страницы книги. Жестокие битвы и торжественные процессии, величественные
храмы и диковинные животные, рожденные легкой кистью рисовальщика, буквально
теснили текст. Рука его задержалась на заглавной миниатюре, изображавшей
самого Псалмопевца в виде юного пастуха, играющего на арфе, сидя на лугу в
окружении стада овец. Из расположенных неподалеку зарослей выглядывал лев,
хищно выбирая себе жертву среди мирного стада и не чая того, что у ног
пастыря в готовности лежит смертоносная праща, способная мгновенно поразить
алчного зверя. - И все вместе, - словно бы объясняя урок, произнес
Фортунат, - служит не только пояснением к истории юного Давида, но и может
быть превосходной аллегорией всей нашей жизни. Однако! - он многозначительно
поднял палец. - Глядя на изобилие этих миниатюр, мне невольно вспоминаются
слова учителя моего Рабана Мавра: "Изображение радует лишь одно мгновение,
обращается лишь к одному чувству и не является достойным веры, ибо искажает
истинный смысл вещей. Только написанное может служить путеводной нитью".
Что, скажешь, заболтался старик?
- А на самом деле ты тонко подводишь меня к мысли о важности твоей
Хроники, которая может послужить для потомков единственной путеводной нитью
в смуте нынешних времен?
Они засмеялись. Как и прежде, они превосходно понимали друг друга.
Теперь, после возвращения в Компендий, Фортунат почти не покидал своих
покоев, целыми днями просиживая в кресле. Поддерживал все тот же присланный
Авелем послушник Эммерам. Азарика навещала каноника по возможности часто. Ее
недаром учили врачеванию, и, хоть когда-то она и заверяла Фортуната, что тот
переживет ее, не могла не видеть - старый друг тихо угасает. Впрочем, пока
он держался бодро и разумом был ясен. В дверь постучали, и, в ответ на
разрешение Азарики войти, на пороге, пригнувшись, появился Гонвальд - один
из оруженосцев Альбоина. Значит, опять какое-то срочное дело.
- Ваше величество! Стража докладывает, что с малой свитой прибыл граф
Парижский.
Азарика опустила голову, дабы Гонвальд не увидел растерянности в ее
взгляде. Но Фортунат ее увидел и тихо произнес:
- Тебе придется его принять.
- Да. - Она снова выпрямилась. - А ты?
- А я, прости меня, останусь на своем месте. Может, пришла пора для
меня перечитать эту святую книгу. Недаром же меня всю жизнь называли
еретиком. Хотя я только следовал словам апостола Павла: "Где дух Господень -
там свобода".
- Но я, к сожалению, не свободна в своих поступках.
Сопровождаемая благословляющим жестом Фортуната, она вместе с
Гонвальдом вышла в коридор. Там же обреталась Ригунта, видимо, ожидая
распоряжений королевы.
- Гонвальд! Пусть графа проводят в приемную. Относительно свиты пусть
распоряжается Альбоин. Ригунта! Собери моих дам.
Она начинала раздражаться, хоть и старалась не выдать этого. Не думала
она, что предсказание Эда относительно визита Роберта исполнится так скоро.
И Фортунат советует его принять... Эд тоже говорил, что она должна
действовать сообразно обстоятельствам. Вот еще незадача! В чем его
принимать? Остаться как есть - это может показаться демонстративным
пренебрежением, а появиться при полном параде - слишком много чести! Она
вспомнила, как заводилась по сходным обстоятельствам императрица Рикарда, и
разозлилась еще больше. Какого черта она должна ломать себе голову из-за
подобных пустяков! И как ей сейчас не хватало Нантосвельты! Та бы уж точно
что-нибудь присоветовала, да и вообще умела принять такой величественный
вид, что одна стоила целой свиты.
В конце концов она решила не менять домашнего коричневого платья,
только велела прислужнице уложить волосы под тонкое покрывало и закрепить на
нем серебряную диадему с хризопразами, а на запястья надела парные
серебряные браслеты. Пожалела, что оставила Псалтирь у Фортуната - это
придало бы завершенность облику. Ничего, сойдет и так.
Когда появился Роберт, королева и дамы уже заняли свои обычные места.
Он снова была в черном, и Азарике вспомнилось несколько пренебрежительное
замечание мужа после аудиенции в Лаоне: "Он становится все больше похож на
Конрада". Азарика плохо помнила Конрада Парижского, но ей показалось, что в
Роберте и в самом деле проявилось сходство с его покойным сводным братом,
которого он прежде так недолюбливал.
Он поклонился ей, и она ответила ему приветственным кивком.
- Желаю здравствовать моей королеве, и надеюсь, что она окажет мне
честь своим вниманием.
- Приветствую графа Парижского, - отвечала она. - Прошу извинить за
скромный прием. Теперь, в отсутствие супруга, я затворилась в своих покоях и
никого не принимаю. Вы, как близкий родственник, составляете единственное
исключение.
Он насторожился. Ему снова указали на место... "близкий родственник".
Но к добру это или ко злу?
По своему рангу он мог сидеть в ее присутствии, тем более, что и кресло
для него было уже поставлено, но он почему-то медлил.
Он чего-то от нее ждал. Внезапно она поняла, почему, несмотря на все
раздражение, она так быстро согласилась его принять. В последние дни ей
часто, слишком часто напоминали о прошлом. И где-то там в прошлом обретались
два подростка, которые вместе, хоть и с разным успехом, одолевали
монастырские премудрости, вместе влезали в разные опасные авантюры, вместе
получили боевое крещение. И на мгновение ей захотелось снова их увидеть.
Тщетно. Вот он стоит, выжидает, и ничего от прежнего неразлучного друга
в нем не осталось.
- Я прошу вас сесть. Ригунта, подай вина его светлости.
По долгу хозяйки она сама должна бы подать ему вина и поцеловать. Она
не сделала ни того, ни другого. И снова это нельзя было трактовать
однозначно. Мало того, что она выше его титулом. Но поцелуйный обряд
приличен только в присутствии мужа, и она, можно сказать, соблюдает
приличествующую скромность. А может, это напоминание о прошлом, когда
дружеский удар по плечу был бы куда как уместнее?
- Пью за ваше здоровье, моя королева. - Он осушил кубок и только тут
вспомнил, с какой целью он приехал сюда. Она была помощницей и ученицей
Заячьей Губы - так ему сказал Фульк! Она - ведьма, это он тоже сказал! Что,
если она опередила его?
Рука его замерла в воздухе, взгляд остекленел. Нет, уговаривал он себя,
если Фульк сошел с ума, это еще не значит, что и я должен пойти по той же
дороге. Усиленно сопротивляясь омерзительному страху, он не сразу заметил,
что королева что-то говорит. Постепенно до него дошел смысл ее последних
слов. Она спрашивала о цели его приезда. И это как-то сразу его успокоило.
Тут у него ответ был готов.
- Я приехал спросить, нет ли у вам известий от короля, моего брата. -
Отчего же, есть. Он движется по направлению к городу Сполето, где, очевидно,
и произойдут главные события. Впрочем, это и так можно было предвидеть.
Действительно, Фульк о чем-то таком упоминал.
- Разумеется, это не единственная причина. Я приехал, чтобы повидать
вас, моя королева. Ведь когда-то мы были так дружны...
Вот! Наконец-то! Бессознательно она все время ждала, произнесет ли он
эти слова. И как он их произнесет.
Никак.
(Аудиенция в Лаоне, каменные лица королевской четы...)
Если бы она увидела ненависть в его глазах, ей, наверное, было бы
легче. Но взгляд его был совершенно пуст.
Раньше он никогда не мог скрывать своих чувств.
О, Господи, Эд был совершенно прав. "Он начнет искать подходы к
тебе..." Напрасно начинает.
- Я так сожалею, что наша дружба столь внезапно - и вовсе не по моей
воле прервалась, - продолжал он. - И долгие годы я был лишен счастья видеть
вас...
Он что-то еще говорил, но слова его не встречали никакого отклика в ее
душе. Как-то все это было... неестественно. Если бы он закричал: "Как ты
смеешь занимать место Аолы, ты, Оборотень! Почему ты жива, а она мертва?!" -
она б его поняла. Что угодно поняла и приняла, кроме этих любезных
разговоров.
- Я был бы также счастлив принимать ваше величество в своем городе
Париже. Надеюсь, королева нанесет со своей свитой визит в Парижский замок...
- Вынуждена отказать вам, граф. - Она посмотрела на него в упор.
Никогда бы в жизни он не подумал, что черные глаза способны источать такой
ледяной холод.
- Как я уже говорила, в отсутствие супруга я предпочитаю затворническую
жизнь и не покидаю Компендий. И, кроме того, в свое время я уже имела
удовольствие изучить ваш город Париж.
Его бросило в дрожь от этого взгляда. Намек он прекрасно понял. О,
Господи, неужели его до конца жизни будут попрекать этой проклятой осадой?
После этого оставалось только распрощаться, что и было сделано.
Отпустив свиту, Азарика велела задержаться только Вульфгунде и Альбоину.
- Дама Вульфгунда! Отныне, если нас впредь посетит граф Парижский - я
больна, или на молитве, или уехала на богомолье - короче, вы найдете, что
сказать. Вы, Альбоин, поступите соответственно. И - вот еще что, - она
жестом попросила его помедлить, когда Вульфгунда вышла. - Если появится
кто-нибудь из уродов короля: Крокодавл или Нанус - немедленно пришлите их ко
мне. У меня найдется для них поручение.
Деделла, спотыкаясь, невнятно, но довольно подробно рассказала ей о
своей жизни в прислужницах у Рикарды. Бывшая императрица мало интересовала
Азарику - все, что было между ними, вся вражда, все обиды - давно перегорели
и стали золой. Другое дело Фульк. Деделла вспомнила, что он несколько раз
ссылался на "своего человека в Лаоне". Кто этот человек? И есть ли
какая-нибудь связь между ним и сегодняшним приездом Роберта? У нищего
братства везде глаза и уши - и бродяги могли бы это прояснить. К сожалению (
вот уж никогда бы не подумала, что придется об этом пожалеть), выйти на них
она могла только через Нануса и Крокодавла. Авель наверняка все перезабыл,
порвав с бродяжьим прошлым, да и прост он для подобного поручения. Так что
остается надеяться, что какой-нибудь королевский приказ заведет Нануса или
Крокодавла в Компендий. По крайней мере, после этого соображения хотелось
думать, что утро не совсем потеряно даром.
Он ехал медленно, бросив поводья, и обдумывая произошедшее. Совершенно
ясно, что королева ему не доверяет и не собирается доверять впредь. И он не
мог ее в этом винить. Как ни странно, с тех пор как он решил ее убить, его
ненависть к ней почти полностью исчезла. Как будто одно уравновесило другое.
И еще - он был рад, что на встрече не присутствовал ребенок. Одно дело -
видеть в нем соправителя короля, препятствие на пути к престолу, маленького
идола в золотой короне, каким он был в соборе. И совсем другое дело, если бы
в зал вдруг вбежал пятилетний мальчик. Он еще не успел распрощаться с этой
мыслью, когда Ксавье предупреждающе свистнул. Роберт поднял голову и увидел
успокоительный жест Ксавье - никакой опасности. На лугу, в пойме реки,
мелькало что-то розовое... женское платье. Роберт совсем собрался было
отвернуться, когда вспомнил, что видел девушку в розовом платье в свите
королевы. И сегодня в замке она вроде бы тоже была. Да, точно. Она подавала
ему вино. Но что она делает здесь? Неужели Азарика передумала и послала
прислужницу вслед за ним? Через Ксавте он передал приказ свите отъехать
вперед. А сам в сопровождении другого оруженосца выехал на луг.
Увидев его, она быстро повернулась. Видно было, что она бежала. Из-под
жемчужной нити, охватывающей голову, выбивались потемневшие от пота завитки
волос, она тяжело дышала, прижимая к груди пук неровно оборванных цветов.
- Добрый день, благородная девица! - он забыл ее имя. - Что ты делаешь
здесь, вдали от своей госпожи?
- Я... собирала цветы... и случайно повстречала вас. - Явная ложь.
Цветы рвались в невероятной спешке, многие стебли были обломаны.
- Но королева не хватится тебя?
Девушка смотрела на него. Цветы выпали у нее из рук, и на розовой ткани
остались пятна зелени. Он вспомнил, как так же, будто бы случайно, она
попалась навстречу ему в Лаоне... и с какой готовностью подставляла сегодня
губы, когда подавала кубок с вином. Может быть, судьбы посылает ему именно
то орудие, в котором он нуждается? "Королевские прислужницы бывают порой
очень полезны", - сказал Фульк. Но следует быть осторожным... весьма
осторожным, чтобы не попасть в ловушку.
- Королева не хватится тебя? - повторил он.
- Нет, не хватится! - с горячностью воскликнула она. - Сейчас у нее
Феликс и Альбоин, они будут долго докладывать о делах, а потом будет суд, а
потом придут просители, и так до вечера, а вечером королева будет заниматься
с принцем какими-нибудь скучными науками, и так каждый день, и никакой
разницы...
- Но ведь королева сказала, что она никого не принимает.
- Ну да! - ее пухлая нижняя губа обиженно оттопырилась. - Может,
благородных людей она и не принимает. А всяческую чернь... Вечно толкутся
разные монахи, один этот приор Горнульф рябой чего стоит, хорошо хоть он
убрался, какие-то девки немытые, уроды, калеки всяческие...
- Это просители? ( "Или шпионы?" - добавил он про себя).
- Ну, наверное... - она пожала плечами. - Я их не слушаю.
- Значит, тебя, благородная девица, не очень радует жизнь при дворе?
- Ах, ваша светлость! - она всплеснула руками. - Может быть, дурно
говорить об этом, но вы не представляете, как скучно жить в Компендии. Когда
год назад родители отправили меня ко двору, я решила: "Боже, Ригунта, как
тебе повезло!"
"Ригунта. Вот, значит, как ее зовут".
- Но все оказалось совсем не так... Я думала: может быть, когда король
уйдет в поход... Но стало еще хуже. Королева совсем не любит и не умеет
развлекаться. Вокруг нее только нудные чиновники, засушенные монахи и грубые
солдаты. И занята она только делами, книгами да детьми. Разве можно так
жить?
- Да, разумеется, это не жизнь для дамы благородной крови... -
осторожно заметил Роберт. - Но ведь королева уже не так молода, не правда
ли?
Ригунта улыбнулась. Он попал в точку. Для семнадцатилетней
двадцатипятилетняя должна показаться чуть ли не старухой.
- Но так ведь вся жизнь пройдет, и не заметишь.
- Однако ж, высокородная Ригунта, случаются в твоей жизни и праздники.
Вот коронация, например...
- Да, коронация... Это был и вправду праздник... самый большой в моей
жизни... но не из-за самой коронации, и не охоты и пиров... а потому что...
потому что...
Он мысленно закончил то, что она не решалась произнести. И улыбнулся в
ответ.
- Я тоже не мог забыть нашей встречи, прекрасная Ригунта.
Она уже больше не улыбалась. Губы ее пересохли, глаза расширились. Если
бы они и без того не были такими выпуклыми! Хотя... во всем остальном она
была вполне недурна. По крайней мере, свежа. А он не в том положении, чтобы
привередничать.
Он нагнулся к ней, не слезая с коня. Казалось. она ждет, что он вот-вот
подхватит ее к себе в седло. Но он только говорил:
- Да, Ригунта, я не забывал о тебе. Может быть, я и приезжал сегодня,
чтобы вновь увидеть тебя. Что мне королева с ее монахами и солдатами, когда
я мог получить кубок с вином из твоих рук и поцелуй твоих уст, которые слаще
вина...
"А хорошие я, должно быть, прежде складывал стихи. Придется вспомнить."
- Но мы не можем так жить - от одной случайно встречи к другой, питаясь
снами и надеждами.
- Нет, не можем...
- Однако ты видела - я нежеланный гость в замке. Королева не благоволит
ко мне. Она пренебрегла долгом гостеприимной хозяйки, хоть я и брат ее мужа.
И вряд ли мы можем рассчитывать на покровительство с ее стороны.
- Ах, ваша светлость, я готова...
- Нет, радость моя, я не опозорю тебя в глазаъ двора. Но мы можем
видеться за пределами Компендия - тайно. Я найду способ это устроить. Дай
мне на прощание что-нибудь, что могло бы служить условным знаком между нами.
- Вот! - она вытянула жемчужную нить из волос и протянула ему.
- Да, жди от меня вести о том, где мы сможем свидеться. И будь уверена,
долго ждать тебе не придется!
Когда Деделла распахнула ворота, пропуская повозку, Фарисей от
изумления присвистнул:
- Черт побери! Надо же! - Она помогла ему выбраться из повозки. - И
подумать только, что когда мы в первый раз приезжали, тут были настоящие
развалины.
- А вот посмотришь, как там внутри...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг