сахарницу, несу ему, а там - песочка на дне, от силы на пару чашек чая, но
не это же он имел в виду.
Потапыч хмыкнул, глазенками захлопал.
- Да уж ладно, - говорит, - обойдусь. Ну, я, понятно, соловьем
залился, дескать, рад помочь, собирался купить, да забыл.
- Да уж ладно, - бурчит Потапыч, - обойдусь как-нибудь...
И, слава те Господи, совсем заворачивается. Но не за сахаром же он
приходил! Постоял у двери, малость помялся, потом махнул рукой и прямиком в
комнату. И сразу к
делу.
- Послушай, - говорит, - Эдик, тут вопросик один имеется. В общем, у
тебя знакомого какого в институте нет, а?
- В каком, - спрашиваю, - институте?
- Как в каком? - удивляется Потапыч. - В том, где высшее образование
получают, в двух кварталах отсюда...
- Есть, - отвечаю.
Потапыч буквально на глазах расцветает и на редкость сладенько
улыбается:
- Хе-хе..., так мы с тобой, Эдик, дружить будем. Я пока, как
говорится, не врубаюсь и, пожалуй, рад даже, что он не о долге, а о дружбе.
Между тем, Потапыч переходит в прямую атаку.
- Эдинька, - говорит он ласково, - у меня, сам знаешь, Витек немного
оболтус, так его пристроить бы, а?
Ага, картина проясняется. Витек, его старший сын, по слухам - весьма
выдающийся оболтус. Положеньице!
- Видите ли, Яков Потапыч, - отвечаю я, многозначительно затягивая
слова, - это сложно. У меня связи не то, чтоб очень... И вообще, в этом
смысле связей нет. И вряд ли...
- Да уж ладно, - перебивает Потапыч, - я-то понимаю. Ты не волнуйся,
Эдинька, смазку обеспечу по первому разряду, у меня на это дело кое-что
отложено. А пока не будешь ли ласков погонять его немного, разок в неделю
или как там получится?
- Репетировать, что ли?
- Ну да, - радуется моей сообразительности Потапыч, - репетировать. Ты
вот математику ему подтянешь, запущено у него до невозможности, учителя
ругаются. По-соседски, а?
Что ж, идея вполне понятна. В сущности, неплохая идея - почему бы не
помочь его сыну в точных науках? Ничего плохого, только хорошее. И мне
малость подзаработать... Но беда в ином - терпеть я не могу этой
деятельности. Когда-то, еще при Машеньке, попытался, но она быстро
пресекла. Да и не вышло ничего путного. Времени угрохал уйму, доходы -
слезы, занимаешься на совесть, а платят постольку поскольку, да и смотрят,
как на рыночного спекулянта, словно персиками по рублю за штуку торгуешь.
А, между прочим, горьковатый этот кусок хлеба. Чтоб не чувствовать горечи,
надо иметь призвание - педагога или бизнесмена. Одно из двух. Но я лишен и
того и другого. А главное - ученики съедают лучшие вечера. Научно
проверенный факт - как только придет хорошая идея или просто настоящее
рабочее состояние, так сразу появляются ненасытные подростки со всеми
своими логарифмами, синусами, оттопыренными ушами и умственным несварением.
Но несварение - полбеды. Хуже, когда начинаются забросы родительской
удочки, дескать, не в уроках суть, вот если бы потом, летом, где-нибудь
кому-нибудь ма-а-ленькое словцо замолвить... С чужими тут просто. Ноль
внимания, и точка. А Потапыч - другое дело, вцепится и не отпустит. Послать
бы его подальше. Но не очень-то пошлешь... Поэтому начинаю изворачиваться
заранее:
- У меня, Яков Потапович, связи ерундовые, не смогу я Витю устроить...
- Да брось ты, - ухмыляется Потапыч, - это не к спеху. Связи к августу
наладишь, а пока бери Витьку за уши. Порядок я знаю - по два с полтиной за
час, верно?
Пошел ты, Потапыч, к чертям собачьим. Не понимаешь ты русского языка.
За эти два с полтиной Витенька на меня сядет и поедет, придется еще и все
уроки за него готовить.
Нет! Во всяком случае, на мое время пусть не рассчитывает. Не стану
так бездарно вечера убивать. Есть умные ребята - посадят с десяток
мальчиков и девочек, отбарабанят школьную лекцию и шлеп за пару академчасов
полсотенную в карман. А то и побольше. За сезон - один-два летних месяца -
тысячи три накачают, и не надо никаких коровников на севере строить.
- Извините, - говорю, - Яков Потапович, сейчас цены не те, растут
цены, сейчас берут по трояку в час, а то и червонец за три часа...
И откуда у меня такое деловое нахальство? Молодец! Впрочем, это святая
правда. Интеллигенция на книги зарабатывает.
- Погоди, погоди, Эдик, - хмурится Потапыч, - я ж советовался. Вот моя
племяшка - помнишь Людочку? - тоже занималась...
Не дай Бог, начнет про свою племянницу. Я и так все о ней знаю, а
историю с ее репетиторами - наизусть. Очень была симпатичная Людочка, и
очень красивый роман вышел у нее с химиком. И попала она не в вуз, а в
загс. Туда и дорога.
- Так это лет десять назад было, Яков Потапович, - уныло говорю я. -
Тогда и брали по два с полтиной.
Потапыч как-то неопределенно пожимает плечами. Наверное, он обижен.
Он-то думал - по-соседски, а тут... Но не сомневаюсь, что в глубине души
его непостижимо деньголюбивой души, родился маленький квантик уважения.
Бизнес есть бизнес - это Потапыч отлично понимает. Мое право назначать цену
священно для него.
- Ладно, - говорит он, вздыхая, - как-нибудь столкуемся. Витьку-то
надо заниматься, ой надо...
И уходит. Уверен, что теперь Потапыч приложит все силы, чтобы
обнаружить дешевого преподавателя. Отлично! Моя цель достигнута - пока
Витькино образование мне не угрожает. Один только долг пришлось бы
отрабатывать часов шестьдесят. Вот на что Потапыч, старый хитрюга,
рассчитывал! Оставь себе мои полторы сотни и паси моего парня до самых
вступительных экзаменов. Нет уж, лучше в долговую яму, благо, что ямы давно
отменены.
Зря подумал про долг. Чертова телепатия! У двери Потапыч обернулся и
говорит:
- Так ты, Эдик, гляди, у нас тут коврик подвернулся, на следующей
недельке на тебя рассчитываем.
Ну что ж, это уже смягчение. Все-таки не отбрасывает он возможность
контактов, не хочет меня окончательно добивать. И то хорошо.
Потапыч тихонько щелкает входной дверью. Я стою посреди прихожей и
думаю о себе с глубоким уважением - выиграл трудную дипломатическую
схватку. Отстоял свой суверенитет, не пустил союзные войска на свою
территорию. Талейран из седьмого подъезда!
* *
Чертовщина! Фантастика! фрагмент мистического романа!
Поздно вечером звонок. Открываю. Невзрачный пожилой мужик в серой
кепке и в длинном старомодном макинтоше.
- Вы Ларцев? - спрашивает.
- Да.
- Дело есть.
- Заходите, - говорю.
Он зашел, стал у порога. Макинтош не снимает, в комнату не собирается.
И начинает удивительно скрипучим голосом:
- Эдуард Петрович, дело есть. Вы заработать хотите?
- Хочу, - отвечаю с улыбочкой. Неужели еще один оболтусов папаша?
- Так вот, Эдуард Петрович, будете каждый день в 18-00 приходить на
Старую площадь под часы. Стоять под часами надо ровно пятнадцать минут,
тютелька в тютельку. Когда возвратитесь домой, обнаружите в почтовом ящике
конверт. В конверте будет лежать пятьдесят рублей. Запомните - никаких
отклонений!
- Пятьдесят рублей? - ошалело переспрашиваю я.
- Да, - подтверждает мужик в макинтоше, - копейка в копейку.
- А за что?
- Большая часть этой суммы - за то, чтобы вы не задавали никаких
вопросов. Будьте здоровы.
Я стою, осел ослом, слышу только, как он на лифте вниз спустился.
Что за хохма? Куда обращаться - в милицию или в сумасшедший дом? Что
он мне предлагает - просто постоять четверть часа на площади и подышать
свежим воздухом? Ерунда какая-то.
Если правду сказать, не нравится мне это. Уголовщиной попахивает. А
может, и не уголовщиной - чем похуже. Или нет здесь ничего худого, просто
счастливый билетик? Но предчувствую - что-то не то. Слишком радужные посулы
слепят и мешают разглядеть суть опасности. А ведь должен быть какой-то риск
за десятикратную месячную зарплату!
Или обычный дружеский розыгрыш? Но не припомню таких друзей, которые
могли бы столь нелепо и недешево шутить. Плюну, пожалуй, на все и
постараюсь забыть - вот мудрейшее из решений.
Впрочем, схожу завтра из интереса. От дома недалеко, обокрасть не
успеют, да и брать у меня нечего. Побить тоже не побьют - все-таки площадь,
а не темный переулок. Любопытно...
Завалюсь-ка спать. Переутомился. Довольно бурный семинар, потом
разговор с шефом - когда же вы, Ларцев, текст мне покажете, найдите время
между своими фантазиями... Попробуй, найди - там-то его как раз и нет.
Время - лучшая из наших фантазий, уходят они, и время исчезает.
А теперь - спать.
* *
Левой рукой щупаю хрустящую зеленую бумажку, правой пишу. Вот это да!
Постоял столбиком под часами, выкурил сигаретку, спокойно приплелся
домой. Смотрю - в почтовом ящике что-то белеет. Достаю конверт. Без
надписи, без марок, без штампов. В лифте не выдержал и разорвал, ожидая
записку типа: "Как прогулочка, дурак?" А там - настоящая пятидесятирублевая
банкнота.
Если так пойдет, послезавтра отдам долг Потапычу. Еще через день
рассчитаюсь за квартиру, потом дня за четыре соберу на магнитофон, через
полмесяца - на цветной телевизор. Наташке смогу купить приличный подарок ко
дню рождения.
Странно, но никакого удивления не чувствую. Скорее легкое блаженство -
как будто колбасы без очереди достал. И вправду похоже, только здесь манна
небесная, но все равно без очереди.
На деньги плевать, лишь бы из-за их отсутствия голова не болела.
Теперь эти прогулки будут вместо пенталгина. Кстати, преполезнейшая штука -
прогулки. Давно уже не случалось просто так топтаться на площади. Воздух,
конечно, не особенно свежий, душит бензин Старушку. А когда-то приволье
было - ни скамеек, ни аллеек, гоняй себе футбол...
И работа пойдет как следует, должна пойти. Прогулки плюс мелкие
материальные радости - это называется положительные эмоции. А их так не
хватает.
На памятник Машенькин накоплю. Вот про памятник-то я, стервец, в
последнюю очередь вспомнил. Прости меня, сестренка...
* *
'
Жутко неудобное время для прогулки на площадь. Если бываю в институте,
то к четырем-пяти уже попадаю домой. Жую бутерброд, варю кофе, отхожу от
уличной и коридорной суеты и с удовольствием сажусь за стол. Как раз к
шести часам голова настраивается на плотную безостановочную работу.
Если же выговариваю себе библиотечный день, то начинаю такую жизнь
прямо с утра. И обычно к шести вечера приходит второе дыхание.
Как ни крути - неудобное время они мне подкинули, вовсе неудобное.
И все-таки приятно. Когда я принес Потапычу конверт с тремя
полсотенными, он как-то одобрительно хрюкнул и даже не сумел произнести
что-либо поучительное. А в глазенках мелькнуло нечто вроде уважения. Не
ожидал такой расторопности. Уверен был, что приду отсрочку клянчить, что
станет он мораль читать, объяснять простые принципы правильной жизни.
Смотришь, и с Витей прижмет. Но не вышло.
С магнитофоном пока повременю. Не так я богат, чтобы покупать всякое
барахло. Потерплю, а там видней будет, чем украшать эту нелепую комнату.
В самом деле, тускло вокруг. Письменный стол почернел, давно утратил
свою желтизну, ящики не хотят выдвигаться. Книги девать некуда. Полка
вмещает не больше сотни, остальные валяются где угодно, фанеровка на
круглом столе, последнем крике моды полувековой давности, потрескалась.
Обивка на диване где засалена, где прожжена сигаретами, а где и просто
порвана.
А о кухне и подумать страшно. С буфетика можно соскрести добрую банку
жира. Посуда перебилась - тут я непревзойденный маэстро. Только Машенькину
чашку держу в неприкосновенности. Холодильник на последнем издыхании...
Нет, полумерами не отделаешься - надо радикально все менять. Почему бы
не пожить с некоторым комфортом? А почему, собственно, с некоторым?
Могу позволить. Могу!
Интересно, что они у меня покупают? Они - это стоящие за пожилым
джентльменом в макинтоше. Интересная бессмыслица! Я бы и так, чисто
по-человечески, мог бы заглядывать на площадь, разве вот время выбрать
поудобней. Но ведь платят бешеную цену... За что? За душу? А почем она, эта
отмененная наукой субстанция, например, моя, пропитанная некоммутирующими
операторами, беспризорностью и чем-то еще наверняка бросовым? А, ладно...
Открыл верхний ящик стола. Одиннадцать зеленых купюр. Да три отдал
Потапычу. Ровно две недели ежедневной вахты под часами. Ни одного нарушения
трудовой дисциплины. Совсем неплохо.
В голове мелькают грандиозные планы.
Не то, чтоб остапбендеровские белые штаны на бразильских пляжах, но
нечто вполне солнечное и блистательное. Скажем, опять потянет к южному
встряхиванию - теперь уже с неспешным достоинством, не краснея перед
смуглыми таксистами и северными блондинками. Впрочем, никаких блондинок -
вдвоем с Наташей, и точка. Будем вжиматься, буквально впечатываться в
горячий песок, поедать глазами только горизонт, а все вкусное, что
попадется, съедим на самом деле...
Промечтал до полуночи. За работу браться не хочется.
* *
Исчезает покой из моего тихого дома - суета загоняет его в недоступные
мне и моему воображению углы. Блестяще-нелепые прожекты теснят от стола.
Жилплощадь моя прихорашивается, как истосковавшаяся по сладкой жизни
бабенка. Я ее понимаю и, пожалуй, сочувствую. Остановиться бы нам.
Хотел все обдумать - не слишком ли разгоняюсь. Но заявился Игорь,
разумеется, без предупреждения. Заявился немного навеселе - взвинчен, глаза
блестят. Какой-то автор затащил в кафе.
Муторно парню, себя ненавидит и свое отражение в зеркале. Стали
говорить, точнее, он стал. Невмоготу с Раисой - вот лейтмотив. Но мне-то, в
конце концов, какое дело? Нравится - пусть живет, не нравится - кто
удерживает? По-моему, он какое-то удовольствие получает от этой
взвешенности.
- Послушай, - говорит Игорь, - не лезь ты в эту генеральскую кашу.
Натали, конечно, Райке не чета, толковая девочка, но куда тебе до Валика.
Ты не обеспечишь, получится, как со мной...
- Послушай, - отвечаю, - не лезь ты в мои дела, расскажи лучше о
своих.
И он начинает читать стихи. Целый час он носится по комнате, заполняет
ее рифмами, а в перерывах, когда рифмы уже не умещаются в прокуренном
объеме, убедительно шепчет о находках. Чуть ли не каждое слово у него -
находка. Потом еще с полчаса он читает лекцию о какой-то своей строчке.
Мелькают знакомые и незнакомые имена - Хлебников, Вознесенский, Монтале...
Могу ли я вот так рассказывать о своих уравнениях? Должно быть, могу -
в них есть то, что не снилось поэтам. Могу, но не стоит.
Литература интересует всех, а уравнения и модели большинству до
фонаря. Плевал, скажем, Игорь на мои упражнения с пространством и временем.
А ведь я получаю от иной формулы куда больше удовольствия, чем от всех этих
аллитераций и ассоциативных спиралей. Во всяком случае, всегда получал, а
теперь... А теперь не знаю - удовольствие мое стало слишком лепким и
неопределимым.
Когда водопад Игорева красноречия иссякает, превращается в тихий
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг