Порхали беззаботно бабочки, пятная небо разными цветами, сосредоточенно и
обстоятельно трудились на соцветьях мохнатые шмели, пузатые блестящие жуки.
Храм утренней росы, храм чистой истины извечной окружал людей, но был
невидим им. Их взгляды приковало существо с укутанным в платок лицом, в
грязнющем драном платье. Один увидел в ней любовь, другие же еще не
распознали толком ничего, лишь ощутили необыкновенность.
Молчанье, долгое в словах, продлилось миг.
И рыцарь соскочил с коня. Встав перед Млавой, вновь спросил:
- КТО ТЫ?!
Спросил совсем иначе: не как повелитель, как голос раненого сердца.
Млава вздохнула. На единый миг ее глаза на рыцаря взглянули. Опалили и
скрылись за густой каймой ресниц.
- Бедная, одинокая женщина, сэр рыцарь, - ответила Млава. - Враги
уничтожили мой род, сожгли мой замок, захватили земли. Мне одной удалось
спастись. Иду теперь, куда глаза глядят, подальше от своих владений, где
ныне мне грозит одна лишь смерть.
- Где это было, леди? - тихо спросил рыцарь.
- Далеко. В Дангорском герцогстве, на воcтоке, в приграничье с землями
славян.
- Все, чем владею я, рыцарь Мензибир, к услугам вашим, прекраснейшая
леди?..
- Млава.
- Леди Млава.
- Благодарю, сэр рыцарь Мензибир.
Млава обошла две просторных, красиво убранных комнаты, до дверей
которых ее проводил хозяин замка. С первого взгляда она поняла - эти покои
принадлежали женщине. Она жила здесь долго и давно. Млава ощущала -
человеческие чувства уже сколько времени не согревали этих стен. Безупречный
порядок, наведенный чужой рукой, не мог скрыть этого от нее. Прикасаясь к
вещам, женщина-демон пробуждала их воспоминанья о .неизвестной хозяйке. Они
отзывались грустными вздохами, картинами светлой любви и отчаянья
невозвратной утраты. Как домашние животные, вещи стосковались по ласке,
забытые и ненужные, тянулись к теплым Млавиным пальцам.
Обойдя покои, Млава вернулась в первую комнату и села в высокое кресло,
стоящее подле огромного камина. Босые ступни нащупали мягкую подушечку и
удобно устроились на ней. Прошлое и будущее открылось Млаве во всей своей
ясности и неизбежности. Рыцарь Мензибир был вдовцом. Молодая супруга
покинула его, не оставив в утешение наследников. Одиночество и молодость
терзали его жаждой любви, которую он никак не мог повстречать. И вдруг
явилась она - Млава. Их взгляды скрестились. Теперь ни-че-го не изменишь,
все пойдет по извечному кругу. Внушенная ею любовь толкнет рыцаря на
безумства, трепет и обожание быстро сменит животная страсть, Мензибир
овладеет ею и погибнет.
Хотя Млава быстро забывала все, что происходило с ней, память о встрече
с Черным бароном из приморского замка была свежа.
Взять ее силой для него не составляло труда, но барон желал иного -
покорности. Пусть покорится и, как раба, придет и ляжет в его постель. Или
умрет.
Он заточил ее в сырой и глубокий колодецтемницу, из которого был только
один путь - в его наложницы. А Ратибор скакал быстро, быстро, все дальше и
дальше.
Волчицей кружила Млава вдоль осклизлых стен. Как далеко! Как далеко он!
Скоро достигнет предела, когда она уже не сможет видеть его, потеряет след!
Она должна скорее выбраться отсюда! Скорее! Немедленно!
Но новая преграда встала на ее пути. Млава могла уступить Черному
барону и вскоре была бы свободна. Но что-то упорно удерживало ее от этого
шага. Что-то могучее, неодолимое, бороться с чем она была бессильна. Барон
был отвратителен ей, мерзок, как червивая мертвечина.
На вторую ночь Млава была на грани безумия. Образ Ратибора являлся
смутно-прозрачным, бесплотным. Еще немного -и вместо него станет являться
только черная пустота.
Млава застонала, отчаянье рвало ей грудь. О, если бы она могла вонзить
ногти в камень и разорвать эти стены, преграждающие путь к Ратибору!
Прогрызть, сжечь ненавистные камни, понестись птицей за ним вслед!..
Все застила вдруг пелена огня. Исчезла женщина, остался корчащийся в
ярости и муке демон. Пылающая лава побежала в жилах.
Слепо ударила в ноги, в голову и рванулась к рукам. Пальцы заходили
ходуном, быстро стали расти ногти, превращаясь в острые когти.
Черные вначале, они постепенно наливались красным светом раскаленного
металла.
Млава развела руки в стороны, согнула в локтях и что было сил вонзила
когти в стену.
Они вошли в нее легко, как кинжалы в тело.
Камень зло зашипел, испуская дымок. Млава выдернула когти и снова
воткнула их в стену темницы над головой. Затем, повисая на одной руке, а
другую вонзая выше, поднялась до края колодца.
Тяжело дыша, она стояла в темном коридоре, готовая защищаться или
нападать на каждого, кто преградит ей путь. Нужно было спешить, Ратибор
ускакал слишком далеко. Она уже бессильна была вызвать его образ. Лишь
слабое эхо отзывалось в ответ на ее неистовые заклинанья.
Но никто не вставал на ее пути. Замок безмятежно спал. За окнами
вздыхало и ударялось в стену море. Под сводами проносился ветер. Пробежала,
пискнув, крыса. В факелах, пузырясь, кипела смола.
Понемногу Млава успокоилась, разум ее прояснился. Остыли и втянулись в
кончики пальцев страшные кинжалы-когти. Подолом она отерла с лица едкий пот
и сажу, поправила растрепавшиеся волосы и медленно и осторожно пошла вперед.
Бесплотным привидением кралась Млава к выходу. Один коридор, другой.
Одна дверь, вторая, третья.
Вот она, отодвинув тяжелый замок, положила ладонь на последнюю,
толкнула. Где-то в глубине замка послышался возглас. Млава стремительно
обернулась, прислушалась. Ни звука. И в тот же миг ощутила сзади чье-то
присутствие. Медленно повернулась лицом к выходу и встретила немигающий
взгляд Черного барона. За его спиной, освещенные только лунным светом,
полукругом застыли слуги.
Круг замкнулся.
Когда все насильники обезумели или умерли, а прочая челядь в ужасе
разбежалась, Млава поднялась с земли. Не торопясь, подошла к колодцу,
набрала ведро холодной воды и окатила себя с головы до ног. Затем еще раз и
еще. Смыв грязь и похоть, она пошла назад в замок, чтобы найти новое платье
взамен старого, изодранного в клочья.
Теперь, думала Млава, вместо Черного барона будет Мензибир. Что ж, с
этим ничего нельзя поделать, сказала она себе. И ощутила вдруг, как
ненавистна ей даже одна мысль о том, что придется опять принадлежать
кому-то, кроме Ратибора. Она не могла заставить себя свершить привычное,
исполнить свое предназначенье - отдаться мужчине.
Силы подземные или небесные! Что сотворили вы с Млавой?!
Устало закрыв глаза, она унеслась мысленным взором к Ратибору. Вот он
сунул за пазуху руку, достал камень на цепи, вгляделся в него тревожно. И
облегченно вздохнул: камень горел на солнце чистым изумрудным цветом.
Завтра днем, самое позднее перед вечерней зарей, она должна отправиться
в путь.
Вскоре после полудня явились двое разодетых слуг и передали от имени
рыцаря Мензибира, владельца замка Сен-Глан и прочая, прочая, прочая,
приглашенье к обеду.
В просторном высоком зале сю стрельчатыми окнами по левую руку Млаву
ждал хозяин.
Порывисто поднявшись из-за массивного черного стола, уставленного
блюдами со всевозможной снедью, кувшинами, он поклонился и сел.
Слуга отодвинул кресло, и Млава заняла место напротив Мензибира.
Избегая его глаз, скользнула взглядом по платью. Он был одет в черное.
Просторные и длинные, разрезные рукава с ослепительно белым атласным
подбоем; на груди глубокий клиновидный вырез; высокий стоячий воротник под
самую бороду: На смуглой жилистой шее затейливый амулет из двух
переплетенных золотых змей.
Не удержавшись, Млава с любопытством посмотрела в лицо Мензибиру. Его
взгляд пылал неугасимой и необоримой страстью. Она ощутила, как тяжело
дается ему внешнее спокойствие. Рыцарь молчал, ожидая, пока слуги нальют в
кубки вино и разнесут еду.
Млава потупилась, скосила глаза на усыпанный свежим благоуханным сеном
пол, потом перевела его на пестрые пергамские ковры, закрывавшие стены.
Повсюду было развешано оружие: прямые мечи Запада и кривые сабли Востока,
луки, щиты. Над огромной пастью очага красовался треугольный щит Мензибира с
родовым гербом: золотым леопардом с поднятой передней лапой и изогнутым
вдоль спины ветвистым хвостом на голубом поле.
Слуга поднес блюдо с медвежьим окороком, обильно политым соусом с
перцем и гвоздикой. Млава положила себе на тарелку кусок мяса, зачерпнула
ложкой соус.
Стол был богат. В солнечных лучах искрились золотые кубки, серебряные
чаши и кувшины. Дикие утки, жареная баранина, вареные лещи и форели,
приправленные пряностями, плечо дикого кабана, груши в сладком сиропе,
пышный пшеничный хлеб лежали на блюдах.
Млава тихонько вздохнула.
Наконец слуги покинули зал, и Мензибир сказал: - Я отослал их, чтобы не
мешали нашему разговору. Я сам буду прислуживать вам, леди Млава.
- Благодарю, сэр рыцарь.
- Меня зовут Элджернон.
Млава наклонила голову. Обед начался.
- Не соблаговолит ли леди поведать мне о тех несчастьях, что вынудили
отправиться ее в столь дальний и столь опасный путь? - спросил хозяин замка
немного погодя.
- Мне будет больно вспоминать все ужасы, что довелось увидеть.
- Быть может, леди сообщит, в какие направляется края? Я провожу с
охраной ее до места. Буду рад служить прекрасной даме.
- Мне некуда идти... - ответила, помедлив, Млава. - Теперь я совершенно
одинока в целом свете.
Стукнул о стол кубок. Млава тревожно взглянула на руку Мензибира. Она
дрожала, пальцы побелели, стискивая золото, темные капли вина стекали
медленно по мим.
- Леди может жить в Сен-Глане, сколько пожелает, - сказал хозяин
внезапно охрипшим голосом.
Млава молчала. Чутье подсказывало ей: началось.
- Прошу быть моей гостьей. Клянусь, что ни обиды, ни бесчестья не будет
вам нанесено, покуда жив я!
Горькая улыбка промелькнула на лице Млавы.
- Я благодарна вам за все, но крайняя нужда заставляет меня покинуть
ваши владенья не позже завтрашнего вечера.
Раздался грохот: отлетело в сторону кресло.
Мензибир бросился к Млаве, упал на колени.
Сжавшись в углу кресла, она выставила вперед ладони, защищая себя от
влюбленного рыцаря и ограждая его от своего разящего взгляда.
- Будьте благоразумны, Элджернон! - воскликнула она. - Вы только что
клялись. Клялись!
Он застонал, закрыл лицо ладонями. Потом вскочил и отошел к окну.
Немного постоял, бездумно глядя вдаль. Потом заговорил:
- Клянусь еще раз! Двойная клятва нерушима. Пусть леди будет
снисходительна ко мне, любовь вдруг помутила разум. Давно пусты покои моей
супруги, чумою унесенной трепетной Лавлин. Я долго дань платил любви
умершей, годами тосковал. Подумал: теперь настало время траур снять. Но... я
ошибся. Был слишком тороплив и напугал вас. Прошу простить и только об одном
еще - быть моей гостьей. Я досаждать не стану вам. Нет! Нет! Останьтесь! Не
может быть, чтобы любовь моя в конце концов вас не зажгла!
Млава покачала головой. Но Мензибира ей вдруг стало жаль - он тронул ее
сердце.
- Нет... это невозможно... Если я останусь, то умру. Такова судьба... И
с этим ничего нельзя поделать. Должна закончить я одну историю. Опасную...
Она застыла вдруг, как изваянье. Молнией пронзила, оглушила громом ее
внезапная безумнейшая мысль! "И если..." - прошептала Млава про себя и вслух
продолжила:
- И если после этого в живых останусь... я... я... могла бы вернуться!
Но может быть, до той поры минуют годы.
Хозяин замка обернулся, подошел к столу и, подняв кресло, сел.
- Что ж это за ужасная история? - спросил он тихо. - Поведайте! Мне
легче будет ждать.
- Всего я не могу сказать. Но... слушайте. Заклятье страшное связало
мою судьбу с судьбой другого человека. Пока его я не настигну, не встану с
ним лицом к лицу, я полюбить не властна никого.
- Тот человек - мужчина?
- Да, мужчина.
- Его вы любите?!
- Будьте милосердны! Ни слова больше. Не пытайте! Вы причиняете мне
боль! Удовлетворитесь частью тайны. Тем, что могу и что желаю вам открыть.
- И все же, может быть есть средство? Колдовство?
- Нет, Элджернон, нет! Что есть, то есть. Судьба. Только дитя ждет
справедливости от жизни. Мужчина принимает не ропща все, чем оборачиваются
его поступки. Теперь от нас обоих требуется это. Поверьте мне.
Влюбленный рыцарь застонал. Одним глотком свой кубок осушив, швырнул
его в отчаянье бессильном в угол.
- Вот мука! Мука! - вскричал он, запрокинув голову. - Чем я перед
богами провинился, что шлют мне испытанья, одно другого тяжелей?! Что делать
мне теперь?! Любить вас иль возненавидеть?! Теперь вы - жизнь и смерть, вы -
черное и белое одновременно. Вы - дева, сотканная из света и зари,
прелюбодейка со стройным станом и кошачьими движеньями, русалка в водяных
цветах, вы - хищница с горящими глазами. Вы - все! Вы - все! Да жил ли я до
нынешнего утра?!.. И живу ль сейчас?!..
Он замолчал, прикрыв любовной болью искаженное лицо руками.
Печально, горько, пусто было Млаве в этот миг. Вот сердце верное и
чистое! Он - первый, кто хоть на время смог ее любовным чарам противостоять.
Он любит сам! Ее ж судьба - за Ратибором гнаться. За тем, кто ищет силы,
чтоб ее убить!
- Вернусь, если жива останусь, - шептала Млава с ласковою грустью. - Я
не могу любить вас нынче. Но дайте срок. Не уничтожьте все... Не все! Но
малую надежду, своим безумством.
- Я... - начала она, но не смогла договорить.
Поплыло все перед глазами. Стремительно рванулся мрак навстречу,
расступился. И в свете дня явился Ратибор. Единственный, мучительно любимый
и желанный!
Скорее в путь! Скорее в путь!
Очнувшись, Млава с кресла поднялась, не помня ничего, что говорила
Мензибиру мгновения тому назад. Волчицей рыщущею обошла по кругу зал и
встала перед Элджерноном.
Вот! Вот помеха! Долой ее!
Словно примерзший к месту, рыцарь в очи колдовские смотрел, смотрел.
Они все ближе, ближе. Он застонал от боли и от страха.
- Бежать! Бежать! Пока ты не прожгла меня насквозь!
- Нет! Нет!? Кто б ни была ты - праматерь наслаждения греховного,
невинная святая дева, дьявола наложница иль жертва злого колдовства - ЛЮБЛЮ
ТЕБЯ! ЛЮБЛЮ! Ты - свет единственный мой в жизни!
Как от удара, откачнулась Млава. Стояла, запрокинув голову, с закрытыми
глазами. Шаталась и дрожала. Неведомые силы боролись в ней, терзали грудь, в
клочья рвали сердце несчастной, обреченной, вины своей не ведающей женщины.
Потом, едва передвигая ноги, Млава отошла к камину и зарыдала, не роняя
ни одной слезы. Зарыдала- впервые в жизни!
От страшной муки царапала ногтями засаленную, закопченную решетку...
О, женщина! Ты - мир и горе, ты - нежность тихая и страсть. Ты - ВСЕ!
Уже вторые сутки Ратибор гнал коня по пустынной равнине. Иногда ему
встречались следы стоянок кочевавших по тундре племен, но самих людей
царевич не видел ни разу. Дул сильный ветер, и короткая редкая трава
прижималась к земле, словно уши испуганной собаки.
Монотонный топот копыт сливался с мыслями - то с надеждой, то с
отчаяньем. Наконец, к вечеру второго дня у горизонта над плоской равниной
тундры начал вспучиваться гигантский холм Лабиринта. Он быстро рос,
превращаясь в затмевающую небо гору, на склоне которой лежало красное
закатное солнце.
За несколько тысяч шагов до конца пути глухой стук копыт сменился
звонким цоканьем, и под ногами коня замелькали выложенные по две в ряд
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг