полкило конфет, топор, транзисторный приёмник.
- Так, - говорю, - а зачем нам десять цыплят?
- Как зачем? - Гага говорит. - Жить на острове будут. Яйца нести.
- А кошка та их не сожрёт?
- А мы ограду для них сделаем.
- Так... А где мы два спальных мешка возьмём?
- В прокате.
- Так, а зачем транзисторный приёмник с собой брать?
Представил я, как мы со всем этим грузом через тёмный зал плывём, а
потом ещё взбираемся - по вертикальной стене!
- Может, - говорю, - телевизор с собой взять, чтобы там программу
"Время" смотреть?!
Ничего не ответил на это Гага, даже голову от своего дурацкого списка не
поднял! Потом только произнёс:
- Так... За хлебом и конфетами ты сходишь или мне нужно идти?
- Схожу!
- Деньги нужны?
- Есть!
Вышел я от него, пошёл в булочную. "Ладно, - думаю, - сделаем всё так,
как он хочет. Посмотрим. Посмотрим!"
Вошёл я в булочную, взял на руки две буханки, пальцами схватил кулёк с
конфетами, шёл уже к выходу, потом посмотрел вдруг почему-то вниз, себе под
ноги. И чуть было не упал от ужаса: гляжу, на полу, около кассы, свернувшись
и мурлыча, та самая кошка лежит, чёрная, с белой головой, которую мы на
нашем необитаемом острове видели!
"Как же она тут-то оказалась?" - мысль мелькнула.
Почему-то в тот момент не подумал, что спокойно она оттуда пришла сюда
по обычной дороге и ни по каким катакомбам не лезла! Видно, всё-таки в меня
Гагина идея вошла, что остров наш далёкий и недоступный! Но посмотрел я
потом на кошку, как лежит она, спокойно мурлыча, и понял вдруг: никакого
острова нет, есть просто какой-то заброшенный участок в десяти минутах
ходьбы от нашего двора!
Положил я почему-то буханки и конфеты на место, обратно к Гаге побрёл.
Он так и подскочил, когда про эту кошку услышал. Выскочили мы от него, к
булочной помчались.
- Но мокрая ведь она? - на бегу Гага спросил.
Только потом я сообразил: ещё надеялся он, что мокрая, - значит, через
наш подземный ход пробиралась!
Но нет, абсолютно сухая кошка оказалась!
Открыла снисходительно глаза, когда Гага её рукой тронул, и снова
зажмурилась.
- Так, - Гага тихо сказал и из булочной вышел.
Я догнал его. Молча с ним по улице шли.
Вошли во двор, дошли до парадной, поднялись.
- Ну, я пойду? - робко спрашиваю.
Гага только убито рукой махнул - так расстроился.
Надо же, как верил в свою идею человек!
Недели через две после этого ехал я с родителями в гости на такси.
Переезжали мы какой-то мостик через какой-то промышленный ручей: в него со
всех сторон трубы впадали - по берегам деревья росли, и вдруг мелькнула за
деревьями та красная стена, из которой мы вылезли тогда к нашему
"необитаемому острову", и над этой стеной - высокая труба, и на трубе этой
выложено белым кирпичом - 1924, и из трубы этой валит дым, то есть
расположен за этой стеной обычный завод, и всё! И абсолютно ничего
таинственного там нет. Только в возбуждённом воображении Гаги могла
появиться идея об открытии нами какой-то таинственной земли!
Когда возвращались мы из гостей - уже темно было там, ничего не
видно - и хорошо!
Наутро встретились мы с Гагой в школе и, не сговариваясь, о другом
заговорили, как будто не было никакого подземного путешествия!
И вот - число я хорошо запомнил, потому что было это накануне Первого
мая, - лежал я на диване, как обычно. Объелся за ужином блинов, а точнее,
оладьев. Пошевелиться не мог. Глаза сладко слипались.
И вдруг звонок!
Абсолютно некстати!
И появляется, ясное дело, Гага, кто же ещё? Кто же может ещё настолько
некстати появляться?!
И по глазам его вижу - вернее, даже по одному его глазу: он ко мне
профилем сел, - что появилась у него очередная безумная идея!
- Спишь? - с безразличием спрашивает.
- Сплю, - говорю. - А что? Лучше спать, чем делать глупости!
- Думаешь?
- Уверен!
- Прости, что я тебя поднимаю, - изысканно-вежливо Гага говорит, -
но, может быть, выйдем на секундочку во двор?
- А дальше?
- Нет, только во двор. Этим и ограничимся.
Встал я, оделся, хотя не очень-то верил, что он двором ограничится.
Вышли во двор. Во всех почти окнах свет горит: понятно, завтра праздник,
люди готовятся. Вот в моём окне, на втором этаже, бабушка показалась. В
другом окне, тоже на втором этаже, Гагина мать встала на подоконник,
свесилась, какую-то банку между стёкол поставила. Всё обыкновенно.
Спрашиваю:
- Ну что?
Гага говорит:
- Здорово, а? Почти все окна горят!
Посмотрел я на него с изумлением: совсем уже, что ли, умишком ослабел,
вытащил меня во двор, чтобы я посмотрел, ках окна светятся в доме?!
- Да... здорово горят! - чему-то радуясь, Гага говорит. - Одно только
не горит... Не знаешь, это в моей квартире или в твоей?
Посмотрел я: действительно, одно окно на нашем этаже тёмное. Ну и что?
- Не знаю, - говорю, - в чьей это квартире, в твоей или моей, какая
разница. Я у соседей редко бываю у своих, а тем более у твоих, так что точно
не помню, чьё это окно. Судя по расположению, примерно посредине, оно и к
твоей квартире относиться может и к моей. Могу идти?
- Да... Интересно, - Гага говорит. - А видел ли ты когда-нибудь,
чтобы в окне этом свет горел?
- А почему бы ему там не гореть? - спрашиваю.
Но сам начал уже вспоминать...
Вообще, часто так было, что мы во дворе играли до темноты, видели, как в
окнах начинал свет зажигаться, в одном, после в другом. И тоже мне стало
вдруг казаться, что окно это, в самой середине окон второго этажа, всегда
тёмным было.
- Ну и что? - Гагу спрашиваю.
- Не знаю, - он плечами пожал.
- То есть ты хочешь сказать, что это особенное какое-то окно?
Гага долго молчал, потом спрашивает:
- Не знаешь, случайно, сколько окон в нашей квартире, всего?
- У нас в двух комнатах - три окна, в кухне - одно и у Лидии
Григорьевны с Борисом Ефимычем два. Шесть.
- Так. - Гага говорит. - У нас - три, в кухне - одно и у
соседа-кочегара - одно. Складываем твои окна с моими, получается
одиннадцать. Теперь сосчитай, сколько всего окон на втором этаже.
- ...Двенадцать! То есть ты хочешь сказать, что одно окно лишнее?
- Ну может, и не лишнее, - Гага говорит. - Но ясно, что оно ни к
моей, ни к твоей квартире не относится.
- К чему же оно относится? Где же эта комната расположена, которая ни к
моей, ни к твоей квартире не относится?
Гага только плечами пожал.
- Как же в эту комнату попасть? - спрашиваю.
- А думаешь, надо попадать? - Гага спрашивает.
"Так, - думаю, - всё ясно! Гага новую загадку изобрёл, и непонятно, в
общем-то, что можно ему возразить!"
- Так... - говорю. - А какие окна рядом с этим тёмным окном
находятся?
- Со стороны твоей квартиры - крайнее окно вашей комнаты, со стороны
моей квартиры - окно кочегара. Но я смотрел, и с той и другой стороны
никакого продолжения дальше нет, стена.
- Какого кочегара?! Того?
- Ну, который в кочегарке сидит, - спокойно на это Гага говорит.
- Та-ак... значит, между нашими квартирами какая-то комната, вход в
которую неизвестно откуда?
- Видимо, - Гага плечами пожал.
- И что же там происходит?
- Откуда я знаю? - Гага говорит.
- И что ж это за комната такая, неизвестно? - спрашиваю.
- Я расспрашивал осторожно старожилов нашего дома, - Гага говорит. -
Никто из них даже не догадывается, что одно окно в нашем доме всегда тёмное.
- Значит, это ты первый заметил?
Гага плечами пожал:
- Видимо, я.
- Ну и что теперь будем делать? - спрашиваю.
- Думаешь, надо обязательно что-нибудь делать? - Гага спрашивает.
- Ладно, не притворяйся! - Я разозлился. - Не просто же так ты меня
во двор вытащил, явно хотел что-то мне предложить!
- Ну, неплохо бы, вообще, заглянуть в эту комнату, - Гага говорит. -
Но вход, видимо, в неё замурован. Когда, с какой целью и что в этой комнате
замуровано, вот на какие вопросы хотелось бы получить ответы. - Гага
говорит. - Проникнуть через стену в эту комнату вряд ли удастся, вряд ли
твоя преподобная бабуся позволит стену в вашей комнате проломить!
- Бабушка? - обрадовался я. - Она позволит! Пойдём, честно ей всё
расскажем, она разрешит!
- Да нет, - Гага говорит. - Не стоит лишних людей в нашу тайну
посвящать. Думаю, самим удастся разобраться. Завтра Первое мая, все почти на
демонстрацию уйдут, и мы спокойно с тобой в комнату эту проникнем.
- Но как?
- Думаю, на крыше за трубу верёвку привяжем и один из нас по этой
верёвке до окна спустится.
- Ты это называешь "спокойно"?
- А что? По-моему, мы уже спускались на верёвке с высоты, по-моему,
дело проверенное!
- Ну, там хоть не видно было, какая высота, а тут ясно, грохнешься, всё
переломаешь!
- Пожалуйста, - Гага говорит, - я спущусь, ты будешь на крыше
находиться, за верёвкой следить.
"Нет уж, - думаю, - это не пройдёт: не позволю я ему таким надменным
быть!"
- Ну почему же, - говорю, - можем жребий вытянуть, кому спускаться!
- Ну хорошо, - Гага говорит, - завтра в девять часов я зайду за
тобой, с верёвкой.
Вернулся я поздно уже, лёг спать. Но всю ночь не мог заснуть.
"Надо же! Думал, что никаких больше тайн нет во всей вселенной, а
оказалось, вот тайна, под боком, рядом с моим диваном, - замурованная
комната!"
Так и заснул я под утро, думая о ней, и приснился мне страшный сон про
неё. Будто бы встаю я с дивана, вылезаю через форточку на подоконник, потом,
за раму держась, пытаюсь свеситься подальше, чтобы в ту соседнюю комнату
заглянуть, но нет, сбоку не видно ничего, - только оконный переплёт.
Вдруг решившись, я отталкиваюсь от своей рамы вбок, лечу и оказываюсь на
подоконнике той комнаты! Чуть не сорвался, но успел ухватиться кончиками
пальцев за оконный переплёт. Потом прижался лбом к холодному стеклу, стал
смотреть. Тут, к счастью, над двором луна появилась и всё стало мне видно в
той комнате: продолговатая пустая комната, на полу чёрные тени от рам, в
углу цилиндрическая железная печка до потолка. И всё! И ничего больше в этой
комнате нет. И даже двери нет, вот что поразительно! Комната есть, печка
есть, а никакая дверь в эту комнату не ведёт, ни открытая, ни закрытая!
Передвинулся немножко по подоконнику, ладонью форточку толкнул. Она
заскрипела вдруг страшно громко в тишине и сдвинулась. Ещё нажал, она почти
полностью открылась и вторую форточку, во второй раме, сдвинула.
Подтянулся я, скорчился и стал в эту форточку протискиваться. Пролез,
повисел в комнате вниз головой... Чёрные тени рам на полу, тихо, только
слышится громкое моё дыхание.
Потом ступил руками на подоконник в комнате, потом сделал переворот и
ногами встал на пол. Всё!
Прошёл по всей комнате, стены осмотрел. Дверь всё-таки есть, в той самой
дальней стене, где печка. Чуть выступает под обоями высокий прямоугольник.
Потом стал разглядывать более подробно: какие-то вещи, видно оставленные
старыми жильцами, валяются на полу; старая самодельная кукла (чулок, набитый
песком, с нарисованными глазами и ртом), металлический милицейский свисток с
катающимся шариком внутри, ещё "маялка", для подбрасывания ногой, сшитая из
материи, вспомнил я, с медной бляхой внутри. Я вдруг понял, что знаю все эти
вещи, - это были детские "сокровища" моего отца, про которые иногда, в
минуты задушевных бесед, он рассказывал; и вот они как-то оказались здесь, в
закрытой этой комнате, на полу. Главное, эти "сокровища" были у отца совсем
в другом городе, во время эвакуации - и вдруг как-то странно оказались
здесь. Я почему-то испугался, быстро оглянулся назад: открыта ли
форточка? - потом посмотрел вперёд и увидел, что заклеенная дверь трясётся
под чьими-то ударами, кто-то хочет войти в эту комнату! Потом обои криво
порвались, и дверь стала медленно открываться.
С бьющимся сердцем я отскочил к окну... и проснулся у себя на диване. Но
долго ещё не мог понять, что то был всего лишь сон, - настолько явственно
всё было в той комнате.
Потом раздался звонок, и в комнату в сопровождении бабушки вошёл Гага.
- Всё спишь? - сказал он. - Что, разве ракеты смотреть не пойдём?
При этом он подмигивал так, что посуда на столе дребезжала.
- А... ракеты смотреть! Пойдём! - сказал я, с трудом соображая.
Я поднялся - и увидел на плече у Гаги свёрнутую верёвку... значит, сон
мой не так уж далёк от действительности, во всяком случае, в ту комнату мы
сейчас полезем.
Мы поднялись по лестнице наверх, открыли дверь на чердак. Сгибаясь под
низкими наклонными балками, мы шли к слуховому окну. День был солнечный, в
слуховое окно входил толстый луч солнца. В луче солнца светились тучи пыли.
"Как, - подумал я, - планеты во вселенной". Вдруг быстро промелькнула
золотая муха. "Как комета", - подумал я. Гага вошёл в пыль, закашлялся, и в
освещённом столбе пыли далеко пошли волны кашля.
Через слуховое окно мы вылезли на грохочущую крышу.
- Ну, на какой трубе делаем петлю? - деловито спросил Гага, проводя
своей верёвкой вверх-вниз по своей спине, почёсывая между лопаток.
- Думаю, на этой! - сказал я.
Мы подползли к краю крыши, посмотрели, куда свесится верёвка, - да,
приблизительно над той комнатой. Мы привязали верёвку вокруг трубы,
подёргали - нормально!.. Сбрасывать пока не стали, чтоб какие-нибудь жильцы
третьего этажа, случайно оставшиеся дома, не заметили вдруг верёвку и не
подняли крик.
- Ну, кто? - спросил я.
Я почему-то был твердо уверен, что в комнате той всё именно так, как я
видел во сне, - поэтому, честно говоря, сильно боялся.
- Видимо, мне придётся? - сказал Гага.
- Что значит "придётся"? - разозлился я. - Будем тянуть жребий, как
договорились. Спички есть?
- С вредной привычкой курения покончил во втором классе, - насмешливо
сказал Гага.
- Ну, тогда считаться будем, ясно?!
Пришлось вспоминать малолетскую считалку: "Эники, беники, си, колёса,
эники, беники, ба!"
Выпало, конечно, спускаться мне.
"Ну что ж, - усмехаясь про себя, думал я, - один раз уже влезал в эту
комнату, во сне, второй раз влезать будет уже легче!"
Гага обвязал верёвку мне за пояс, ещё раз обвязал вокруг руки.
- Только помни, в чём главная опасность! - сказал Гага.
- Думаю, в том, что можно грохнуться! - стараясь улыбнуться, сказал я.
- Да нет, - с досадой сказал он. - В том, что рядом с тем окном -
окно комнаты кочегара! Наверняка он за нами следит. Я думаю, что как-то он с
замурованной комнатой связан.
- Ах, вот, оказывается, в чём опасность-то! - насмешливо сказал я, но
Гага, как мне кажется, насмешки не почувствовал.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг