Козлов.
- Но, видите ли, я последнее время как-то неспокоен, мне
все кажется, что, стыдно сказать, моя жизнь в опасности, вы
понимаете... Нет! Я уверен, что это так! Я даже вижу челове-
ка... Он в водолазном костюме.
Юрий Васильевич замолчал и нахмурился, Козлов старался не
проронить ни слова.
- А он, он чем-то со мной связан, - сказал: Юрий Василь-
евич. - Вооружен... А впрочем, все это чепуха...
- Чем черт не шутит, - сказал Козлов, - попробуйте опи-
сать подробнее, где именно находится этот человек. Попробуй-
те, Юрий Васильевич.
Козлов раскрыл блокнот и сжал карандаш в руке так, что
побелели пальцы.
- Он сейчас на палубе... Ага, это подводная лодка. Это,
знаете где? - я, кажется, могу показать на карте.
Два дня спустя в Москве сотрудник военно-научной экспер-
тизы вошел в знакомый уже нам кабинет и попросил позволения
воспользоваться графином с водой, стоящим на отдельном сто-
ле. Он достал из портфеля прямоугольную ванночку из органи-
ческого стекла и напил в нее воды. Стараясь не расплескать,
он поставил ванночку на письменный стол и погрузил в воду
белый прямоугольник накрахмаленной ткани. Через секунду,
когда ткань намокла, на ней ясно проступили очертания лица.
Это было то же лицо, что возникло на фоне горящих самолетов,
только на этот раз улыбающееся и довольное. Раны на лбу не
было.
- Вот все данные, - сказал сотрудник военно-научной экс-
пертизы и протянул запечатанный конверт. - Распишитесь в по-
лучении. Можно прямо на конверте.
Руководитель группы вскрыл конверт и пробежал глазами со-
держание листа. В нем заключалось следующее:
"Кусок ткани, изъятый из подкладки пиджака, принадлежав-
шего нарушителю границы в районе Приморска. Личность наруши-
теля неидентифицирована. Убит во время перестрелки. Легково-
долазный костюм и остальное снаряжение обращают на себя вни-
мание высоким качеством изготовления и продуманностью дета-
лей. Фирменных знаков и клейм не обнаружено". На обороте бы-
ла приписка рукой Козлова: "Нарушитель высадился в квадрате,
указанном Д".
Белый прямоугольник медленно вытащили из воды. Изображе-
ние на ткани стало бледнеть и вскоре бесследно исчезло.
Но вернемся вновь в прошлое. Ведь Юрий Васильевич должен
был присутствовать на лекции первокурсников и помогать при
физических демонстрациях...
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
- А теперь, товарищи будущие медики, - сказал заведующий
кафедрой физики, обращаясь к аудитории в белых халатах, -
наш ассистент докажет вам, что механическая работа способна
перейти в тепло. Прошу вас, Юрий Васильевич.
Юрий Васильевич вышел из-за доски и взялся за молоток.
Под озорные выкрики аудитории он нанес кусочку свинца два
десятка сильных ударов и положил сплющенный кусочек металла
на донышко перевернутой колбы, соединенной с U-образным ма-
нометром. Подкрашенная перекисью марганца жидкость тотчас же
сместилась, показав тем самым увеличение давления в колбе.
Софрон Григорьевич окинул аудиторию торжествующим взглядом.
Лицо Юрия Васильевича тоже приняло выражение сосредоточенное
и серьезное.
- Встать! - раздался вдруг голос старосты курса, здоро-
венного парня в клешах, выглядывавших из-под халата. Юрий
Васильевич уже знал, что Фомин служил боцманом на Тихом оке-
ане и был намечен в старосты курса еще до сдачи всех экзаме-
нов. - Эй, на полубаке! - продолжал громогласно Фомин. - Ко-
му сказано?
В аудиторию вошел декан, правой рукой сделав знак, чтобы
садились, а левой, ладонью вверх, к Софрону Григорьевичу -
извинительно.
Вымуштрованный Фоминым курс продолжал стоять.
- Первый курс Рубежанского медицинского института в пол-
ном составе присутствует на лекции по физике! - отрапортовал
староста. - Больных нет. Отсутствует один Селезнев.
- У меня несколько объявлемий,- сказал декан Софрону Гри-
горьевичу. И - строго Фомину: - Так что же с Селезневым?
- Сачкует, товарищ декан. Говорит, ему сперэа жениться
нужно, в потом уж учиться.
В аудитории засмеялись.
- А тебе дело? - выкрикнул кто-то из заднего ряда. - Ун-
тер Пришибеев.
- Я те покажу унтера! - прорычал Фомин вполголоса. - А
ну, выдь, выйди говорю!
- Фомин, Фомин, успокойтесь, - сказал декан, поднявшись
на помост. - Вы не на крейсере, здесь совсем другой том ну-
жен, - и вдруг закричал сам каким-то чужим голосом: - Почему
без шапочек! Сколько я буду напоминать! Куда смотрит старос-
та курса? Безобразие!
Аудитория завозилась, и на головах студентов сразу же
оказались беленькие шапочки. Фомин восторженно глядел на де-
кана. Сейчас он был снова в родной стихии.
- Девушка из Новинска, встаньте, - нараспев сказал декан.
Поднялись в разных концах аудитории две девушки.
- Вы сядьте, - сказал одной из них декан. - Вы в Новинске
школу окончили, но родились в Барнауле. А вот с этом товари-
щем у меня будет серьезнейший разговор... Девушка из Новинс-
ка, ваша фамилия Лапина?
- Да, Лапина, - едва слышно сказала девушка.
- Лапина, где ваш череп?
Лапина опустила голову.
- Разрешите, товарищ декан. - прервал молчание Фомин, -
Ом у ней на голове, череп.
Юрий Васильевич не выдержал и громко хмыкнул, за ним рас-
хохоталась вся аудитория. А когда смех прекратился, Лапина
тихо сказала:
- У меня... у меня череп украли...
Теперь уже засмеялся и декан. А девушка навзрыд расплака-
лась.
Фомин одним прыжком бросился к ней. Уголком шапочки смах-
нул с девичьей щеки слезинку и, обернувшись к аудитории:
- Говори, кто?
В наступившей тишине яростно застучал звонок.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Афанасий Петрович попытался встать, но почувствовал, что
не может приподнять голову. Будто кто-то сильный положил ему
невидимую руку на лоб и осторожно, но непреклонно возвращает
голову обратно на жесткую подушку.
- Cecтpa... - позвал он и удивился слабости своего голо-
са. - Есть кто-нибудь?
Дверь тотчас же отворилась. В палату вошел доктор Пасхин.
И это как бы подтвердило, что все остальное только привиде-
лось Афанасию в каком-то сне. Но доктор Пасхин был совершен-
но сед, а тогда - нет, тогда он не был седым.
- Лежи, лежи, - сказал Пасхин и, повернувшись на пороге,
сказал кому-то за дверью: - Заходите, товарищи.
Первым за Пасхиным вошел Сергей Иванович, директор инсти-
тута. За ним сразу же вошли еще человек семь. Шествие замы-
кал Федор Никанорович Чернышев.
- Здравствуйте, - сказал Афанасий Петрович и попытался
привстать.
- Ну, ну, без глупостей, - сказал Сергей Иванович.
Пасхин присел на табуретку возле Афанасия и взял его ру-
ку.
- Семьдесят два, - сказал он через некоторое время, пряча
в жилетный карман часы, и столпившиеся у кровати врачи пе-
реглянулись.
- Что со мной? - спросил Афанасий. - Почему я здесь?
Директор наклонил голову.
- Почему вы не отвечаете? Мне даже показалось, что это
все мне снится. В этой самой палате я уже лежал и вдруг
опять. Постойте, я вспомнил... Да, да, я все вспомнил... Я
вошел к себе на кафедру. И меня что-то сильно ударило. Не
пойму даже что... Вот сюда.
Афанасий Петрович медленно поднял руку и показал куда-то
за голову.
- Вот сюда.
- Правильно, правильно, кровоподтек есть, - сказал Пас-
хин,
- И это все, что вы помните? - быстро спросил Федор Ника-
норович, выглянув на мгновение из-за чьего-то плеча.
- Нет, - в раздумье продолжал Афанасий, - потом была
боль. Один раз... и второй... и все...
- А перед этим, перед тем, как вы потеряли сознание, -
извините, но не могу не спросить, - вы ничего не писали? -
Сергей Иванович наклонился над Афанасием. - Значит, нет...
Пасхин медленно повернул Афанасия Петровича на бок, и над
его спиной склонились все присутствующие. Кому принадлежали
отдельные восклицания, Афанасий Петрович не всегда мог опре-
делить.
- Выход тока, - торжествующе сказал Сергей Иванович.
- Не похоже, - (это, кажется, Пасхин).
- Нет, нет, когда он...
- Потом, потом, - (вновь Пасхин). - Пока только смотрите.
Только смотрите.
- Нет, это скорее вмешательство.
- И второпях, я бы скааал, - (кажется, Федор Никанорович).
- М-да...
- Страшного для жизни я ничего не вижу...
И тут случилось то, чего меньше всего могли ожидать соб-
равшиеся. Рука Афанасия вдруг вынырнула где-то возле шеи,
пальцы пробежали по обнаженной лопатке, и Афанасий Петрович
весь как-то обмяк.
- Он потерял сознание... - сказал Пасхин, нагнувшись над
ним. - Ничего, ничего, приходит в себя.
- Может быть, укол? - спросил Сергей Иванович,
- Теперь мне конец, - глухо, в подушку сказал Афанасий
Петрович. - Все...
- Ничего, ничего, все позади, Афоня, - оказал Пасхин. -
Сейчас мы дадим вам отличнейшего бульончику!
Пасхин сделал знак собравшимся, чтобы они вышли из комна-
ты.
- Что за глупость, Афоня, - заговорил Пасхмн вполголоса.
- Лет семь назад я предлагал вам от этого избавиться, и вы
были почти согласны. Откуда такая мнительность? Без этого
можно жить и совсем неплохо!
- Он здесь, он здесь, понимаете, - шептал Афанасий Петро-
вич, - вы понимаете?
- Ах, вот что? Да, это возможно...
- Здесь он, здесь, - почти выкрикнул Афанасий Петрович.
- Но в госпитале вам ничто не угрожает, ничто... Лежите
спокойно, ничего не бойтесь. Сейчас я пришлю сестру, вас по-
кормят, и все будет в полном порядке. В самом полном поряд-
ке...
Сестра принесла бульон, и Пасхин не ушел, пока Афанасий
Петрович не выпил полную чашку.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
- Нам нужно поговорить, - сказал Пасхин, поворачиваясь к
Федору Никаноровичу и Сергею Ивановичу.
- Мы так и поняли, - директор быстро прошелся по комнате
и сел на диван рядом с Чернышевым.
Пасхин прикрыл балконную дверь, и кабинет тотчас же на-
полнился запахом госпиталя, не поддающимся, как известно, ни
анализу, ни описанию.
- Я расскажу вам все, что может пригодиться в дальнейшем,
- начал Пасхин, усаживаясь на стуле перед диваном. - Многое
вы уже знаете сами. Многого я и сам не понимаю, только так в
общем. Скажу откровенно: жизнь Афанасия Петровича в опаснос-
ти.
- Да, но вы сами... - начал было директор.
- Сам, сам... Речь идет не о состоянии его здоровья.
Здесь мы сделаем все, что в наших силах, и дней через десять
он будет играть в футбол, если пожелает. А вот что потом,
после его выхода из госпиталя?
Пасхин посмотрел на Сергея Ивановича, потом на Федора Ни-
каноровича.
- Я вижу, что вы до конца не понимаете всего случившего-
ся. - Пасхин поднялся со стула и, протянув руку к письменно-
му столу, взял с его края большой конверт.
- Здесь я приготовил все, чем, собственно, располагал.
Пасхин достал из конверта книжечку истории болезни и нес-
колько листков, заполненных какими-то странными знаками. -
"Ефрейтор Горбунов Афанасий Петрович, - прочел Пасхин по ис-
тории болезни, - 22 февраля 1944 года получил сквозное оско-
лочное ранение левой половины грудной клетки с открытым
пневмотораксом и переломом шестого ребра и лопатки..." Кар-
тина ясная? - спросил Пасхин своих слушателей, те согласно
кивнули. - Так почему же я вам это читаю? Да потому, что ко-
му, как не мне пришлось не один раз разглядывать эти самые
лопатки Афанасия Петровича. Я обратил внимание, да и нельзя
было не обратить, на два симметричных выроста у края лопа-
ток. Выросты эти имели в длину сантиметра четыре, не боль-
ше..!
- А диаметр? - спросил директор больше для того, чтобы
показать, что он внимательно слушает.
- Диаметр? - переспросил Пасхин и тихо сказал: - Диаметра
точно такого же, как те рубцующиеся ранки, что вы видели
только что на спине Афанасия Петровича.
- Так ему кто-то сделал операцию? - воскликнул директор.
- Операцию? - усмехнулся Федор Никанорович. - Предваряе-
мую ударом по голове вместо наркоза.
- Это еще не все. - Пасхин достал листки, исписанные фио-
летовыми завитками. - Вот это, - сказал о", показывая лист-
ки, - мой дневник эа те дни. Времени было мало, ну я и сте-
нографировал все, что, по-моему, могло в дальнейшем приго-
диться. Сегодня с утра я перечитал их внимательнейшим обра-
зам, и мне сразу стала ясна ценность вот этих заметок. Раз-
решите, я вам их прочту. "17 мая 1944 года предложил выздо-
равливающему Горбунову произвести удаление аномалий лопаточ-
ных отростков, на что получил неожиданный отказ. Обратил
внимание на то, что раненый Горбунов пришел от моего предло-
жения в крайний ужас. Это тем более удивило меня, что не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг