убийцей, чем у тех, кому с детства привили отвращение к столь кровавым
забавам и любовь к животным и птицам.
После обеда они прилегли на пледе под развесистым, кряжистым дубом.
Тень от кроны причудливыми кружевами скользила по лицам. Стив лежал на
спине, сцепив на затылке руки, и смотрел, как по тонким веточкам, среди
пузатеньких, словно бочоночки, желудей прыгает, склевывая гусениц,
малиновка.
Высоко в бездонной голубизне неба протянулась длинная пенистая линия -
в стратосфере летел реактивный истребитель. Самолета не было видно, только в
самом узком и остром конце линии светилась малюсенькая серебристая точечка.
- Как ты думаешь, Стив, будет война? - наблюдая за уже поблекшей
полосой, спросил Фрэнк.
- Что ты имеешь в виду? Ведь фактически она и не прекращалась. То в
Азии, то в Африке.
- Нет, я спрашиваю о большой войне, мировой?
- Ишь куда замахнулся. Если бы я мог на это ответить, то не валялся бы
под дубом, углубившись в созерцание природы, а восседал бы в каком-нибудь
солидном и мягком кресле, - засмеялся Стив. - Однако мне известно, как войны
избежать.
- Ну-у?
- Именно.
- И как же?
- Войны объявляют правительства, а воюет народ. И вот, если он, когда
власть имущие развяжут войну, не пойдет в бой, сражаться будет некому...
На кончик стебля вереска, трепеща стеклянными крылышками, уселась
ярко-синяя стрекоза. Замерла.
- Стив, почему ты решил стать биологом? - Фрэнк подпер ладонями
подбородок.
- Мне это нравится. Животные - огромный и любопытный мир, его интересно
изучать, ведь каждый организм для чего-то создан, имеет свое определенное
место и цели во взаимообусловленных процессах природы, выполняет в них
свойственные именно ему функции, своеобразное звено в экологическом
равновесии.
- А мне почему-то кажется, там давно все изучено и открыто, столько лет
возятся люди с разными букашками-таракашками.
- Так кажется, когда с предметом знаком поверхностно, по-дилетантски.
На самом же деле познание мира пределов не имеет. Больше того, чем глубже
люди проникают в тайны природы, тем больше вопросов перед ними она ставит.
Вот обрати внимание на стрекозу.
- Стрекоза как стрекоза, чего в ней особенного, бывают и красивее.
- Эх ты, святая простота, - Стив щелкнул Фрэнка пальцем по носу. -
"Бывают и красивее", - передразнил он. - Да известно ли тебе, что эти
насекомые одни из самых древних на Земле. Задолго до появления человека они
летали среди гигантских папоротников и хвощей, которых уже давно на нашей
планете нет. Видели чешуйчатых саламандр - первых четвероногих, чавкающих в
горячей тине еще неостывшей молодой Земли. Они пережили неслыханные
природные катаклизмы. Были свидетелями возникновения Альп и Кавказа, льдов в
Африке и тропиков в Гренландии. Сидя на ветках сигилярий - безлистных
деревьев, - любовались исполинскими ящерами и летающими ящерицами. Совершали
полеты вместе с удивительной птицей археоптерикс. И почти не изменились с
тех незапамятных пор. Это подтверждает - они один из удачнейших
экспериментов природы.
А их личинки? Это уникум. От двух до четырех лет они живут в царстве
ила. Двигаются с помощью водомета, который, кстати, человек изобрел лишь
недавно - природа же его воспроизвела на заре жизни. Они сначала дышат
жабрами, которые потом сменят на легкие. Имеют пять глаз: два фасеточных,
сложенных из нескольких тысяч мельчайших шестиугольников, и три простых -
весьма похожих на наши. Ты только представь, мысленно проникнув в их
головенки, как личинки видят мир этими пятью глазами. Слышат они... ногами,
по три "уха" на каждой. У них два сердца - одно в голове, другое, пардон, в
задней части. Если стрекоза сядет на ровную поверхность, то не взлетит - ибо
ее удел цепляться за стебли и ветви. А говоришь, все очень просто. А
попробовал бы ты, как она крыльями, помахать руками. Уверен, хватило бы тебя
всего па несколько секунд. Видишь, сколько загадок преподносит всего лишь
одно насекомое. А жизнь муравьев, пчел, птиц, рыб? Все это непочатый кран
для размышлений. Масса "белых пятен" - не ленись, исследуй. И все
целесообразно, мудро. Недаром появилась такая наука, как бионика. Люди стали
пристально приглядываться к тому, что сотворяла природа миллионы и миллионы
лет, совершенствовала, вносила поправки, отсекала ненужное. Понятно?
- Удивительно. - Фрэнк с восхищением посмотрел на друга. - Если бы по
образу и подобию птиц человек мог летать. Нет, не на самолете, дирижабле или
дельтаплане, а сам махал крыльями, как птица.
- Напомню классическую фразу русского ученого Жуковского: "Человек
полетит, опираясь не на крылья, а на силу своего разума", что люди и
сделали.
- Я не про то, Стив, - перебил Фрэнк.
- Индивидуальные крылья, ракетные приставки люди уже создали - это, как
говорится, детали, вопрос техники и технологии сегодняшнего дня, ничего тут
сложного нет. Весь вопрос, как я уже упоминал, в силе мышц, то есть в
источнике энергии, маленьком, легком, но исключительно емком. Тут, думается,
опять придет на помощь человеческий ум, который и сотворит нечто подобное.
Летай сколько душе угодно в одиночку, хочешь на юг, хочешь на север.
- На север не надо - там холодно.
- И здесь проблему решит тот же источник. Я не говорю об отоплении
жилищ, помещений и так далее, хотя эта проблема огромной важности - в
большинстве полярных районов, в Арктике и тем более Антарктике топлива или
мало, или вообще нет. Я имею в виду одежду. Не потребуется никаких мехов,
шуб, дубленок, унтов, шерсти и прочих современных атрибутов для защиты от
мороза.
- Что же их заменит, стрекозиные сердца? - хихикнул Фрэнк.
- Зачем же - легкая сетка из тончайших проволочек, вшитая в подкладку
костюма: легкого, удобного, элегантного и прочного. К ней подсоединят
батарейку, и она будет греть словно электроплитка. Используя систему
полупроводников, можно будет и, наоборот, охлаждать тело, как кондиционер.
Сделав костюм водонепроницаемым и снабдив не громоздкими баллонами
акваланга, а аппаратом для разложения воды на кислород и водород, который
также будет действовать от того же источника, человек смело, будто в родную
стихию, шагнет в среду водяную. Такая одежда облегчила бы труд шахтеров,
рыбаков, моряков, сталеваров, тех людей, которые работают в экстремальных
условиях. Помогла бы альпинистам, спелеологам и многим другим.
- А аккумулятор на спине таскай, в рюкзаке?
- В этом и весь вопрос. Надо, чтобы он был не более спичечного коробка.
- То есть дело за немногим: изобрести аккумулятор легкий, емкий, мощный
и дешевый, так?
- Да, так. И представляешь, сколько животных, в том числе уникальных,
исчезающих с лика земного, останутся живы, в полном смысле сохранят свою
шкуру.
- И ты думаешь, это возможно, с нашим уровнем техники?
- Абсолютно уверен, ибо необходимость и потребность в подобном открытии
стала насущной и настолько актуальной, что ждать больше нельзя. Думается, не
сегодня, так завтра мир облетит сенсационное сообщение: такой источник
энергии создан. Этому ученому я бы при жизни воздвиг памятник.
- А он возьмет и твой аккумулятор в танки да крейсеры, в ракеты с
ядерной головкой вставит или на подводные лодки. Тогда как?
- Не позволим - не вставит.
- Ой ли, послушает он вас, имея такую силу.
Да, встреча с Кребсом-старшим на пустыре перевернула судьбу Грега.
Выздоровев, он не только остался в семье Кребсов, но и поступил в тот же
колледж, где учился Стив. Оба отличались отменным трудолюбием, не чурались
никакой работы, чтобы как-то пополнить бюджет увеличившейся семьи.
Наблюдая иногда отца и сына, Грегу казалось, будто Стив, несомненно,
вобравший в себя все хорошие качества Кребса-старшего, значительно тоньше,
тактичнее, образованнее и даже умнее последнего. Стив и Фрэнк стали точно
братья, тем более и внешне они были немного похожи. Правда, Стив блондин, а
Фрэнк шатен. В доме было много книг, Кребс-младший читал буквально запоем,
стараясь передать свою страсть названому брату.
Внезапные события резко все изменили.
Стив просиживал ночи напролет за учебниками, готовился к экзаменам в
университете, а Фрэнк заканчивал школу полиции и уже оформился на работу,
когда началась война во Вьетнаме. Младший Кребс недавно женился, а беда
будто этого и ждала - месяц спустя ему вручили повестку явиться на призывной
пункт.
Вечером в семье, где друг к другу относились с большим уважением и
любовью, нежданно-негаданно разразилась крупная ссора.
Кребс был вне себя. Грег никогда раньше не видел его таким.
Выдержанный, немного флегматичный и безукоризненно вежливый, Кребс с
пунцовыми щеками и дрожащими от негодования губами расхаживал по столовой.
Казалось, он еле-еле сдерживается, чтобы не броситься с кулаками на сына.
Стив стоял, понуря голову, скрестив на груди руки, лицо бледное, он
прислонился спиной к книжному шкафу, иронически кривил губы и слушал, что
говорил отец.
- Ты не патриот своей страны! - кричал тот. - Когда ей нужны солдаты,
следует идти воевать, как тысячи других, кто погиб в борьбе с фашизмом, как
отец Фрэнка, - он мотнул головой в сторону Грега, который только что
вернулся домой. - Если надо - погибнуть. Сложить голову со славой. В нашей
семье никогда не было трусов. И не хватает, чтобы на службе меня шпыняли
тем, что мой единственный сын, моя гордость и надежда, связался с болтунами,
стал дезертиром. Да за это в наше время на фронте расстреливали в два счета.
Ты хоть подумал, что твой отец теперь старший инспектор, а может быть,
вскоре и комиссар, а его отпрыск вместе с какими-то сомнительными слюнтяями
сжигает призывную карточку, отказываясь выполнять священный долг перед
родиной и народом.
- В этом-то я и вижу свой, как ты сказал, священный долг, - немного
заикаясь от волнения, произнес Стив. - И абсолютно неуместно ставить в
пример отца Фрэнка, он сражался с фашизмом, против агрессии. Я же не хочу
воевать во имя этой самой агрессии, то есть фактически становиться на
сторону тех, кто убил Грега-старшего.
- Тебе задурили голову! - прервал Кребс. - Вы, молодые, хотите быть
умнее нас, стариков, мы дали вам жизнь, воспитали и направили на путь
истины. Чуть что не так, сразу лезете на рожон, бежите на улицу, создаете
беспорядки.
- Которые вы, - усмехнулся Стив, - с таким успехом разгоняете, избивая
демонстрантов, в том числе детей и женщин.
- Не лги! - Голос Кребса сорвался. - Не смей. Ты прекрасно знаешь: я не
занимаюсь подобными вещами, мое дело криминалистика.
- Заставят - будешь заниматься, - вставил сын.
- Перестань грубить. Я всю жизнь посвятил благому делу и тебе. Да, да,
тебе. Работал, как проклятый, чтобы ты мог учиться и жить более-менее
сносно.
- За это спасибо. Если бы я не уважал тебя как честного и благородного
человека, у нас был бы иной разговор. Но сейчас ты возбужден и рассуждаешь,
как полицейский комиссар. Ты веришь его величеству закону и никак не можешь
уяснить: в настоящее время выполнение этого самого закона и есть настоящее
беззаконие. А насчет трусов в семье, это ты зря, папа, поверь - сжечь
повестку куда опаснее, чем отправиться за океан.
Кончилось, однако, тем, что Стиву все-таки пришлось ехать во Вьетнам.
Он так и не увидел своего сына. Когда тот родился, Стива уже не было в
живых.
Несколько месяцев Кребс ходил сам не свой. Скорее всего тогда-то
впервые он начал понимать правоту сына.
Вскоре Кребса назначили комиссаром.
Грег только-только начинал карьеру, в армию он не попал, потому что был
направлен на службу в полицию. Он не отдавал себе полностью отчета в том,
что заставило его избрать этот путь, но скорее всего давнишняя беседа на
пустыре с Косым заронила в душу зерно, которое проросло благодаря стараниям
Кребса-старшего.
На новом поприще Фрэнк горячо взялся за дела. Успех пришел с первых
шагов, под присмотром чуткого и опытного наставника, который, несмотря на
удвоенную после гибели сына привязанность к Фрэнку, требовал с него как ни с
кого другого.
Казалось, фортуна вот-вот вознесет Грега вверх по служебной спирали,
когда произошло непредвиденное и поначалу ничего не значащее происшествие.
Группа Кребса провела блестящую операцию по разгрому четко налаженной и
хорошо организованной банды торговцев наркотиками. Десять человек отпетых
головорезов во главе с Майком-черепом были схвачены и предстали пред судом.
Триумф превзошел ожидания. Хорошо показавшим себя Кребсу и Грегу сулили
значительные повышения. Пресса взахлеб пела дифирамбы самой лучшей полиции
мира. Телевидение провело цикл передач под рубрикой:
"По таинственным следам Майка-черепа"... "Глава банды уже чувствует, -
писали газеты, - полированные подлокотники электрического стула".
Но... то, что случилось дальше, сначала не поддавалось никакому
объяснению.
В оппозиционной газете появилась небольшая, но весьма аргументированная
статья. В ней сначала выражались сомнения, а затем и начисто отметалось
обвинение Майка в руководстве бандой. "Глава" выглядел всего-навсего тонкой
бумажной ширмой с нарисованной на ней зловещей фигурой дьявола, не больше.
Автором статьи был Грег. Все бы кончилось миром, но он пошел дальше, в
следующем номере убрал эту ширму и показал тех, кто за ней прятался.
Пораженный обыватель был потрясен и шокирован. Конфуз разразился
небывалый. Стало ясным - те, кто предстал перед лицом Фемиды, - жалкие
марионетки, нитки, которые приводили их в действие, держали несколько
крупнейших воротил химических концернов. Не последнее место в этой истории
занимала фирма "Дик Робинсон". Дело получило настолько широкую огласку, что
замять его было невозможно. Правда, удар несколько самортизировали.
Майк-череп и его "коллеги" избежали казни и получили по году тюрьмы.
Изворотливые крючкотворы-адвокаты ухитрились отвести острие меча возмездия
от концерна химиков, направив его на второстепенные филиалы.
Казалось, все стало на свои места.
Но впечатление было обманчивым. Едва немного затихли и улеглись
страсти, а оппозиция, получив свою долю, вошла в альянс со стоящими у
кормила и уже не нуждалась ни в каких козырях, так как имела то, что хотела,
началось "укрощение строптивых". Грегу, припомнив выступление в прессе,
предъявили обвинения в нарушении полицейской присяги, разглашении служебной
тайны и получении крупной взятки. По существующим законам ему грозило
десятилетнее тюремное заключение. Не забыли и то, что когда-то он состоял в
банде. Трудно сказать, каким бы путем развивались события дальше, если бы не
Кребс.
Сколько выпало на его долю хлопот, нервотрепок, беганья по инстанциям и
унижения, чтобы помочь протеже.
Львиную часть вины он взял на себя. В самых высоких инстанциях ему
объяснили, что не хотят крови, а также намекнули: делают это, учитывая
преданную службу и то, что он отец солдата, геройски погибшего за родину.
Грега уволили из полиции, а Кребса понизили в должности на две ступени,
и он снова превратился в инспектора.
За последние три года Фрэнк так привык ходить по улицам определенными
маршрутами, всегда с четкой целью, что сейчас, оглядевшись по сторонам,
понял: своего города он почти не знал. Мимо озабоченно сновали прохожие. У
афишной тумбы сидел старик в рваном свитере и лягушачьего цвета шляпе, в
темных очках и делал вид, что продает ракушки - просить милостыню запрещено.
На углу молодой, но бородатый человек в белом балахоне, подпоясанном
веревкой, босиком, призывал обывателей вступать в секту новоявленных
истинных слуг Христа. За вынесенным на тротуар столиком кафе две
раскрашенные старухи в париках цвета платины и с болонками на коленях
обменивались какими-то своими впечатлениями. Прислонившись к решетке сквера,
сопели и тискали друг друга непонятные существа - то ли две девушки, то ли
два юноши.
Пахло бензином, остывающим асфальтом и пылью.
Грег долго бездумно слонялся по городу без денег, с волчьим билетом,
запрещавшим занимать любую должность в государственном аппарате, и поздно
вечером, обессиленный и измотанный, прибрел к Кребсу.
Джон - в вельветовой куртке, пижамных брюках и шлепанцах - открыл
дверь, приложил палец к губам - малыш и жена спят, - провел в маленькую
комнату, где когда-то Фрэнк жил со Стивом, а теперь был кабинет отца. Там
все изменилось. Убрали кровати, остались лишь шкаф с книгами, письменный
стол, два старых, вечно скрипящих, словно вот-вот развалятся, кресла, модель
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг