стекла, вставленного в алюминиевые рамы. Некоторые сосуды подсвечивались
лампочками, другие, наоборот, были затенены и даже закрыты искусно
сделанными шторками. В воде, в переплетении разнообразных водорослей, от
тонких, словно невесомая паутинка, до глянцевых и мясистых, как округлые
листья фикуса или магнолий, плавали экзотические обитатели немыслимой формы,
расцветки и рисунка. На каждом аквариуме аккуратная табличка, на ней
бисерным почерком шефа написано: что за экземпляр, когда и откуда поступил,
где живет и в каких условиях, чем питается, как размножается и многое-многое
другое, то есть почти все об этом виде. Таблички напоминали уложенные в
обоймы из пластика листочки замысловатой картотеки.
Бартлет неторопливо ходил меж аквариумов, останавливался перед тем или
иным экспонатом и очень увлекательно, подчас с шуткой рассказывал о нем,
перемежая повествование высказываниями древних мудрецов и философов,
отрывками из легенд, мифов, книг путешественников и исследователей. Грег
поражался глубине знаний шефа, неподдельному интересу и увлеченности водной
фауной и флорой. У него даже мелькнула мысль: избери Бартлет профессией
именно эту, он мог стать знаменитым ихтиологом и имя его было бы куда более
популярно, чем сейчас в среде криминалистов, хоть и здесь он значительно
преуспел.
Часа два спустя, когда они закончили осмотр коллекции, в дверях
появился высокий, сухопарый пожилой негр, совершенно седой. Он остановился в
проеме и тихо-тихо постучал костяшками пальцев по стеклу.
- О! Уже готово. Спасибо, Мартин, сейчас придем. Кстати, - Бартлет
повернулся к Грегу, - познакомьтесь - это тот самый человек, о котором я вам
говорил. Когда-то он служил у меня на торпедном катере рулевым, мы воевали
на Тихом океане, и так и остался со мной. Пойдемте обедать, по этой части
Мартин большой дока, правда, не знаю, угодит ли он вам, я ведь гурман
вегетарианских, рыбных и блюд из продуктов моря. Думаю, вам понравится, ведь
они не только очень питательны, - он со смехом похлопал ладошкой по
животу, - но и удивительно вкусны.
Обед был действительно хорош. Чувствовалось: хозяин и слуга понимают
толк в блюдах, которые подавались на стол, и не жалеют денег на их
приготовление.
Блаженно развалясь в креслах, они пили кофе, когда Фрэнк, поставив
чашку на блюдце, спросил:
- Мистер Бартлет, можно задать вам один не совсем обычный, вернее,
совсем необычный вопрос?
- Пожалуйста, мой друг. - Он тоже опустил чашку на стол и потянулся за
сигарой. - Постараюсь удовлетворить вашу любознательность.
- Почему у вас нет семьи?
- Что? - Рука шефа повисла в воздухе, а брови поползли вверх.
- Почему вы холост и не обзавелись семьей? - немного смутился Грег. -
Извините, если я не то спросил. Но мне казалось странным, имея все
возможности, остаться одиноким бобылем.
- Отчего же, я отвечу. - Он взял сигару и обрезал кончик. - Потому что
я трус.
- Вы трус? Полноте, я же слышал совсем другое. Будучи на флоте, вы
получили несколько наград именно за храбрость, а начиная постигать азы
сыщика, нередко попадали в очень опасные ситуации.
- Не льстите, Грег, я трус, правда, в другом плане. Не подумайте, что я
боялся или боюсь женщин, мне не чужды плотские утехи, скорее даже наоборот.
Но тем не менее я не стремился жениться и обзавестись семьей. Да, я боялся
той непререкаемой ответственности, которая ложится на человека, на его
совесть, когда он дает жизнь себе подобному. Во времена молодости мое
будущее было туманным, и кем я стану после войны, не ответила бы и самая
искушенная хиромантка - миллионы людей, сняв военную форму, искали место в
мирной жизни. Сомнения, неуверенность и колебания. А время неумолимо текло.
Когда же грядущее несколько определилось и стало вроде бы стабильным, то
есть таким, когда ты уверен, что завтра не умрешь от голода и холода - я был
уже относительно стар. Парадокс - то думать о семье было рано, а то поздно.
А больше всего я боялся, как бы меня не прокляли мои же отпрыски за то, что
они появились на свет, что я ввел их в мир и ничем не обеспечил будущее ни
морально, ни материально. Вот чего опасался я, а пока размышлял, струилось
время, и вернуть его назад невозможно. Сейчас мне почти семьдесят - жизнь
прошла, меня вряд ли вспомнят добром, но и никто, надеюсь, не будет
откровенно и злобно проклинать. Это-то я и имел в виду, когда говорил о
трусости. Семья - слишком ответственно. К сожалению, сотни тысяч людей
относятся к ней как к чему-то обязательному, закономерному и само собой
разумеющемуся. Вот и появляются изгои, наркоманы, преступники.
- Трудно согласиться с вами, очень это мрачно, так можно дойти и до
полного отрицания семьи, до опустошения планеты, - начал Фрэнк.
- А со мной и не надо соглашаться. Я же высказал субъективное мнение.
Это не диспут в поисках истины. Что же касается отрицания семьи, то, давая
право на семью, государство должно обеспечить его экономически и морально,
иначе это фарисейство и пустой звук.
- Задумываться о том, что вы говорите, мне кажется все равно, что
ежеминутно вспоминать о неизбежности смерти. Не приведет ли это к полному
упадничеству и пессимизму, а как результат - к массовому психозу и
самоубийству? - произнес Грег.
- Сможет, мой друг, если встать в позу стороннего наблюдателя и
констататора фактов человеческой мерзости. В этом вся суть. Я мечтаю
написать книгу, основанную на документах, дать анализ нравственному и
моральному тупику, в котором мы очутились. Кроме того, меня интересует
поведение самого человека. Вы не читали Чехова?
- Чехова?
- Да, это русский писатель.
- Извините, к сожалению, нет, но слышал о нем.
- У него есть, на мой взгляд, замечательное высказывание, дающее как бы
прицел, направление деятельности на то, как сделать людей счастливыми. Смысл
в следующем: в них должно быть все прекрасно: одежда, лицо, тело, мысли и
душа.
- А любовь? - спросил Фрэнк.
- У человека с прекрасной душой и мыслями будет и прекрасная
возвышенная любовь.
- Сомневаюсь - мне приходилось видеть изумительных людей, женатых на
злющих и истеричных чудовищах.
- Я имел в виду, когда этими качествами обладают оба.
- Но это может привести к какому-то стандарту, патентованной аморфной
семье.
- Вам не нравятся стандарты? - удивился Бартлет.
- В людях да.
- Мне кажется, стандарты хороши везде, но когда следуют им разумно.
Стандарт - это скелет, прочный и надежный, а вот все остальное, так сказать,
"человеческие слабости", придает лишь индивидуальность. Вы представляете,
что такое генетика?
- Весьма смутно. Мне как-то не приходилось с этим сталкиваться. Вернее,
меня подобные проблемы не волновали.
- А зря. Они должны волновать всех людей, ибо имеют к ним самое прямое
отношение. Но, коротко, вот в чем суть. Наследственная информация организмов
заключена в клеточном ядре, в нитевидных структурах - хромосомах. Они
состоят из небольших участков - генов, каждый из которых отвечает за
передачу по наследству определенного признака: цвета волос, глаз, роста,
болезней и так далее. В хромосомах заключена "запись" всех признаков. Каждая
клетка человека имеет 46 хромосом, или 23 пары. Правда, в половых клетках их
лишь 23. Отцовские и материнские, сливаясь, образуют также 46.
Гены могут быть сильнее и слабее. Следовательно, будут превалировать
или отцовские или материнские, в которые, в свою очередь, внесли
определенную информационную лепту дедушкины и бабушкины, а также прочих
далеких предков, вплоть до Адама и Евы. В зависимости от целого ряда
причин - их очень много, в том числе даже загрязнение окружающей среды,
климат и прочее - казалось бы, совершенно неожиданно могут "просыпаться" то
те, то другие гены. А соответственно и появляются у людей разные признаки, в
том числе и болезни, иногда весьма тяжкие. Этим и объясняется сейчас
создание контроля над врожденными аномалиями со стороны медиков и генетиков.
Они стараются выявить и по возможности предупредить наследственные
заболевания. Врач-генетик пытается определить, насколько ребенок унаследует
недуг родителей, и иногда не рекомендует супругам иметь детей.
Изучая родословные, удалось установить, например, откуда взялась
гемофилия - низкая свертываемость крови - у царевича Алексея Романова, сына
самодержца всея Руси Николая II. Выяснилось - виновница английская королева
Виктория. Да, да, представьте себе. Гены ее клеток носили это заболевание,
но как бы "дремали" - находились словно в летаргическом сне. Может быть, не
было для этого каких-то определенных условий. Августейшая особа дожила до
глубокой старости. А вот ее сыну Леопольду не повезло, он скончался от
гемофилии молодым. Дочери королевы Алиса и Беатриче также унаследовали
злосчастные гены и, как приданое, преподнесли их прусскому и испанскому
принцам, за которых вышли замуж. Дочь Алисы, Александра Федоровна, стала
супругой русского царя и, разумеется, матерью его сына, передав ему ген
гемофилии.
Замечу, наследственность распространяется и на внешние признаки. Так,
знаменитые выступающая нижняя челюсть и отвисшая губа династии Габсбургов
прослеживается от императора Максимилиана, который жил в XV веке.
- А как же быть, если нет родословной? Чего греха таить, сейчас многие
не только своих пращуров, но не помнят дедушки с бабушкой? - спросил Фрэнк.
- И на него я нашел ответ в одном научном журнале, прочитав статьи
некоего Роберта Смайлса - молодого физика, химика или математика, точно уже
и не помню. Он предложил весьма оригинальный выход из, казалось бы,
безвыходного положения. Смайлс считает, что гены новорожденных надо
просто-напросто "очищать" от всей их наследственной информации, а вместо нее
"записывать" другую, абсолютно лишенную каких бы то ни было пороков и даже,
наоборот, обогащенную наследственностью положительной, иммунитетной. То есть
дитя, еще не родившись, вроде бы уже перенесло, скажем, корь, скарлатину, ну
я не знаю, какие-то другие заболевания. Ему потом не надо болеть ими, чтобы
получить против них защиту. Он, правда, не сообщал в статье, как это
сделать, но, как мне показалось, весьма убедительно заявил: ему известен
способ и результат обнадеживающий.
- А это не имеет отношения к высказываниям какого-то чудака о том, что
преступников надо не наказывать, а лечить? Удалять с их коры головного мозга
какие-то там бугорки, содержащие различные пороки?
- Разумеется, нет. Речь шла о новой отрасли науки - генной инженерии,
вмешательстве в тайны клеток животных и растений. Люди на свое усмотрение
могут выводить необходимые их виды, заменять отдельные органы, создавать в
лабораториях совершенно новые, не существующие в природе экземпляры.
Признаюсь, удивить меня нелегко, но статья потрясла. Смайлс утверждал:
его исследования в области ДНК - дезоксирибонуклеиновой кислоты - язык
сломаешь - и генной инженерии сулят успехи в создании человека с
запрограммированными качествами, и дело это уж не такого далекого будущего.
Больше того, он намекал: даже при нынешнем уровне науки и техники добился
весьма обнадеживающих результатов. Мысль такова - зачем ломать голову над
искусственным мозгом из миллиардов клеток для биоробота, когда он уже создан
природой и требует лишь легких изменений и совершенствования: улучшения
памяти, сообразительности, развития способностей, скорости восприятия
информации и еще чего-то.
- И как же это представляется?
- Элементарно: ученый берет сосуд с генами особо отличающегося,
допустим, красотой индивида, другой сосуд - с генами человека с завидным
здоровьем и третий - с генами интеллектуала. Вводит их в яйцеклетку
женщины-инкубатора или во что-то подобное ей и создает эмбрион, обладающий
суммой этих качеств, причем не механической, а генной, гармонической.
- А не получится ли это слишком скучным?
- Вы имеете в виду "заказных" людей? Если их появится много, не будут
ли они выглядеть стадом гениев?
- Именно, - подтвердил Фрэнк.
- Мне кажется, нет, ибо их разнообразят те небольшие слабости, о
которых вы упоминали. Ну не велика беда, если сильный, как Геракл,
прекрасный, как Аполлон, и мудрый, словно Хирон, молодой человек станет
заикаться или ковырять пальчиком в носу. Меня настораживает не медицинский
или этический вопрос, а скорее юридический.
- Юридический? Но с какой стороны? - удивился Фрэнк.
- Разумеется, с правовой. Имеем ли мы право создавать такие формы? Надо
ли стремиться к управлению имунной системой таким образом, чтобы
трансплантация любых качеств и органов стала повседневной практикой с учетом
чуть ли не бесконечного продолжения жизни отдельных людей. Должны ли мы
столь решительно вмешиваться в изменение собственного облика? Достигли ли мы
того нравственного уровня, при котором это возможно? И кто, в конце концов,
будет судить, каким должен быть человек будущего, а также не приведет ли это
к катастрофе - мы же вступаем на территорию, экологию которой представляем
весьма туманно - природа жестоко мстит, когда с ней обращаются
неосмотрительно.
Вы, очевидно, помните, как в июле 1974 года одиннадцать крупнейших
ученых Америки в области молекулярной биологии и генной инженерии во главе с
лауреатом Нобелевской премии Джеймсом Уилсоном направили призыв к ученым
мира с просьбой временно приостановить исследования в этой области, пока не
будут оценены и изучены возможные отрицательные последствия. Поэтому меня
очень заинтересовали мысли и эксперименты Роберта Смайлса, чувствуется
также, что он весьма доброжелательно настроен по отношению к людям. Об этом
хотя бы говорит его концепция на проблему старения.
Тут мне, правда, показалось - его слегка занесло, но, как говорят, все
равно здорово, рассуждения если и не убеждают окончательно, то дают пищу для
размышлений в положительном аспекте. Ссылаясь на огромные скрытые резервы
человеческого организма, на способность приспосабливаться к тем или иным
обстоятельствам, на его восстановительные процессы, обмен веществ и так
далее, наконец, не регулирующий механизм, который дает различные команды:
расти, развиваться, остановиться, рассасываться. Он говорит, что и здесь
преуспел и открыл вроде бы способ, как этим механизмом управлять.
Вы представляете? Мы можем делать карликов и великанов. То есть я не
имел в виду людей. Допустим, курицу со страуса, а крокодила с ящерицу. Можем
заставить рассосаться раковую опухоль и многое другое. Своеобразна его мысль
о биологическом стимулировании, восстановлении сил, или, конкретнее, о сне.
Действительно, четверть жизни человек спит. Бездарно тратит столь дорогое
время, отпущенное ему судьбой. Так вот, тот стимулятор, который якобы открыл
Смайлс, восстанавливает силы, дает полную возможность всему организму
отдохнуть, в том числе и сердцу. Да, да, не удивляйтесь. Во время этого сна
под стимулятором, который продолжается всего один час, сердце работает с
нагрузкой в двадцать раз меньшей. Получается - человеку не только перепадает
лишних двадцать лет активной жизни, но ученый утверждает - применение
биостимулятора еще и способствует продлению ее как минимум вдвое.
Смайлс, основываясь на той же генетике, говорит об управлении ее
"памятью", воссоздании регенерации, которую в процессе эволюции утратили
млекопитающие и, естественно, человек. Он считает: этот процесс можно
восстановить, то есть заставить сработать память, заложенную в генах еще
миллионы и миллионы лет назад. Действительно, чем, скажем, лучше нас
ящерица, у которой отрастает оторванный хвост, или дождевой червь - если его
разорвать напополам, вообще будет два новых. Он предлагает после
соответствующего облучения каким-то то ли полем, то ли еще чем кусочка
взятого у человека органа - сердца, легких или печени - в соответствующем
растворе выращивать целый орган, как, скажем, это делают сейчас с некоторыми
растениями. Причем орган берется у самого больного, а потом вставляется ему
же вместо порочного, но уже молодой и абсолютно лишенный изъянов своего
"прародителя".
Касаясь проблемы трансплантации органов, молодой человек заявляет, что
хотя он и разработал полностью метод преодоления барьера несовместимости
тканей и, разумеется, не имеет ничего против пересадки органов от людей
умерших, но подчеркивает - от умерших по-настоящему.
- Странно. Разве можно умереть как-то по-другому? - удивился Фрэнк.
- Оказывается, можно, мой друг. Дело в том, что мы с развитием науки
потеряли точную градацию смерти, может быть, это и закономерно - с
увеличением нашего объема знаний стирается грань между жизнью и небытием.
Сошлюсь на небольшой пример. В Тайстауне, в клинике, лежит девушка. Она
попала в автомобильную катастрофу и получила смертельную травму - перелом
основания черепа. Мозг ее поврежден необратимо, но медики, подключив к ней
различную аппаратуру, поддерживают в теле жизнь. Налицо нелепица. С одной
стороны, она, несомненно, мертва: мозг не работает, отсутствуют все чувства,
она никогда, как мы говорим, не придет в себя. Но с другой - ее тело
продолжает жить, пусть с посторонней помощью, но живет, почти все основные
органы, естественные или подключенные, функционируют. И это длится уже два
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг