поддавки с костлявой и выкрутиться при этом без единой царапины. Мы смело
могли поздравить себя с днём рождения.
Чтобы не искушать судьбу, было решено, что на сегодня с нас хватит.
Рядом нашелся как будто специально подготовленный спуск к реке, и мы,
конечно, не преминули воспользоваться им, загнав автомобиль под сень
раскидистых деревьев. Отсюда загадочная пирамида была видна как на ладони.
Впрочем, покров тайны был сброшен довольно скоро, когда по дороге в сторону
Фрунзе прогромыхала колонна тяжёлых самосвалов, груженных искрящимися
мраморными глыбами. Серебряная гора оказалась прозаическим карьером.
Открывшееся обстоятельство однако нисколько не поколебало нашу
романтическую настроенность, ибо красота - всегда красота. Обидно только,
что видеть её, наслаждаться ею может далеко не каждый.
Ночевали на открытом воздухе у костра. Перед самым сном Виктор сказал,
как-то странно посмотрев на меня:
- Знаешь, я вновь почувствовал это... Как тогда, на перевале. Поэтому
я затормозил, хотя впереди как будто ничего не было... Никак не могу
понять... Может, парапсихология какая, а?
Он умолк и, кажется, вскоре уснул. А я долго размышлял, сопоставляя
события последних дней, но в голову ничего путного не шло. И уже в
дремотном парении меня посетила мысль, от которой я даже привскочил. Но тут
же лёг вновь - она была чересчур фантастической.
По-видимому, нет необходимости живописать неповторимые пейзажи трассы
над обрывистыми берегами могучего Нарына или картины голой, всхолмленной
долины, от которой остаётся одно полное ощущение - первобытного царства
жёлтой глины. Не буду подробно рассказывать и о реликтовых ореховых лесах
Сары-Челека, напоенных ароматами множества удивительных трав. Все это, к
сожалению, не имеет отношения к сюжету рассказа, хотя рука сама тянется
сделать робкую попытку хотя бы приблизительно отобразить тот или иной
волшебный уголок Востока, на которые мать-природа так щедро отпустила
немыслимую палитру красок.
За весь оставшийся путь с нами ничего из ряда вон выходящего не
произошло (обычные мелкие дорожные происшествия - не в счет). Мы
благополучно достигли конечной цели своего вояжа.
Итак - Сары-Челек. Три горных озера, как три голубых сапфира в оправе
из бирюзовых хвойных лесов и белизны снежных вершин. Одно озеро - большое,
два других - совсем крохотные. Сюда подходит узкая грунтовая дорога, по
которой возят "культурных" туристов. Вся зона вокруг - заповедная, поэтому
туристы, вволю нафотографировавшись и омочив пальцы ног в прозрачной очень
холодной воде, вынуждены через несколько часов ретироваться вниз, в долину,
на свою турбазу, где их ждут горячий ужин, набор стандартных развлечений и
тёплая постель. Бродячих же горных путешественников-одиночек сюда попросту
не пускают.
Что касается нас, то мы попали в это святая святых лишь благодаря тому
обстоятельству, что Виктор здесь работал некоторое время с геологической
партией и, как оказалось, был достаточно популярен у местного начальства.
По этой причине для нас сделали исключение и разрешили разбить палатку
прямо на травянистом берегу большого озера. Более того, в качестве
дружеского жеста предоставили возможность пользоваться моторной лодкой.
Как-то неудобно об этом писать, но должен честно признаться: у меня
сразу так и зачесались руки попытать рыбацкого счастья, хотя, как известно,
места эти заповедные, и ловить рыбу категорически запрещается. А ее здесь,
надо сказать, просто кишмя кишит. На прибрежных отмелях здоровенные маринки
греют свои веретенообразные тела, нахально так, словно уверены, что на них
не найдется охотника. Посмотрел я, посмотрел на такие чудеса и, каюсь, не
выдержал, решил нарушить запрет. С совестью же своей довольно быстро
сошелся на том, что если удастся что-либо поймать, то добыча обязательно
будет отпущена. Ведь, в сущности, не в рыбе дело, главное охотничий азарт
испытать, вибрирующую от напряжения леску почувствовать. На том я сам с
собой и порешил.
Чуть свет - еще только макушки пиков порозовели, выполз я
по-пластунски из нашего брезентового дома - друг мой даже ухом не повел - и
двинулся по росной траве напрямую к импровизированному причалу -
полузатопленной сучковатой коряге. В боковом кармане моей штормовки о
что-то позвякивала плоская металлическая коробочка с нехитрой рыболовной
снастью, приготовленной загодя. Другой карман оттопыривала консервная банка
с накопанными прошлым вечером червями. Таким образом, к браконьерским
действиям я был подготовлен и, что называется, материально.
Чтобы не нарушить покой еще не проснувшейся природы, а в большой
степени (если уж откровенно), чтобы не будить Виктора и не ставить под
сомнение реализацию намеченной затеи, от берега я отошел на веслах и греб
до тех пор, пока наша оранжевая палатка не превратилась в маленькое
пятнышко, чуть различимое в предутренней тени. Тогда только, почувствовав
полную безопасность и безнаказанность, опустил винт и, как сейчас помню,
долго дергал за шнур стартера. Мотор чихал, как простуженный, и никак не
хотел заводиться, а я все дергал и дёргал проклятую веревку. Наконец, не
выдержав борьбы, он сдался и, как бы в оправдание за свою строптивость,
бодро потянул лодку, надвое разваливая зеркальную поверхность.
Путь мой лежал к противоположному берегу, представлявшему собой очень
высокую скалистую стену, отвесно падавшую в воду. По суше к этим местам
подобраться было совершенно невозможно, а, по моим предположениям, глубины
здесь должны были быть большими. Такая перспектива собственно и привлекала.
Всем рыбакам почему-то всегда кажется, что чем большая под тобой глубина,
тем крупнее там водится рыба. Впрочем, это наблюдение не лишено основания.
Облюбовав себе ориентир, последние метров двести я вновь подгребал на
веслах - по старой привычке соблюдать на месте лова полнейшую тишину. В
этот момент солнце как раз перебросило свои лучи через горы и нежно окунуло
их в воду, а она здесь, надо сказать, хо-о-лодная! И ощущение еще больше
усиливается темнотой подводного сумрака.
Глубина действительно оказалась большой. Тридцатиметровая веревка, с
привязанным на конце камнем, дна не доставала. Ничего другого не
оставалось, как положиться на волю волн и ветра. К счастью, ни того, ни
другого не было - день начинался удивительно тихо. Потому выполняемый
маневр назывался "дрейф на месте".
Когда я, трясущимися от азарта руками, распутывал свалявшуюся в клубок
леску, из-под лодки выскочила здоровенная рыбина и, зависнув в воздухе, с
шумным плеском шлепнулась обратно в свою родную стихию. Мне показалось, что
она с любознательным нахальством глядела на мои жалкие потуги. Ну ж ты,
погоди! Непослушными пальцами мне удалось насадить на крючок червя. Крючок
что надо - "сазанья десятка", кованый! Ну ж ты, погоди! Не успела
прозрачная нить скользнуть в воду, как резкий рывок чуть не вырвал у меня
снасть из рук. Такой дерзости я, признаться, не ожидал, думал, что, как
обычно, рыба походит, подумает. А тут - на тебе! С ходу! И экземпляр
оказался увесистый, килограмма на три, никак не меньше. Через минуту опять
тяну. Там что-то сопротивляется, да сильно так! Я тоже! Как известно, сила
действия равна силе противодействия. Но я ногами в лодку упираюсь, а значит
у меня силы все-таки больше. Потому вторая красавица тоже на дне лодки
бьется. Ну, еще раз закинем. Еще! Вот уж их десяток, а то и больше шевелит
серыми хвостами в грязной лужице на дне лодки. А леску все дергает, не
успеваю забрасывать. Срывов почти нет. Под ноги валятся и валятся рыбины,
одна крупнее другой. И тут, вдруг, как отрезало. Неожиданно. Сразу. Словно
и не было ничего.
Не успел я подивиться капризам местной фауны, как увидел такое... Да,
от подобного видения у любого молодца мурашки по телу забегают и конечности
затрясутся. Мне же, по правде сказать, впервые в жизни довелось испытать то
самое ощущение, когда волосы на голове сами собой начинают шевелиться. Если
бы все происходило на берегу, на твердой почве, можно, наверное, было бы
что-то предпринять, по крайней мере, одно сознание этого уже вселяет в
человека некоторую надежду, побуждает к защитным действиям. А здесь, в
утлой лодчонке, за двести метров от ближайших утесов, на которые, появись
даже такая возможность, все равно не вскарабкаешься... Здесь оставалось
только сидеть тихо, как мышь, и, затаив дыхание, ожидать своей участи.
Произошло, правда, все не так быстро. Вначале краем глаза я уловил
едва заметное колебание воды. Затем, буквально следом, гладкая, без единой
до сего времени морщины, поверхность вспучилась, вздулась крутым зыбучим
пузырем. Из середины его проклюнулась и, как перископ подводной лодки,
начала подниматься все выше и выше полуметровая узкая голова с немигающими
маленькими черными глазками. Относительно тонкая блестящая шея, гибко
покачиваясь, вознесла свою ношу высоко надо мной и склонилась в
вопросительном полупоклоне. Глазки-буравчики бессмысленно и бесстрастно
рассматривали странного пришельца, осмелившегося забраться в чужие
владения. Хищно разомкнулись плоские челюсти, обнажившие два ряда мелких и
острых, как пила, зубов, до отказа наполнявших всю эту ужасную пасть.
Я не помню точно, какие мысли проносились в тот момент у меня в
голове. Кажется, я просто оцепенел. В то же время весь ход событий
отпечатался в моей памяти с фотографической точностью. Змееподобное
существо, очевидно, желая рассмотреть застывшую с перепугу добычу со всех
ракурсов, поднялось еще выше, и над поверхностью появилась верхняя часть
скрытой до этого огромной слоноподобной туши. Неправдоподобно длинная и
тонкая шея, оказывается, принадлежала настоящему подводному чудищу, одного
неосторожного движения которого было бы достаточно, чтобы перевернуть и
пустить ко дну лодку и ее хозяина.
Боже мой! Да это же Несен! Сколько раз приходилось видеть изображения
этого легендарного ископаемого, якобы сохранившегося в шотландском озере
Лох-Несс. Как же я сразу-то не догадался?! Но там, на газетных и журнальных
оттисках, благодаря фантазии художников, оно выглядело куда миролюбивей и
привлекательней. Какое заблуждение! Здесь ее соплеменница вела себя явно
агрессивно. Разглядывание объекта (то есть меня) закончилось, и массивная
лоснящаяся рептилия с куриным мозгом, очевидно, за миллионы лет ничуть не
развившимся, медленно, но неуклонно стала ко мне подбираться. Нет сомнений
в том, что она была совершенно уверена в своей безнаказанности, а, может
быть, просто слепо подчинялась движущим ею инстинктам - раз имеется что-то
съедобное, значит, надо его попробовать. Как бы там ни было, факт остается
фактом: разверстая пасть склонялась все ниже и ниже над моей ничем не
защищенной головой...
И в этот критический момент, когда, казалось, что все уже кончено,
меня неожиданно осенило. Абсолютно отчетливо я понял, в чем скрыто мое
спасение. С молниеносной быстротой правая рука оказалось в кармане
штормовки и выхватила оттуда овальный предмет с гладко срезанной вершиной.
(Любопытно, что до сих пор я вовсе о нем не вспоминал, а тут вдруг...) Он
был нагрет до такой степени, что обжигал ладонь, и удержать его было
совершенно невозможно. Что такое на меня нашло? В той, казалось бы,
безвыходной ситуации, наверно, думать и действовать нужно было как-то
совсем иначе. Но...
Я уронил камень (тогда он все еще представлялся мне таковым) на дно
лодки, и небольшая, плескавшаяся у ног лужица закипела и испарилась прямо
на глазах. В следующую секунду предмет окутался голубоватой прозрачной
дымкой, быстро принявшей форму идеального шара. Тот, в свою очередь,
принялся стремительно расти наподобие выдуваемого через соломинку мыльного
пузыря. Только в отличие от последнего он, увеличиваясь в объеме, даже и не
думал лопаться. Физическая субстанция, его составлявшая, была явно иного
происхождения. Вот тончайшая радужная оболочка благополучно прошла сквозь
меня, не причинив ни малейшего неудобства, и с той же скоростью продолжала
расти в поперечнике. Таким образом, я вместе с лодкой и клочком водной
поверхности очень скоро оказался внутри замкнутой, расширяющейся зоны. В то
же время мне каким-то чудом удавалось следить за "лохнесской двойняшкой".
Точно помню, что в агатовых глазках мелькнула искра изумления, когда
граница сферы коснулась ее вытянутой головы. Честно говоря, до сих пор не
знаю, было ли это силовое поле или оболочка материализовалась, но
впечатление осталось такое, будто "Несен" получила хороший удар в челюсть.
Шея ее резко качнулась в сторону, а пасть сомкнулась со звуком
захлопнувшегося чемодана. Похоже, для животного такое обращение явилось
полной неожиданностью, поскольку в горячке оно вновь попыталось сходу
атаковать непонятное существо. Однако натолкнулось на непреодолимую
преграду и, кажется, получило еще хороший щелчок по носу, поскольку
отпрянуло, как от удара электрическим током. Последующие действия хозяина
вод были вполне логичными для отпетого драчуна, получившего "сдачу".
Не мудрствуя лукаво, он кинулся удирать "во все лопатки", а затем,
вспомнив про спасительные глубины, с шумом нырнул, задрав над водой черные
перепончатые лапы. Крутая, разбегающаяся во все стороны волна с силой
качнула лодку, заставив меня руками ухватится за планширь. Следом
последовала вторая, третья... Плоскодонка сваливалась бортом вниз и тут же
вновь подпрыгивала, как норовистый конь. Опасности перевернуться, правда,
не было - волны шли по убывающей, но все же подобные качели, надо сказать,
вызывают не очень-то приятные ощущения. И все это время по жестяному дну -
то туда, то сюда - со стуком перекатывался какой-то предмет. Наконец он,
по-видимому, застрял за переборкой, и я машинально потянулся к нему
рукой...
Утренние сюрпризы сыпались, словно из решета, мне бы их с лихвой
хватило на всю оставшуюся жизнь. За металлической обрешеткой лежал овальный
серебристый камень со скошенной гранью. Тот самый, что случайно попался мне
на глаза в Чон-Мазаре, а теперь, по-существу, спас жизнь, окружив
непроницаемым барьером. Но теперь этот скромный трудяга, сиротливо лежащий
на мокром, покрытом чешуей и рыбьей слизью дне старой лодки, являл собой
нечто совсем иное. Обращенная кверху маленькая плоскость превратилась в
цветной телеэкран с превосходным изображением. Можете мне поверить, что
подобной четкости никогда не видели создатели всех наших "Радуг", "Фотонов"
и "Горизонтов". Шла "трансляция" из подводного царства. Замерев от
изумления, я имел возможность наблюдать, как, стремительно работая
лапами-плавниками, летела в синюю сумеречную глубину оскорбленная
сарычелекская "Несен". Справа надвинулось нагромождение скалистых уступов,
сплошь покрытых тонкими бурыми водорослями. Среди перистых метелок сновали
юркие стайки рыбьей мелюзги. Тут "камера" изменила кадр, открыв широкую
изломанную арку подводного грота. Оттуда, из кромешной тьмы, словно следуя
сценарию, неторопливо выплыла живая субмарина - точная копия только что
скрывшегося существа. Следом в кильватерном строю также величаво появилось
еще две. Они плавно сделали разворот и зависли над бездной, как будто к
чему-то прислушиваясь. Если я не ошибся в своем предположении, то со слухом
у них дела обстояли совсем не плохо. Через пару минут в "кадре" головой
вниз появилась моя близкая знакомая.
Произведя сложный маневр торможения, она присоединилась к своим
товаркам. Те дружно сгрудились вокруг, голова к голове, тихо помахивая
плавниками и длинными извивающимися хвостами. По-видимому, они выслушивали
захватывающий рассказ о пережитом, одновременно прикидывая план дальнейших
действий.
Не скрою, у меня от одной только мысли о предстоящем поползли мурашки
по коже. Изображение тем временем размылось и начало слабеть. Я осмотрелся:
защитного шара нигде не было, он исчез вместе с последней вспышкой экрана.
Растворился без следа, оставив меня совершенно беззащитным посреди озера,
Теперь-то стало совершенно очевидным, что необходимо срочно "сматывать
удочки".
Вновь знакомые места. Дорога, как кинолента, пущенная вспять,
повторяет уже виденные картины в обратном порядке. Виктор, словно коршун в
добычу, вцепился в рулевое колесо, и о том, чтобы немного поразмяться, не
может быть и речи - в горах он водит сам. Одно слово - частник. Я тоже себя
чувствую таковым, поскольку прикарманил нашу находку. Теперь она, тщательно
упакованная в полиэтиленовый пакет, оттягивает боковой карман. О последних
событиях, из которых я выкрутился с опереточной легкостью, а, паче, и о
новых свойствах "камушка" приятель даже не подозревает. Собственно тайны
никакой нет, да только зачем говорить о том, во что здравый человек все
равно никогда не поверит? Виктор именно такой - реалист до мозга костей.
Расскажи ему, глядишь, вновь начнет "царской водкой" крапить, еще испортит
вещь. А путь ей уже определен - прямым ходом в институт кибернетики
Академии наук.
Мы опять в Чичкане. Удивительная несправедливость: о Дарьяльском
ущелье знает каждый ученик, о Чичканском - никто. А ведь "ущелье мышей"1 -
подлинная природная жемчужина Тянь-Шаня. Воображение путника поражает все:
старые гранитные развалы, яркие мазки зелени и пурпура всевозможных
кустарников, упрямо цепляющихся за отвоеванные склоны, пенные буруны
гудящей в восторге прозрачно-ледяной реки и в довершение - тоненькая
паутинка "чертова моста", переброшенного через стремнину чьей-то удалой
рукой. Ну да ладно, лирику в сторону. Восторги для тех, кому нечем
заняться, то есть мне. Виктору же было что делать - он с упоением
профессионального любителя ковырялся в системе зажигания нашего
четырехколесного друга.
Я уже битый час созерцал окружающий мир, с легкостью и нахальной
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг