Игорь Подгайный
Сувенир
Сувенир - художественное изделие, какой-либо предмет как память о
посещении страны, города и т. д., а также о ком-либо.
Теперь-то я совершенно точно знаю, с чего всё началось. Но для этого
пришлось накопить, как говорят кибернетики, определённый банк данных.
Потребовалось время, чтобы спокойно и непредвзято осмыслить те ситуации, в
которых довелось нам побывать и выбраться, что называется "сухими из воды",
понадобилась встреча с Евгением...
Познание - это ещё не есть знание. А само знание не всегда является
плодом аналитического мышления, подчас основную роль играет слепой случай.
В этой истории ключом к пониманию событий и, в конечном счёте, к
непредсказуемому финалу также послужила совершеннейшая случайность.
I
Отпуск, как правило, я стараюсь проводить в горах, твёрдо будучи
убежден, что только здесь можно снять накопившиеся нервно-стрессовые
нагрузки и хорошенько припугнуть пресловутую гиподинамию. На этот раз мы
вместе с моим старинным приятелем, довольно известным в республике геологом
Виктором Ш., решили добраться до высокогорного озера Сары-Челек. Я там ещё
ни разу не был и, кроме того, меня интересовали слухи о каком-то загадочном
существе, виденном, якобы, в тех краях местными старожилами.
Виктор, вдоль и поперёк исходивший весь Тянь-Шань, предложение
поддержал в свойственной ему манере:
- Нечего таскаться невесть куда, у себя под носом чудес хватает.
На осторожно высказанное сомнение, будет ли ему интересно вновь пойти
уже хоженными путями, он только хмыкнул и пробормотал что-то насчёт разницы
между рисовой кашей и узбекским пловом. Под последним он подразумевал,
по-видимому, отпуск...
Наш зелёный "Москвич" с натугой карабкался по тугим спиралям круто
уходившего вверх серпантина головокружительной трассы. С обеих сторон
блекло-серое полотно дороги и сбегающую вниз горную речку тесно сжимали
каменные громады. Кое-где на крохотных пятачках ровной земли зацепились
разноцветные домики пчелиных ульев, иногда сиротливо чернела одинокая юрта.
Там и сям на крутых склонах маячили аккуратные зелёные ленточки. Это
сборщики лекарственных трав сушили на солнце срезанную эфедру.
До знаменитого туннельного перевала Туя-Ашу было ещё довольно далеко,
когда Виктор свернул машину в неожиданно открывшееся за скальным выступом
узенькое, но всё же какое-то чрезвычайно светлое и радостное ущелье. На дне
его звенел и плескался прозрачный пенистый ручеек. Плохо накатанная
дорога-тропа тянулась вдоль его береговых откосов, скрываясь в густых
зарослях барбариса и облепихи.
- Чон-Мазар, - сказал Виктор. Но я уже и сам догадался, куда нас
занесло: слишком много был наслышан об этом удивительном, практически
бесснежном во все времена года урочище. Тем не менее это меня несколько
озадачило, так как его посещение не входило в план нашего маршрута. Виктор
как будто уловил моё недоумение: "Поедем, покажу тебе карстовые пещеры.
Обитателю равнин это всегда интересно".
Помнится, я ещё подумал, что, очевидно, у него имеется какой-то свой
профессиональный интерес, но спрашивать не стал: захочет, сам скажет, нет -
и так увижу.
Между тем наше не очень мощное транспортное средство, переваливаясь с
камня на камень, добралось наконец до огромной гранитной глыбы, свалившейся
откуда-то сверху - и напрочь закупорившей проезжую часть.
- Перст судьбы,- выдвинул я гипотезу, оглядываясь как бы поудобнее
развернуться. Но Виктор мои философские изыскания никак не воспринял. Среди
вещей он разыскал свой объёмистый, неизвестно чем нашпигованный рюкзак,
сунул мне в руки геологический молоток, сумку с продуктами и молча двинулся
в обход каменного препятствия. Мне ничего другого не оставалось как
последовать за ним, громко негодуя на его черствость и сухой геологический
профессионализм, мешающий спокойному созерцанию ландшафта.
После трехчасового лазанья по скалам мы забрались в какую-то дикую
расщелину, без единого кустика, без следа даже чахлой травинки. Честное
слово, своей безжизненностью она удивительно напоминала лунный пейзаж.
Голые базальтовые скалы, тягучие осколочные осыпи и камни, камни, камни.
Были правда, ещё две небольшие пещерки, тёмные и мрачные, и больше,
пожалуй, ничего, заслуживающего внимания. По крайней мере, на мой взгляд,
так как Виктор, вооружившись молотком, полез колотить им скалы и делал это
со сноровкой завзятого молотобойца. В конце концов мне все это изрядно
надоело, и я решил заняться нехитрыми хозяйскими заботами: выбрал ровную
площадку и застелил её куском брезента - подготовил стол. На середину его
вытряхнул банки, склянки, мешочки с продуктами. Все это старательно
раскидал по брезенту и побрел собирать топливо для костра. Легко сказать -
собирать, попробуй найти дрова там, где ничего не растёт.
По склону горы я возвращался к нашему бивуаку после длительного,
однако всё же не бесплодного сбора сухих хворостинок и стеблей колючего
татарника, когда последний малиновый луч падающего за гору солнца вдруг
превратился в яркую звёздочку, вспыхнувшую на пологом склоне щебнистой
осыпи. Явление было столь неожиданным и так меня поразило, что руки сами
собой выпустили охапку с таким трудом добытого валежника. "Что же там может
быть?"- совещался я сам с собой, а ноги уже тащили усталое тело вновь
вверх, по ползущей из-под ступней щебенке. "Ну, если это просто консервная
банка, тогда... Что тогда? Тогда, наверное, я просто осёл, раз опять полез
на кручу. Нет, осёл в квадрате",- убежденно поправил я себя, споткнувшись о
камень и больно ударившись коленкой. Но в малопочтенного и упрямого
хвостатого мне превратиться было не суждено.
Среди россыпи рваного камня, словно в гнёздышке, лежало и искрилось
полированным боком крупное серебряное яйцо. Оно было довольно тяжелым и
тёплым на ощупь. С интересом рассматривая находку, я обнаружил, что она
имела не симметричную форму - острый конец был наискось срезан и являл
идеально ровную гладкую поверхность. В ней, как в кривом зеркале,
отражалась моя давно уже не бритая физиономия. Любопытно, что ж это за
материал такой? Уж не серебро ли взаправду? Тогда почему оно тёплое, если
от холода изо рта идёт пар? (Я забыл сказать, что с наступлением сумерек
географическое понятие Средняя Азия здесь вполне можно воспринимать как
нечто сродное Гренландии. Если преувеличение и имеется, то совсем
небольшое.) Как известно из школьного курса физики, всякий металл обладает
блеском. Поэтому ничтоже сумняшеся, вооруженный столь необходимым знанием,
я тут же прочертил перочинным ножом длинную царапину прямо поперёк своего
изображения. Да, блеск был! Действительно был в прошедшем времени, так как
буквально через две-три секунды от царапины не осталось и следа. Она на
моих глазах просто-напросто растворилась. Вот это чудеса! Похоже, я
счастливчик: наткнулся на нечто такое, чего наша наука ещё не знает?
Минерал, рожденный в недрах горных пород подобно алмазам в кимберлитовых
трубках? Или самородок неизвестного металла? А может, это осколок
метеорита? Пока я почти на ощупь добирался в темноте до нашего бивуака,
меня одолевали все новые и новые версии относительно происхождения
странного предмета.
Ночью, сидя у костра, я показал Виктору свою находку. Он очень
внимательно её осмотрел, насколько это возможно при неверных отблесках
пламени, зачем-то несколько раз подбросил на руке, кажется, даже хотел
попробовать "на зуб", но воздержался. Выводов тоже делать не стал - утро
вечера мудренее.
Плотно поужинав, мы забрались в спальные мешки и заснули. Помню, той
ночью мне снились серебряные круглые камешки, с сухим перестуком лавой
катившиеся вниз по расщелине прямо на нас с Виктором, запутавшихся и
отчаянно бьющихся в своих неудобных спальниках, подобно рыбе в сети...
Проснулись мы почти одновременно и оба в дурном настроении, наверное
товарищу моему тоже пригрезилась какая-нибудь чепуха. Но он об этом
промолчал и только уже много позже, ознакомившись с черновиком рукописи
данной истории, признался, что видел тот же самый сон с точностью до
отдельных деталей. И в доказательство напомнил некоторые моменты, которые я
уже сам позабыл. (Поразительное "совпадение", не правда ли?!)
После завтрака Виктор проделал мой давешний опыт с царапиной. Затем
извлёк из своего рюкзака какие-то химические реактивы и долго поливал ими
камень, несмотря на мои настойчивые просьбы не портить такое произведение
природы. Однако "произведение" легко выстояло даже в поединке с "царской
водкой", более того, оказалось совершенно невосприимчивым вообще ни к каким
кислотам и щелочам. Притом, оно продолжало сохранять повышенную
температуру, словно являло собой миниатюрный реактор. Виктор был совершенно
обескуражен (думаю, более всего тем обстоятельством, что не мог подобрать
приличествующую случаю геологическую теорию). Он заставил меня показать
точное место находки, и мы облазили все близлежащие кручи в поисках ещё
чего-нибудь подобного, но тщетно. Тогда Виктор сложил небольшой каменный
тур, очевидно, рассчитывая сюда вернуться, и затем мы покинули нашу
стоянку.
На перевале Туя-Ашу, как всегда, гулял ветер. Он крутил в воздухе
мелкую снежную крупку и с силой кидал ее в ветровое стекло. Сумрачный
тяжёлый небосклон придавил к земле несколько обшарпанных строений,
напоминавших овечьи кошары. Здесь ежегодно проводила летний сезон научная
экспедиция медицинского института, в составе которой были и наши друзья.
Однако мы не стали задерживаться - какие уж тут встречи, когда вокруг серая
мгла со снегом, от одного вида которой коченеют конечности. Пропустив
встречный караван машин, мы вслед за тяжёлым самосвалом нырнули в тёмное
сырое жерло знаменитого туннеля. Минут через пятнадцать гора нас вытолкнула
на противоположный свой склон, где по-летнему сияло солнце, купаясь лучами
в свежей зелени лежащей внизу долины.
Два дня мы провели в этом своеобразном, суровом и все же по-своему
очаровательном уголке Тянь-Шаня. Собирали белые грибы на пологих земляных
склонах адыров, в тихих речных заводях ловили радужную форель. Пожалуй, не
было бы нужды об этом вообще упоминать, если бы не одно НО! Грибы мне
попадались почему-то все крупные, отборные, без единого червя. При этом я
совершенно точно знал, куда за ними нужно идти. В то же время, спроси меня
кто-нибудь, откуда вдруг такое знание, я не мог бы ответить ничего
вразумительного. То же самое происходило и на рыбной ловле. Пока Виктор
вытаскивал одну чахлую полузадохнувшуюся от испуга рыбешку, у меня в садок
успевало попадать не менее пяти-шести великолепных экземпляров. В
результате мой друг до того меня зауважал, что чуть было при обращении не
перешел на Вы. Все это, несомненно, льстило моему самолюбию. И только
потом, при тщательном анализе нашего путешествия, я установил истинную
причину столь редкого везения: все это время в кармане моей видавшей виды
штормовки покоилась серебристая находка из Чон-Мазара.
Итак - дальше. Ошский тракт, прогнувшись в низине, теперь
компенсировал свою уступчивость, как если бы это было на шоссе, а широкая
плоская пружина, нагруженная посередине. Подъём, сначала малоощутимый, а
затем всё более крутой, тихо и незаметно умерил резвую прыть "Москвича".
Когда начали втягиваться на долгий и тягучий перевал Ала-Бель, вновь пошёл
снег. А у меня возникло неприятное томительное чувство безысходности.
Научного объяснения этому феномену пока нет, но известно немало достоверных
случаев, когда люди заранее, без видимых на то оснований, явственно ощущали
ожидающую их опасность. То же самое, вероятно, происходило и со мной. Не
знаю, может быть, гнетущее ощущение появилось ещё раньше, но точно помню,
как холодно защемило в груди, когда пошёл . снег. И чем выше мы забирались
в горы, тем сильнее нарастал внутренний протест против дальнейшего
продвижения вперёд. В ушах плескался нудный, непрекращающийся звон, лоб и
щёки горели, на фоне никогда ранее не слышанной мелодии рождались и гасли
хаотичные обрывки мыслей. Сквозь горячечный туман настойчиво и властно
пробивалось - не моё, а откуда-то извне - желание во что бы то ни стало
остановиться, вернуться назад в спокойную зелёную долину. Я боялся смотреть
на Виктора, боялся ненароком помешать ему управлять машиной, однако
переферийным зрением видел, как по его лицу стекали и тяжело падали
неправдоподобно крупные капли пота. Он даже не вытирал их. Сбросив
перчатки, как будто ему было очень жарко, вцепившись обеими руками в
рулевое колесо и сжав зубы так, что лицо исказилось гримасой боли, он,
казалось, действовал как слепой, не управляемый манекен, ничего не видя,
ничего не слыша. Потом он мне скажет, что вёл машину на верхнем пределе
своих сил, крайним напряжением подавляя желание вывернуть руль влево, на
разворот.
Автомобиль между тем упрямо полз вперёд. Безудержный, надсадный вой
двигателя сменился более низкими тонами - наконец-то мы взобрались на
водораздел. Заметно прибавилась скорость, очевидно, дорога шла под уклон.
Изменился пейзаж: голые, тоскливо однообразные склоны зазубренных кряжей
оживились сочными голубыми мазками тянь-шаньских елей. У меня даже как-то
отлегло от сердца. И тут неожиданно в окружающем ледово-каменном мире
что-то произошло. Мы ещё не знали, что именно, но почувствовали сразу,
одновременно...
- Дави! - заорал я. И мой товарищ изо всех сил вжал до предела педаль
акселератора. Меня буквально вдавило в сиденье. В следующую секунду
раздался оглушительный пушечный залп, потрясший мёртвую тишину, и сверху, с
огромной высоты, начала надвигаться колоссальных размеров мохнатая белая
шуба. За ней, ширясь и стараясь не отставать, следовало пушистое клубящееся
облако, застилающее стройные силуэты замёрзших елей. Все слилось в
непроницаемую туманную мглу, сквозь которую с ревом рвался механический
болид с двумя почти потерявшими рассудок пассажирами. Мы сжались,
уменьшились до микроскопических размеров и превратились в пулю, пронзающую
тьму барашковой шкуры. Скоротечность явлений бросила нас на грань микро- и
макромира. Что преобладало в нашем восприятии окружающей реальности, трудно
сказать, в любое мгновение мы могли оказаться по другую сторону барьера...
И всё же мы не захотели уйти туда, где не существует ничего, даже
законов физики. Очевидно поэтому наше стремительное движение по прямой
кончилось немыслимым виражом, и машина из последних сил, зацепившись за
край дороги, остановилась у... Впрочем, там ничего не было. Впереди
раскрывала объятия бесконечная пустота. Такая же пустота была и внутри нас.
Ни чувств, ни эмоций, ни сил. Сзади, буквально в десятке метров, дорожное
полотно ныряло под возникшую в одночасье крутую снежную сопку. И мы не были
в этом кургане погребены! Обманув судьбу, мы сидели рядом в разогретой
машине и ошалело разглядывали предназначавшееся нам монументальное
надгробие. Слов не было. Мыслей - тоже.
И снова дорога, дорога, дорога. Убегает назад горная панорама Чичкана
с неповторимыми скульптурными изваяниями, воздвигнутыми в свою честь
природой, ажурными мечтами электропередач, непостижимо как забравшимися в
недоступные выси, бурной порожистой рекой. Но ощущение от этих контрастов
какое-то неполное, размытое - очевидно, мы еще не оправились от пережитого
шока. Хорошо было бы принять что-нибудь успокоительное. Но такового, к
сожалению, в походной аптечке не предусмотрено, а мы взять с собой не
догадались.
Между тем справа, словно в волшебной сказке, вырисовались контуры
абсолютно правильной четырёхгранной пирамиды. Ее ступенчатые стены сверкали
ослепительным серебряным блеском в лучах полуденного солнца. Возникшее
видение несколько странно подействовало на моего спутника. Он вдруг резко
сбросил скорость и начал с опаской оглядываться по сторонам. Невольно
заражаясь его примером, я тоже завертел головой.
Но вокруг - ничего... По крайней мере, явной опасности не было. Да,
нервы, очевидно, начали сдавать; неважный признак для отпускников, тем
более автотуристов. Не успел я как следует переварить эту мысль, как мы уже
вновь оказались в критической ситуации. Ну не мистика ли?! Несмотря на весь
наш закоренелый материализм, в тот момент впору было увериться, что
какая-то неведомая сила то ли преследует, то ли оберегает нас от беды.
Машина как раз вписалась в крутой поворот, и через сплошную листву густого
рябинника, заслонившего обзор, мы буквально в самый последний момент
заметили тёмную стену, выросшую на пути. Мощный трайлер полностью
перегородил проезжую часть дороги и, окутываясь едким дымом, делал
судорожные попытки развернуться.
Как уже говорилось, Виктор словно заранее был подготовлен к подобному
исходу. Он резко увел руль вправо и остановился, не доехав каких-то
полметра до ревущего мастодонта.
Меня просто ошеломила его интуиция, ведь, не сбавь он вовремя
скорость... Я с содроганием представил груду искореженного зеленого
металла - цвет нашего "Москвича", и в ней, где-то внутри, два сплющенных в
лепёшку тела. Ясно, как божий день, что нам вновь улыбнулась фортуна. Да
что тут говорить, в жизни такое бывает не часто: два раза подряд сыграть в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг