В стороне сидел Вильгельм фон Ботцки и пристально изучал лицо Ильина. В
глазах профессора застыло любопытство. С нетерпением ждал он окончания
опыта. Неужели и на этот раз Ильин вывернется? Вряд ли. Ведь если он сейчас
создаст препарат, Крафт и Мейер, точно копирующие его, тоже создадут
препарат. Тогда Ильину конец. А если у них двоих не получится, Ильину все
равно конец. В обоих случаях выигрывает он, фон Ботцки,
Из угла палатки на профессора смотрели другие глаза. Маша Бегичева
спокойно смотрела на человека, который когда-то приказал сделать ее зеленой.
Она не знала этого, не помнила фон Ботцки, забыла о мести, как забыла любовь
к другу.
Перед химиками посреди стола был установлен штатив с пустыми
пробирками. Когда Мейер хотел зачем-то передвинуть его, Ильин вскинул глаза
и резко бросил:
- Оставьте здесь...
Мейер пожал плечами. Какая дерзость! Но штатива не тронул.
Позвякивала тонкая химическая посуда, гудел ток в трансформаторе,
слышался плеск тяжелых капель в ретортах. Прошел час, другой. Лоб Мейера
заблестел от пота. Крафт шумно вздыхал. Ильин сидел неподвижно с
обострившимся лицом, весь ушедший в дело. Он словно не замечал окружающих и
проводил реакцию за реакцией. Крафт и Мейер умело и привычно повторяли
каждое его движение. Все шло, как в хорошей академической лаборатории, где
профессор и ассистенты проводят многократно изученный опыт и тут же
дублируют его в двух вариантах.
Наконец Ильин откинулся назад и вздохнул:
- Теперь можно подождать. Реакция идет медленно.
Он хотел встать.
- Сидите! - прикрикнул охранник. Он подошел сзади к Ильину. - Сидите.
- Хорошо, посидим, - спокойно ответил он и устроился поудобнее.
Прозрачные капельки еле заметно плыли по стеклянным трубкам, освещенным
светом кварцевых ламп, и медленно стекали в пробирки. Все трое брали
пробирки из одного штатива, того самого, который так неосмотрительно хотел
отодвинуть Мейер. Ильин первым взял из середины штатива сразу две пробирки и
подставил под зажимы. Мейер и Крафт тоже взяли по две пробирки. Аркадий
Павлович чему-то улыбнулся.
- Ну, вот вам и препарат, господин полковник. Опыт закончился, - сказал
Ильин. - Сразу шесть полных доз. Устраивает это вас?
Фон Ботцки внимательно проследил весь процесс опыта. Придраться не к
чему. Довольно несложно. Он вопросительно глянул на Мейера и Крафта. Мейер
тяжело задышал, выпятил губы и бросил на Ильина подозрительный взгляд:
- Клянусь своей матерью, это не то!
- Что - не то? - спросил Ильин.
- Препарат недейственный. Мы точно таким же методом работаем уже больше
месяца, а потом выливаем содержимое в помойку. Вы снова обманываете нас,
Ильин. Это не "вещество Ариль".
- Вы уверены в этом, Мейер?
- Совершенно уверен! - выкрикнул химик.
- А вы, Крафт?
- Абсолютно! Это недейственный препарат - и тот, что у меня, и тот, что
у вас.
- Как вы докажете свое утверждение, коллега?
- Докажу! - Крафт вдруг швырнул свои две пробирки в сторону, препарат
брызнул на пол. - К сожалению, подопытные животные еще не поступили,
испытать не на чем. Но можете хоть сейчас влить эту бурду в мое тело, и
Крафт останется таким же краснощеким, каким вы его видите перед собой. Вот,
пожалуйста...
Возбужденный Крафт протянул оголенную руку. Ильин взял его руку повыше
кисти, с видом знатока осмотрел вену и покорным тоном сказал:
- Ну что же, попробуем. У вас хорошие вены, Крафт. Мейер, будьте
любезны, шприц...
Крафт покраснел. Глаза его забегали и с мольбой остановились на
товарище. Но Мейер тоже преисполнился уверенностью:
- Правильно, Крафт. Мы не будем ждать, пока привезут животных. Мы
сейчас докажем Ильину, что он лжец, и раскроем перед фирмой обман. Вы не
надуете нас, Ильин. Вот вам моя рука, можете колоть. Эта безобидная водичка
не приведет нас в трепет, не думайте!
- Будьте добры, Крафт, теперь вы подержите шприц. Благодарю вас...
Ильин изо всех сил старался сохранить серьезность. Он хмурился,
покашливал, но глаза его выдавали бешеную радость, которая так и распирала
его. Какой неожиданный финал спектакля!
Мейер и Крафт деловито потирали ваткой укол. Фон Ботцки сидел, как
истукан.
- Не пожелаете ли и вы, полковник? любезно обратился к нему Ильин. Он
подчеркнуто величал фон Ботцки "полковником".
- К черту! - вскочил тот. - Мои друзья сделали правильно, что дали
уколоть себя. Вы будете уличены! Мы подождем двое-трое суток. И тогда,
Ильин, вы подыметесь вон на ту скалу и вам придется распрощаться с
прекрасным миром. И вашей даме тоже... Вы пожалеете наконец, что не захотели
честно работать с нами. Но будет поздно. Умрете, превратитесь в ничто, а мы
останемся. Мы будем жить, Ильин, жить!
Аркадий Павлович даже не повернул головы в его сторону.
- Через три дня вы будете такими же зелеными, как болотные лягушки,
господа Мейер и Крафт, - спокойно отчеканил он. - Можете поверить мне...
Теперь, когда возбуждение прошло, краснощекий Крафт вдруг побледнел и
испуганно вытаращил глаза. Его товарищ смущенно отвернулся. Слова Ильина
показались им слишком уж весомыми. Но было поздно.
На другой день за лабораторным столом Аркадий Павлович работал один.
Мейер и Крафт отсиживались в палатке Вильгельма фон Ботцки. Страшная тревога
за свою судьбу и неведомая тоска душили их, оба химика проклинали ту минуту,
когда согласились сделать себе укол.
Ильин снова обошел своего противника. Никто теперь не мешал ему
работать. Он оставался хозяином положения. Только бы скорее проверить новый
штамм! Когда же привезут животных?.. Они так нужны ему сейчас!
Прошло два дня. Никто не приходил в палатку Ильина, и он ничего не
знал. Аркадий Павлович подумал и под вечер сам пошел к своим коллегам.
У входа в палатку его встретил охранник.
- Нельзя. - Он заслонил собой дверь.
Ильин спокойно отстранил его.
Вильгельм фон Ботцки спал, отвернувшись к стене. Его толстый зад
угрожающе нависал над узкой раскладной кроватью. Полковничий мундир висел
над головой. Возле узких окон сидели молчаливые Мейер и Крафт. Они не
оглянулись на вошедшего Ильина, не перевели взора от маленьких окошек, за
которыми догорала вечерняя заря.
Ильин подошел к Мейеру и, взяв его за подбородок, повернул лицом к
себе. На него глянули бессмысленные зеленые глаза. Аркадий Павлович мельком
посмотрел на Крафта и тихо, так и не разбудив фон Ботцки, вышел. Охранник
боязливо посторонился, пропустив его.
Каждому - свое. И не по его вине началась эта страшная борьба.
А ведь все решилось за каких-то две минуты. Утром перед началом опыта
Ильин достал одну ампулу с катализатором и вылил содержимое сперва в одну
пробирку, затем в другую. Только сполоснул их и тут же выплеснул лишнее на
землю. Пробирки поставил на место в штатив. Единственно, чего он опасался, -
это перепутать их. Вот почему он так вздрогнул, когда Мейер хотел отодвинуть
от него штатив с пробирками. Как мы знаем, все обошлось благополучно. И,
если бы не безрассудное предложение Крафта, он испытал бы несколько новый
полученный препарат на свинках, лишний раз убедив фон Ботцки в своей
"непогрешимости", и мог бы, наконец, надеяться на избавление от назойливых
помощников. Их просто убрали бы от него. Но случай решил иначе.
А пока он оставался единственным хранителем своей тайны и никому не
собирался ее передавать.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Новая партия зеленых людей. Габеманн имеет все основания рассчитаться с
Ильиным. Приказ фирмы - немедленно изготовить вещество.
Ночью пришла подводная лодка. В полной тишине с нее выгрузили новое
оборудование, продукты для охраны, какие-то ящики. По сходням сошла цепочка
людей. Утром корабля в бухте уже не было.
[Image031]
Когда рассвело, цепочка людей потянулась по долине в горы.
Аркадий Павлович перед рассветом вышел из палатки, взобрался на высокую
площадку скалы и стал смотреть, как из синей воды выкатывается сверкающее
солнце. Горизонт уже горел оранжевым светом, на глади океана стелилась
длинная дорожка света. Ильин любил эти ранние утренние часы. Вид
пробуждающейся природы, беспредельный океан и раскаленное солнце, выходящее
из него, - все это навевало неясную грусть. Океан напоминал Ильину русскую
бескрайнюю степь.
Взошло солнце, вода и горы на острове; осветились, заиграли его
отражениями, красноватые утренние лучи в одну минуту согнали ночной сумрак с
горных перевалов; ночная тень переселилась в глубокие распадки и засела там,
не желая расставаться с прохладным уютом ущелий.
Ильин посмотрел в сторону шахты. Из своих палаток выходили зеленые
люди. Они медленно брели в укромные уголки и ложились на солнце. Даже отсюда
были заметны зеленые пятна их тел. Ильин вздохнул. Неужели ему не удастся
"излечить" и освободить своих соотечественников?
Он отвернулся и стал смотреть в долину. Там что-то двигалось. В
синеватой ночной тени, которая все еще заполняла долину, шла цепочка людей.
Кто? Откуда?
Подошла Маша. Она села рядом и закрыла глаза.
- Посмотри. Ты видишь что-нибудь?
- Вижу. Там идут люди.
Ильин быстро пошел вниз. Маша осталась на скале. Он встретил прибывших
в полукилометре от палатки. Два десятка зеленых людей медленно, гуськом шли
друг за другом. Все они несли груз.
- Снова зеленые люди! - в ужасе прошептал Ильин и беспомощно обернулся.
Фигура Маши Бегичевой вырисовывалась на скале.
"Ампулы из твоей коробки, Маша", - подумал про себя Ильин.
Вместе с этой партией рабочих совершенно неожиданно даже для него
самого на остров явился Габеманн. Он понуро вышагивал позади зеленых людей,
смотрел под ноги и не заметил Ильина, который стоял возле скалы в тридцати
метрах от него. Габеманн пошел прямо к фон Ботцки. Его любимого дога с ним
не было.
- Где этот проклятый Ильин? - спросил он у фон Ботцки после
приветствия.
- Здесь. Работает над своим дьявольским препаратом. Вы, кажется,
сердитесь на него?
- Я? Сержусь? Я его растерзаю, мерзавца! Заживо зарою в этих камнях!
Если бы не предписание шефа, вы через час уже видели бы его физиономию с
вывалившимся языком!
Фон Ботцки был рад товарищу. Он улыбался, видя его бессильную ярость.
Бессильную, потому что в кармане полковника лежало предписание "беречь и
охранять Ильина, нужного для больших дел впереди".
- Что случилось, Габеманн?
- Читайте. - Он сунул в руки фон Ботцки несколько газет.
- Давненько не видел отечественной прессы, - заметил полковник,
раскрывая первую газету. - Э, да тут что-то опять об Ильине. - И он
углубился в чтение, забыв про своего разгневанного товарища.
Нам тоже придется несколько отвлечься от повествования, чтобы
рассказать читателю о событиях, предшествовавших приезду Габеманна на остров
Красных камней.
Первым "зеленым чудовищем", попавшим на глаза газетчикам и
фотокорреспондентам, был престарелый дог Габеманна. Вскоре после отъезда
Ильина дог позеленел и, естественно, привлек внимание людей. "Снова Ильин",
"Следы исчезнувшего ученого найдены", "Ильин действует" - такие заголовки
запестрели в газетах. Несчастный дог, усталый, измученный, с отвисшей
челюстью, жалобно смотрел зелеными глазами на толпу людей, жаждущих увидеть
новое "чудо XX века".
Вполне понятно, что интерес к позеленевшей собаке немедленно вызвал
интерес и к ее хозяину. Габеманна осадила толпа. Он как мог изворачивался и
увиливал от вопроса: "Где Ильин?" Ажиотаж вокруг Аркадия Ильина снова достиг
апогея. Все понимали, что хозяин дога должен знать, кто сделал операцию
собаке. Габеманн оказался в центре внимания. Его особой заинтересовались.
Вскрылись неприятные подробности из того отрезка его жизни, который был
связан с лагерями смерти. Нашлись живые свидетели, вспомнившие о
доге-убийце. Собаку удалось спасти от разъяренной толпы и увезти в
научно-исследовательское учреждение. Габеманну грозило худшее: или надо
говорить, где Аркадий Ильин, или ему предстояла расправа на месте.
Таинственная третья сила сумела вовремя вмешаться в конфликт. Полицейский
автомобиль увез насмерть перепуганного гестаповца.
Полиция объявила, что Габеманн арестован, что ведется следствие и в
свое время пресса и публика будут оповещены о дальнейших событиях, связанных
с ним.
Фирма "Эколо" встревожилась. Габеманна посетил представитель шефа и по
его поручению передал слова шефа о том, что если он за сутки не исчезнет с
территории Германии, то... Что означало это "то", Габеманн прекрасно знал.
Расспрашивать он не стал, а воспользовался предоставленной ему возможностью
и бежал из полицейского участка в Гамбург, где дождался транспорта и через
несколько дней вынырнул на острове Красных камней - на единственно
безопасном для него куске суши.
Но шум, поднятый зеленым догом, с исчезновением Габеманна не затих.
Напротив, он вдруг усилился до невероятного предела. Газеты запестрели
новыми аршинными заголовками: "Ферма зеленых животных", "Старый генерал
сходит с ума", "Зеленые коровы не едят травы", "Ильин побывал и здесь", "К
допросу генерала!"
Толпы людей бросились на север. Ферму, где когда-то переночевал со
своими провожатыми Ильип, оцепили полицейские. Трясущийся генерал ходил по
двору с палкой в руке и беспричинно хихикал. За ним брели унылые
зеленоглазые болонки. Хозяин дома, увидев вокруг себя столько странных
зеленых тварей, сошел с ума. Толпа буйствовала. Крики: "Где Ильин?", "Дайте
ученого!" - днем и ночью слышались в наэлектризованной атмосфере городов и
сел во всех трех зонах Западной Германии.
В местном правительстве запрос следовал за запросом. Никто и ничего
толком не знал.., но факты говорили сами за себя. Зеленые животные
существовали. Ильин где-то работал.
Официальных лиц из правительства земель посетил сотрудник советского
Контрольного аппарата и выразил желание ознакомиться с делом русского
подданного Аркадия Павловича Ильина.
Газеты издевались над органами внутренних дел и над полицией, которые
замяли в свое время убийство доктора Фихтера и не могли найти даже следов
русского ученого, таинственная работа которого вела прямехонько на север, к
большому порту Гамбург.
Вскоре взметнулась третья волна новостей - свежие данные об Ильине.
"Свора зеленых кошек", "Куда увозят ученого?", "К ответу людей, заточивших
Ильина!" Теперь всем стало ясно, что Ильина украли, везут куда-то и он,
словно мальчик из известной сказки Перро, бросает по дороге камешки, метит
животных, чтобы дать знать о себе. Но след Ильина исчез. "Был ли Ильин?" -
глубокомысленно спрашивала одна газета. Эта мысль на все лады ревностно
развивалась на страницах газеты еще дней десять. Неизвестные благотворители
за каждый день выпуска газет с подобными статьями переводили на счет
редактора и издателя по две тысячи марок...
Все это Вильгельм фон Ботцки узнал из газет, которые привез Габеманн.
Разумеется, неприятные новости. Но самое ужасное для себя фон Ботцки
вычитал в статье за подписью Франца Кобленца.
Профессор почувствовал слабость в ногах и сел, уронив газету на колени.
Его фамилия... Его работа в секретной лаборатории... Все, что фон Ботцки так
старательно скрывал и уже надеялся, что скрыл, стало достоянием паршивых
газеток! Как теперь он вернется в Германию? И зачем вернется? Чтобы сесть в
тюрьму?
Только вчера он отправил с обратным рейсом корабля Мейера и Крафта и
даже позавидовал им в душе: все-таки на родину... Он передал капитану
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг