Ильин, довольный сделанным, бросил пустую ампулу.
Через несколько минут из лесу вернулись двое. Мешка у них не было.
Найденыш покоился в земле.
- Поехали, - сказал Габеманн и запер за пассажирами дверь фургона.
Машины понеслись дальше.
Возле какого-то городка они свернули с автострады, проехали несколько
минут по узкому проселку и требовательно загудели у закрытых ворот, за
которыми виднелось низкое здание, окруженное тенистыми вязами. Ворота
открылись, автомобили въехали во двор.
Когда путники вышли из фургона, то увидели сцену, довольно удачно
воскресившую дни военного угара гитлеровской Германии. На крыльце дома стоял
хилый старик в бархатной пижаме и домашних туфлях. В одной руке он держал
палку, несомненно очень нужную в его теперешнем состоянии. Он был настолько
стар и разбит, что тело его тряслось и дергалось. Но другую руку старик
воинственно вскинул над головой, и изо рта его хрипло вырвался звук "хайль!"
Перед трясущимся манекеном стоял Габеманн в дымчатых очках по стойке
"смирно", с вытянутыми вперед руками. Вокруг участников странной сцены
заливались шпицы и таксы, явно не сознававшие торжественности момента.
- Кто это? - спросил Ильин у одного из надзирателей.
- Командир дивизии, генерал СС в отставке. Его недавно выпустили из
тюрьмы в Люнебурге, сейчас живет в своем поместье. Старый знакомый
Габеманна, его начальник во время войны.
Когда церемония встречи окончилась, все пошли в дом. Трясущийся хозяин
подозрительно осмотрел Ильина, но тут же забыл о гостях, занявшись своими
собаками,
Аркадий Павлович после ужина изъявил желание немного погулять по
усадьбе его превосходительства. Ему разрешили. Следом за Ильиным ходили
двое, но они были настолько деликатны, что не мешали ученому сидеть в
маленьком парке, баловаться с собаками хозяина и даже заходить любопытства
ради на скотный двор и в свинарник,
Уже в комнате Аркадий Павлович обшарил карманы. Осталось только две
ампулы. Свою дозу получили в знак признательности за гостеприимство этого
военного преступника три его любимых собачки, две породистые свиньи и две
крупные коровы. "Он непременно покажет живность ветеринарам, как только
заметит, что животные позеленели..."
Перед сном Аркадий Павлович навестил Машу,
- Я возьму у тебя коробку, - сказал он.
- Возьми...
Он сунул руку в карманчик ее костюма. Коробки не было.
Ильин взволнованно спросил Машу:
- Где коробка?
Она смотрела на него бессмысленно-зелеными глазами.
- Не знаю...
В соседней комнате на тахте лежал Габеманн и любовно перебирал в руке
стеклянные ампулы. Их было тринадцать. Габеманн был доволен собой. Теперь
есть с чем прибыть в Гамбург на встречу с рабочими, едущими в далекое
плавание.
Утром машины понеслись дальше.
В тот же день колонна подошла к городу. Машины остановились в заранее
подготовленном месте - во дворе большого дома, окруженного каменной стеной.
С какой-то веселой злостью Ильин разбазаривал оставшийся препарат. В
доме новых хозяев, кроме старушек, отставных, но довольно бравых военных,
портретов генералов, в фуражках с высокой тульей, и зачехленной мебели, на
которой стояли еще номера известных европейских музеев, кроме всего этого,
были кошки. Старые, тощие, толстые, пышные, нежно изгибающиеся и деликатно
мурлыкающие, они в этот день стали жертвами хитрости ученого, которому не
терпелось оставить на своем пути побольше приметных знаков. Ильин вполне
справедливо надеялся, что если из-за поросенка поднят такой шум, то новые
зеленые животные еще больше возбудят общественное мнение и хозяевам все
труднее и труднее будет скрывать его, Ильина.
Аркадий Павлович не знал и не мог знать, что они уедут очень далеко.
Фирма Кирхенблюма, завладев ученым, не желала выпускать его из своих
рук. Но в то же время шеф понимал, что держать Ильина в Германии после
случая на ферме Биглера, статей Фихтера и Кобленца стало очень опасно.
Советские офицеры уже искали его и могли обнаружить каждую минуту. Тогда
было принято решение отправить Ильина вместе с лабораторией на остров
Красных камней. Там он сделает все, что надо. "Подопытных" у него будет
более чем достаточно, тайна работы надежно обеспечена, а когда придет время,
этого опасного человека можно будет без всяких хлопот убрать.
Когда старый Кирхенблюм прочитал в газете статью Франца Кобленца, он
задумался. Отложив газету, Кирхенблюм сказал самому себе: "Командировка
профессора фон Ботцки, вероятно, затянется. И надолго. В Германию ему хода
нет. Бедный Вильгельм!.."
На этой последней остановке близ Гамбурга Ильин спросил Габеманна:
- Долго нам еще придется ехать?
- Теперь уже близко.
- Мы на севере?
- Да, возле моря.
- Куда же мы едем?
- Маленькое путешествие по морю, герр Ильин...
Габеманн улыбнулся. Улыбка его не понравилась Ильину. Куда его хотят
спрятать? Об острове Красных камней Ильин не знал. Если бы не Маша, он мог
попытаться бежать. После событий с поросенком его приняли бы в каждом доме.
Но Маша!..
Через полчаса "мерседес-бенц" перевез Ильина, Машу и Габеманна с догом
на условное место за городом.
Ильин вышел из машины. Перед ним лежало Северное море, тяжелое,
мрачное, отливающее свинцом. Низкие облака висели над водой. Чайки молча
летали над морем. Вид сурового моря вызывал тоску. Подошла шлюпка. Аркадий
Ильин и Мария Бегичева сели в качающуюся лодку. Габеманн помахал им рукой.
- Привет моему другу фон Ботцки! - крикнул он.
Шлюпка исчезла за волной. Габеманн довольно потянулся и сказал своему
догу:
- Ну, вот и все. Покойник поехал на кладбище сам. Задание выполнено. Мы
теперь свободны с тобой от всяких забот, дружище.
Он еще не знал, какую штуку выкинет его дог.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
На новом месте. Встреча с зелеными людьми. Стычка с Крафтом и Мейером.
Неожиданный финал испытания. Оба химика списываются со счетов.
Огромная палатка-лаборатория стояла в небольшом распадке, метров на
двести в сторону от основного лагеря, где жили рабочие урановой шахты.
Место для Ильина и его лаборатории выбирал сам фон Ботцки. Он хотел
всегда иметь Ильина перед глазами и в то же время дать ему и его коллегам
относительную свободу, необходимую для их труда.
С двух сторон над палаткой подымались крутые откосы из красных камней.
Правая сторона возносилась далеко вверх; левая подымалась всего метров на
двадцать и потом почти отвесной стеной падала к океану. Сзади палатки
распадок быстро сужался и исчезал. Там среди камней торчало несколько жалких
кустиков, и после редких в этом месте дождей струился день-другой робкий
ручеек. Потом он высыхал, и каменное ложе его покрывалось радужной пленкой
пустынного загара. С трудом, цепляясь руками и ногами, можно было вылезти по
следу ручья на высокое плато, откуда просматривался весь остров. Каменная
площадка над ущельем обрывалась к морю. Таким образом, был только один вход
в укромное место, где поставили лабораторную палатку. Вход находился под
наблюдением людей, живущих в другой палатке. Стоит ли говорить о том, что в
этой палатке жил Вильгельм фон Ботцки и надзиратели. Сюда теперь прибыли еще
двое охранников, которые сопровождали в дороге Ильина и Бегичеву.
Всякий, кто входил в распадок снизу, из долины, или шел сверху, от
шахты, неминуемо попадал под контроль сторожей.
Расторопные Мейер и Крафт, немного смущенные непривычной обстановкой, в
которой создавалась островная лаборатория, тем не менее довольно быстро
установили оборудование и проявили такое рвение, что Ильину оставалось
только изумляться их работоспособности.
Они предвкушали скорую победу над своим "русским коллегой", которого
явно недолюбливали. Здесь, на одиноком острове, Ильин был полностью в их
руках. Как ни крутись, а придется ему расстаться со своей тайной. После
Ильина они - Крафт и Мейер ". окажутся теми влиятельными особами, которые
начнут новую эру в биологии и химии. Рано или поздно они должны взять реванш
за постыдное унижение на даче.
Аркадий Павлович Ильин в первые дни своей жизни на острове, казалось,
не замечал ровным счетом ничего. Он был слишком измучен дорогой и, конечно,
подавлен тревожными мыслями о будущем. Высадившись на пустынном острове, он
понял: это конец.
Маша ничего не понимала. Она по-прежнему оставалась безучастной ко
всему на свете.
Вильгельм фон Ботцки при встрече с Ильиным выразил нечто вроде радости:
- Не ожидал вас увидеть здесь, Ильин, - сказал он и протянул ему руку,
как старому знакомому.
Ильин побледнел от удивления и возмущения. Он здесь? Этот палач и
истязатель разыгрывает перед ним друга!
- Очень жаль, профессор, что вы еще ходите по земле, - едва сдерживая
бешенство, сквозь зубы сказал Ильин. - Я считал, что с вами будет покончено
сразу же после войны. Не угадал. Но можете не сомневаться, вас разыщут даже
здесь. Петля по вас плачет...
- Вы все такой же жестокий, Ильин, - с отеческим сожалением проговорил
фон Ботцки. - А время-то другое. Была война, мы были врагами. Тогда ваше
ожесточение находило еще какое-то оправдание. Ну, а теперь? К чему подобная
непримиримость? Мы с вами коллеги, служим одной фирме, делаем общее дело. Не
пора ли забыть прошлое?
- Мы и сейчас враги, фон Ботцки. И везде будем ими, запомните это!
Ильин отвернулся. Мерзавец! Он хочет мира? Евангельское всепрощение?
Ну, нет! Он понял, что фон Ботцки здесь неспроста.
Все объяснилось через несколько часов. В лабораторную палатку явился
фон Ботцки; на этот раз он облачился в свой полковничий мундир. Рядом с ним
стояли два охранника.
- Пойдемте, Ильин, - тоном приказа произнес он.
- Никуда я не пойду, - бросил Ильин.
Фон Ботцки кивнул своим спутникам. Они бесцеремонно взяли Ильина под
руки.
- Марш! - скомандовал один из них.
Ильин отбросил руки охранников и молча вышел из палатки. Ну да,
по-прежнему тюрьма. Они направились к шахте.
Из шахты один за другим выходили рабочие.
- Что это? - Ильин споткнулся и остановился, словно его оглушили.
Не моргая, он смотрел, как проходили мимо зеленые люди. Зеленые люди?
Откуда? Почему зеленые? Он заставил себя подойти ближе к ним, взял кого-то
за плечи, всмотрелся в бессмысленные глаза.
- Ваша работа, Ильин, - раздался сзади голос фон Ботцки. - Любуйтесь.
Как только Аркадий Павлович очутился рядом с зелеными людьми, в его
глазах появился ужас. Он оглядывал этих несчастных с таким выражением,
словно они были выходцами с того света. Его окружали, на него со всех сторон
смотрели зеленые равнодушные глаза совершенно бессмысленных существ, а он,
схватив себя за волосы, вдруг сел прямо на землю среди этой толпы и
застонал, раскачиваясь из стороны в сторону.
Наконец он поднялся, раздвинул руками толпу и пошел. Его спутники
последовали за ним.
- Кто эти несчастные? - спросил он, не оборачиваясь.
- Ваши соотечественники, русские пленные, - ответил фон Ботцки.
Ильин живо обернулся и очутился лицом к лицу с полковником. Охранники
встали по сторонам.
- Кто их сделал зелеными?
- Вы, Ильин.
- Неправда! Откуда препарат?
- Вы его сделали, Ильин.
- Я не делал! - окрикнул Ильин.
- Увы, делали. И поделились с фирмой. Тогда он вспомнил об украденных
ампулах.
- Давно они здесь? - спросил он о людях.
- Давно.
Значит, это было еще на даче. Он вытер вспотевший лоб. А, вот оно что:
некачественные ампулы, которые он хоронил под клетками животных... Их просто
подменили.
Аркадий Павлович не мог больше говорить. Совершенно убитый и
удрученный, он направился к своей палатке. Фон Ботцки, Крафт и Мейер
переглянулись и пошли за ним.
После этой встречи Ильин стал мрачен и задумчив. На обоих помощников он
смотрел с холодной враждебностью.
"Ну что же, - думали они, - как вам угодно, Ильин. Мы свое дело
сделаем".
Перед отъездом из Европы Мейер и Крафт пережили много неприятных минут.
Их вызвал руководитель фирмы и, даже не предложив сесть, набросился с
руганью.: "Жить и работать почти два месяца бок о бок с Ильиным и не найти
подхода к его тайне - это ли не доказательство вашей тупости, господа! Он
водит вас вокруг пальца, а вы только хлопаете глазами! Или вы неспособны?
Если так, мы вас заменим". Но они не хотели, чтобы их заменяли. Неужели они,
опытные специалисты, действительно оказались не способными попять Ильина?
Самолюбие их страдало, они возненавидели Ильина.
Аркадий Ильин обходил их уловки, как опытный лис обходит раскрытый
капкан. Естественно, Мейер и Крафт были оскорблены и взбешены. С каждым днем
они проявляли все большую настойчивость в работе, все заметнее наглели в
разговоре с Ильиным и все более тщательнее и скрупулезно копались над
сложными опытами, которые поручал им Аркадий Павлович. Он, в свою очередь,
видел их состояние и беспокоился не меньше, чем они. Ясно, что долго хранить
тайну не удастся. Хотя и очень медленно, химики вплотную подходили к
методике изготовления "вещества Ариль". Они уже знали много звеньев в цепи
опытов. Еще на даче ими был изготовлен препарат точно так же, как это делал
сам Ильин. Но, когда его испробовали на свинках, они не захотели зеленеть. В
препарат не добавили катализатор. Он был сделан Ильиным, отдельные маленькие
ампулы лежали в кармане его брюк. Без этих ампул препарат не действовал.
- Вы смеетесь над нами, Ильин, - раздраженно заговорил Мейер и словно
для драки подошел вплотную к Аркадию Павловичу. В глазах химика светилась
откровенная ненависть. - Почему вы продолжаете скрывать от нас тайну? Разве
вы не подписали обязательство передать технологию изготовления препарата мне
и Крафту? Или вы полагаете, что здесь, на острове, вы останетесь
безнаказанным, как там, на материке?
Ильин зло рассмеялся прямо в лицо Мейеру:
- Я не виноват, что ко мне прикрепили таких неспособных помощников, как
вы, Мейер. Не сваливайте вины с больной головы на здоровую. Учитесь,
коллега, и еще раз учитесь.
- Хорошо, - сказал сквозь зубы Мейер. - Будем учиться. Но перед
отъездом мы заручились согласием фирмы на последнее испытание. И не хотим
больше, чтоб нас дурачили. Завтра в присутствии фон Ботцки и охраны вы на
глазах у всех проведете опыт получения "вещества Ариль" от начала до конца.
И, если он не удастся, вас пристрелят, как собаку.
В тот же вечер они встретились с фон Ботцки и детально обсудили с ним
свой план. Профессор одобрил его. Действительно, сколько же можно! Ильин
порядком надоел ему еще в Германии. Теперь он с радостью готов был
отделаться от него. Черт с ним, с препаратом! Надо уезжать отсюда скорей, из
этой дыры. А пока Ильин здесь, вряд ли ему разрешат уехать.
В конце концов он свое сделал. Зеленые люди есть, они работают, дают
руду, и не его вина, если они потихоньку умирают. Если Мейер и Крафт докажут
виновность Ильина, охрана прикончит его. Он тут ни при чем. Смерть Ильина не
падет на его голову. Великолепно!
Настал день опыта.
Большой лабораторный стол выдвинули на середину палатки. Ильин
неторопливо начал работать. Он был совершенно спокоен. По обе стороны
ученого сидели Мейер и Крафт и пунктуально повторяли все операции, которые
делал Ильин. Казалось, что это не живые люди, а два зеркальных отражения
ученого манипулируют с химической посудой, титруют и гальванизируют
жидкости, смешивают составы.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг