конфиденциальное письмо со своими наблюдениями. В этом же письме он просил
разрешения покинуть остров со следующим кораблем... Все лопнуло!
Остров Красных камней - его единственное убежище. Рядом с зелеными
людьми. Рядом с Ильиным. Больше на земле ему нет места.
Он отложил газеты и задумался. Вот тебе и Ильин! Популярность его
растет. Удастся ли и дальше скрывать его?
- Да, - нерадостно усмехнулся профессор. - Наделал нам хлопот Ильин...
Но когда он успел так близко познакомиться с вашим догом?
[Image032]
- Не представляю себе. Дог все время был со мной. И тем не менее...
Может быть, кроме Ильина, есть еще кто-нибудь с этим проклятым препаратом? Я
уже сам посматриваю на себя в зеркало с опаской. Вдруг в один прекрасный
день позеленею, как кленовый лист. От проклятого русского всего можно
ожидать. Ну, идемте к нему!
- О событиях на родине - ни слова, - предупредил фон Ботцки.
Ильин работал. Опыт следовал за опытом. Он искал новый препарат -
обратный процесс превращения зеленых людей. Свинки наконец прибыли. Они
сразу же получили по дозе зеленого препарата. Через три - пять дней Ильин
сможет начать исследование своего "штамма 1662", который уже давал
обнадеживающие результаты. Успеет ли он до того, как с ним расправятся по
приказу фирмы? Надо успеть!
Фон Ботцки вошел и сказал официально:
- Фирма требует доставить в ближайшие две недели не менее трехсот ампул
"вещества Ариль". Что вы на это скажете, Ильин?
- Фирма разными жульническими способами уже взяла у меня свыше тридцати
ампул и применила их чудовищно. В свое время я оговорил себе право работать
над препаратом, но только не для преступных замыслов. Гарантирует ли фирма,
что эти триста ампул она использует для целей, совместимых с человеческой
гуманностью?
Вильгельм фон Ботцки усмехнулся:
- Вы такой же служащий фирмы, Ильин, как и я. Но я не рассуждаю. Я
выполняю приказ. Извольте выполнять приказ и вы.
- В таком случае, я отказываюсь.
- Что ж, я сообщу ваше решение шефу. Боюсь, Ильин, что это последние
ваши дни. Память о себе вы оставите хорошую...
Он кивнул в сторону шахты.
Габеманн остался на острове в качестве помощника фон Ботцки. Профессор
был доволен. Урановая руда без перебоев шла в бухту. Ночные гости увозили
мешки в Европу.
Пришел день, когда фирма откликнулась на сообщение с острова. Фон
Ботцки прочитал бумагу и радостным голосом сказал Габеманну:
- Можете придумывать способ ликвидации Ильина. Вот разрешение. Видно,
Кирхенблюму надоело иметь такое беспокойное сокровище, каким является Ильин.
- Покажите это предписание Ильину. Уверяю вас, психологический эффект
получится неплохой.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Новый план русского ученого.."Штамм 1662". Опыт со свинками. Опыт с Машей
Бегичевой. Кризис и выздоровление Маши.
Но психологического эффекта не получилось. Зато произошло нечто другое.
Аркадий Павлович взял из рук фон Ботцки бумагу и медленно - слово за
словом - прочитал текст. Человек, не рискнувший подписать свою фамилию под
смертным приговором Ильину, лаконично сообщал фон Ботцки:
"Предложите биологу Ильину в ближайшие две недели изготовить триста
ампул зеленого препарата. В случае отказа поступите с ним в полном
соответствии с соглашением".
Ильин в упор посмотрел на фон Ботцки. Профессор стоял перед ним,
облаченный в мундир полковника разбитой армии. За стеклами пенсне
поблескивали острые глаза. В них Ильин увидел плохо скрытое торжество.
- А вам этот мундир очень к лицу, - сказал Ильин и протянул бумагу.
Фон Ботцки не знал, что ответить. Его выручил Габеманн. Он спросил
Ильина:
- Вы будете делать препарат?
- Нет, не буду.
- Мы выполним распоряжение фирмы немедленно.
- Попробуйте, Габеманн. Я не овца, которой просто перерезать горло...
- Сутки на размышление...
Ильин отвернулся.
Всю ночь он не спал. Что ему делать? Они, конечно, убьют его. Ему нечем
защищаться. Их шестеро, и с оружием. Он один, с голыми руками. Убежать с
острова невозможно. II неоконченная работа... Сколько ему надо времени?
Две-три недели. Их надо выиграть, эти недели, для того, чтобы вернуть
тридцать жизней, излечить тридцать зеленых людей, создать новый препарат и
выбить таким образом из рук врагов всякую возможность уродовать людей в
будущем, даже если они овладеют секретом зеленого препарата. Хорошо, он
снова обманет их, выиграет три недели. А дальше? Дальше жизнь и надежды на
успешное окончание начатых опытов, освобождение зеленых людей и...
Ильин зажег все лампы, бросился к своему столу и лихорадочно начал
включать приборы. Все силы - на работу!
Свет в лаборатории горел всю ночь. Габеманн два раза, крадучись,
заглядывал в дверь лаборатории. Ильин работал.
Вернувшись к себе, Габеманн сказал задумавшемуся, мрачному профессору:
- Этот Ильин, видно, решил все-таки сделать нам триста ампул. Ваша
твердость подействовала, фон Ботцки. Да перестаньте вы терзать себя!
Вернетесь на родину, никто вас пальцем не тронет. Подумаешь, какие-то
статьи!
Под утро Аркадий Павлович встал из-за стола. Он даст им ампулы. Даст!
Лицо его было уставшим, под глазами легли густые тени. Он вышел из палатки и
побрел вниз. Маша Бегичева шла за ним. В предрассветной мгле они прошли в
долину. Ильин искупался в бухте. Маша сидела на берегу. Она не сказала ему
ни слова.
Взошло солнце. Наверху раздались свистки - зеленые люди вышли на
солнце. Яркие лучи осветили вершины гор, обшарили их склоны и вырвали из
тьмы долину, красный берег и двух человек, которые все еще сидели около
моря.
Ильин работал весь день, потом всю ночь. Никогда еще его организм не
испытывал подобной нагрузки. Он до предела истощал свой мозг, надеясь
обогнать время. Отдыхал два-три часа, засыпал на берегу моря после купания и
снова шел к себе. Маша ходила за ним тенью. Они оба молчали.
- Есть готовые ампулы? - деловым тоном спросил фон Ботцки на третий
день после их разговора.
- Да, есть.
Профессор сделал удивленное лицо:
- Сколько?
- Штук десять-пятнадцать.
- Когда будут готовы все триста?
- Через месяц. Может быть, несколько раньше. Это меняло дело.
Посоветовавшись с Габеманном, фон
Ботцки решил:
- Черт с ним, пусть делает. Отправим эту партию, и тогда вы
разделаетесь с ним. Скажем, что покончил с собой. Кто будет проверять?
Больше они не беспокоили Ильина. Ежедневно в лабораторию приходил
кто-нибудь из них, молча забирал готовый препарат и уходил, бросив на Ильина
равнодушный взгляд. Для них он был уже мертвец.
Аркадий Павлович не отходил от приборов. Тридцать-сорок минут в день он
тратил на то, чтобы заполнить пробирки простой зеленоватой водой и запаять
их. Остальное время он проводил за изготовлением и испытанием "штамма 1682".
Улучшение этого препарата требовало много труда. Тогда, на даче, он
использовал для приготовления нового препарата совершенно иные составы.
Зеленые животные не перенесли инъекции чужого деятельного белка. Сейчас
ученый значительно упростил состав препарата. Будет ли он действенным? Может
быть, инъекцию подкрепить еще одним ускорителем? А чем? Разве кровью?..
Он сделал свежий препарат. Нужна кровь. Где ее взять? Как трудно самому
себе вскрывать вену! Стиснув зубы, он проделал эту операцию. Наскоро
забинтовав пораненную руку, Аркадий Павлович снова засел за приборы. "Штамм
1662"... Только бы удалось! Уже на рассвете Ильин вооружился иглой и шприцем
и стал вливать препарат подопытным зеленым морским свинкам.
Весь день он спал. Сил больше не было. Пришел Габеманн. Маша поднялась
ему навстречу и молча ждала, что будет делать гость. Габеманн взял
приготовленные ампулы и, с любопытством осмотрев зеленую женщину, ушел.
К исходу второго дня биолог с сильно бьющимся от волнения сердцем начал
осмотр животных. Какова же была его радость, когда две зеленые свинки, еще
не потерявшие зеленой окраски кожи, вдруг начали есть! Есть!.. Это была
почти победа! У них порозовели ободки глаз. Они возрождались!
Но Ильин не спешил с выводами. Он был осмотрителен. Он уже знал, что
обратная реакция совершается куда труднее. Это было совершенно новое явление
в эволюции живых организмов - очень резкий переход от низшего качества к
высшему. Каким бы совершенным ни был препарат, который вызывает столь
большие превращения, организм не может обойтись при этом без потрясения.
Требуется время и особые качества изменившихся органов, чтобы появились
красные кровяные тельца и началось постепенное рассасывание хлорофилла.
Ученый ждал реакции с большим волнением.
Через день свинки опять вдруг перестали есть и очень ослабли. Ломка
организма проходила не до конца. Требовалось какое-то дополнительное
воздействие на животных, с помощью которого можно было бы безболезненно
закрепить новое качество.
Ильин до помрачения ломал голову над новой проблемой.
И вот, когда уже, казалось, не было выхода из тупика, он вспомнил о
Ламарке, о Дарвине. Нужен толчок, сильное воздействие!.. Ведь чаще всего
новое качество в организмах появляется именно в результате толчка извне. Что
же в данном случае может послужить детонатором для начала бурного
кроветворного процесса? Ну конечно, не что другое, как сама кровь! Ильин
даже вздрогнул от сознания, что искомое решение оказалось не так уж сложным.
Тут же, не откладывая дела в долгий ящик, Аркадий Павлович сделал
инъекцию еще двум свинкам и одновременно перелил им небольшую дозу крови от
здоровых свинок. Последовала бурная реакция, лихорадочное состояние, затем
постепенное выздоровление, и - о радость! - свинки быстро освободились от
зелени в коже, зрачок потерял изумрудный цвет.
После стольких трудов и испытаний ученый был на пути к еще одной
победе! Ильин большими шагами заходил по палатке. Жизнь казалась теперь
такой заманчивой. Борьба и лишения не напрасны. И жертвы тоже.
В тот же день поздно вечером Ильин решил сделать инъекцию Маше.
Он определил у себя группу крови. Она была сходна с той, что текла в ее
жилах. Аркадий Павлович взял у себя немного крови, приготовил нужный
препарат.
Маша равнодушными глазами следила за ним. Ильин волновался, щеки его
пылали от возбуждения.
- Ты что хочешь делать? - спросила Маша.
- Ничего особенного, не бойся. Дай мне руку. Вот так. Теперь ложись и
лежи спокойно.
- Ты будешь колоть меня?
- Да, Маша.
- Это больно?
- Немного больно. Пожалуйста, не вырывай руку. Маша легла на постель и
слабо улыбнулась. Аркадий
Павлович, прикусив от волнения губы, сделал ей вливание препарата
"1662". Чтобы успокоиться, он вышел ночью на скалу и долго сидел, овеваемый
теплым ветром океана. Если бы все прошло удачно! Тогда...
Он вернулся в палатку немного отдохнувший, готовый к новой операции.
Аркадий Павлович присел рядом с Машей и долго смотрел ей в лицо. Она
лежала спокойно. Тогда он наполнил шприц своей кровью и сделал второе
вливание.
Маша еще некоторое время лежала с открытыми глазами, потом уснула.
Ильин остался возле нее.
Остаток ночи прошел спокойно. А утром Маша металась в бреду и все пила
и пила воду.
Потом кризис миновал, Маша снова уснула.
Выздоровление шло быстро. Больная перенесла неизбежную в этом сложном
процессе лихорадку, сутки находилась в состоянии какой-то прострации, а
когда очнулась, то вдруг потянулась с таким нескрываемым удовольствием, что
всякие сомнения в ее выздоровлении сразу отпали.
Вставать Аркадий Павлович ей не разрешил. К вечеру третьего дня она
попросила:
- Я хочу есть, Аркадий
Он заторопился, радостный, суетливый. Бросился что-то стряпать,
испачкался, обжегся, перевернул все вверх дном. Скоро перед Машей стоял
бульон. Она съела несколько ложек и сказала:
- Сюда бы еще перцу. Отменный бульон!.. Аркадий, - заговорила она
немного погодя, - почему ты такой запущенный, небритый? И пуговицы нет на
пиджаке. Ай-я-яй, как же мы с тобой оплошали!..
Жизнь для нее начиналась вновь, ее интересовали все мелочи, все детали
быта. В тот же день Маша уже что-то шила и напевала веселую песенку. Но
вдруг она оборвала песню и спросила:
- Где мы находимся?
- Очень далеко. На острове.
- На каком острове?
Она нахмурила брови, припоминая события последних дней, но так ничего и
не вспомнила.
- А почему мы здесь? Что случилось, говори?
- Не спеши, Маша, я все расскажу тебе. Мы еще в неволе. Остров - та же
тюрьма. Рядом с нами охрана, те же мерзавцы - Габеманн и фон Ботцки.
- Вот как! Значит, война еще идет?
Аркадий Павлович слушал голос Маши, смотрел на нее и думал о своей
странной судьбе. Что будет дальше? Сумеет ли он выполнить план, который
наметил? Но, когда Маша подошла к нему и неожиданно поцеловала его, со
смехом повиснув у него на шее, он отбросил все мрачные мысли и сам засмеялся
счастливым смехом.
Они уселись в уголке, и Аркадий Павлович обстоятельно стал рассказывать
ей обо всем, что случилось с ними после Шварцвальда и как они очутились
здесь. А потом посвятил ее в детали своего плана.
Теперь их было двое. Они были во много раз сильнее.
Упорство и гений Ильина принесли первые плоды - Маша вновь обрела образ
человека; путь обратной реакции стал известным. На своем маленьком совете
Аркадий и Маша решили сделать так: Маша не будет показываться фон Ботцки и
Габеманну на глаза. Они ничего не должны знать. На всякий случай, если фон
Ботцки явится сюда и избежать встречи будет невозможно, приготовили раствор
зелени. Маша попробовала накрасить себе щеки. Зеленый цвет был ярким,
свежим, но плохо смывался. Маша шутила. Она еще не вполне ясно представляла
себе их положение. И, только когда вспоминала слова Аркадия, тяжелые
опасения заставляли ее становиться серьезней.
Неожиданно зашел фон Ботцки. С ним явились еще трое. Они стали у
дверей, не решаясь войти в помещение. Из угла на полковника смотрели
голубые, полные ненависти глаза Маши. Лицо ее светилось яркой зеленью. Ильин
не обратил внимания на вошедших, продолжая работать за столом.
- Слушайте, Ильин, - начал фон Ботцки, - мне надо знать, как движутся
ваши дела? Сколько препарата у вас есть?
- К сроку будут сделаны все триста ампул.
- Прекрасно...
К уху полковника наклонился его спутник:
- Такая красотка здесь. И вы ничего не говорили нам. Непростительная
оплошность, герр полковник.
Фон Ботцки промолчал. Потом сказал:
- Фрау Мария, вы можете посетить нас в нашем уединении. Здесь ребята
веселые. И, уж конечно, не зеленые. В противном случае я не ручаюсь, что они
не захотят прийти сюда сами.
Маша отвернулась. Ей стало страшно.
Теперь, ложась спать, она клала около себя хирургический нож -
единственную свою защиту от врага. Приглашение полковника заставило их обоих
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг