ними все в порядке, вернулись домой.
Не знаю, почему меня так знобит. Растерзанные трупы я и раньше видел -
и в Лесу, и в городе. Может, это из-за того, что я выходил из дому, когда
стоял насланный Темным Властителем колдовской туман?
В Танхале убито несколько сотен человек. Мерсмон утверждает, что он
расправился только с религиозными фанатиками, совершившими варварское
жертвоприношение, и цивилизованным гражданам ничего не грозит.
Меня вызвал Бурхард, показал очередное письмо из дворцовой Канцелярии -
якобы во время карательной акции я "шатался по улицам" - долго тряс кулаком
у меня перед носом и пообещал, что в следующий раз посадит под арест.
Те призрачные создания, плававшие в тумане, точно были Соглядатаи,
иначе откуда бы кто-то узнал, что мы с Петром ходили в дом Курконо?
Когда Темный Властитель во время той милой беседы рассказал мне в
промежутках между пинками, что колдуны ставят эксперименты на людях - он
знал, о чем говорил. Плод его собственного эксперимента уже несколько суток
болтается по Танхале, пугая прохожих, и успел получить в народе прозвище
Ушлеп.
Мы с Сандрой ходили покупать пастельные мелки для уроков рисования, еще
взяли в кофейне на Шахматном бульваре свежих булочек с марципанами - и на
обратном пути нарвались на эту тварь.
Уже стемнело, над крышами висела, как на картинке, круглая луна,
слякотные улицы были залиты светом фонарей (Темный Властитель даром, что
Темный, а ночное освещение в Танхале наладил, чего никак не могла добиться
от муниципальных служб Зимняя госпожа). Прохожих было не особенно много -
большинство боится кесу и старается по вечерам не гулять, это мы с Сандрой
такие отчаянные, что нам все нипочем. Трамваи стояли понурой вереницей, так
что мы пошли пешком. Думали, скоро доберемся до дома, поужинаем нашими
любимыми булочками...
Ушлеп объявился, когда мы свернули на улицу Зрелости. Из-за угла
ветхого дома с лепными медальонами на фасаде высунулось огромное - вдвое
больше обычного человеческого - мучнисто-белое лицо со скошенным лбом и
толстыми вывернутыми губами.
- Дай! - протянуло оно гнусаво. - Дай, вля, хавку! Шамать!
Сандра, вначале судорожно вцепившаяся в мою руку, первая поняла, что
это создание имеет в виду.
- Он наши булочки хочет! Не отдавай ему, они же наши!
Ушлеп выдвинулся из-за угла целиком и загородил нам дорогу. Ростом под
два метра, голый, весь покрытый гусиной кожей, с тяжелым отвислым брюхом. Я
уже знал о нем из газет и от Доротеи, собирающей где попало всякие тревожные
новости, и был в курсе, что пули его не берут.
- Иди, вля, на ху! - прогнусавил он с угрозой. - Давай хавку!
- Умеешь быстро бегать? - спросил я у Сандры.
- Ага.
- Тогда побежали!
Громоздкая, неуклюжая, словно слепленная из сырого теста тварь
передвигалась скачками, как жаба, разбрызгивая подтаявшую снежную кашу. При
каждом прыжке рыхлые белые телеса тряслись. Булочками пришлось пожертвовать,
но Ушлеп не отстал. Возможно, он думал, что у нас есть еще. Сандра начала
выбиваться из сил, а если бежать домой - он следом за нами вломится в дом...
Я разрядил в него свой револьвер под восторженно-подбадривающие вопли
спутницы и убедился, что он и вправду неуязвим.
- Побежали в мою школу, - тяжело дыша, предложила Сандра.
- И не жалко тебе школу?
- А у нас там помойка на заднем дворе... С картофельными очистками и
выброшенной овсянкой, которую на обеде не доели... Может, ему понравится...
Мы рванули по грязным пустынным улицам к школе.
Эта малявка оказалась права. Ушлеп принюхался, потом засунул голову в
бак с пищевыми отходами и принялся, с чавканьем и довольным сопением,
поедать содержимое, а мы поскорее ретировались.
- С меня шоколадка, - сказал я Сандре, когда мы, с ног до головы
заляпанные грязью, поминутно оглядываясь, шагали по направлению к дому.
- Две, - поправила она. - За выносливость и за интеллект.
На Халцедоновой набережной, возле канала с плавающей в черной воде
луной, навстречу попался смешанный отряд из кесу и полицейских.
- Вы Ушлепа ищете? - крикнула им Сандра. - А мы-то знаем, где он -
около моей школы на помойке! Он за нами гонялся, мы его туда заманили! Вам
надо его помоями за город выманить, и подальше, чтоб не вернулся!
Из сегодняшних газет я узнал, что они так и сделали, так что Мерсмону
следовало бы прислать Сандре шоколадный торт.
Но хотел бы я знать, над кем и с какой целою он поставил такой
идиотский и жестокий эксперимент?"
* * *
- Тут написано, что Ушлеп под два метра ростом, а ведь он больше...
- Вырос за эти годы, - объяснила Сандра. - Он постоянно растет.
Она со вчерашнего дня выглядела злой.
- У тебя какие-то неприятности? - осторожно поинтересовался Залман.
- У всех неприятности. Вересмар подписал новый закон о высшем
образовании. Теперь чтобы куда угодно поступить - хоть в университет, хоть в
медицинскую или художественную академию - надо год провести в военном
лагере, удовлетворительно сдать все нормативы и представить подписанную
командиром характеристику, подтверждающую, что боевой дух у тебя на высоте.
Без этого не допустят до вступительных экзаменов. Лидия собиралась в
университет, а теперь - хрен, даже моя протекция не поможет. Вересмар
этот...
Слушая ее пожелания в адрес Осеннего Властителя, Залман в смущении
уставился на распечатку дневника.
Глава 11
"Западный Лес кишит личинками, поедающими древесные побеги и друг
друга. Пока тянулась долгая зима, я успел позабыть о том, что Лес -
густонаселенная территория. Каждый раз, когда времена года меняются, как
будто попадаешь в другой мир.
На Кордее тоже перемены. За время рейса антимерсмонианская коалиция
(это лесная пехота во главе с Келлардом, Народная Повстанческая армия,
несколько религиозных общин, пострадавших от Мерсмона, а также политические
партии, после разгона парламента потерявшие прежнее влияние) при поддержке
Высших захватила столицу. Темный Властитель со своей темной гвардией ушел в
Лес, куда-то на юг.
В Танхале были уличные бои, одно из зданий Весеннего дворца наполовину
разрушено, а башня Пробуждения почернела от копоти - Сандра говорит, она
пылала ночью над городом, как чудовищный факел. Священники из коалиции
утверждают, что Весенний дворец теперь проклятое место, поэтому после
окончательной победы придется построить новый.
Кроме обычных перестрелок, баррикад и взрывов имела место магическая
драка между Высшими и Мерсмоном. Почти на протяжении двух суток Танхала была
погружена в туман, искажавший и звуки, и очертания предметов, в нем
копошилась всякая призрачная нежить. Повсюду скисало молоко, перегорали
электроприборы, люди испытывали беспредметную тоску или беспричинное
раздражение. Лампы и оконные стекла разлетались вдребезги, а домашние цветы
превращались в нечто странное - например, в мясистый крапчатый шар, издающий
низкое, наводящее ужас гудение, как произошло с Доротеиным алоэ. Но это
были, по словам Кирсана, побочные эффекты.
- Мерсмон - очень сильный маг, - подытожил он, озабоченно щуря
блестящие черные глаза. - Высшие смогли всего-навсего выгнать его из
Танхалы. Все это время он искал меня, из-за вас он стал моим врагом. Залман,
ты должен доплатить мне за риск.
Я доплатил, сколько он сказал, и остался почти без денег. Ничего, скоро
получка. После этого Кирсан исчез, прихватив с собой бывший алоэ - Доротея
рада была отдать мутировавшее растение в хорошие руки.
С Дэнисом все в порядке, он чувствует себя даже лучше, чем большинство
танхалийцев. Когда творилась вся эта чертовщина с туманом, он был каменной
статуей и ничего не ощущал, не думал, не помнил, даже не дышал. Его словно
бы не существовало, и только поэтому, как объяснил Кирсан, Мерсмон не смог
его найти.
В этом превращении живого в неживое есть что-то кошмарное, оно вызывает
у меня почти животную панику. Но это, конечно, лучше, чем быть растерзанным
и съеденным.
Наверное, Слейгриц сейчас тоже статуя. Трибунал коалиции заочно
приговорил его к расстрелу, и его объявили в розыск, а найти не могут. У
компании наверняка есть свои штатные колдуны, так что он стоит, окаменевший,
в какой-нибудь кладовке или даже в несгораемом сейфе - до лучших времен.
Сандра после колдовского тумана хворала, как многие дети, но уже пошла
на поправку и принялась за старое: вовсю шпионит за нами. Когда я
рассказывал Дэнису, как Мерсмон меня допрашивал и рылся в моих
воспоминаниях, она сидела в стенном шкафу, только не на нижней полке, а на
третьей снизу, которая в результате хрустнула под ее весом.
- Что ты здесь делала? - спросил я, убедившись, что серьезных ушибов
негодяйка не получила.
- Это правда, о чем ты говорил? - мой вопрос она проигнорировала. - Что
кто-нибудь может без спросу читать чужие мысли, и мои тоже?
- Правда. Но я, вообще-то, хотел бы знать...
- Я запрещаю читать мои мысли! - ее круглое личико гневно
раскраснелось, кулачки сжались. - Запрещаю всем без исключения,
категорически, окончательно и бесповоротно! Мои мысли читать нельзя, это
навсегда ЗАПРЕЩЕНО!
Она перевела дух и добавила, сердито и негромко:
- Вот так вот.
Вир тоже появилась. Она вступила в Народную Повстанческую армию, ходит
в пятнистой форме с лейтенантскими погонами, и вдобавок постриглась под
ноль. Мне жаль ее пышных русых волос, они были красивые.
- Кстати, извини за подбитый глаз, - я постарался, чтобы это не
прозвучало, как издевка. - Не нарочно, честное слово. Я думал, обыкновенный
медузник.
- Какой глаз? - она изобразила удивление. - Какой медузник?
- Придорожная гостиница "Голодный грузовик" между Юлузой и Таммой, -
напомнил я. - Вечер. Медузник-Соглядатай.
- Тебя, Залман, куда-то не туда заносит, - Вир продолжала разыгрывать
искреннее недоумение. - Набрался ты, что ли, в этой гостинице?
- Не хочешь сознаваться - не надо, мое дело извиниться.
- Не понимаю, что ты городишь!
Она выразительно пожала плечами с новенькими лейтенантскими погонами. Я
и не думал, что она способна на такую убедительную игру.
Вир еще сказала, что последней каплей, переполнившей чашу терпения
Высших, стал Ушлеп. Мол, все остальное еще можно понять, если посмотреть на
вещи с точки зрения Мерсмона, а Ушлепа ему не простят, это ни в какие ворота
не лезет, этого он не должен был делать.
- Почему? - спросил я, когда она умолкла. - То есть, почему именно
Ушлеп? Кем он был раньше?
- Обыкновенным дебилом, - Вир недовольно поморщилась, словно я задал
неприличный вопрос. - Темный Властитель уничтожил его семью, когда мстил за
убитую кесу, это были очень религиозные люди.
Я так и не понял, почему это преступление Мерсмона возмутило Высших
больше, чем все остальное, но Вир на мои дальнейшие вопросы отвечала
неопределенно и уклончиво, и ровным счетом ничего не объяснила.
Среди ее друзей, с которыми я не знаком, есть кто-то из Высших. Мне не
нравится, с каким подобострастным восторгом она об этом говорит: словно
двадцатитрехлетняя Вир превращается в маленькую девочку, но не такую, как
нахалка Сандра, а в образцово-послушную, безоговорочно принимающую правоту
старших, взирающую на них с благоговением снизу вверх. Причем обо всех, кто
не принадлежит к числу Высших, она теперь отзывается пренебрежительно, это
мне тоже не нравится.
Похоже, я начинаю в ней разочаровываться, и от этого мне грустно.
Подрался с лесными пехотинцами. Убедился, что я круче (их было трое).
Нас всех забрали в участок, но меня скоро выпустили, потому что с
полицейскими я не дрался, и Трансмать за меня поручилась.
Когда рассказал об этом Вир, она была и довольна, и недовольна. Я все
еще ее парень, и ей приятно было узнать, что я в одиночку отлупил троих, но
с другой стороны, ей обидно, что какой-то штатский одержал верх над
предметом ее восхищения - лесной пехотой.
Ее раздирали противоречивые чувства, и в конце концов она буркнула:
- Наверное, это были новобранцы. Так им и надо, раз не тренируются как
следует!
Вир показала мне татуировку на правой лопатке: "СМ!" - это значит
"Смерть Мерсмону!" Две корявые синие буквы и жирный восклицательный знак на
нежной девичьей коже.
Я не стал говорить, что напрасно она изуродовала себе спину: все равно
дело сделано, а сводить татуировку - занятие хлопотное.
Сейчас такая мода. Точнее, мода плюс идеология. Вир настаивает, чтобы я
тоже сделал "СМ!" - но я сказал, что не буду. Во-первых, у меня и на спине,
и на груди, и на руках полно шрамов - я получил их в Лесу, в разное время и
при разных обстоятельствах. Во-вторых, не хочу. Татуировка - это символ. Те,
кто в антимерсмонианской коалиции, придают символам какое-то непомерное
значение.
Я не сторонник Темного Властителя, но быть вместе с его противниками
мне тоже не хочется. Я пока еще не понял, почему. Надо об этом подумать.
Утром к нам прибежала Калерия, дочь Доротеи - рыжеволосая девушка с
нервным миловидным лицом, та самая, что работала в Весеннем дворце.
- Залман, идемте к нам! - выпалила она, задыхаясь. - Скорее! У нас
личинка бегает, мама от нее на стол забралась!
Я схватил меч, и мы побежали к старенькому кирпичному особняку Доротеи.
Трое-четверо обитателей Картофельного переулка, кто с помойным ведром, кто с
хозяйственной сумкой, остановились, провожая нас взглядами. Картинка та еще:
растрепанная девушка в наброшенном поверх ночной рубашки расстегнутом пальто
и я с дуэльным мечом, поблескивающем в сером утреннем свете.
- Подожди-и-ите меня! - тоненько крикнули позади.
Я ворвался в дом первым, оставив позади и Калерию, и увязавшуюся за
нами Сандру. Посреди холла у них стоит большой овальный стол, накрытый
вишневой скатертью с кистями, на нем-то и сидела Доротея, прижимая к себе
скулящего щенка таксы, а личинка носилась вокруг, дробно топоча по паркету.
Щетинистая колбаса почти метровой длины, тусклые фасеточные глаза,
мощные жвалы. Личинка шмыргалей. После двух ударов - в двигательный и
дыхательный центры - она издохла на месте. Никто не убедит меня в том, что
огнестрельное оружие в таких случаях эффективней холодного, а спецы из
Санитарной службы, когда приезжают по вызовам, стрельбу устраивают, как в
тире, да еще гордо объясняют: "Работа у нас такая!"
- Из-за плиты выскочила! - всхлипнула на столе Доротея. - Там в стенке
дыра... Чуть за ногу не укусила! Я как закричу, а она как шарахнется!
Такса жалобно взвизгнула и лизнула ее в нос.
Я осмотрел дом и обнаружил еще кое-что интересное, готовое выйти из
спячки. На чердаке нашлась куколка медузника, похожая на морщинистый
лакированный стручок, и несколько гладких полосатых орехов величиной с кулак
взрослого мужчины - не знаю, что собиралось из них вылупиться. Перебитых
тварей сложил в мешок, отнес на помойку, и соседи опять провожали меня
встревоженными взглядами. Сандра бегала за мной, как хвостик, давая полезные
советы из школьного курса по весенней санитарно-бытовой профилактике, а
потом Доротея усадила нас за стол.
В гости к Калерии пришла ее подруга Инара, села пить чай вместе с нами.
У Инары иссиня-черные волосы и красиво подведенные раскосые глаза, она тоже
была служанкой в Весеннем дворце, причем уже после окончившегося провалом
келлардовского штурма.
- Да, там было жутко, но платили хорошо, а я должна кормить себя и
родителей, - объяснила она холодноватым тоном, глядя на меня с затаенным
вызовом. - Да, я жалею о том, что потеряла эту работу. Вообще-то, нас,
прислугу, не обижали, и Калерия, по-моему, напрасно ушла. Я заработала
неплохо, мы какое-то время проживем на эти деньги, и на лекарства маме с
папой хватит. А чем занимался Властитель, меня не касается. За хороший
подарок я бы легла с ним в постель, - снова острый, вызывающий взгляд, - но
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг