читать им свои стихи, его хлопали по плечам и хвалили. В один из моментов он
обмер, потому что увидел в глубине зала стеклянную дверь, прежде не
замеченную, - вдруг та самая и вот-вот случится страшное?.. Так и сидел ни
жив ни мертв, а потом началась потасовка, сцепившиеся парни со всей дурости
врезались в стеклянную плоскость - и со звоном посыпались осколки.
От сердца отлегло, он опять начал с выражением декламировать, доверчиво
глядя на расплывающиеся пьяные лица и не интересуясь тем, слушает его
кто-нибудь или нет.
Бутербродов, которые Стефан распихал по карманам, хватило почти на
неделю. Его одежда пропахла дорогой копченой колбасой, и голодающие коллеги
по Квадроэсхатологическому театру ему завидовали, хотя завидовать было
нечему.
Он наконец-то вспомнил, зачем Лепатра всучила ему свои ядовитые
грибочки: мол, пожуешь - и на какое-то время обретешь способность видеть
тайные связи между вещами, причем не те, которые есть, а те, которые будут.
Ее интересовали исключительно вещи - одушевленные (как она считала)
рукотворные предметы, но на взаимоотношения между людьми предвидение тоже
распространялось.
Стефан мог бы голову на отсечение дать: в мутном половодье событий,
имен, сущностей, не оформившихся возможностей Эфру и дикаря-следопыта с
изуродованным лицом неумолимо несет навстречу друг другу. И помешать этому
нельзя.
А для него там нет места. Его Эфра предаст глазом не моргнув, потому
что он для нее такой же, как все остальные, а ко "всем остальным" у нее
крайне жесткий счет. Зло порождает зло, от этого никуда не денешься. В душе
скреблось тоскливое предчувствие, что он еще поплатится за "их можно
понять". Надо было сначала думать, потом рассуждать.
Лучше не искать встречи с Эфрой. Лучше вместо этого поискать новую
работу, а то у него крепло подозрение, что режиссер раз за разом обещает
прочитать пьесу "буквально на следующей неделе" единственно ради того, чтобы
Стефан и дальше продолжал расклеивать афиши забесплатно.
Все-таки не удержался. Якобы невзначай, мороча самому себе голову,
очутился около стадиона Зимних Утех, где претенденты на Весенний престол
принародно состязались в танцах на льду. А что, потенциальных зрителей тут
полно, и афишные тумбы в окрестностях имеются.
Возле входа вывешен список имен. Вот они, под номером 14: Валеас
Мерсмон и Эфра Тебери.
На галерку пускали без билетов. Стефан нашел свободное место возле
изрезанных перил, втиснулся, сумку с подотчетным имуществом поставил перед
собой, чтобы не увели под шумок.
Демонстрировать свои таланты на предвыборных выступлениях полагается
кандидату, задача партнерши - послушно скользить вместе с ним и не падать.
Одну пару освистали, у них получилось наоборот: дама вертится в пируэтах, а
кавалер-претендент катится рядом, словно манекен на коньках. Парламентарий,
предприниматель, уважаемый экономист, но из игры он с треском вылетел -
верховный правитель должен быть совершенством и живым примером во всех
отношениях. Как чемпион на собачьей выставке. Стефан вначале решил, что
сравнение в самый раз для эпиграммы, но потом спохватился: это будет уже не
высмеивание отдельно взятого деятеля, а дискредитация государственной
системы как таковой.
Келлард отплясывал лихо и зажигательно под бравурный марш, и девчонка
была ему под стать. Келлардианцы на трибунах восторженно ревели.
А потом появились те, ради кого Стефан сюда пришел, - и началось
волшебство. Танец завораживал, как будто Мерсмон и Эфра плели мерцающую
паутину, исподволь опутывающую всех, кто на них смотрит. Вернее, это Мерсмон
плел паутину, а Эфра играла роль прекрасной куклы, но от нее большего и не
требовалось - выбирают ведь Весеннего Властителя, а не Зимнюю Госпожу.
Сверкали стразы на серебристых костюмах, струились распущенные белые
волосы - у него до пояса, у нее до бедер. Музыка то текла, как медленная
вода, в которой отражаются нездешние звезды, то срывалась в
головокружительные завихрения, и в одном темпе с ней двигались танцоры.
Когда они остановились, несколько секунд царила тишина, потом раздались
выкрики и овации.
"Это потрясающе... - подумал Стефан, двигаясь посреди общей давки к
выходу. - Какое-то нечеловеческое очарование... И все-таки я бы предпочел
Келларда, не будь он таким самодуром и солдафоном в вопросах искусства.
Очарование власть предержащих должно быть человеческим, а то из этого
неизвестно что выйдет... У них длинные белые волосы. У обоих! Все, как
говорила Лепатра, и яснее ясного, что эта парочка меня ухайдакает, если я не
буду держаться от них подальше".
Несмотря на здравую мысль, ноги понесли его не к трамвайной остановке,
а к парковочным площадкам на задворках Зимних Утех. Может быть, его ослепила
липкая белизна зимнего полдня, а щекочущие лицо снежинки помешали выбрать
правильную дорогу? Ветер подталкивал в спину, и Стефан пошел в ту же
сторону, куда тащились разбухшие тяжелобрюхие облака.
Вокруг машин претендентов полицейское оцепление, посторонних не
пускают, особенно таких, кто в облезлой куртке на собачьем меху, но он
углядел в толпе Бранда и полез к нему через сугробы, зовя по имени и
размахивая руками, чтобы привлечь внимание.
- У меня есть хорошие эпиграммы! Вам нужны политические эпиграммы?!
В его сторону заинтересованно повернулись все головы одновременно.
Застигнутый врасплох, Стефан оробел - по колено в сугробе, с хозяйственной
сумкой через плечо, в сбившемся набок полосатом шарфе.
К нему двинулись двое полицейских. Поскорее выбравшись на тротуар, он
зашагал сквозь снегопад прочь отсюда, к трамваям. Преследовать не стали, и
на том спасибо. И Бранд, и Эфра сделали вид, что знать не знают этого психа
с полной сумкой эпиграмм. Постеснялись... Может, оно и к лучшему?
Несколько дней спустя он узнал, где эта шайка собирается раздавать свои
пирожки в следующий раз (из объявления, поверх которого с мстительным
чувством налепил афишу), и отправился туда, по дороге проговаривая про себя
все, что надо сказать Эфре, и что она скажет в ответ, и что он скажет ей
после этого.
Крупяной рынок со всех сторон окружали многоэтажные дома цвета лежалого
городского снега, и с их нумерацией что-то было не так - словно нарочно
поменялись местами, чтобы отвести глаза непрошеному гостю. Не поддаваясь на
их уловки, штаб-квартиру мерсмонианцев Стефан все-таки отыскал - в доме
номер 29, который боком, наискось, втиснулся между номерами 25/1 и 34.
Двухэтажная пристройка, внизу пекарня, наверху благотворительная, как
сообщает табличка, организация.
Лестница с узенькими перилами выглядела до того казенно, что Стефан
ощутил оскомину. В углу площадки между этажами громоздился хлам, оставленный
прежними арендаторами. Глобус Земли Изначальной напоминал блекло
раскрашенный мячик. Какие-то цветные обрезки, чернильница в виде улитки.
Дверь из крашеного дерева, не стеклянная, иначе сразу повернул бы
назад.
Помещение из тех, что регулярно переходят из рук в руки. Видно, что
команда поддержки Валеаса Мерсмона обосновалась тут недавно и тоже надолго
не задержится.
Беленые стены с плакатами Санитарной службы, живописующими весеннее
нашествие личинок на человеческое жилье. Местами кто-то пририсовал личинкам
карикатурные физиономии, смахивающие на мужественное квадратное лицо
Максимилиана Келларда. На окнах жалюзи. Несколько больших коробов с
пирожками.
Людей довольно много - здесь и Бранд с выводком изящных безликих кузин,
и Дик с подбитым глазом (кто его на этот раз - келлардианцы или свой же шеф
за нарушение дисциплины?), и еще какие-то личности. Эфра среди них сияла,
как жемчужина среди россыпи речной гальки. Длинное приталенное пальто
небесного цвета с воротником-стойкой. Распущенные платиновые волосы
ниспадают, словно подвенечная фата.
Едва Стефан переступил через порог, как его руки бессильно повисли,
ноги налились неподъемной тяжестью и приросли к полу.
Негромкий обмен репликами.
- Пустите его, - сказал кому-то Бранд. - Он не из этих.
Стефан вновь обрел свободу.
"Охранные чары порога, неслабенькие такие... Ничего себе
благотворительность!"
Вслух он жаловаться не стал.
- Я принес эпиграммы, как вы спрашивали. Тут несколько штук, не
посмотрите?
Редактору постеснялся бы показывать такую муру, другое дело - все эти
рыцари с большой политической дороги, у них интерес специфический. А если
честно, ему нужен был только предлог, чтобы оказаться около Эфры.
- Здравствуй... Я никогда не устану повторять, что я тебя люблю.
- Их можно понять, ведь так? - недобро усмехнулась Эфра.
- Да я же сто раз объяснял, что я имел в виду!
- Не кричи. Все, что относится к вашей так называемой любви, я давно
выдрала из своей души и выбросила на помойку. Только поэтому я осталась
человеком, несмотря на то что со мной было на Мархене. Во мне, может быть,
кое-чего не хватает, но зато и дряни никакой нет. Я, к твоему сведению,
медсестра, а не шлюха. В нашей больнице говорили, что вполне себе в хирурги
гожусь - вот я и решила проблему, как хирург.
Ее слышали все присутствующие. Неужели все они в курсе насчет тех
ужасных подробностей ее биографии?
- Не подходит. - Бранд вернул ему листки. - Не то, что нам нужно.
- Ага, - машинально кивнул Стефан, приблизительно такого ответа и
ожидавший. - Эфра, можно с тобой поговорить две минуты наедине? Я объясню...
- Нельзя.
Она уселась на стул, Бранд собрал и отвел в сторону всю массу ее
блестящих белых волос, а Дик расправил и застегнул позади большое золоченое
оплечье, усыпанное переливчатыми стразами нежной окраски. Эфра во время этой
процедуры сидела как ни в чем не бывало, хотя от робких прикосновений
Стефана ее, помнится, коробило, и она сразу отстранялась с недовольной
гримасой. А Бранду с Диком, получается, можно, словно они ее братья и с ними
она чувствует себя в полной безопасности.
Стефана огорошила эта несправедливость, а потом он с легкой оторопью
отметил, что кузин Бранда с прошлого раза стало вдвое больше, как будто эти
девушки в черных вуалях размножаются вегетативным способом. Или, что
вероятней, новые понаехали - но сколько же их всего в таком случае? Он
косился на "сестренок" с иррациональным испугом, а те, словно что-то уловив,
начали придвигаться поближе, окружили его шелестящей темной толпой.
"Спокойно... - еще больше струхнув, подумал Стефан. - Здесь ведь нет
стеклянной двери..."
- Пойдем кормить народ? - спросила Эфра, поднимаясь со стула.
Великий Лес, какая она была красивая!
- Разговор на полторы минуты, пожалуйста, - умоляюще выдавил Стефан.
- Ладно. Полторы минуты и ни секундой больше. Я, между прочим, на
работе. Спускайтесь, я вас догоню.
Забрав часть коробов с пирожками, вся компания повалила по лестнице
вниз. Возле приоткрытой двери остался Бранд с двумя кузинами. Стефана
нервировало их присутствие, причем боялся он именно "сестренок", а не парня
с насмешливым смугловатым лицом записного дуэлянта и головореза.
- Эфра, я тебя люблю...
- Спасибо, я уже это слышала. Что-нибудь еще?
- Подожди, дай же с мыслями собраться... Когда мы говорили о Мархене,
ты сказала, что лучше любое зло, чем такая норма. Насчет зла - это
неправильно. Неужели ты не видишь вокруг ничего, кроме зла?
- А ты можешь привести пример чего-то другого?
- Я недавно видел нормального человека. По-настоящему, по-хорошему
нормального... В каком-то ресторане, я туда поесть на халяву зашел, теперь
даже улицу не вспомню.
- Только одного? - с сарказмом уточнила Эфра.
- Ну...
Он замялся, не зная, что на это сказать, и тут услышал с лестницы
знакомый дребезжащий голосок:
- Ох, вещички мои горемычные, ох, как люди вас обидели, никчемными
обозвали, на пол бросили... Сейчас всех полечу, краше прежнего станете!
- Клеопатра, оставь эту рухлядь, - с терпеливой досадой произнес низкий
мужской голос.
- А ты, охламон, не мешай! Ничего-то ему не жалко...
- И на кого похож твой нормальный человек? - поинтересовалась Эфра с
ироническим прищуром.
- Он некрасивый. В темном переулке испугаешься.
- Мне без разницы.
Она, конечно, хотела сказать, что ее не интересует, кого там видел
Стефан и какие впечатления вынес, но на самом деле - когда они с тем парнем
встретятся, ей будет без разницы, как он выглядит. Не хотел ни слова о нем
говорить, и зачем только сболтнул... Впрочем, эта встреча все равно
состоится, от Стефана ровным счетом ничего не зависит. Он вздохнул и сник,
между тем у него за спиной Бранд с кем-то вежливо поздоровался.
- И кто опять нашему Дику фингал поставил? - полюбопытствовал
обладатель низкого завораживающего голоса.
- Я, - сознался Бранд. - Поспорили сегодня утром... Уже помирились.
- Присматривай за ним получше.
Эфра обогнула Стефана, он повернулся вслед за ней.
Видимо, это и есть Валеас Мерсмон, один из лидирующих кандидатов в
Весенние Властители, главный конкурент Келларда. Высокий, в дорогом
университетском пальто с пелериной. Черты худощавой физиономии слишком
резкие и жесткие, но длинные светлые волосы обманчиво смягчают
настораживающее впечатление. Подчеркнуто штатская прическа - это, как и
покрой пальто, должно импонировать тем, кто не желает засилья военщины, а
среди избирателей, преодолевших социально-имущественный ценз, таких немало.
Взгляд холодных голубых глаз... Нет, не тяжелый и не пронизывающий, но
что-то вроде, Стефан затруднялся подобрать точное определение: словно
сбивающий с ног удар шквалистого ветра. От такого человека непонятно чего
ждать. Зато сестренки Бранда терлись около него с кошачьей грацией, едва ли
не мурлыча под своими вуалями.
"Да точно ли у них там человеческие лица? - холодея, подумал Стефан. -
Словно демонессы какие-то..."
Мерсмон негромко поинтересовался, кто он такой.
- Поэт с Сансельбы, - объяснил Бранд. - Принес эпиграммы, но они никуда
не годятся. Это он был в сугробе около стадиона Зимних Утех. Парень со
странностями, боится моих кузин... Эфра его знает.
- Стефан - мой поклонник, - глядя из-под полуопущенных пепельных
ресниц, безразличным тоном произнесла Эфра.
Повинуясь знаку принципала, Бранд со своими кузинами исчез за дверью. С
лестницы доносилось приглушенное бормотание Лепатры, занятой любимым делом.
Личинки с рожицами Келларда таращились с плакатов на тех, кто остался в
комнате.
- Я люблю Эфру, - упрямо заявил Стефан, морально готовый к тому, что
его сейчас или побьют, или высмеют.
- Эфра, этот молодой человек тебе нужен? - небрежно кивнув в его
сторону, как будто речь шла о платье или безделушке, осведомился Мерсмон.
- Нет, - с ожесточением ответила девушка. - Одни делают мерзости,
другие изо всех силенок доказывают, что их можно понять и в этом якобы нет
ничего плохого. Мне мог бы понравиться тот, кто убил бы их без разговоров,
как Санитарная служба уничтожает всякую пакость. Если позволите, я пойду
раздавать пирожки.
"Разве так общаются влюбленные? - подавленно подумал Стефан, когда она
удалилась, на прощание присев перед претендентом в полуофициальном
реверансе. - Это же не любовь, а какая-то непонятная игра, красивая и
холодная, как их танец на льду..."
Сглотнув, он заговорил с поползновением на вызов:
- Я понял так, что Эфра - ваша невеста, а сами кавалера ей сватаете?
- У красивой респектабельной женщины должен быть кавалер, весенние
традиции обязывают... Вас напугали эти лицедейки с Лаконоды?
Он промолчал, только принужденно усмехнулся. Теперь, когда "хищного
кордебалета" в поле зрения не было, недавние страхи показались ему
дурацкими - словно он тронутый, вроде Лепатры.
- Прекрасно, так и должно быть, - кивнул претендент. - Мы готовим
большое театрализованное представление, и девочки будут изображать злых
демонов. Входят в образ.
"По-моему, уже вошли".
- А сценаристы вам не нужны? - спросил Стефан вслух со слабой надеждой.
- У нас уже есть сценарий.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг