грязноватыми комьями снега, да торчал наружу обрубок заляпанной чернилами
скамьи - на спор ее, что ли, разрубили? Мобилизованные на уборку горожане
трудились не покладая рук.
После обеда пошел бродить по Мархену. Дым котельных пачкал ясное небо,
громады обшарпанных продуктовых складов с гирляндами блестящих сосулек по
карнизам напоминали зачарованную цитадель (отчасти так и есть - только
благодаря консервирующим чарам припасы хранятся там по многу лет, до нового
потепления). Жилые домишки смахивали на старых забулдыг с уголовным прошлым.
Остановившись, Стефан вытащил блокнот, записал все эти образы. Он еще
отомстит Мархену... По-своему отомстит. Всякий здесь живущий будет стыдиться
своего дрянного островка.
Когда начало темнеть, ноги сами принесли его к больнице. Вестибюль
набит битком - домочадцы, родственники, девушки и приятели пострадавших в
ночном ЧП, ходячие больные в бинтах и застиранных пижамах. Клубы вонючего
сизого дыма застят табличку "Не курить". Кто-то в голос причитает, кто-то
ругается матом, кто-то неадекватно смеется, дежурная регистраторша за
перегородкой, похожей на магазинный прилавок, силится перекричать тех, кто
наседает с вопросами и передачами. Стефан попытался на правах вчерашнего
пациента просочиться внутрь, но видали здесь таких, и пришлось ему
отступить.
Отошел к холодному иссиня-черному окну. Как будто за стеклом кусок того
самого космоса, который бороздят корабли жителей Земли Изначальной -
параллельного измерения, доступного для контактов только летом, когда
открываются порталы. Надо будет непременно побывать на Изначальной. Добиться
известности, стать обеспеченным и влиятельным литературным мэтром (времени
хватит, вся весна впереди, целых восемь лет!) - и вместе с Эфрой посетить
историческую родину человечества, увидеть все тамошние чудеса: океаны,
пустыни, компьютеры, невероятные летательные аппараты...
Кто-то пихнул его в бок. Мужчина с рукой на перевязи и женщина с
грубоватым лицом кирпичного оттенка беспардонно оттеснили Стефана от окна. У
мужчины был суматошный прыгающий тенор с бабьими нотками, у его жены -
зычный прокуренный бас. Они костерили врачей и кесу, вслух мечтали: вот бы
долгожданный политик догадался привезти на Мархен хотя бы грузовик сахара!
Стефану хотелось нахамить им, но он сдерживался. Однозначно ему достанется,
он ведь чужак. И Эфра среди них чужая, потому все так и сложилось. Чужаков
здесь рвут на части, это проза, а не страсти... Записать. Полез за
блокнотом.
Эфра задержалась на полтора часа - ассистировала в операционной, но
Стефан все-таки дождался ее в опустевшем вестибюле. Кажется, на ее
прекрасном бледном лице промелькнуло что-то напоминающее короткую радость.
Он не был уверен. Освещение приглушили, слабый мутновато-желтый свет даже
коричневые диванчики у стены и облезлый прилавок регистратуры превращал в
зыбкий вероятностный антураж, только моргни - и все пропадет, что уж там
говорить о выражении человеческого лица.
Прогулка по морозным улицам. В кармане пистолет - и что будет, если
навстречу попадутся кесейские лазутчицы или те подонки, которые издеваются
над Эфрой? Хоть бы никто не попался... Они дошли до ее дома, благополучно
избегнув неприятностей.
Мама Эфры разогрела ужин, спросила у гостя:
- Правда же, у нее красивые волосы? Она хочет их обрезать, а я прошу,
чтобы не резала.
- Правда! - с энтузиазмом подтвердил размякший Стефан.
Уже знакомая комната с вышитым летним озером на стене над кроватью.
Камыши, кувшинки, зеленая трава, желтое солнце... Рассматривая пейзаж,
Стефан случайно задел стоявший на краю комода лакированный стаканчик с
карандашами и всякой мелочью, содержимое разлетелось по полу.
- Извини, - в первый момент он испугался, словно натворил что-то
непоправимое. - Сейчас я все соберу...
Стаканчик закатился под платяной шкаф с остатками переводных картинок
на дверцах. Смущенно улыбаясь, Стефан опустился на колени, попытался
нашарить убежавший предмет. Что-то есть... Картонная коробка без крышки. Он
ее вытащил, чтобы не мешала, мельком взглянул на содержимое... И замер,
судорожно сглотнув.
Слипшаяся куча пластилиновых человечков, каждый пронзен булавкой.
Стефан отдернул руку, поднял взгляд на Эфру:
- Что... Это что?..
- Это я пыталась их убить. Ничего не вышло. Чтобы такой способ
сработал, надо обладать хотя бы каплей магической силы, а во мне ее нет.
Видимо, совсем нет, на их счастье.
Голос звучал ровно и невесело.
- Я тебя отсюда увезу, - стоя на коленях и глядя на нее снизу вверх,
горячо пообещал Стефан. - Обязательно увезу, и тебе не придется больше
ничего такого делать.
Сансельбийский караван появился в тот самый день, когда его ожидали,
ближе к полудню. Стефан, с утра дежуривший с чемоданами в караулке западных
береговых ворот, сперва не отличил отдаленный рокот множества машин от
сонного (если верить Лепатре, летаргического) шума зимнего Леса, но сидевший
возле железной печки сержант неожиданно встрепенулся: "Во, едут!" - и
оказался прав.
Из бойницы просунули наружу шест, на котором трепыхались сигнальные
флажки: "есть почта" и "есть пассажиры".
Стефан предъявил бумагу, подписанную капитаном предыдущего каравана, и
его определили в фургон на свободное место.
Стоило бы сказать Мархену "прощай" и порадоваться, что никакой погибели
так и не приключилось, но его не отпускало изнуряющее напряжение: он должен
кровь из носу вернуться и забрать отсюда Эфру!
Огибая островок, караван прошел мимо северных береговых ворот, где
кипела работа - вешали громадный транспарант: "Валеас Мерсмон - наша светлая
надежда".
Прилипший к окошку Стефан отметил, что транспаранта на самом деле два:
на одном имя претендента, на втором лестная характеристика. Видимо, чтобы
сэкономить холстину и краску, если Мархен почтят своим присутствием еще и
другие кандидаты в Весенние Властители.
В Танхале он как будто окунулся в цветной сон с изобилием подробностей
и непредсказуемо изменчивой обстановкой. Бывают сны, в которых нужно
поскорее сделать что-то важное, и ты целиком этим поглощен, а вокруг столько
интересного, удивительного, заслуживающего внимания - мозаика, на знакомство
с которой жизни не хватит.
Столица Стефана ошеломила: тянется во все стороны до бесконечности и за
каждым углом преображается, словно в каком-нибудь из тех снов. Если с
другими большими городами, вроде родной Милаги, все понятно - есть деловой
центр и прилегающие к нему приличные кварталы, есть районы поплоше, есть
трущобы и окраины, то Танхала в общепринятую схему не укладывалась. Такое
впечатление, что "центров города" здесь пруд пруди. Одно слово - Столица, ни
с чем не спутаешь.
Словно в отместку за несостоявшуюся погибель, на него посыпались
неприятности. Сначала таксист, опознав в нем приезжего, заломил несусветную
цену, потом Стефан, решившись дойти до нужного места пешком, заблудился в
путанице манящих булыжных переулков, потом какая-то уличная мелюзга высмеяла
его сансельбийские ботинки, и вдобавок у одного из чемоданов начала
отрываться ручка.
Он остановился возле длинного линяло-фиолетового дома с лепными масками
горгулий, которые хмурились, скалились, высовывали гипсовые языки, и
размышлял, чем бы примотать подлую ручку, потому что Эфра ждет и надо
мчаться ей на помощь, а не шарашиться с чемоданами по этому
умопомрачительному лабиринту, когда знакомый визгливый голос спросил:
- Ну что, встретил свою погибель? Говорила тебе, не езди на Мархен!
Лепатра выглядела все так же: пальто с коллекцией дорогих пуговиц и
свалявшимся воротником, кокетливый газовый шарфик, вздутые на коленях
шаровары с начесом, старушечьи боты. Блеклые волосы свисают сосульками, на
вывернутых губах поселился герпес, а в выкаченных бесцветных глазах светится
жадный интерес - словно у лягушки, заметившей комара.
- Здравствуйте. - Стефан растерялся, потом опомнился и задал давно
созревший вопрос: - Что вы называете погибелью? Меня могут убить?
- Сам в петлю полезешь. Приклеился, как муха к липучке, - сумасшедшая
хихикнула. - Видать, судьба у тебя такая.
- Что я должен сделать, чтобы избежать погибели? Или чего не делать?
Вам же не трудно сказать?
- Не ходи туда, когда позовут. Это будет не взаправду, а западня.
Только все равно же пойдешь, и все окажется наоборот, и ты полезешь в петлю,
но не посмеешь и передумаешь, вот... - хлопая редкими белесыми ресницами,
взахлеб затараторила полоумная колдунья. - Но это будет не погибель, а
напасть. Погибель случится после, когда сочинишь сказку в стихах, и еще
пьесу для театра, и еще книжку для школьников, и все переврешь, зато денег
заплатят - курам не клевать!
- Значит, я добьюсь известности? - оторопело уточнил Стефан.
- Можно и так сказать.
- А про что я сочиню сказку?
- Про свою медсестру.
- Что вы о ней знаете?!
Оставив вопрос без ответа, Лепатра присела на корточки и жалостно
запричитала:
- Ой ты, чемоданушко, ой, не холит тебя хозяин... Ну, не плачь, не
тужи, сейчас полечим, сейчас полечим...
Стефан не успел рассмотреть, что произошло с наполовину оторванной
ручкой: как будто она сама собой срослась - и уже как новенькая.
- Вот! - колдунья выпрямилась, сияя. - Вылечила вещь!
- Что вы знаете про Эфру?
- А ничего не знаю, - она махнула костлявой бледной кистью, рассеянно
глядя вдоль улицы. - Чую только, что наврешь и не будет в твоей сказке ни
намека на то, что было взаправду. Зато соврешь - дорого возьмешь, да...
Потопала я, пожалуй.
- Подождите! Спасибо вам за чемодан. Раз так, вы не поможете мне
поскорее добраться до Малозеркальной улицы?
- Ну, это совсем просто, - колдунья хитренько прищурилась. - Слушай
внимательно, что скажу... На той стороне книжная лавка, зайди туда и купи
красивую карту города, а потом поверни за этот угол - там ходит трамвай, с
пересадками доедешь хоть куда.
- Спасибо, - пробормотал Стефан обескураженно.
Он-то ожидал еще одного чуда.
Парикмахерскую он продавал, как в бреду. Нашел по объявлению в газете
агентство из тех, что берут на себя и оформление наследства, и продажу
мелких предприятий, хваткие агенты все устроили. Вероятно, надули его при
этом на энную сумму. Не имеет значения, главное - скорее, скорее, скорее...
Квартиру в хорошем кирпичном доме на той же Малозеркальной улице Стефан
оставил за собой: будет, куда привезти Эфру с ее мамой.
Вырученные деньги позволили снарядить мини-караван до Мархена и
обратно. Хватило в обрез, но дальше все образуется: он предложит свои пьесы
в столичные театры, пойдет со стихами по издательствам, а Эфра сможет
устроиться на работу по специальности, хорошие медсестры везде нужны. В
мархенской больнице говорили, что она лучшая операционная сестра -
хладнокровная, исполнительная, аккуратная. Бесчувственная, как кукла, зато
всегда сохраняет самообладание. Стефан уже успел понять, что под ее
кукольной бесстрастностью скрывается такая ненависть - мороз по коже, но
когда Эфра окажется в другой среде, это постепенно сойдет на нет, и все у
них будет хорошо.
Он опасался нападения кесу, и когда караван средь бела дня остановился
посреди заметенного снегом Леса, душа ухнула в пятки, но ему объяснили, что
все под контролем. Трансматериковая компания платит местным племенам дань за
проезд по их территории - сахаром, сгущенкой, тканями и нитками, всякой
галантерейной мелочью. Дополнительные расходы, но безопасность пассажиров и
груза превыше всего.
"Я, выходит, в том числе сгущенку и стеклянные бусы для серых тварей
оплатил... - удрученно подумал Стефан. - Не имеет значения, главное - спасти
Эфру!"
Караван добрался до Мархена засветло, и он сразу помчался на знакомую
улицу. Даже если Эфра на работе, ее мама должна быть дома. Наверное,
обрадуется... Он поможет упаковать вещи, потом шофер прямо к подъезду
подгонит грузовик - и пусть кто-нибудь попробует помешать! Охранники из
Трансматериковой согласились поприсутствовать для острастки и помочь
влюбленному пассажиру вызволить из беды красивую девушку.
Дверь облита какой-то подсохшей дрянью, наискось накорябано похабное
слово с грамматической ошибкой.
Решив, что эти подонки обозлились из-за него, Стефан в течение
некоторого времени стучал, повторяя срывающимся голосом: "Откройте, это
я!" - пока не заметил, что замок выбит. Неужели тут побывали кесу?.. Он
похолодел, но потом резонно подумал, что серые туземки, хоть и водится за
ними всякое страшное, не пишут на дверях нецензурных слов на языке людей.
Здесь покуражилась самая обыкновенная человеческая слякоть - достаточно
толкнуть незапертую дверь, зайти в квартиру и посмотреть, чтобы в этом
убедиться. Стулья поломаны, книги и мелкие вещи разбросаны, растоптаны, с
треснувшей люстры свисает женский лифчик. На полу грязные следы, окурки,
осколки битой посуды. Все комнатные цветы исчезли. На стенах вонючие желтые
потеки - ну как же без этого?!
Колени у Стефана не то что дрожали - ходили ходуном, словно внутри были
разладившиеся шарниры. Он присел на край дивана, хотя и понимал, что надо
бежать - в полицию, в больницу? - и выяснять, куда делись Эфра и ее мама.
Господи, что же здесь случилось?.. Взять себя за шкирку, поднять с дивана -
и бегом в больницу... Сил не было, только озноб и ужас, да еще совсем не к
месту заныло в животе.
Он попытался встать, но тяжело уселся обратно, ослабевшие ноги не
держали. Потом заскрипела дверь, послышались тяжелые шаркающие шаги, и на
пороге встала, заполнив собой весь дверной проем, пожилая женщина с узлом
волос на макушке, закутанная в цветастую шерстяную шаль.
- Из полиции сказали, чтобы тута больше не шастали и не озоровали, так
что, молодой человек, уходи. А то мы все, соседи, недовольные. Не сральник
тут, а жилое помещение, и мы рядом живем.
- Что это? - с трудом вымолвил Стефан. - Где они?
- Уехали.
- Как уехали, почему?..
- Потому что подфартило. Ядвига Тебери отдала мне алоэ, герань и укроп
в ящичках, а фиалки - в двадцатую квартиру, тетя Еза давно на них зарилась.
Квартиру не знаю, будут продавать, нет, ничего не сказали. И кто теперь тут
приберется - вишь, наши ребята что натворили? Набезобразничали, дело
молодое.
- Извините, я прямо сейчас уйду, только скажите, пожалуйста, куда они
поехали? - взмолился Стефан.
- Так в столицу небось. Эфра глянулась этим столичным господам, которые
к нам, горемычным, приезжали. То ли самому господину претенденту, то ли кому
из его свиты. Скорее самому. Тот, сказывают, как побывал в больнице, сразу
ее приметил, вызвал для разговора наедине, и она после этак заявляет
главному врачу: я у вас больше не работаю. Он говорит, как так, по закону
положено за два месяца предупреждать, а она говорит, подите вы все к черту.
Вот так прямо и сказала без стыда и зазрения совести, люди слышали, и фырк
домой, и они с матерью давай собираться. Только самое нужное и ценное
захватили. Ядвига к соседям постучала, сказала, берите цветы. Опосля
подъехала машина, обе сели и укатили. Даже не рассказали нам, соседям, что и
как. Видать, золотые горы эти господа Эфре посулили! Ядвига - бывшая училка,
воспитанная, а Эфра - бесстыдница распущенная, и до свидания никому не
сказала, хотя мы все тут с пеленок ее знаем, - тараторя без умолку, женщина
подошла вплотную и теперь колыхалась над ним, обдавая волнами душного тепла,
словно живая печка. - Ты смотри, сама срамная девка, а туда же, племянника
моего хаяла, мерзавцем обзывала, а племяш у меня послушный, дверцу шкафа на
кухне починил, я тогда ей сказала: в другой раз так его обзовешь - я те в
глаза наплюю, и чтоб тебе ни дна ни покрышки...
Стефан понял, что это содержательное повествование затянется хоть на
полчаса, хоть на час, и поднялся с дивана. Нервная дрожь прошла. Колени,
перед тем размякшие, как тесто, вернулись в свое обычное состояние. Тетка
шла следом, дышала в затылок и продолжала тянуть свое:
- Люди болтают, этот претендент колдун, а я уж который день без сахара
чай пью, так мог бы, еще наша котельная недавно была на ремонте без горячей
воды, мог бы сахара людям-то привезти, и помойку из-под моего окна вот бы
выгрести хоть на улицу, хоть на соседний двор, а то со всех дворов сюда
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг