показалось, что пес не может так рваться, не имея для этого какой-то
причины. И девушка, увязая в песке, покорно пошла за собакой.
Они быстро приближались к каменным руинам, возвышавшимся угрюмой
громадой на фоне багряной зарницы.
"Там мы сидели с Костей и мечтали о превращении пустыни в цветущий
край, - вспомнила Люда, увидев высоко над собой знакомую площадку. - То были
мечты... А сегодня..."
Собака привела Люду к провалу, остановилась и завиляла хвостом.
Люда узнала провал.
Они вместе с Костей заглядывали в него, видели там змею и еще какое-то
белое облако.
Устав от быстрой ходьбы, Люда присела на маленький камень.
- Ты куда, Джульбарс? - закричала она, видя, что собака собирается
спускаться в провал.
Но собака, не обращая внимания, поползла вниз. И вот тут-то произошла
непонятная вещь.
Люде показалось, что она слышит какие-то приглушенные удары. Девушка
прислушалась. Но звук осыпающихся камней заглушил все.
Девушка вздрогнула и оглянулась.
Нет, это не могла быть пластинка... До лагеря было далеко. Да и после
несчастья с экспедицией никто не решался заводить патефон.
Люда услышала далекую, глухо, словно из-под земли, доносившуюся
знакомую мелодию:
Мы не опустим паруса,
Пусть кричат нам альбатросы...
Люда хотела подняться, но не смогла этого сделать. Теперь уже совсем
ясно до ее слуха донесся новый куплет.
Наклонившись над отверстием, Люда окончательно убедилась, что
приглушенная песня доносится именно оттуда.
- Костя! Товарищи! - дико вскрикнула Люда и испугалась своего голоса,
возвратившегося из подземелья рокочущим эхом.
Внизу радостно и звонко залаяла собака. А когда утих ее лай, Люда
совершенно отчетливо услышала стук кирок о камень.
- Я здесь! Мы спасем вас! Товарищи!.. - снова, надрываясь, прокричала
девушка и, вскочив, помчалась к лагерю, сшибая на своем пути камни, падая и
снова поднимаясь.
* * *
Это случилось совершенно неожиданно, в тот момент, когда почти все
сотрудники поисковой партии, столпившись на небольшом песчаном возвышении,
наблюдали, как прибывает вода.
Отверстия, из которого прошлой ночью были извлечены отважные
исследователи подземной реки, уже не было видно. Вода, вырывавшаяся из него
могучим потоком, разливалась так быстро по песчаной низине, что люди еле
успевали убирать палатки.
Вдоль берега маленького, недавно образовавшегося озера, вздымая
песчаную пыль, носился Джульбарс. Он злобно рычал и лаял на воду.
- Чего лает! - угрюмо заметил Горшков, стоявший с перевязанной головой
среди зрителей. - Собака так и останется собакой - существом глупым, -
продолжал он, обращаясь к Косте. - Вот чем она недовольна? Воду в пустыне
приветствовать надо... А она - лает!
Афанасию Кондратьевичу еще не было известно, сколько неприятностей
доставила собаке вода под землей.
- Теперь воды хватит даже на десять рудо-добывающих предприятий! Как вы
думаете? - обратилась Мария Ивановна к профессору Полозову, одетому в
безукоризненно опрятный костюм и потому снова производившему впечатление
кабинетного ученого.
- Конечно, конечно... А остальные пути выхода пара на поверхность мы
так и не проследили... не проследили... А было бы очень интересно! - ответил
Полозов рассеянно.
- Вам, наверно, жалко вездеход, оставшийся под землей? - продолжала
Мария Ивановна, обращаясь к Дорохову. - Не следует грустить. Вы думайте о
результатах вашего путешествия. Они стоят тысячи ценнейших машин.
Инженер с удивлением посмотрел на нее:
- Неужели вы думаете, что машина навеки останется под землей? Извлечем,
конечно! Меня беспокоит другое. Возьмите хотя бы коробку скоростей... А
упорные лопасти? Одним словом, настоящий инженер беспрерывно, в любых
условиях должен беспокоиться о каких-либо изменениях конструкций и об
усовершенствованиях! - с гордостью ответил Дорохов. - Удастся ли
когда-нибудь сделать так, чтобы вместо пустыни тут снова был цветущий
край?.. Помните, как восемь веков назад...
- Для наших людей ничего невозможного нет, - гордо ответил Костя. -
Люди у нас замечательные... Иногда сразу и не видно, насколько они
замечательные. Вот хотя бы профессор. Помните, я думал, что он белоручка и
трус? А что оказалось!..
В этот момент со всего ходу невдалеке остановилась гусеничная
автомашина. Из нее выскочил человек и бросился бежать к стоящим на песчаном
бугре. Это был один из участников спасательной экспедиции, отправлявшейся к
тому месту, где река уходила под землю.
Человек не добежал нескольких шагов до собравшихся, остановился,
задыхаясь, и закричал:
- Товарищи! Река Янгиер вышла из берегов... Вода постепенно заполняет
прежнее русло... Значит, недалеко то время, когда река вернется сюда, в
пустыню!
В воздухе, сухом и удушливом, пронеслось громкое и радостное "ура".
Воображение рисовало вместо раскаленного песка - зеленеющие берега,
покрытые буйной субтропической растительностью.
История одного взрыва
- Хотите, расскажу вам одну историю? Можно сказать, необыкновенный
случай, - как-то предложил лейтенант Воронов.
Это было в тот период, когда мы, работники исследовательского
института, находились еще на казарменном положении. Перед тем как ложиться
спать, мы часто собирались в маленькой, уютной комнате, чтобы побеседовать
на самые разнообразные темы.
- Ну что ж, давайте! - ответил я. - Только что-нибудь посмешнее.
Долговязый лейтенант, большой шутник и балагур, полез за портсигаром в
карман и, стараясь быть серьезным, начал свой рассказ приблизительно так:
- Территорию научно-исследовательского института, к которому я был
прикомандирован в начале войны, вы, может быть, знаете...
Так вот, вам только трудно будет себе представить, насколько уныло она
выглядела после эвакуации. Всюду пусто. Валяется хлам. Полное впечатление
разоренного гнезда.
Оборудование уже отправлено. Люди тоже уехали. Оставались временно лишь
я и механик Петя Янин - простой такой парнишка и замечательный товарищ.
В то время мы уже не были сильно заняты. Упаковывали кое-какую мелочь,
бродили по опустевшим корпусам, чтобы посмотреть, не осталось ли чего
нужного, и ждали самолет для отправки. В общем, свободного времени у нас
было много.
Появилась у Пети в то время одна забава, если так можно выразиться.
Собственно, из-за нее все это и произошло...
Находился у нас неотправленным обыкновенный аппарат для записи звука на
граммофонные пластинки. Сколько раз я говорил: "Петя, упаковывай аппарат в
ящик. Придет неожиданно машина - задержишь ты меня с этим делом!" А он
возражал, клялся, что не задержит, и продолжал свое.
Что же он с ним делал? Да очень простую вещь. Как только бывало услышит
сигнал воздушной тревоги, так сразу микрофон вытаскивает на двор или
высовывает в окно. Ну, а в это время, как вам известно, что обычно творится
в атмосфере? Самолеты гудят, зенитки палят, бомбы воют и рвутся, иногда даже
очень близко от нас. А он сидит себе у прибора и все эти звуки записывает на
пластинку.
Проделывал он это довольно часто.
"Хочу, - говорит, - оставить нашему потомству звуковую память об этих
днях".
Вообще, конечно, вещь интересная! Но только уж очень надоел он мне с
этим. Воздушных налетов в то время было много, и чуть ли не после каждого из
них показывает мне Петя пластинку. Это такой прозрачный диск.
"Вот, - говорит, - замечательная звуковая картина запечатлелась,
товарищ Воронов. Те, кто не был в эти дни в Ленинграде, получат полное
представление. Хочешь прослушать?"
Ну, я обычно начинаю сердиться и опять напоминаю, чтобы аппарат был
немедленно упакован.
Особенно же надоедал он мне по вечерам, когда заставлял прослушивать
свою коллекцию пластинок на электрическом граммофоне, с большим, очень
мощным репродуктором. Звук получался настолько громкий, что в комнате
создавалось впечатление настоящей бомбежки.
Жили мы тогда в одной из комнат нижнего этажа корпуса "Б". Это
старинное здание с бесконечными узкими коридорами, в которых можно даже
заблудиться.
Так вот, вся эта история начала разворачиваться на моих глазах именно
там...
Рассказ лейтенанта о происшествии на территории известного
научно-исследовательского института заинтересовал нас, хотя ничего
необыкновенного в нем пока не было.
Мы пытались представить себе ленинградскую блокаду, пустующее здание
института, расположенного на окраине города, и всю ту обстановку, о которой
говорил Воронов.
Убедившись в достаточном внимании к своему рассказу, лейтенант явно
приободрился.
- Как-то раз во время воздушной тревоги, днем, - продолжал он, - я
находился в одной из комнат на втором этаже этого самого корпуса "Б" и
смотрел в окно. Тревога, должен сказать, была какая-то несерьезная. Вообще,
конечно, слышно было, как немецкий самолет гудит наверху своим характерным
звуком. Но был он, возможно, очень высоко и из-за сплошной облачности не
виден совсем. Зенитки молчат. Бомбы тоже не падают. В общем, не налет, а так
себе, пустяк...
Вдруг, слышу, раздается издалека громкий, но очень уж странный взрыв.
Даже не знаю, можно ли это назвать взрывом.
Вообще различных взрывов я наслышался очень много. Все их хорошо знаю и
отличаю друг от друга. А здесь что-то совершенно необычное: непрерывные
раскаты с воем и очень резким свистом. Одновременно замечаю, что где-то у
нас в здании зазвенели осколки стекол.
Должен сказать, что последнее обстоятельство меня даже расстроило. "С
чего бы это? - думаю. - Фугасные бомбы падали совсем близко - и ни одного
лопнувшего стекла во всем корпусе. А здесь - отдаленный взрыв, и вдруг
лопнули..."
Только хотел я пойти посмотреть, где это произошло, как в поле моего
зрения появилось нечто новое.
Представьте себе: полным ходом кувыркается сверху вниз германский
самолет. Падает совсем недалеко от нас. Прекрасно видно, что это
бомбардировщик "Юнкерс-88". И понятно, отчего он свалился. От одного крыла у
него осталось только воспоминание, или, точнее выражаясь, небольшой кусок.
"Так, - думаю я, - значит, оторвали крылышко. Ну что ж, туда тебе и
дорога..."
Отошел я от окна немножко в сторону - на случай, если при падении
взорвется бомбовый груз. Только нет, слышу, самолет упал тихо. Посмотрел я
опять в окно. Вижу, лежит, голубчик, в поле. Народ уже к нему бежит, как
полагается при таких обстоятельствах, и все такое прочее.
"Тут, - думаю, - все протекает нормально. Пойду лучше посмотрю, где это
у меня пострадали окна".
Начал я ходить по комнатам и вижу, что всюду окна закрыты плотно и
стекла в полной исправности. Так я мог бы искать еще долго, если бы не
обратил внимания на то, что кое-где на полу валяются черепки от стеклянных
матовых плафонов, прикрывавших электрические лампочки под потолком. Тут я
вспомнил, что только что видел их совершенно целыми. "Как это они так сразу
разлетелись?" думаю. При этом, представьте себе, непохоже, что они упали и
от этого именно разбились. Кое-где на железной арматуре еще болтаются
остатки, из чего можно заключить, что плафоны полопались наверху.
Я, конечно, плохо разбираюсь в тонких физических явлениях, но тем не
менее должен вам сказать, что для меня было очевидно одно обстоятельство. Не
должны были от взрыва лопнуть эти самые плафоны, раз оконные стекла в
комнатах оказались целыми. Они ведь соприкасаются с наружным воздухом и даже
служат ему преградой, поскольку окна закрыты.
"Удивительное дело! - думаю. - Даже не верится что-то".
Еще раз посмотрел: окна совершенно целы.
Я насчитал семь лопнувших плафонов в различных комнатах. Непонятным в
этом деле казалось еще и то, что потрескались плафоны только определенной
формы - плоские, с закругленными краями. А те, что в виде шаров, висят рядом
как ни в чем не бывало.
Постоял я немного, подумал... и решил, что все это весьма забавно, но
никакого серьезного значения, конечно, не имеет. Слегка пошевелил осколки
сапогом, плюнул даже на них, затем потихонечку направляюсь вниз.
Прихожу в нашу комнату, где мы жили. Только открываю дверь, как -
пожалуйста! Навстречу мне - Петя. Опять с новой граммофонной пластинкой!
"Вот, - говорит, - совершенно своеобразный взрыв записался".
"Да ну тебя! - отвечаю. - Слышал я этот взрыв. У нас от него даже
несколько плафонов лопнуло. А вот как немецкий самолет падал, ты, наверное,
и не видел. Вот это было зрелище! Если бы ты не занимался своей дурацкой
звукозаписью, тогда, может быть, тоже был бы свидетелем..."
В общем, начался наш обычный спор.
В этот день вечером мы занимались у себя в комнате самыми обыкновенными
делами.
Освещение у нас было тогда довольно примитивное: автомобильная фара с
полуразряженным аккумулятором.
Конечно, при таком тусклом свете ничего замечательного не сделаешь.
Приходилось ложиться поэтому очень рано.
Однако в этот вечер, представьте себе, как нарочно, спать совершенно не
хотелось. Даже завидно мне стало, когда я услышал, как храпит Петя.
Ничего больше не оставалось, как только прислушиваться к громкому
постукиванию "городского сердца" - ну, иначе говоря, метронома, - всегда
раздававшемуся из уличных репродукторов, когда отсутствовала радиопередача.
Ох, уж это ленинградское сердце! Как хорошо оно мне запомнилось: можно
сказать, на всю жизнь. Да и кто его не запомнил из тех, кто находился в то
время в Ленинграде!
В обычное время, когда нет тревоги, постукивал этот метроном очень
медленно. Когда же объявлялась воздушная тревога, сразу начинал колотиться
быстрее, как бы предупреждая: "Не зевай!"
А тут еще эту тоскливую картину дополняет вой ветра. Дело, как вы
знаете, было глубокой осенью.
Вдруг мне показалось, что наверху кто-то ходит.
"В чем дело? - думаю. - Охраны у нас в этом корпусе нет никакой. Двери
все заперты. Кто же, в таком случае, туда мог забраться?"
Прислушиваюсь... Опять подозрительный шорох.
"Э-э-э, - думаю я, - здесь что-то неладно. Придется пойти
посмотреть..."
Поднимаюсь. Беру с собой наган. Начинаю подвигаться к дверям на
цыпочках, помахивая руками для равновесия.
Иду по совершенно темному коридору. Только изредка, когда луна выйдет
из облаков, на полу появляются квадратные светлые пятна от окон.
Зацепился за какой-то ящик. Гул пошел необыкновенный. Знаете, как это
всегда бывает в пустых помещениях. Пришлось остановиться. Прислушиваюсь...
Ничего не слышу, кроме собственного сопения, тоже отраженного многократно от
стен и потому представляющегося мне сверхъестественно громким.
Через некоторое время вдали что-то звякнуло.
Ориентируясь на доносящиеся звуки шагов, постепенно добираюсь до
второго этажа. Осторожно притаившись за углом коридора, вижу фигуру, на
секунду появившуюся в лунном свете. Какой-то щупленький и сутулый субъект в
черном пальто и роговых очках на носу. Кратковременный лунный проблеск не
позволил мне рассмотреть его более детально.
Вижу: вошел в одну из комнат и там копошится.
Вы, конечно, прекрасно понимаете, что все это меня сильно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг