ветер. Все наши пожитки были основательно промочены и испачканы, так
как перед ливнем их засыпало пылью.
- Где же ребята и кони? - вскрикнул я. - Неужели они перепугались
бури и ускакали в город к нам?
- Вот они, едут сюда, - ответил Лобсын, указывая на соседнюю
рощу.
Оттуда действительно ехали оба верхом, без седел, и вели третью
лошадь. Подъехав, скатились с коней и начали, перебивая друг друга,
рассказывать. Когда налетела пыльная буря, они спрятались в палатку.
Сильный порыв снес ее через их головы, и они увидели, что лошади,
которые паслись недалеко, ускакали, хотя и с путами на ногах, по
ветру, под защиту соседней рощи. Они побежали за ними, а в это время
разразился ливень, который они вместе с лошадьми пережидали под
деревьями. А потом долго возились, снимая намокшие путы с лошадиных
ног, чтобы вести их назад. Промокли они, конечно, с головы до ног, но
были в восторге от этого приключения и от того, что вернули лошадей.
Бранить их за то, что они оставили все пожитки под дождем вместо
того, чтобы покрыть их палаткой, конечно, не пришлось. Но Лобсын
объяснил им, что в другой раз, видя приближение пыльной бури, нужно
укрепить палатку, забив глубже колышки и придавив полы седлами со
стороны ветра. А лошадей нужно было тогда же пригнать к стану и
привязать к деревьям в роще.
Вечер этого неудачного дня ушел на просушку вещей. Баурсаки,
пропитанные салом, не пострадали от ливня, но сухари в мешке намокли и
превратились в кашу, которую пришлось разложить тонким слоем для
просушки, иначе они бы заплесневели через 2-3 дня. Кошмы, на которых
мы спали, и халаты, которыми укрывались, досушивали у большого костра.
Неудача раскопок в тупике заставила нас на следующий день
попытаться пробить отверстие в стене одной из башен города, чтобы
пробраться внутрь ее и покопать там. Мы выбрали одну из трех башен,
стоявших вблизи друг друга среди площади, именно квадратную, которая
имела сажени три в стороне квадрата и казалась менее разрушенной, чем
две другие круглые. Одну из стен расчистили от поверхностного
выветрелого слоя и начали пробивать отверстие в пол-аршина в квадрате,
через которое можно было пролезть внутрь. Пришлось работать кайлой
обоим поочередно. До глубины в ладонь материал поддавался довольно
хорошо, кайла крошила его на крупные куски, но затем он стал твердым,
кайла погружалась в него с трудом на глубину пальца и отрывала
маленькие кусочки. Проработав без отдыха часа два, мы углубили
отверстие только на четверть и сели в тени отдыхать.
- Ну, и прочный же камень строители этого города клали, - сказал
Лобсын. - Стена наверно в аршин толщины, и мы до вечера не пробьем ее.
Чем дальше, тем труднее бить кайлой.
- Придется увеличить высоту отверстия или укоротить ручку у
кайлы, - заметил я. - Но ты посмотри, как они делали кладку. Швов
между камнями нигде нет, а все идет слоями, то желтыми, то розоватыми
кругом всей башни. Они как будто делали из этой глины с песком густое
тесто и клали его по всем четырем стенам слой за слоем.
- Ну, китайцы строят свои фанзы так же, если не из сырого
кирпича, то слоями из глины с песком и мелким камнем, - ответил
Лобсын. - Но только их стены проламывать кайлой гораздо легче, чем
эти.
Отдохнув, мы укоротили ручку кайлы до пол-аршина и до полудня в
поте лица углубились еще на четверть дальше. Но кайла уже изрядно
иступилась.
Поехали на стоянку обедать усталые и недовольные. Отдыхали часа
три и вернулись к башне на других конях, чтобы первых пустить на корм;
привезли новую кайлу. До заката солнца пробили еще пол-аршина.
- Скоро должен быть конец! - сказал Лобсын. - Не может быть,
чтобы стены были толще аршина.
- Если бы конец был близко - было бы слышно но стуку кайлы, -
заметил я. - Но на сегодня хватит. Завтра со свежими силами попробуем
еще.
Мы вернулись на стан усталые. Вечером я осмотрел обе кайлы и
сказал:
- Завтра кайл нам хватит не надолго и если стена толстая, мы не
пробьем ее.
- А я надумал вот что, - заявил Лобсын. - Попробуем покопать на
кладбище, которое мы видели. Там легче будет подрыться под
какой-нибудь могильный камень. Увидим, кого там хоронили и найдем
какие-нибудь вещи.
- Отлично! - воскликнул я. - Как это раньше не пришло нам в
голову. Мы бы за день успели две-три могилы раскопать вместо того,
чтобы ковырять толстую стену и притупить свои кайлы.
На следующее утро мы поехали прямо на окраину города, где
находилось кладбище с различными изваяниями на могилах и маленьким
зданием вроде часовни. Осмотрели все изваяния. Они стояли на подножиях
аршина в 2-3 высоты из такого же слоистого камня, из которого были
сложены здания города, и представляли крупные фигуры, похожие на
сфинксов, на странных птиц без крыльев, на лежащих людей, но все
сильно обветрились, облупились. Некоторые представляли массивные
гробницы, т. е. обтесанные камни формы большого гроба или
прямоугольного ящика. А в промежутках между этими большими
надмогильными изваяниями, очевидно поставленными на могилах знатных
людей и начальников города, были разбросаны маленькие холмики в 2-3
четверти высоты, большею частью поросшие кустами хармыка*, тонкие и
колючие ветви которого, уже одевшиеся мелкими свежими листочками, не
скрывали могильную насыпь. Попадались также могилы, на которых лежала
нетолстая плита камня, целая или распавшаяся на куски. Это, очевидно,
были могилы простых граждан.
(* Хармык (монг.) - растение селитрянка сибирская, широко
распространенный кустарник; монголы называют хармыком ягоды этого
растения, но не само растение; русские же путешественники называют
хармыком само растение.)
Чего-нибудь, напоминающего кресты христианских кладбищ или
отвесные плиты еврейских и мусульманских кладбищ, мы не нашли. Не было
также никаких надписей, букв, чисел, вообще знаков на саркофагах и
постаментах изваяний. Можно было думать, что жители города сплошь были
неграмотные, не имели никакой письменности.
Для раскопки мы выбрали могилу с нетолстой плитой, так как могилы
с простыми холмами внушали некоторое подозрение. Дело в том, что в
Монголии в обширных впадинах нередко встречаются такие холмики,
поросшие хармыком, занимающие в общем целые десятины и очень похожие
на могильные насыпи, но представляющие просто скопления сыпучего песка
под защитой этого куста. Следовательно и здесь, наряду с могильными
насыпями, могли быть и такие холмики, которые раскапывать, конечно, не
имело смысла. Могильная же плита из камня гарантировала, что работа
наша не будет бесполезна.
Мы сдвинули плиту в сторону и, взявшись за лопаты, начали
раскапывать могилу. Но лопаты не уходили в грунт глубже чем на 2-3
пальца и, выбросив этот верхний слой, пришлось взяться за кайлы и
разбивать грунт, очевидно сильно слежавшийся за несколько сот или
тысяч лет со дня похорон. Еще на четверть удалось углубиться довольно
быстро, но следующая четверть досталась уже с трудом. Грунт,
заполнивший могилу, оказался таким же твердым, как и образовавший
стену башни; только работать кайлой в яме было удобнее, чем в
отверстии стены. Прошли еще четверть и присели на краю могилы
передохнуть.
- Здорово отвердела земля с тех пор как могилу засыпали, - сказал
я, отдуваясь.
- А ты взгляни-ка, Фома, - заявил Лобсын. - В стенках могилы
такие же слои, как в стене башни - желтые, розовые, зелененькие, одни
в два, другие в три, иные в четыре пальца толщиной. Неужели они и
могилы такими слоями закладывали? Чудно что-то! Понять не могу, как и
зачем они это делали!
- Да, совсем непонятно, - согласился я. - Может быть это только
сверху так делали, чтобы волки не могли свежую могилу раскопать и
покойника сожрать. Попробуем пройти глубже!
Отдохнув, углубились еще на две четверти с таким же трудом.
Выемка имела уже почти полтора аршина глубины, а слои разных цветов
продолжались.
- Знаешь ли, Лобсын, - сказал я, утирая обильный пот с лица. -
Попробуем раскопать самую простую могилу. Может быть знатных людей так
прочно закапывали, а бедняков засыпали рыхлой землей.
- И то правда! - согласился калмык.
По соседству был холмик с хармыком; лопатами мы живо разбросали
песчаный грунт холмика, и только корни куста немного затрудняли
работу. Но под холмиком грунт оказался такого же качества, как под
плитой, и опять пришлось взяться за кайлы. Углубились на четверть и
убедились, что те же цветные породы идут слоями. Лобсын бросил кайлу и
воскликнул:
- Везде тот же грунт! Я думаю, что это шайтан нас морочит. Где бы
мы ни начали копать, - он превращает мягкий грунт в камень. Может быть
весь этот город заколдован нечистой силой. Больше не стану копать!
Смотри, опять пыльная буря надвигается с заката.
Я взглянул на запад. Там горизонт, действительно, потемнел, серая
мгла затянула его.
- Да, пожалуй, что так!
- Вчера шайтан мешал нам работать, засыпал нас пылью, полил
ливнем, и сегодня то же будет. Этот город заколдованный!
- Ну, поедем скорее назад!
Мы подошли к коням, которые стояли поблизости, спрятав головы от
солнца и мух в куст тамариска, возле гробницы. Поехали назад. Проезжая
мимо часовни, Лобсын остановил коня и сказал:
- А эта башня низкая! Встав на седло, я взберусь на крышу и
посмотрю, есть ли внутри пустое место.
- Молодчина! Это выяснит нам что-нибудь.
Мы подъехали к самой часовне. Я спешился и взял коня Лобсына под
уздцы, а калмык взобрался стоймя на седло и, пользуясь выбоинами в
стене, взобрался наверх. Часовня была круглая, в поперечнике сажени
две. Первоначально она должна была иметь хотя бы плоскую крышу,
которая, конечно, давно разрушилась.
Лобсын прошелся взад и вперед, вернулся к краю и крикнул:
- Никакой пустоты нет, сплошной камень неровный, буграми. Ни
одной щели или провалины нет.
Он слез с часовни, и мы поехали рысью, чтобы до бури выбраться из
города. Буро-серая туча заняла уже половину неба, но солнце еще ярко
светило. Было часов одиннадцать. Через четверть часа мы достигли уже
окраины, объехав ложбину с тростником и подскакали к палатке. Ребята
уже развели огонь, повесили котел и были заняты укреплением палатки.
Лошади стояли в роще, привязанные к дереву.
Пыльная туча скоро закрыла солнце, которое чуть виднелось в виде
красного круга. Но было так же тихо, как и раньше.
Обедать мы уселись в палатке, потому что ветер уже налетал
порывами. С лужаек и рощ долины Дяма он поднимал немного пыли, но над
городом пыль уже вилась столбами, там ведь не было растительности, а
рыхлая почва улиц, обветренные стены зданий из песчаного камня давали
много материала для ветра. Но в этот раз ветер был менее сильный и
дело обошлось без дождя, только покрапало минут пять.
- Ну, как думаешь, Лобсын, - начал я после обеда, - что нам
делать дальше? В башне стену не пробили, две могилы до дна не
раскопали, а часовня оказалась не часовней, а простым столбом без
сердцевины. Выходит, что наша поездка ни к чему! Что же, завтра уедем,
домой, что ли?
- Не торопись, Фома, очень ты прыткий, - ответил Лобсын. -
Обсудим дело не спеша. Мы осмотрели уже весь город или еще нет?
- Большую часть осмотрели как будто.
- И осмотрели очень наскоро. А ту часть, что за кладбищем лежит,
совсем не видели. Там, может быть, в домах окна и двери найдутся и мы,
покопавши, найдем что-нибудь.
- Правильно! Нужно съездить и туда, посмотреть весь город и
только тогда решать, что делать дальше.
- И еще вот что. Часовня оказалась не часовней, а столбом.
Часовней мы сами назвали ее, по ее форме. А она может быть такой же
памятник над могилой, как другие там звери разные, или без могилы, для
украшения просто.
- Нам нужно еще проверить в самом городе, не башню, а два-три
дома, пустые ли они внутри или нет. Башни в городе могли ведь быть
строены не пустые, а как столбы, для караула что ли с высоты.
- Правильно, Лобсын, - сказал я, и стало мне немного стыдно, что
я так скоро отказался от раскопок, а мой калмык обдумал дело со всех
сторон. - Что же, попробуем пробить отверстие в какой-нибудь стене? Во
дворце, например, очень он мне нравится по наружности.
- Нет, сначала попытаемся залезть наверх, на стену какого-нибудь
здания. И если увидим, что внутри пусто - тогда спустимся внутрь или
пробьем вход.
- Но лестницы у нас нет, а здания высокие, как же мы влезем на
стену?
- Я приметил, что есть дома сажени в две-три высоты. Такую
лестницу не трудно смастерить. Я съезжу к Дяму, там найдутся тонкие
тополя, срублю и приволоку сюда. А завтра увезем в город и поглядим.
После отдыха Лобсын, захватив сына, поехал на конях к реке, а я
взял двустволку и пошел по рощам на охоту. Вяленое мясо, взятое с
собой, очень приелось, да и немного осталось его у нас. Мой парнишка
остался при палатке, а собаку я взял с собой.
Я направился из нашей рощи к следующей, дальше на юг, по лужайкам
и зарослям кустов. В зарослях вдруг закричал и выпорхнул фазан. Я
рассчитывал на зайца и не успел вскинуть ружье. Но фазан, пролетев
немного, опять сел в кусты. Теперь я шел наготове и действительно, как
только фазан взлетел, я выстрелил: собака нашла птицу в чаще.
В следующей роще я к удивлению увидел, что среди деревьев
возвышается целое подворье в китайском стиле - довольно высокая,
сажени в три стена квадратом, с башенками по углам, но без зубцов.
Китайские города всегда окружены такой стеной, но более высокой, с
зубцами, по углам массивные башни. Ворота в стенах также защищены
башнями, так что въезды в город идут через башни, а ворота у них
двойные, снаружи и внутри. Иные селения также окружены стенами, но
попроще, по углам башни не толстые и ворота без башни. Вокруг Чугучака
отдельные фермы я также видел окруженными стеной, внутри которой -
фанзы, амбары, навесы для скота. И вот то, что я встретил в роще,
напоминало такую защищенную ферму окрестностей Чугучака. Я обошел ее
кругом, но ни в одной из 4-х стен не нашел ни ворот, ни даже
чего-нибудь похожего на двери; окон, конечно, не было, но их нет и в
городских стенах. Таким образом это сооружение было в том же роде, как
и остальные в этом странном городе. Единственная разница, которую я
заметил, состояла в том, что одна из стен вверху была украшена большим
обо из хвороста. Его, конечно, нагромоздили там калмыки, обитавшие
зимой в этой долине. Но как они попадали туда без лестницы?
В этой роще мне удалось подстрелить зайца, а на обратном пути
другого, так что, считая фазана, мы были обеспечены свежим мясом дня
на два. Собачка очень помогла при охоте на зайцев - она шныряла по
кустам и выгоняла их на лужайку.
Вернувшись к палатке, я освежевал дичь и поставил в одном котелке
суп из фазана, а в другом тушить зайцев. Парнишки утром, бегая по
лужайкам, набрали дикого лука, что было очень кстати. Скоро вернулся и
Лобсын с сыном; они ехали рядом, а в промежутке между конями волокли
два тонких тополя, сажени три длиной, привязанные комлями к жерди,
которую они положили на свои седла. У обоих тополей ветки были
обрублены так, что оставались их основания длиной в четверть, и по
ним, приставив оба ствола круто наклонно к стене, не трудно было
взобраться наверх.
- Хорошую добычу привез, Лобсын, молодчина, - сказал я. - Но и я
пришел не с пустыми руками, видишь, в двух котлах ужин готовится
вкусный.
На следующий день мы поехали в город втроем, с сыном Лобсына,
которому очень хотелось увидеть улицы и здания, а нам он, легкий и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг