побежал прямо на Аэлу и замер.
С ужасом и восхищением смотрела Одэя на сизую в полосах окалин броню.
Открылся люк, и на землю спрыгнул пилот.
Андэвейн вошел и снял с головы шлем. Он был высок, строен и широк в
плечах. Белокурые волосы крупными кольцами спадали на чистый высокий лоб.
Черты лица были идеально правильны и поражали отточенным совершенством.
- Познакомьтесь, капитан Андэвейн, - сказал профессор.
Одэя встала, подошла к Андэвейну, протянула руку. И вдруг отдернула ее
и отпрянула. Перед ней стоял не человек.
Беззвучно смеялся профессор, щуря черные глаза.
Андэвейн был робот. Универсальный автомат с электронным мозгом, внешне
ничем не отличавшийся от человека. Только глаза его никогда не меняли
выражения и не мигали, и лицо было неподвижно.
- Что вы можете сказать о новой машине? - спросил у робота профессор.
- Удовлетворительной оценки заслуживает только двигатель, - ровным,
лишенным всякого выражения голосом ответил Андэвейн.
- Как прошло испытание?
- Станция наведения несколько раз давала неправильную ориентировку в
пространстве.
- Как вы к этому относитесь?
- Нужно проверить механизмы станции.
- Идите. Лаборатория 12-7-4.
Робот вышел.
- Да, я еще не добился внешнего сходства, - с досадой сказал профессор.
- Зачем вам это нужно? - тихо спросила Одэя. - Его сходство с человеком
ужасно.
- Внешне робот должен быть подобен человеку, - спокойно ответил
профессор. - Иначе это будет неудобно. Управление звездного корабля
рассчитано в конечном счете на человека. Кроме того это необходимо, чтобы
предусмотреть все для звездоплавателей" Вначале роботы будут гонять "Геос" у
светового порога, и лишь потом на нем полетит человек.
Одэя и Аэла вышли на поле порта испытателей.
- Никогда не будь астронавтом, Аэла, - сказала вдруг Одэя. - Ведь ты не
хочешь быть астронавтом? Там, - показала она в небо, - я всегда думала
только о Земле. Когда под твоими железными подошвами из месяца в месяц, из
года в год лязгает магнитный пол, хочешь только травы, мерещится запах мяты
и полыни. А степной ветер... Скажи, кем ты хочешь быть, моя девочка?
Аэла не ответила.
Одэя посмотрела в глаза дочери. Косой полет ее бровей был дик и
бесстрашен. Одэя поняла, что означает молчание Аэлы, - поняла, что ее дочь
будет астронавтом.
IV
В ста миллионах километров от Земли в глубоком межзвездном мраке
вспыхивали ослепительные полосы мощных электрических разрядов. Это
восстанавливалась на выступе астероида поврежденная метеоритом спиральная
башня. Прожекторы планетолета были направлены внутрь астероида. Там
копошились в тяжелых скафандрах люди.
Заканчивалась десятилетняя работа по подготовке корабля к плаванию.
Наклонный пульт его был усеян удручающим количеством приборов. Только годы
напряженной работы крупнейших земных ученых могли связать в единый организм
механизмы, бесчисленные кривые на шкалах, язык мерцающих циферблатов. Ученые
уже несколько лет не покидали корабля.
Едва один планетолет уходил от астероида, как прибывал другой. Ни на
час не прекращалась работа.
Во время установки спиральной башни по плечу капитана чиркнула голубая
молния. Горин покачнулся на узкой арке над звездной пропастью И в то же
мгновение рука Гайденбурга тяжелым ударом опустилась на его пробитый
метеоритом скафандр.
Когда Одэя, биолог и врач экспедиции, обследовала рану на плече
капитана и пробоину в скафандре, она с удивлением посмотрела на застывшего в
напряженной позе Гайденбурга. Он стоял, точно глыба базальта, сдвинув рыжие
лохматые брови под широким лбом. Глаза его были полны страха.
- Метеорит едва задел мышцу, - сказала Одэя.
Глаза Гайденбурга наполнились неудержимым ликованием.
- Но, - продолжала Одэя, - вы едва не убили капитана. Посмотрите, какую
вмятину вы оставили в броне скафандра, когда закрыли пробоину. У вас
первобытная сила.
После происшедшего команда собралась в каюте звездолета.
Горин с повязкой на плече сидел в кресле и, с усмешкой поглядывая на
волосатые тяжелые руки Гайденбурга, говорил:
- Мы сейчас так же далеки от разгадки тайны сигналов из космоса, как и
десять лет назад, когда их приняли.
- Приближение какой-то катастрофы заставило их послать в космос эти
сигналы, - сказал Чарли Колин. Математик сидел у пульта электронного мозга,
вытянув длинные ноги и явно наслаждаясь минутным отдыхом и беседой.
- Что, например, могло бы угрожать нашей планете? Пожалуй, ничего... -
заметила Одэя. - Мы безгранично сильны.
Горин промолчал. Ответил за него Чарли Колин:
- Чрезмерное накопление одного качества может привести к катастрофе или
в лучшем случае тупику. Успехи разума столь грандиозны, столь стремительно
нарастают темпы прогресса, что становится тревожно за грядущее. Как иначе
объяснить странные слова, дошедшие до нас: "Антивещества на уничтожение
разума"?
- Значит, вы так объясняете их катастрофу? - спросил Горин.
- Да, примерно. Нападение извне я исключаю. А вы?
- Я ничего не объясняю и ничего не исключаю, - ответил капитан.
- Ваши опасения, Чарли, смешны, - сказала математику Одэя. - Мозг уже
сейчас часть своих функций передает машинам. Биология на подступах к решению
проблемы создания биомозга.
- А вы, биологи, в состоянии сказать, что будет, если человек свое
главное оружие - мысль передаст биомозгу? - с улыбкой глядя в темные глаза
Одэи заметил математик.
Одэя резко сунула руки в карманы мягкой серебристой блузы.
- Разве вы потеряли что-то из ваших индивидуальных качеств от того, что
по вашим программам работают электронно-счетные анализаторы федерации? То,
что человек поручил машинам тяжелый физический труд, не повело к физическому
вырождению. Напротив, человек стал совершеннее.
- Да, за счет умственной деятельности.
- Биомозг не отнимет у человека способности мыслить. Создание биомозга
действительно приведет к скачку. Но не назад, как полагаете вы, а далеко
вперед. Оглянитесь, как изменился человек, избавившись от изнуряющего
физического труда, от повседневных забот, однообразных и бесплодных,
истощавших его умственно и духовно. Создание биомозга - универсальной
мыслительной машины - откроет такие горизонты развития разума, о каких мы
сейчас не смеем и мечтать.
Наступило молчание.
Капитан в упор, не отрываясь, смотрел на математика.
- Послушайте, что было со мной перед отлетом, - сказал Чарли. - Для
мелких поручений федерация приставила ко мне робота У-2. Он бегал за мной
везде, как собака. Однажды я зашел в буфет и заказал пива. Смотрю - мой У-2
тоже подходит к стойке и заказывает кружку машинного масла.
- Что-что? - переспросил Гайденбург.
- Заказал, облокотился на стойку точь-в-точь, как я, и отхлебнул
полкружки масла. Я жду. Роботам не разрешается заговаривать с людьми. А тут
вдруг мой У-2 заговорил: "Профессор, - сказал он, - а ты знаешь, сколько
будет дважды два?" "Четыре", - ответил я, чтобы отвязаться от него. -
"Правильно! - воскликнул он. - Вот видишь, мы и нашли с тобой общий язык. А
ведь говорят, будто с машинами нельзя найти общего языка".
- Что? - переспросил капитан. - Чарли, вы решили нас развлечь?
- Честное слово, во всей этой истории нет ни крупицы вымысла. - "Для
чего ты его заказал? - спросил я У-2, показав на его кружку с машинным
маслом: - Тебя же заправили всем необходимым в соответствующих
соотношениях". - "Но ты ведь искусственно ускоряешь работу своего сердца вот
этим", - показал он на мое пиво. "Ну и что?" - осторожно спросил я. "На меня
дополнительная смазка действует примерно так же". - "Ты в этом уверен?" -
спросил я.
Капитан рассмеялся.
- Будет вам, Чарли.
Математик пожал плечами.
- Если электронные машины способны на подобные выходки, то чего можно
ждать от биомозга? - пробормотал он.
Все замолчали.
- Завтра мы летим на Землю, - сказал Гайденбург. Он оглядел всех и еще
раз повторил: - На Землю. Почему вы молчите?
Ему снова никто ничего не ответил. И только Чарли тихо сказал:
- На Землю... В последний саз.
V
Десять лет готовила Земля к звездному рейсу "Геос". Десять лет
пролетели для Аэлы, как какой-то легкий воздушный звук, как тревожный лесной
шум. Она закончила школу пилотов-межпланетников и теперь, в восемнадцать
лет, получила право водить в пределах солнечной системы атомные ракеты.
Реяли звуки и качались провода. Сквозь ветви прорывались клочья синевы.
Аэла сидела на террасе северного дворца отдыха, нависшей над скалами и
морем. Пол террасы был прозрачен. Внизу, точно в кузнице циклопов, в темных
расщелинах бесновались свинцово-тяжелые валы. А небо было радостно-голубым.
Террасу оплетали заросли цветущих северных лиан.
Только что над скалами и морем прошел воздушный вагончик на роликах по
тонким проводам. И провода то поднимались, то опадали, точно струны.
Сейчас был май - мягкий, светлый, радостный месяц. Провода качались как
раз на уровне глаз Аэлы, и ей казалось, что провода на месте, а качается она
сама, листва и все остальное. Синева текла, прозрачная и прохладная.
Где-то вверху возник гулкий протяжный звук. Аэла вздрогнула и
остановила качалку. Замерло небо и море. В радиопередатчике гудел и звенел
зов далекого звездолета. По этому сигналу находившийся на Земле экипаж
"Геоса" должен был покинуть планету.
Аэла встала, высокая и сильная, в серебристо-черном костюме
астролетчика.
Она шла среди замерших в немом восхищении людей. Все они знали, что
Аэла самый юный член экипажа "Геоса". Она вернется, когда никого из них уже
не будет в живых. Ее встретят внуки их внуков. Встретят совсем другие,
незнакомые, неведомые люди, другие города.
Аэла спустилась по прозрачным ступеням дворца отдыха к перилам
электротрассы. И тотчас вдали сверкнул длинный плоский аэромобиль. Он
скользил по воздуху над сизым гребнем леса прямо к Аэле. Вот коснулся желтой
песчаной полосы и замер.
Из лимузина вышла Одэя.
- Что случилось, мама? - спросила Аэла, садясь в аэромобиль: Одэя
должна была встретить Аэлу на космодроме.
- Моя девочка, - тихо сказала Одэя,- я не смогу лететь с тобой.
Двадцать лет работы вне Земли сделали свое дело. Врачи вынуждают отдыхать...
Вместо меня полетит Рора...
Одэя опустила голову.
- Мама, я останусь с тобой! - Аэла обняла мать.
- Нет, это большое счастье летать на "Геосе", Аэла. Каждый с кем-нибудь
расстается...
Одэя откинулась на спинку сидения и включила двигатель. Аэромобиль
рванулся вверх, накренился, пошел вниз, заплясал в воздухе над бесчисленными
корпусами северного дворца, над светлым лесом, над лентами электротрасс. Но
вот машина выровнялась и стремительно ринулась на юг.
Вдали засверкали аркады космодрома. Отсюда легкие корабли поддерживали
сообщение с искусственными спутниками Земли и Луной. Отсюда стартовали
ракеты на "Геос". Звездолет находился на расстоянии ста миллионов километров
от Земли в поясе астероидов.
Ракеты одна за другой на столбах огня с ревом бросались в пустоту и
мгновенно исчезали.
Аэромобиль опустился на глянцевую площадку. Одэя и Аэла вышли.
Бежали гонимые ветром песчинки. Кругом тянулись желтые барханы. От их
гребней падали резкие черные тени. Даже космодром не мог смутить вечного
покоя пустыни. Горячий ветер дохнул в лицо Аэлы.
С космодрома поднялся лайнер экстренного воздушного сообщения и взял
курс на Северную столицу. Он плыл беззвучно над землей, огромный и легкий,
словно порождение грез.
- Все это останется здесь, - сказала Аэла. - Ведь самое главное, что
это останется. - Аэла взяла горсть песка. Песок медленно вытек между
пальцев. - Вот так, наверно, будет постепенно угасать память о Земле.
Одэя молча отрицательно покачала головой. Она не отрываясь смотрела на
дочь. Потом бросилась к ней и заплакала.
- Что ты, мама... Ты плачешь?
- Как редко мы виделись с тобой, моя девочка. Как я хотела бы вернуть
тот день, когда приехала за тобой в школу. Ты тогда собирала щепки...
- Мама, не нужно! - крикнула Аэла. Она не выдержала, уткнулась в плечо
матери и расплакалась как ребенок.
Когда она поднималась по железной лестнице к люку ракеты, глаза ее были
красны от слез. До нее не доходили крики многотысячной толпы, собравшейся на
космодроме.
Человеческое море волновалось и расплывалось сквозь слезы. Она уже
никогда не увидит никого из этих людей.
Парусный пассажирский планетолет "Остон" последним рейсом шел к
астероиду. На борту планетолета был капитан звездного корабля.
Аэла подключила систему счетных машин планетолета. В прозрачном овале
маленького экрана побежали каскады цифр.
У пульта управления сидел незнакомый ей смуглый человек. Вот он поднял
голову, не глядя на Аэлу, спросил:
- Вы не устали? - И не ожидая ответа, сказал:
- Астероид по курсу. Начинаем торможение.
Его пальцы побежали по кремовым клавишам.
Словно крылья звездной бабочки, начали распускаться паруса корабля
навстречу потоку солнечного света.
Астероид был еще недоступен локатору, но люди уже чувствовали его
приближение.
Штурман "Остона" готовил очередную программу для счетных машин.
И вот на экране локатора появилось туманное пятнышко.
- "Геос", - прошептала Аэла.
С каждой минутой все отчетливее вырисовывался силуэт гигантского
звездного корабля.
[Image002]
ТРОЛЛА
Уже второй земной месяц "Геос" был в мире другой звезды.
Ближайшая к звезде планета Тролла имела период вращения равный двум
земным суткам. Масса ее составляла три четверти земной, но по размерам она
превосходила Землю. Видимо, там преобладали легкие минералы. В атмосфере
планеты был избыток свободного кислорода.
Экипаж корабля тщательно исследовал магнитное поле планеты, ее
излучения. Инфраразведчики, как рыбы, ныряли в верхние слои атмосферы.
Радиолокаторы непрерывно прощупывали поверхность планеты.
Приемники улавливали беспорядочный треск и шум, который мог возникать
из-за грозовых разрядов. Не было никаких признаков жизни.
Профессор кибернетики Фред Гайденбург уже несколько недель не выходил
из своей звездной лаборатории. Необычайный опыт, итог многих лет работы,
явно удавался. И ученый, как ни привык к неожиданностям кибернетики, сам не
мог постичь происходящего Его новая модель действовала. Программное
устройство регулировало режим жизненных процессов искусственной ткани.
Наконец-то человечество освободится от косности ума электронных машин и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг