поклонах и желал счастливого пути. "Милейший человек, немножко чудаковатый,
веселый, заботливый. Такие, наверное, редко встречаются", - подумал Лева,
жалея, что приходится с ним расставаться.
Как два намокших воробья, ребята старались поглубже запрятаться в сено.
До города было еще далеко, а дождь не утихал. Машина мчалась по гладкому
асфальту, разбрызгивая мелкие лужицы; они ворчливо шипели под колесами, и
Леве представлялось, будто внизу клокочет, выплескивая масло, огромная
кипящая сковорода.
- Мы бы успели вернуться до дождя, - сказал Митяй, - а из-за тебя... -
Он не стал продолжать и красноречивым движением вытер мокрое лицо.
- Мир! - Лева протянул руку. - Ну, мир, говорю. Отныне и навеки
покоряюсь твоему благоразумию. Ты у нас умный.
Митяй понимал эту насмешливую покорность, но к чему спорить - малого не
исправишь... Нехотя пожимая мокрую Левкину ладонь, Митяй пригрозил:
- Предупреждаю: в последний раз. А то попрошу ребят, чтобы избавили
меня от работы с таким сумасбродом.
- Но ведь сказано...
- Сказано - не доказано, надо сделать.
А через минуту Лева уже просил у Митяя чемодан с телевизором:
- До смерти хочется посмотреть! Время пришло.
- Так я и знал, - вздохнул Митяй. - О чем мы сейчас говорили?
- О сумасбродстве некоего Льва Усикова и о твоем докладе на эту тему в
научном обществе. Но тут же совсем другое. Надо проверить... это самое... не
отсырел ли передатчик. Мы его не испытывали при такой влажности.
Молча, видимо соглашаясь с ним, Гораздый вытащил из-под себя чемодан и,
открыв крышку, передал Леве.
Щелкнул выключатель, неярко засветился экран. В верхнем его углу, у
самой рамки, покачивался фонарь. Он был виден в дождливой мгле, сквозь
тонкую сетку дрожащих линий: фонарь в ореоле, а ниже - мокрый столб. Еще
ниже - силуэт идущего человека. Вдали поблескивают тусклые от дождя окна.
Невольно, повинуясь какому-то странному чувству, и Лева и Митяй
высунулись за борт машины, чтобы рассмотреть всю эту картину воочию...
Никаких фонарей. Темнота. Нет и окон. Ни тусклых, ни ярких. И самое
главное - машина мчалась, тогда как телевизор показывал застывшую картину.
Не помня себя, Усиков подполз к ящику. Неужели это не тот? Страшно
подумать, что аппарат остался в другой машине, что ящики перепутаны...
Ящик стоит у борта. Лева дрожащими руками шарит по шершавым доскам. Все
одинаково знакомо - и щели на боках и дощечка наверху... Что же случилось? И
только после того, как он попробовал отодвинуть эту дощечку, понял, что ящик
чужой. По всем ее четырем углам нащупывались шляпки гвоздей.
- Митяй, ты забивал крышку? - на всякий случай спросил Лева и, получив
отрицательный ответ, опять потянулся к телевизору.
Фонарь на экране медленно пополз вправо. Мелькнули окна сторожевой
будки, приподнятый шлагбаум, женщина, стоявшая возле него. Послышался гудок.
Вдаль по линиям рельсов убегали огни электропоезда. Не было никакого
сомнения, что сейчас машина с "Альтаиром" пересекала линию железной дороги.
Передатчик выключился. Экран потемнел.
И Усиков и Митяй знали, что на их пути не было переезда, не было
рельсов и шлагбаумов, значит машина с аппаратом направилась по другой
дороге. Надежда, что можно встретить машину с Толь Толичем, ожидая ее на
шоссе, исчезла.
Надо спросить у шофера. Вероятно, он знает, по какому шоссе она могла
двигаться, если путь пересекался железной дорогой.
Митяй перелез через гору прессованного сена и яростно застучал в крышку
кабины.
Ребята, не таясь, рассказали шоферу о своем несчастье, и не только ему,
но и сидевшей в кабине пожилой женщине, работнице фуражного склада. Она
ехала в Москву, к больной дочери. Посетовали, погоревали, но выхода не
нашли. Встретить машину Толь Толича почти невозможно. Неизвестно, куда она
направилась. Есть разные пути, причем в трех случаях машина должна
пересекать линию железной дороги. Правда, вероятнее всего, Толь Толич поехал
по Осташковскому шоссе. Если сделать крюк и выбраться на это шоссе, то,
пожалуй, есть надежда встретить машину недалеко от города.
Женщина уже позабыла о том, что ей нужно торопиться, больше всех ахала
и настаивала на немедленных поисках аппарата. Избави бог, он пропадет, что
тогда с бедными студентами сделают их же товарищи? Такого несчастья никак
нельзя допустить.
Выехали на Осташковское шоссе. Около часа ждали на перекрестке,
останавливали все машины, похожие на ту, которую искали, но ничто не
помогало.
Звезда "Альтаир" блеснула... и исчезла. Она даже не могла передать
отчаявшимся исследователям, что все-таки существует: ее последняя
пятиминутная передача была еле-еле видна. Вероятно, машина с "Альтаиром"
уехала далеко за пределы радиуса его действия.
ГЛАВА 4
КАК ИМ СМОТРЕТЬ В ГЛАЗА?
В этот вечер Вячеслав Акимович Пичуев долго не уходил из лаборатории.
Пожалуй, только сейчас он почувствовал, что решение проблемы цветного
изображения на большом экране близится к концу. Это и радовало инженера и в
то же время волновало. Ему казалось, что слишком много энергии, времени,
государственных средств потратили ученые, настойчивые изобретатели, а с ними
и он, инженер Пичуев, для того, чтобы зрители немногих городов и их
окрестностей увидели цветное кино на больших телевизионных экранах.
Интересно посмотреть в клубе телевидение - оперу, концерт на экране;
занятно представить себе, что картину, которую ты сейчас видишь, сидя у
телевизора, скажем, на Красной Пресне, передают с Шаболовки, а не из будки
киномеханика. Однако это ощущение новизны быстро пройдет, зритель,
увлеченный фильмом, позабудет о Шаболовке и уже будет досадовать на белые
точки, иногда появляющиеся на экране от электрических помех. Вероятно,
многих интересует футбол на экране телевизора, но обитатель, скажем,
Малаховки сможет увидеть состязание и непосредственно на стадионе, лишь
потратив около часа на езду.
"Вот если бы зимовщики с мыса Желания одновременно с москвичами
смотрели и футбол, и кино, и оперу! - думал Пичуев, машинально выбивая
трубку о ножку кресла. - Тогда у них осталось бы очень мало невыполнимых
желаний".
Инженер смотрел на карту страны. Возле Москвы, Ленинграда, Киева и
некоторых других городов она была густо усеяна цветными кнопками. Ими
отмечались точки, где любители принимали передачи телецентров.
Эти кнопки, красные, зеленые, синие, мучили инженера, всегда напоминая
о самой сложной задаче в телевидении. Нужна дальность, и никакими большими
экранами, картинками в натуральных цветах ее не заменишь. Иногда казалось,
что работа его бесцельна, преждевременна и он должен заниматься повышением
дальности, а не цветом. Вот и сейчас, вспомнив об этом, он брюзжал:
- Послушайте, милая девушка. (Это провинилась Надя.) Чего вы там с
тряпкой возитесь? Вызовите уборщицу.
- Не доверяю, Вячеслав Акимович! - Надя вытирала блестящую крышку
нового проекционного телевизора. - Уж лучше сама.
- Бросьте! - приказал инженер; ему нужно было вылить накопившееся
раздражение или хотя бы высказаться.
Надя быстро сунула куда-то тряпку и с готовностью подсела к столу.
- Новые точки есть? - Пичуев взглядом указал на карту.
- Да. Я узнавала. Последние письма любителей пришли из Калинина,
Иванова, Рязани...
- Все то же самое! - Вячеслав Акимович нетерпеливо стукнул трубкой о
пепельницу. - Рязань... Калинин... А где тысячи километров, Наденька?
- Но вы же рассказывали, да я и сама читала, что были случаи, когда
передачи Московского телецентра принимались в Германии, Голландии, Италии.
- Вот именно случаи.
Капризны ультракороткие волны, но для того, чтобы на экране получить
хорошую четкость, только они могут использоваться в телевидении. По своей
природе такие волны приближаются к лучам света. Не проходят они сквозь толщи
гор, густые леса, сквозь железобетонные строения в городских кварталах. Не
могут они огибать кривизну земли. Вот почему антенна Московского телецентра
поднята высоко над городом. Ее поместили на стопятидесятиметровую башню,
построенную много лет назад талантливейшим советским инженером Шуховым.
Об этом сейчас думал радиоинженер Пичуев и, может быть, впервые в жизни
пожалел, что Шухов не построил башню повыше.
"Впрочем, даже пятисотметровая башня не решает вопроса, - размышлял
Вячеслав Акимович. - Все это давно известно. Только подняв антенну
телепередатчика на много километров вверх, можно рассчитывать на большие
дальности. А что, если поднять передатчик на горный пик? Пусть этим займутся
студенты, наблюдая орлиных птенцов. Частный случай. Пустяки... Однако тут
можно проверить..."
Надя Колокольчикова бесшумно ходила по лаборатории, стараясь не
попадаться на глаза инженеру. Иногда она взглядывала на него и видела
склоненную русую голову с непокорным клоком волос на затылке. Эта
приподнятая прядь всегда придавала внешнему облику Вячеслава Акимовича
выражение чего-то мальчишески трогательного и в то же время никак не
вязалась с солидной внешностью ученого в очках, с дымящейся трубкой, крепко
сжатой в левом углу рта.
Больше всего нравились Наде те немногие минуты, когда он снимал очки,
отбрасывал трубку и смотрел перед собой изумленно-обиженными глазами, будто
видит мир вовсе не таким, каким он ему представлялся до этого.
- Куда исчезли ваши друзья? - неожиданно спросил Пичуев.
- Какие друзья? - Надя заморгала непонимающе.
- Будто я и не знаю! - Инженер скупо улыбнулся. - После меня вы с этими
"изобретателями" два часа беседовали. Я, конечно, не любопытен, но бывают
случайности... Сегодня утром волей-неволей заинтересовался одним телефонным
разговором... - Он помолчал, заметил пепел на колене, небрежно стряхнул
его. - Извините, но я оказался в соседней комнате. Короче говоря, когда они
должны позвонить?
- Обещали вечером, после испытаний. - Надя смущенно теребила поясок
халата. - Сегодня проверка на дальность.
- Это мне и нужно. Понимаете, Надюша... Хотелось бы договориться с
третьей лабораторией, чтобы проверить одну занятную комбинацию насчет
дальности... Больше того - я хочу кое-что поручить этим студентам. Как их
зовут?
Надя наморщила лоб. Нет, невозможно вспомнить.
- Одного зовут Женя... Женя... - повторяла она.
- Довольно! Обязательно перепутаете... Они вам говорили, что едут в
отпуск? Хотели взять передатчик в горы или куда там, на Каспий, что ли?
- Все еще спорят между собой. Куда поедут, неизвестно.
- Ну, ничего, мы им подскажем.
На соседнем столе задребезжал телефон. Казалось, он подскакивает от
нетерпения.
Надя сняла трубку.
- Усиков? - удивленно переспросила она. - Простите, не знаю... Ах да,
теперь вспомнила... Вы что? Шутите? - У Нади округлились глаза. - Не нашли?
Это ужасно! - Она растерянно опустила трубку. - Вячеслав Акимович... Аппарат
пропал.
- Опять фокусы?
- Да нет... честное слово, - растерянно лепетала Надя. - Ребята не
знают, что делать. Целый год весь кружок работал... Вас просят...
Пичуев подошел к телефону.
- Что вы там натворили, изобретатели? - Он слушал, нервно поправляя
очки, недовольно морщился. - Включается каждый час?
- Помогите им, Вячеслав Акимович! - упрашивала Надя, беспокойно бегая
пальцами по столу, машинально искала тряпку и не находила ее. - Пусть сюда
приедут... Вы же сами хотели...
Инженер нетерпеливо махнул рукой.
- Хорошо, только мигом! - Он бросил трубку на рычаг и, вытащив из
кармана счетную линейку, застучал ею по спинке кресла. - Мальчишки,
молокососы! А туда же, в исследователи лезут... Скажите на милость, аппарат
потеряли! Девчонке и то непростительно. - Быстро взглянул на лаборантку,
смущенно крякнул и затих.
- Что же делать, Вячеслав Акимович?
Ни о чем не могла сейчас думать Надя, кроме страшного несчастья,
постигшего ее новых товарищей. Казалось, случись с ней такое - она умерла бы
тут же. Разве можно после этого жить? Ужасно!
- Ахать нечего! - пробурчал Пичуев. - Быстро закажите пропуска.
Он досадовал на ребят и больше всего на себя. Какое ему дело до них?
Глупейшая история! В то же время инженер не мог оставаться безучастным, он
чувствовал это и злился... Может быть, потому, что хотел предложить
студентам интересные испытания? Сейчас, без аппарата, этого сделать
нельзя... Нет, испытания здесь, ни при чем. Просто инженер Пичуев искренне
встревожен. Телепередатчик, построенный студентами, довольно ценная
конструкция, но ее можно повторить... Страшно другое: доверие коллектива не
восстанавливается так скоро. Они могут навсегда потерять его, потерять так
же, как и свою счастливую звезду "Альтаир".
Давно погасла трубка, затихли голоса за дверью. Давно уже все ушли из
института, только Надя и Пичуев задержались в лаборатории, ожидая студентов.
И думал Пичуев не о проблеме дальности, а совсем о другом, не связанном ни с
интересами Института электроники и телевидения, ни с личными интересами
самого инженера, и думы эти были неотвязны, тревожны.
Чтобы освободиться от них, Вячеслав Акимович снова вспоминал о проектах
дальней передачи телевидения, о высокочастотных кабелях, которые
предполагалось тянуть из Москвы в другие города, чтобы по этим кабелям
передавать московскую телевизионную программу местным телецентрам. Инженер
прикидывал, сколь дорого это может стоить, вспоминал еще об одном способе -
с применением ретрансляционных точек, когда по цепочке радиостанций, будто
эстафетой, бежит волна из Москвы... Он думал и о других возможностях дальней
передачи, все они были ему давно известны, но ни один способ его как следует
не удовлетворял... Мысли вновь и вновь возвращались к маленькому
автоматическому передатчику, который сейчас путешествует в чужой машине и
подает сигналы о помощи: "Верните меня, верните!"
Пичуев не заметил, как в лабораторию вошли Усиков и Гораздый,
растерянные хозяева пропавшего аппарата.
- Вот они, - чуть слышно сказала Надя.
Друзья стояли потупившись, намокшие, молчаливые. С опущенных рук, с
рукавов, набухших от стекавшей воды, падали капли, с громким стуком, как
горох, ударяясь о пол. Только они нарушали застывшую тишину.
- Что оказалось в ящике, который остался у вас? - наконец спросил
инженер.
Внимательно рассматривая пряжку на ремне, Митяй ответил:
- Лопаты. Какие-то особенные!
- На ящике табличка с надписью: "Светлогорский завод
сельскохозяйственных машин.
Цех ширпотреба", - добавил Лева, машинально поправляя мокрую тюбетейку.
Гораздый с шумом вздохнул:
- Других данных нет. Ничего не известно.
Потом он высказал робкое предположение: вероятно, машина ехала именно с
этого Светлогорского завода, где человек, которого называют Толь Толичем,
получал груз, в том числе и ящик с лопатами.
Инженер согласился с этим. Митяй печально продолжал свой рассказ.
Оказывается, он и Лева звонили по междугородному телефону на Светлогорский
завод, где узнали, что за последние дни отдел сбыта никаких лопат не
отгружал. Возможно, они были получены с завода давно и лежали где-нибудь на
складе.
Оборвалась единственная нить... Конечно, студенты не запомнили номера
машины Толь Толича, где остался "Альтаир", ничего не знали о ней, даже не
представляли ее маршрута. Отчаявшиеся друзья пытались спрашивать у постовых
милиционеров - может, те видели машину с ящиками. Постовые сочувственно
отвечали, что за сегодняшний вечер не раз встречали такой груз. Обыкновенная
упаковка - ящики.
- Уравнение со многими неизвестными, - заключил Вячеслав Акимович,
выслушав горестное повествование Митяя. - Я бы сказал - со всеми
неизвестными... Математика тут не поможет. Видно, и опытность разведчика
здесь тоже не пригодится. Искать в Москве случайно пропавший ящик - все
равно что иголку в сене. Ну, ну, не кваситься! - пригрозил он, заметив, как
при последних его словах Лева Усиков закусил губу и отвернулся. - Сами
натворили, сами и расхлебывайте.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг