услышала. Хорошо, что поблизости оказался аэродром.
- Неужели сели из-за этого ящика?
- Такого вопроса от вас не ожидала, - сдержанно ответила девушка. -
Простите за дерзость, но все ваше хозяйство, - она обвела взглядом комнату
радиоклуба, уставленную всевозможными передатчиками и приемниками, увешанную
карточками-квитанциями коротковолновиков, - не стоит этого ящика. Кроме
того, как вы понимаете, ребята потеряли не только аппарат, но и доверие
коллектива. А это пострашнее.
Прислушиваясь к разговору, Багрецов нервно ерошил волосы и чувствовал,
что здесь кроется какая-то связь между пропавшим передатчиком и
невыключенной радиостанцией, оказавшейся среди грузов экспедиции.
Зина Аверина - а это была она, - рассказывая о цели своего посещения
радиоклуба, изредка посматривала на худощавого москвича с вытянувшимся,
изможденным лицом, небритого, с всклокоченными, давно не мытыми волосами, и
мучительно вспоминала: где же она встречала его? Ей и невдомек, что этого
парня, постепенно теряющего в трудном путешествии свою франтоватую
внешность, видела она совсем недавно на экране телевизора.
Когда-то Багрецов был другим - солидным, независимым, говорил
убедительным сочным баритоном, а не шептал какие-то жалкие слова - и,
главное, где? По существу - у себя дома, в радиоклубе. Досталось ему, пока
он добирался до Новокаменска. Все тут было: шаткая экономика, тощий желудок,
неудобства в пути - вот и не хватило выдержки. Заскучал, растерялся герой.
Зина посмотрела на часы, висевшие над клубным передатчикам.
- Скоро включится "Альтаир". Может быть, услышим.
- В том-то и беда, что не услышим, - искренне огорчился представитель
новокаменских радиолюбителей. - Нету приемника на ультракороткие волны.
Понятно? Ребята, конечно, сделают. Обещали, но не раньше чем дня через три.
Знаете ли, конец месяца, - оправдывался он, - все работают, кто на фабрике,
кто где... пора горячая.
Серьезное осложнение. Зина этого не предвидела. Неужели напрасно
отстала от самолета? Теперь жди оказии - не каждый день она случается.
- Но ведь вам звонили со станции? - настаивала она. - Вы же знаете о
письме комсомольцев московского радиоинститута?
Начальник радиоклуба только разводил руками.
- Пионеры сделали приемничек. Но пока ничего не добились. Волны для них
новые. Понятно? Он то рычит, то свистит, никак не налаживается. Понятно?
- Взяли бы человека поопытнее. Пусть поможет ребятам. - Зина
повернулась к Багрецову, заметив, что тот все время порывается вступить в
разговор. - Вам приходилось заниматься ультракороткими волнами?
Этого вопроса будто и ждал Вадим. Что там скрывать, любил он удивить
людей каким-нибудь неожиданным эффектом. Блеснет острым словцом, забавной
выдумкой и наслаждается: вот, мол, я какой, я еще и не то умею!
Даже сейчас Вадим остался верен себе. Не отвечая на вопрос Зины, молча
подошел к столу, раскрыл чемоданчик, вытащил радиостанцию, затем небрежно
пошарил в кармане, достал спички и зажег фитилек. Действовал он как
фокусник, чувствуя напряженное внимание, но вместе с тем и недоверие
зрителей.
Минутная стрелка приближалась к двенадцати. Вадим спросил у Зины, на
какую волну настраиваться, и, получив ответ, подвел указатель настройки к
нужному делению. Но это еще не все. Деловито осведомившись у начальника
радиоклуба насчет антенн, провода которых подходили к передатчикам и
приемникам, Вадим выбрал из них наиболее подходящую, подсоединил к
"керосинке", надел телефонные трубки и, щелкнув переключателем, замер в
торжественном ожидании.
Новокаменский радист с немым уважением смотрел на гостя, но взгляд его
все чаще и чаще останавливался на странном радиоаппарате, похожем на
крохотный керогаз. Неужели его можно носить в кармане? Вопрос возник после
того, как гость жестом показал на свой карман: смотрите, мол, куда
помещается радиостанция.
Вдруг он замахал руками и знаком попросил закрыть окно, откуда слышался
шум улицы. Постепенно лицо его вытягивалось, глаза округлялись. Он
недоуменно пожал плечами и быстро передал наушники местному радисту.
- Ерунда какая-то... Сплошное мычание...
Действительно, Вадим ничего не мог понять. Мычали коровы, блеяли овцы,
слышались плачущие голоса чем-то обиженных ягнят. Он не сомневался, что
работает аппарат, потерянный студентами и неизвестно как оказавшийся среди
грузов экспедиции. Впрочем, тут нет ничего особенного, и эту возможность
Вадим допускал. Но откуда взялись овцы и ягнята, как ящик попал в стадо -
совершенно непонятно.
Начальник радиоклуба слушал передачу с явным удовольствием, затем
протянул наушники Зине:
- Точь-в-точь американский джаз, - и расплылся в широкой улыбке.
Зина не успела надеть их, как передача закончилась.
Вадима раздражала довольная улыбка новокаменского радиста. Подумаешь,
остряк. Мычание - джаз? Да не все ли равно! Не за этим Вадим проехал чуть ли
не две тысячи километров. Как найти аппарат - вот что должно интересовать, и
не только Вадима, московских студентов, девушку, сидящую напротив, но и
представителя радиолюбительской общественности Новокаменска.
Заметив недовольство москвича, он сказал:
- Вы человек не здешний. Понятно? А потому не знаете, что в нашем
районе всего лишь один животноводческий совхоз, Любимовский. Понятно?
- Ничего не понятно. - Вадим потушил горелку в радиостанции. - А может,
это стадо на дороге?
- Стадо! - рассмеялся начальник радиоклуба. - Видали специалиста? -
обратился он к Зине, как бы призывая ее в свидетели. - Я шесть лет чабаном
был, понятно? А вы говорите- стадо! Это мне-то!..
Он внимательно прослушал передачу, поэтому точно представил себе
картину и в доказательство привел столь тонкие подробности, что сомнения
Багрецова постепенно рассеялись. Действительно, "Альтаир" надо искать в
Любимовском совхозе, находящемся в пятнадцати километрах от города. На том и
порешили.
Но не так-то легко достать машину. Начальник радиоклуба вызвался
организовать поездку в совхоз (туда еще не успели протянуть телефонную
линию), звонил в разные места с просьбой одолжить на часок машину - дело
чрезвычайно срочное, речь идет о судьбе важнейшего изобретения, - но все
машины оказывались либо за городом - отправлены в район, - либо в ремонте. У
секретаря райкома комсомола машины не было. У ДОСААФа - тоже. Директор
пивзавода обещал дать грузовичок, но только часа через три.
Начальник радиоклуба решил бежать в райком партии и там просить помощи.
Он знал, что если расскажет секретарю об этой беде, то получит машину
обязательно. Кстати, в таком маленьком городке, как Новокаменск, их было
очень мало - по потребности: за полчаса можно обойти весь город.
Багрецов и Зина остались одни. Немного помолчали, но вскоре
разговорились. В первые же десять минут Зина узнала от Багрецова о всех его
злоключениях (конечно, кроме истории с часами), искренне посочувствовала ему
и, что самое важное для Вадима, одобрила "благородную цель" его путешествия.
А он, обласканный ее вниманием, яростно доказывал, что в его жизни
появился "личный враг © 1", то есть Медоваров. Тупой и непроницаемой стеной
встал он на пути, ничтожный бюрократ, заботящийся только о своей выгоде.
Позвонил какой-то начальник - нужно устроить племянницу, - и судьба, может
быть, очень ценного изобретения решена. Когда еще приведется его испытать?
Ждать до будущего года? Нет уж, покорно благодарим, есть справедливость на
свете.
Во всем соглашалась с ним Зина и, наконец, сказала, что терпеть не
может двуличных людей.
- Вот видите! - обрадовался Вадим, и лицо его осветилось детской
улыбкой. - Но некоторые из моих друзей считают, что я не прав. Начальству,
мол, виднее. Да я бы и сам никогда не решился догонять экспедицию, если бы
мне русским языком сказали, что "керосинки" не нужны. Но ведь это не так.
Они очень понравились начальнику экспедиции, потому он и приказал взять
меня. Кого я должен слушать? Его или подхалима Медоварова?
Зина покачала головой и осторожно, не желая огорчать Багрецова,
спросила, не допускает ли он мысли, что Медоваров согласовал свои действия с
начальником экспедиции.
- Бывают руководители, которые сами никогда не откажут, - за них это
делают подчиненные.
Багрецов даже привскочил. Мысль показалась ему невероятной.
- Если бы вы знали профессора Набатникова, - горячо заговорил он, - то
у вас не оставалось бы сомнений в его прямоте и честности! Афанасий
Гаврилович - настоящий коммунист. У него слово никогда не расходится с
делом. Скажет - как топором отрубит. Он юлить не будет. Позвал бы меня и
сказал: "Извини, пожалуйста, с твоей поездкой ничего не выходит.
Обстоятельства изменились". - Вадим с сожалением развел руками и вновь
заговорил с искренней восторженностью: - Видел я Набатникова один раз и,
представьте себе, не могу вспомнить о нем без волнения. Может быть, это
по-девчоночьи сентиментально, но я буквально влюблен в него. Даже после
того, как он выругал меня.
По лицу Зины скользила загадочная улыбка. Вадим ее заметил с
недоумением.
- За что же вам досталось? - простодушно спросила она.
- За многое. Хотел казаться умнее, а потому умничал. Чуть польстил.
Вообще держался не очень естественно. Вот он меня и высек. По-дружески, без
свидетелей... Так неужели этот прямой человек стал бы вилять и
выкручиваться? Да еще по такому пустяковому поводу - брать радиста Багрецова
в экспедицию или нет? - Он взял со стола свою мятую шляпу и, разглаживая ее
поля, добавил: - Есть чему поучиться у Афанасия Гавриловича. Посмотрели бы
на него.
- Видела.
- В Москве? - изумился Вадим.
- Нет, на теплоходе. Интереснейший человек. - И Зина подробно
рассказала об этой встрече.
Если час назад у Багрецова оставались кое-какие сомнения в успехе
своего рискованного предприятия, то теперь, после рассказа Зины, они
улетучились мгновенно. Прежде всего подтвердились сведения, что Афанасий
Гаврилович прибудет незамедлительно в условленное место, где встретится с
Медоваровым. А путешествие до Ростова и обратно в Куйбышев не займет много
времени. Багрецов радовался, что его мнение о характере Набатникова
полностью совпадает с мнением Зины. Этот человек, даже отдыхая, выискивал
интересных людей, полезных науке. Вместе со студентами проектировал фильтр
для краски, потом и краске нашел применение. Будил их мысль, наталкивал,
подсказывал, помогал искать потерянный аппарат и даже предполагал провести с
ним какие-то опыты. "А если так, - решил Вадим, - то Афанасий Гаврилович не
может оставаться равнодушным к моим "керосинкам". Конечно, помнит о них. Ну
что ж, Толь Толич! За вами долголетний опыт, хитрость, солидное положение,
за мной - справедливость... Посмотрим, "золотко"!".
Начальник радиоклуба задерживался - видно, все еще искал машину.
Багрецов уже решил, что вторую пятиминутку придется принимать здесь, в
радиоклубе, поэтому надо выбрать более подходящую антенну и настроить под
нее приемник "керосинки". Он извинился перед Зиной и занялся этим несложным,
но кропотливым делом.
Зина наблюдала за Багрецовым. Нравилась его непосредственность -
качество, которое ей казалось редким. Почему-то чаще всего встречались ей
люди неинтересные - практичные, чересчур расчетливые, скучные. Не повезло в
жизни, оттого в свои двадцать пять лет Зина чувствовала себя не такой уж
молодой. Жалела, что пришлось расстаться с Левой, Женей, Митяем. Ребята
разные, но все по-настоящему молодые, как и Багрецов - изобретатель
"керосинки". "Мальчики, конечно, - ласково подумала она, - а ведь с ними
хорошо: милые, бесхитростные друзья".
...Как трудно узнать человека и как больно в нем ошибаться! Вспомнилось
позабытое. Виктор был тоже молод, окончил в Москве институт, приехал в
Горький. На автозаводе его назначили сменным инженером в один из цехов, где
в ту пору Зина работала контролером ОТК. Часто приходилось встречаться с
Виктором, вначале в цехе, потом на волжском берегу, в клубе, в кино.
Казалось, что Виктор не мог и часу пробыть без Зины. Она трепетно
прислушивалась к своему сердцу, боялась, ждала чего-то и наконец убедилась,
что чувство ее окрепло, это не просто дружба, а нечто другое, никогда ею не
испытанное, тревожное. Даже в цехе, когда Виктор подходил к ее рабочему
столу, Зина прикрывала глаза и ей стоило больших усилий различать цифры на
микрометре, чтобы не пропустить бракованную деталь. Говорят, любовь бывает
слепа. Нет, Зина видела недостатки Виктора, предупреждала его, грустила
иногда и надеялась на великую силу любви. Судя по книгам, любовь делает
чудеса, человек исправляется и начинает новую жизнь.
Вначале Зина подсмеивалась над преувеличенной аккуратностью Виктора.
Забавно, когда молодой человек, прежде чем сесть на скамейку, вытирает ее
платком. Забавно видеть его с зонтиком. Но Зина хотела бы не видеть, как он
записывает расходы на мороженое или билеты в кино. Все это делалось будто в
шутку, но ей эти шутки не нравились.
Она мало говорила о себе, о семье. Зачем? Виктор заполонил все ее
помыслы Только о нем она думала, мечтала только о нем. Строились планы на
будущее. Молодому инженеру дали большую комнату в новом доме. "Можно на
велосипеде кататься", - хвастался он Зине. Надо было устраиваться. И Виктор
тащил домой все, что ему попадалось по дешевке: коврики, тронутые молью;
тюлевые занавески, пожелтевшие от времени; тонконогие столики с бронзовыми
украшениями, узкогорлые вазочки для бумажных цветов. Купил у какой-то
старухи резной блеклозеленый шкафчик с головой медузы - стиль "мещанский
модерн", бывший очень модным полсотни лет назад. Хлопотливо, как муравей, он
устраивал "свой дом", куда должна переехать Зина. Нет, не сейчас, а когда
будут куплены еще один шкаф для одежды, - куда же вешать костюмы, без шкафа
они портятся, - и диван. Диван Виктор уже присмотрел - зеленый, плюшевый,
выцвел немного, но нигде не потертый.
Зина избегала бывать в своем будущем доме. Заходила раза два и потом
долго чувствовала запах нафталина. Она прощала Виктору его слабость к
вязаным бабушкиным скатертям, занавескам и коврикам. Смешной коллекционер!
Другие собирают марки, открытки, спичечные коробки, а он - цветные тряпки.
Не все ли равно! Скоро она все переделает по-своему.
Но Виктор не торопился.
Знаешь ли, Зинок, - говорил он, - мне еще шубу надо справить. Неудобно
в пальтишке бегать.
Зина с трудом понимала связь между шубой и началом новой жизни, к
которой они вместе стремились.
Наконец, все выяснилось. Виктор подружился с одним из инженеров отдела
технического контроля и выболтал ему то, что умело скрывал от Зины.
- Неустроенная у меня жизнь, Гриша, - жаловался Виктор. - Одно время
налаживаться стала - и вдруг все вдребезги... Крушение надежд... А до чего ж
я любил ее! Ты знаешь, о ком я говорю?
- Знаю. Неужто поссорились?
- Да нет, ссоры никакой не было. Расстаемся по обоюдному желанию. Не
подходит она мне.
- Чудно! А раньше подходила?
- Подробности некоторые выяснились. Семья, то, другое...
- Насчет ее семьи мы лучше тебя знаем. Потомственные рабочие - всю
жизнь здесь работали. Зинушка тревожится - мать больно часто хворает.
- Этого я и боюсь. Придется тещу кормить, у Зинки еще сестра есть
маленькая. Прорва, никаких денег не хватит. Конечно, Зинка зарабатывает, но
ведь ей одеться нужно, не в спецовке же ходить. Неизвестно, сколько времени
теща протянет...
- Мерзавец ты, сквалыжник! Любовь называется...
С этими словами Гриша удалился, а на следующий день все рассказал Зине.
Он был честен, его возмутил обывательский цинизм Виктора. Разве можно
связывать жизнь с таким! Пусть Зина решает.
И Зина решила. Виктор для нее уже не существовал. Пережить это было не
легко. Она замкнулась в себе, стала избегать даже близких друзей - все
казались ей такими же, как Виктор. Ребята в цехе боялись смотреть на нее. А
хотелось бы - девушка красивая, невольно залюбуешься...
Вот и сейчас залюбовался ею Багрецов. Заметив, что Зина подняла глаза,
резко отвернулся к окну. Неудобно, подумает еще что-нибудь. Впрочем,
опасения напрасны - меньше всего он похож на франта, желающего понравиться
девушке. Посмотрела бы Надя на него в таком виде...
Он открыл раму и в недоумении протер глаза. Кто это там?
Улицу пересекал "личный враг © 2". Ссутулившись, тащил он чемодан.
Всего три раза видел Багрецов нового друга Нади, а запомнил на всю жизнь. Не
спрашивал о нем: боялся, что Надя обидится.
Но какими судьбами он попал сюда? Багрецову вполне было достаточно Толь
Толича, "номера первого".
За "вторым номером" шли его товарищи. Они тоже были с чемоданами.
Все стало ясно Вадиму: это о них рассказывала Зина. Три студента: один
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг