- Четыре года - это минимум.
- Тем более не будем терять времени,-- решил капитан.-- Ступай и
распорядись, чтобы с этой минуты содержимое ловушек не выбрасывали в
пространство, а прессовали и закладывали в аннигиляционные камеры.
- Есть, капитан,-- ответил Энквен и двинулся выполнять приказ.
"...Таким образом, нам, пленникам Черной звезды, остается испробовать
последнюю, единственную возможность. Около четырех лет собирали мы по
крупице антивещество. Теперь его достаточно в магнитных камерах. Обычного
вещества тоже, надеюсь, должно хватить. Обычного вещества! Как страшно
звучат эти слова в применении к "Пиону", отсеки которого предстоит сжечь в
аннигиляторах!
Спираль, разворачиваясь, подобно пружине, должна вытолкнуть корабль из
сферы притяжения Тритона, вырвать его из плена. Если же нет... Но мы сделаем
все, что в наших силах..."
Капитан оторвал взгляд от бортжурнала. Часы показывали шесть утра.
Панели налились утренним светом, как это запрограммировали лунные инженеры.
Но капитан давно уже привык к тому, что свет не ложился ровно на предметы,
находящиеся в головной рубке, и те в свою очередь не отбрасывали в одну
сторону тени, как это полагалось в условиях "плоского" пространства. Кто-то
невидимый разрубил день "Пиона" на неравные куски, смешав их в причудливом
беспорядке. Светлые и черные глыбы - тьма и свет - соседствовали, не мешая
друг другу.
Стояла осень, светало поздно. На стол, за которым сидел капитан, падала
неровная лунка света от настольной панели. Икаров откинулся назад, окунулся
в утреннюю мглу. Перед тем как внести запись в бортжурнал, он, контролируя
белковых, проделал расчет еще одного витка спирали, которая должна вывести
"Пион" на волю.
В полете, когда заревут фотонные дюзы, разгоняя корабль по спирали,
заниматься расчетами будет уже поздно. Каждый шаг "Пиона" должен быть
рассчитан заранее. Едва корабль включит дюзы, траектория его потеряет
устойчивость. А капитан слишком хорошо понимал, что означает неустойчивость
в условиях притяжения, которым обладает Тритон.
Хорошо в полутьме. Отдыхают глаза, и можно на какое-то время забыть
чехарду, царящую во всех отсеках и коридорах корабля. Все вокруг казалось не
таким, каким было на самом деле. В том, например, что линейка прямая, можно
было убедиться, лишь проведя вдоль нее рукой. Со стороны она представлялась
кольцом...
Капитан вспомнил, как туго поначалу приходилось в новых условиях его
экипажу. Вся система движений, разученная и затверженная ими в Зеленом
городке, вдруг оказалась непригодной.
Приходилось переучиваться заново.
Роботы сталкивались друг с другом, неправильно ориентируясь в
искривленном пространстве, ударялись о стенки отсеков и острые углы
приборов. Но с каждым днем пленения роботы - и с ними капитан - все больше
привыкали к необычной метрике, к пространству, которое хищно ощетинилось
странными, доселе неведомыми свойствами.
Не желая воспользоваться бегущей лентой, Энквен медленно брел по
центральному стволу. Взгляд робота скользил по стене, которая казалась
изломанной гармоникой. Там, за нейтритовыми панелями, мир Черной звезды,
искривленный могучим тяготением. Идя по кораблю, Энквен все время старался
лишний раз провести ладонью вдоль стены или торца прибора, чтобы убедиться,
что искривленность их - это лишь оптический обман. Корабль представлялся
изуродованным до неузнаваемости.
Близ медицинского отсека Энквен замедлил шаг. Именно здесь он провел
операцию и спас зрение капитану Икарову. А вот и головная рубка.
- Я ждал тебя, Энквен,-- сказал капитан, едва робот вошел в рубку.--
Подойди.
- Где ты, капитан? - спросил Энквен.
- В тени, возле стола,-- прозвучал ответ.
Тенью на корабле привыкли называть те куски пространства, куда,
повинуясь собственным законам распространения, не попадали искривленные
световые лучи.
Энквен, осторожно минуя препятствия, приблизился к капитану.
Икаров встал из-за стола. Его голова и плечи попали в освещенную сферу.
Туловище Икарова, как показалось Энквену, растворилось без следа в
чернильном облаке, окутывающем стол. Капитан сделал шаг - голова проплыла
полметра и остановилась.
В новых условиях инфравизор Энквена, как и остальных белковых роботов,
работал плохо, приходилось полагаться только на обычное зрение.
Теперь они стояли рядом - капитан и его помощник, человек и робот.
- Я только что подсчитал энергию, которая потребуется, чтобы разогнать
"Пион" по спирали,-- сказал негромко Икаров.
Энквен ждал.
- Нам не хватит топлива,-- произнес капитан.
- Антивещества достаточно, капитан.
- На каждый килограмм антивещества при аннигиляции требуется килограмм
обычного вещества,-- пояснил Икаров.-- У нас имеется только один источник
вещества - "Пион". Мы сможем спастись, только если сожжем все отсеки...
- Все отсеки?!
- Кроме одного.
- Сжечь "Пион"?
- Другого выхода нет.
Они подошли к столу. Большую его часть занимал пластиковый лист,
укрепленный по углам. Весь лист занимала огромная спираль, похожая на туго
закрученную змею. Лист вобрал в себя результаты расчетов и роботов, и
капитана. В центре спирали помещалась Черная звезда. От нее, раскручиваясь,
удаляясь с каждым витком, шла тонкая нить - путь, который предстояло пройти
"Пиону".
Несколько начальных витков были уже выверены, но основная работа была
впереди, трудная и кропотливая. Хотя все предварительные расчеты были
проделаны, они нуждались в корректировке.
Энквен, слегка наклонившись, рассматривал спираль.
- Что, если "Пион" отклонится от курса, капитан? - спросил робот.
- Тогда мы соскользнем в пропасть, Энквен, - ответил капитан.
Энквен кивнул.
- Садись рядом, Энквен,-- сказал капитан.-- Будем с тобой
разматывать...
- Что разматывать? - не понял Энквен.
- Да вот этот проклятый клубок,-- кивнул Икаров на распластанную
спираль.
Робот устроился рядом с капитаном, и они погрузились в подсчеты. Энквен
просто скопировал позу капитана. Роботу было все равно - сидеть, стоять или
лежать. В отдыхе он не нуждался.
- Наступает время действовать,-- сказал капитан и провел рукой,
странно искривленной, как и все вокруг, по лицу.
Энквен, повинуясь внезапному импульсу, включил фотофиксатор. Если им
суждено когда-нибудь возвратиться, он включит там, на Земле,
воспроизводитель, и люди увидят на экране головной отсек "Пиона",
разделенный причудливо изогнутыми плоскостями на светлые и темные куски,
увидят царство хаотически переплетающихся линий, которые на поверку
оказываются прямыми, увидят усталого капитана корабля, склонившегося над
расчетами... Увидят, если "Пиону" суждено возвратиться.
Икаров понимал, что, когда фотонное пламя начнет разгонять "Пион" по
спирали, вряд ли у него, капитана, будет хотя бы короткое время для отдыха.
В условиях искривленного пространства автоматика могла подвести.
- Я буду корректировать работу двигателей,-- сказал капитан.
- Все время?
- Да.
- Но путь по спирали займет не один месяц, капитан, - сказал Энквен.
- Знаю,-- кивнул капитан.
Робот умолк, осмысливая сказанное Икаровым. Конечно, ни автоматике, ни
белковым нельзя полностью доверить корабль. По крайней мере здесь, в
непосредственной близости от Тритона, где пространство - мало сказать
изогнуто,-- оно перекручено и скомкано, как клочок бумаги. Мало ли что может
встретиться "Пиону" тут, где лучи локатора землян бессильны предотвратить
беду? Вдруг вокруг Тритона вращается планета? Приборы "Пиона" ее до сих пор
не обнаружили? Но это ничего не доказывает, потому что любые сигналы летят
не по прямой - они идут по дуге, изгибаются, замыкаются в кольцо,
возвращаются к исходной точке наподобие бумеранга, падают в пучину Черной
звезды. В таких условиях обнаружить планету можно было бы лишь по чистой
случайности. Для этого "Пион" должен пройти недалеко от планеты, а
вероятность подобного события практически близка к нулю. Тем не менее она
существует, эта вероятность. И для того чтобы предотвратить столкновение,
нужна твердая рука капитана.
- Капитан, может вращаться вокруг Тритона планета? - спросил Энквен.
- Может,-- сказал Икаров.
- И на ней могут обитать разумные существа?
Икаров перевел взгляд со спирали на каменное лицо Энквена.
- Могут, Энквен,-- сказал капитан.
- Наверно, этим существам их мир представляется самым обычным...-- в
раздумье произнес Энквен.
- Конечно,-- подтвердил капитан.-- Они ведь приспособились к своему
миру в результате долгой эволюции, предшествующей появлению всякой разумной
жизни.
- А вдруг они достигли высокой степени развития? - спросил Энквен.
- Что ж,-- усмехнулся Икаров,-- тогда у них вполне мог бы появиться
математик и философ, по гениальности равный Лобачевскому. Этот ученый сумел
бы прийти к выводу, что Вселенная не ограничивается Черной звездой и ее
окрестностями. Он заявил бы во всеуслышание, что возможны иные миры. И в
этих мирах - как ни странно! - луч света распространяется не по кругу, а
по прямой. Какую борьбу пришлось бы выдержать этому гению! Сколько насмешек
и оскорблений выпало бы на его долю!
Они работали долго, позабыв о времени.
- Довольно,-- сказал наконец Икаров, расправляя затекшие плечи.--
Следующий виток рассчитаем завтра.
- Мы не решили еще главное, капитан,-- сказал Энквен, не отрывая
взгляда от спирали, изогнутой, как и плоскость стола.
Икаров давно уже не без тайной тревоги ждал этого...
- Ты о чем, Энквен? - спросил он.
- Об ускорении "Пиона",-- сказал робот.
Да, в ускорение корабля упиралось теперь все. Чем больше будет
ускорение, тем значительнее будут шансы "Пиона" на спасение. С другой
стороны, при достаточно больших ускорениях возникают перегрузки, смертельные
для человеческого организма.
Интересно, подумал капитан, к какому решению пришел бы Энквен, если
предоставить ему возможность самостоятельно решать вопрос об ускорении
"Пиона"? Дело в том, что Энквен, как и остальные члены экипажа, был по
настоянию Ливена Брока воспитан без каких бы то ни было ограничителей. Решая
любую задачу, он руководствовался логикой, и только логикой. Какой же выход
предпочел бы он в сложившемся положении?
Наступил момент, когда нужно было сделать выбор.
На одной чаше весов - бесценная информация, собранная в окрестностях
Черной звезды и необходимая землянам: вооруженные ею, они смогут переделать
природу земных растений, победить извечного своего спутника - тяготение,
освоить биосвязь... да мало ли что еще?
На другой чаше - жизнь человека, одного только человека...
Икаров с волнением ждал, что скажет Энквен. Если бы робот сказал, что
"Пион" должен идти с ускорением, которое превышает допустимый для человека
порог, Икаров, не задумываясь, пожертвовал бы собственной жизнью. Он верил в
безупречность логики Энквена так же, как верил в его воспитателей.
"Как слаба человеческая плоть,-- подумал Икаров, глядя на монолитную
фигуру Энквена, который замер, что-то соображая.-- Человеческое тело боится
всего: и слишком высоких, и низких температур, радиации, перегрузок,
возникающих при ускорении. Даже чтобы выйти за порог собственного дома, в
ближний космос, человек должен облачиться в скафандр. А Энквен свободно
выйдет на внешнюю обшивку "Пиона", и с ним ничего не случится".
Энквен не спешил с ответом на вопрос, который интересовал капитана. Да
Икаров и не торопил его. Он понимал, что решение придет само, когда дюзы
"Пиона" проснутся и корабль начнет виток за витком разматывать спираль.
Так оно и случилось...
У выхода Энквен обернулся.
- Скажи, капитан, как ты пришел к идее спирали? - спросил он.
- Мне помог один человек, - ответил Икаров.
- Здесь, на "Пионе"?
- Да.
- Кто же это?
- Лин, - сказал капитан.
Энквен не стал просить пояснений. Он вообще делал это в крайне редких
случаях.
Оставшись один, Икаров задумался. Он вспоминал полет на "Пионе",
далекую Землю, казавшуюся нереальной.
Нелегким был путь к Черной дыре. Корабль двигался прерывисто, с каждой
пульсацией поглощая изрядный кусок "плоского" пространства. Однако, выходя
из нуль-пространства, корабль некоторое время должен был идти на обычных
фотонных двигателях, чтобы подготовиться к следующему прыжку, и этот участок
пути был самым опасным. "Пион" двигался, как пловец, размеренно и ровно, и
каждый взмахпрыжок приближал его к цели.
Последняя пульсация выбросила "Пион" в окрестности Черной звезды. Еще
один прыжок делать было опасно: корабль мог в результате быть выброшенным
близ Черной дыры, на расстоянии, которое меньше критического радиуса.
Остаток пути Икаров решил пройти на фотонных дюзах, поскольку точному
расчету прыжки через нуль-пространство, да еще в условиях искривленного
пространства, не поддавались.
Вспомнилось многое...
Выпрыгнув из нуль-пространства, "Пион" "на всех парусах" шел к Черной
дыре. Странные начали происходить на корабле явления: с каждым днем все
больше искривлялось пространство, сминаемое гравитацией.
Икаров потрогал шрам, усмехнулся: разве забыть ему ту вылазку?!
...В оранжерейном отсеке стояла осень. Нет, преддверие осени. Хотя
преобладали еще солнечные дни, ненастье подспудно зрело, словно беда.
Метеорологи Лунных стапелей создали хорошую программу чередования погоды.
Она менялась на корабле не по жесткому графику, а повинуясь вероятностной
матрице, так что у оранжерейной погоды при общей заданной направленности
смены времен года оставалась определенная "свобода выбора". Да, здесь все
было, как там, на Голубой. И все-таки Икаров долгие годы полета не мог
избавиться от мысли, что облака на "Пионе" не те, что на Земле...
Икаров вспомнил, что и в то утро, как обычно, он перед началом рабочего
дня вышел в оранжерейный отсек.
Корабль шел по инерции, дюзы были выключены, и в отсеках царила
невесомость.
Икаров шел по оранжерее, раздвигая руками опавшие листья, которые, не
падая, висели в воздухе. В тот день почемуто разладилась синхронизация: утро
выдалось безветренное, а "по небу" торопливо бежали облака.
Ночью, видимо, прошел дождь - в воздухе еще висели прозрачные капли.
Позабыв об осторожности, капитан наткнулся на большой водяной шар,
сверкающий в первых солнечных лучах, и влага мигом обволокла его, растеклась
по комбинезону. Даже такой пустяк запомнился!
...А запомнился потому, что именно в то утро Икаров отчетливо понял:
"Пион" в темнице. Да, корабль, бесстрашно летящий вперед, попал уже в цепкие
объятия Черной звезды. Приборы фиксируют замеры гравитационного поля,
накапливается бесценная информация о его структуре... Но как попадет все это
на Землю? Как сумеет "Пион", выполнив свою миссию, оторваться от Черной
дыры? Ведь гравитация Тритона оказалась куда большей, чем в самых смелых
предположениях земных ученых. Как преодолеет корабль притяжение Черной дыры?
В первый раз он услышал этот вопрос от Лин, это было в горах, над озером
Отдыха. "Это деле капитана, который поведет "Пион"", - ответил тогда Федор,
где-то в душе рисуясь: мол, такие вещи решаются не на Земле...
Мог ли думать тогда Икаров, что его слова окажутся пророческими? Да,
возвращение "Пиона" - дело капитана. Это уж точно!
...И еще тот день запомнился капитану первой вылазкой, осуществленной в
условиях Черной звезды.
Вылазка на внешнюю обшивку корабля диктовалась необходимостью: в районе
кормовых дюз "Пиона" несколько раз появлялось странное свечение. Для вылазки
Икаров наметил Энквена и еще двух белковых.
По штурманскому экрану он наблюдал, как роботы, уже успевшие перейти в
шлюзовую камеру, тщательно и методично завершают последние приготовления. И
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг