Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
крановым тросом, она долго рассчитывает расстояние, пока наконец не
перелетает на карниз девятого этажа соседнего дома. Полет дается ей
нелегко, и она долго борется с ветром, распластавшись на холодной плиточной
стене, струящейся прозрачным ночным воздухом, прежде чем ей удается
спрыгнуть на открытый балкон. Здесь, покачиваясь в старом плетеном кресле,
накрытом рваным одеялом, Соня ждет следующей ночи, чтобы продолжить свой
путь.

В квартире, которой принадлежит избранный ею для гнезда балкон, живут
старик и старуха, оба дряхлые и больные, только старик еще может выходить
на улицу, и потому он покупает в магазине хлеб, кефир и вермишель, из
которых старуха затем готовит одноообразную еду. Жизнь стариков протекает
почти без звука, и утренние часы наполняют Соню покоем. Она смотрит, как на
крышах дерутся вороны и совершенно не обращает внимания на то, как врачи и
милиционеры внизу обводят цветным мелом трупы загубленных ею строителей,
накрывают их простынями, записывают что-то в блокноты, курят отравленные
сигареты и наконец уезжают в сторону дующего ветра, возможно рассчитывая
найти там Соню.

Осеннее солнце поднимается в голубое холодное небо, как сияющее
ослепительным пламенем живое существо, готовящееся к прыжку вниз. Соня
закрывает глаза и видит огромную ель, увешанную яркими нецветными
электрическими огнями, чувствует запах нагретой смолы и клея на свертках с
новогодними подарками. Из окна, отворенного в лазурные небеса, входит Дед
Мороз в своей красной одежде с белой оторочкой и с узорчатым топором за
поясом. Он подходит к стоящей возле елки Снегурочке и поднимает ее за
волосы над землей. Не в силах больше притворяться мертвой, Снегурочка
трясется и кричит. Дед Мороз смотрит ее в рот и сильно и с хрустом бьет ее
головой об стену, пока из носа Снегурочки не начинает литься кровь. Она уже
не кричит, а только хрипит в истерике своим разинутым ртом, и тогда из носа
Деда Мороза туда начинает с хрюканьем стекать что-то мазутное, вызывающее у
Снегурочки рвотные спазмы, но руки Деда Мороза крепко затягивают ей голову
за косы назад, и она скоро затихает и падает отпущенная на пол, продолжая
трястись и выворачиваться, как ящерица. Дед Мороз снимает шапку и все
видят, что у него куриная голова. Детям становится страшно и они убегают,
остается только Соня, которая подходит к Деду Морозу и дергает его за
рукав, выпрашивая подарка. Но Дед Мороз только смотрит на нее куриной
головой и насмешливо щурится.

Открыв глаза, Соня видит перед собой старика, вышедшего на балкон в поисках
банки с засоленными огурцами, которые сам же старик и съел уже около двух
лет назад. Вместо огурцов он нашел Соню и несколько удивился, потому что
забыл, как она попала к нему на балкон.

- Меня зовут Соня, Соня Павловна, - заявляет Соня, выбираясь из кресла. - Я
к вам в гости пришла.

- Магазин с кефиром закрыли, - тяжело отвечает старик, поворачиваясь к
балконной двери и начиная влезать обратно а комнату. - Теперь будем сами
кефир варить.

- Вот и хорошо, - ободряет его Соня.

- А из хлеба что сделали? Суп из него сделали. Советская власть! - старик
затворяет за Соней балкон. - Суп и покупаем. Теперь будем сами его из
кефира варить.

- Вот и хорошо, - снова говорит Соня, разминая ноги на засыпанном волосами,
пылью и тараканами полу. - А кошка у вас есть?

Не расслышав вопроса, старик смотрит Соне в рот слезящимися глазами, как
смотрел Дед Мороз в рот Снегурочке в сонином сне, теперь Соня понимает,
зачем. Ей незачем повторять вопрос, потому что в комнату входит тощая серая
кошка и обнюхивает сонины ноги, ища себе пищи.

Через некоторое время старик и Соня пьют чай на маленькой прокуреной и
грязной кухне с выжженной клеенкой на столе и облупившейся раковиной, где
лежит вонючая тряпка. Кошка ходит вокруг сониных ног, выпрашивая еды, и
Соня понимает, что ест она только тараканов.

- А что у вас тараканы едят? - спрашивает Соня.

- А что они едят, хлеб едят, кефир едят, вермишель едят, - отвечает старик.
- Бублик едят, - добавляет он, повернувшись к пустой хлебнице, где лежит
половинка бублика. - Возьми, деточка, бублик, у тебя ж зубки молодые.

Соня берет окостеневший бублик, на боку котрого видны зарубки, как
отпечатки древних папоротников на спрессованных землей камнях и кладет его
возле чашки с бледным безсахарным чаем. Бублик, конечно, старше кошки.

- А вы, дедушка, Ленина помните? - спрашивает она, глядя в мутное окно.

- Я Ленина живым не видел никогда. Он раньше меня умер.

- Почему умер?

- Не знаю, деточка. Заболел и умер. Я заболею и умру. И ты тоже заболеешь и
умрешь, хоть и маленькая.

- Не верю я, что Ленин умер, - говорит Соня, глядя в окно и царапая ногтем
клеенку. - Это вам, дедушка, в газете написали.

- Подох, милая. Подох, лошадь. Какой бы ни был человек, а как осел
подохнет. Хоть Ленин, хоть моя старуха.

- Старуха ваша, конечно, подохнет, - уверенно рассуждает Соня. - А Ленин
будет вечно живой.

- Ты, девочка, никак пионеркой осталась, - удивляется старик.

- Да, не успели меня в комсомол принять.

- А где ж твой красный галстук?

- Не найти мне теперь моего галстука, - злобно ковыряет клеенку Соня. - Мне
бы Ленина найти.

- Ишь ты. Ленина ей. А пойди в Мавзолей, там твой Ленин и лежит. Тело
бревном, в голове лампа.

- Вы дедушка старый, а говорите глупости. Вас Бог за такие глупости съесть
может.

- Бог меня не съест, я в него не верю. Был бы Бог, не позволил бы он из
кефира суп варить. Вот старуха моя, она в Бога верит, ее он и съест, - при
последних словах старик пытается рассмеяться, но только хрипло сипит.

- Неправильно вы, дедушка, рассуждаете, - терпеливо объясняет Соня. - Все
будет совершенно по-другому. Не Бог вашу старуху съест, а старуха ваша вас
съест, когда умрет. А насчет Ленина вы не правы, вовсе он не умер, а живет
до сих пор, только вы его не видели.

- А кто ж в гробу лежит, как не он? Я ж ходил к нему, горбушку в кармане
носил, а от него ядом пахнет, как от черепахи в музее, - старик озлобляется
и раздувает смрадную советскую папиросу Ватра.

- Ленин из гроба встал и ушел, а в гроб искусственную куклу положили, чтобы
все думали, что он умер, - говорит Соня. - Я знаю, в каком месте настоящий
Ленин живет, только это место найти не могу. Там черные озера должны быть.
Они глубокие, как колодцы, потому что дыры в земле. И еще там лес каменный,
как зеркало, и снег идет. Не знаете вы, дедушка, такого места?

- Места такого нету на земле, а тебе, деточка, надо уколы в затылок делать.
Моя старуха тоже раньше в клинику ходила, а теперь ходить не может.

- А старуха ваша, как вы ее называете, тоже не знает, где Ленин живет, или
только притворяется?

- Да что ты заладила, кто это тебе про Ленина сказал?

- А вы, дедушка, быстро Ленина забыли.

- Мне помнить трудно, я старый.

- А он вас помнит, хоть ему-то уже больше ста лет. Видит он, как вы хлеб
тут с кефиром едите. А вы его не видите. Даже портрета его у вас нету. Вы,
дедушка, по всему видно, старый коммунист, а все равно сволочь. Потому что
в коммунизм вы не верите и не верили поди никогда.

- Сама ты сволочь, - хрипло говорит старик, медленно куря папиросу
узловатыми венозными пальцами. - Я б тебя убил.

- Это вы для того сделать хотите, чтобы я вам о молодости и светлом
коммунизме не напоминала. Я у вас кошку заберу, все равно вам ее кормить
нечем, а если хотите, даже купить могу, - Соня вытаскивает из нагрудного
кармана испачканной цементом кофточки помятые деньги и кладет их на стол.

- Ты кошку на мыло видно сдашь, - тяжело говорит старик, и в глазах его
видна бессильная печаль.

Соня отодвигает ногами из-под себя стул назад, берет кошку и уходит
коридором в спальню, где в кресле сидит изможденная болезнями старуха,
смотрящая в окно. Возле кресла на стуле лежат ее очки и сложенная газета.

- Здравствуйте, бабушка, - говорит Соня, кладет кошку на пол и, подойдя
сзади к креслу, берет лежащий на комодике платок и ловко накидывает его
старухе через голову на шею. Отечное лицо старухи наливается кровью, она с
сипением хватает ртом недостающий воздух. Соня внимательно смотрит сбоку в
ее выпученные глаза. - Ну что, бабушка, видите черные озера? - спрашивает
Соня и приотпускает платок, за который старуха судорожно пытается
схватиться руками.

- Вишу, фнушешка, - еле слышно шамкает она.

- А лес каменный? - снова затягивая удавку, Соня упирается коленом в кресло
для приобретения дополнительной опоры. Старуха корчит рожи и думает только
о своей смерти. Когда Соня снова отпускает, мозг старухи, затопленный
больною почерневшею кровью уже не хочет восстанавливать контакт с
остальными органами.

- Мяшная лафка, - говорит старуха свои последние слова. Руки ее падают на
живот. Соня вытаскивает из-под ее понурившейся головы платок и возвращает
его на комодик. Наклонившись к лицу старухи, Соня слегка растягивает
пальцами ее открытый беззубый рот и плюет в него. Затем она ловит кошку,
подходит к окну, забирается на подоконник и, отворив форточку, выбрасывает
кошку с девятого этажа. Сделав это, Соня затворяет форточку и покидает
квартиру, замечая, что старик по-прежнему сидит в кухне на том же месте и
курит папиросу.

- До свиданья, - говорит Соня с порога. Старик не слышит ее, погруженный в
воспоминания о своей молодости и светлом коммунизме.

Спустившись вниз на исцарапанном гвоздями лифте, Соня находит труп
разбившейся при падении на асфальт кошки, из пасти которого течет кровь, а
шкура на животе лопнула. Присев около него на колени, Соня вынимает у кошки
сердце и откусывает его от сосудов. Потом она прячет сердце в рот и уходит
солнечными холодными дворами в ту сторону, куда если очень долго идти,
придешь к северному морю.

2. Нефтяные озера.

...И если кто захочет их обидеть, то огонь выйдет из уст их и пожрет врагов
их; если кто захочет их обидеть, тому надлежит быть убиту.

Откр. 11.5

Отец Наташи был строителем, а мать медицинской сестрой. Когда Наташе было
девять лет, отец надорвал себе живот, таская на стройке камень и умер в
больнице. На похоронах отца людей было немного, но по мокрому черному
асфальту и ступенькам парадного гнили растоптанные цветы. Наташа думала,
что их подарили маме и, собрав цветы вечером картонной коробкой, поставила
их в кувшин. Но мама выбросила цветы и скоро вышла второй раз замуж за
прокуренного человека, лечившегося у нее в больнице. Наташа не любила
нового мужа мамы и отказывалась называть его отцом, за что мама ее била
сильной ладонью по лицу.

В четвертом классе Наташа начала курить, а в пятом на дне рождения своего
соученика Вити - жить половой жизнью. Однако любимыми занятиями Наташи было
танцевать на дискотеках и пить водку. Она часто напивалась пьяной,
инстинктивно стремясь постичь суть вещей, и дралась с подругами, таская их
за волосы. После восьмого класса она пошла учиться в строительное ПТУ,
чтобы достроить дом, который не успел достроить ее отец. В ПТУ она сделала
себе два аборта, а по его окончании стала работать на стройке. Наташа
терпела мужчин только для постели, а вобще ненавидела, и все мужчины
называли ее шлюхой. В последний вечер своей жизни Наташа сильно напилась
сивушного раствора и позволила своим сотрудникам Диме и Толику
оплодотворить себя в долгой одуряющей свалке на койке темного вагончика. Во
время оплодотворения все трое вели себя как животные, рычали, ревели,
бились головами в неживые предметы, ругались матом и даже порвали на Наташе
майку. Потная и изможденная многократным приемом семени, Наташа погрузилась
в подобный обмороку сон, пробуждение из которого было страшным. Из него
Наташа запомнила только лицо красивой беловолосой девочки с неподвижным
взглядом, похожим на дырки розетки, и ужас смерти, впившийся ей в голову
своими когтистыми птичьими лапами.

Наташа лежит голая на ледяном столе, накрытая с головой целлофановым
покрывалом. На покрывале проступает иней. Откуда-то сверху светит страшная
белая лампа. Наташа думает, что она уже на том свете. Нечеловеческий мороз
стоит перед ней как церковь со множеством колоколен, уносящихся ввысь. Губы
Наташи начинают шевелиться, вспоминая совершенные ею грехи. От исповеди ее
начинает сильно тошнить. Чьи-то сильные руки подхватывают Наташу под мышки
и за ноги, тащат от лампы в темноту, кладут животом на холодное железо и
сдирают покрывало.

- Ну как невеста? - спрашивает хриповатый мужской голос. - Разогревать не
будем, не задубела почти. Веснушек даже на ней мало. Как живая.

- А ведь давно пора бы уже, - отвечает ему голос помоложе. - Без веснушек
что за девочка. А холодная, тварь!

- Да, эта не из тех, что греют, - смеется старший. - Может, вместе наляжем?

- Ты же знаешь, что я этого не терплю, - брезгливо говорит молодой. -
Сперва уж я, а то потом ты станешь ее тело скальпелем пороть, ты ж без того
не можешь, чтоб тело скальпелем не пороть.


Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг