Собственно, у Тузика еще в запасе соседняя могила, которую он прокопал
с месяц назад и каждый день носит из ямы гнилое мясо, но сейчас он чует
запах свежей падали, и, с сатанинским рычанием набросившись на утоптанную
сапогами землю, роет ее всеми четыремя лапами, фонтаном выбрасывая комья
из-под брюха назад. За время рытья спина Тузика слегка белеет от
нападавшего снега, из оскаленной пасти валит пар, он надрывно, жадно рычит
от голода и дергается из стороны в сторону, постепенно уходя в землю,
смачный запах человеческого мяса обтекает его как дым, с зубов капает
слюнная пена, из всей жратвы Тузик больше всего любит человечину, даже
прокисшей до черноты сохраняет она свою сладость, а под ним сейчас свежие
трупы, крупные, свежие трупы только что убитых женщин, много мяса,
свежего, сладкого мяса, даже кровь еще не успела окончательно остыть, ее
можно есть сейчас, эту вязкую мертвую кровь, как мягкий хлеб, Тузик уже
чувствует ее вкус в пасти и хрипло скулит от нетерпения, вот лапы его
вместо несъедобной земли уже задевают теплую падаль, вдруг оттуда, снизу,
что-то хватает его за ногу, хрустит кость, от страшной боли Тузик рвется
назад, щелкая зубами, земля обрушивается под ним, он перебирает ногами и
злобно гавкает, из-под обрушившегося слоя показываются голова, плечи,
колени закопанной девочки, она малоподвижна, но крепко держит рукой
переднюю лапу пса, Тузик снова дергается назад, упираясь задними лапами в
склон рытвины, и силой своей вытаскивает девочку еще больше из могилы,
темные глаза ее останавливаются на его морде, она тихо, злобно шипит, как
кошка, Тузик поджимает хвост и бешено скулит от ужаса, змеино дергаясь в
попытках вырвать лапу, но вторая рука тоже хватается за нее, повыше, под
плечом, и колено сильно бьет кобеля в бок, валит на землю, Тузик
вскидывается и отчаянно кусает руки девочки, силясь их отгрызть, она
притягивает его к себе и впивается зубами прямо в морду, срывает часть
верхней губы, снова впивается, теперь в поврежденный глаз, пес рвет
голову, гавкающе рычит, упирается лапами, она хватает его рукой за горло,
сцепившись, они возятся в земле, утробно рыча и обливаясь кровью, наконец
все стихает. Катя пьет горячую собачью кровь, обильно текущую ей через все
лицо, под ворот одежды, по груди и в землю. Пальцы ее разжимаются и
стискиваются снова, захватывая рыжую шерсть вместе с кожей, глаза, словно
сделанные из темного бутылочного стекла, неподвижно смотрят вверх. Снег,
падающий в них, тает медленно, подолгу задерживаясь на поверхности и лишь
постепенно превращаясь в ледяные капли, на лице же не тает вовсе, покрывая
щеки девочки легкой белой плесенью.
Ввиду наступивших холодов комсомолка Галя Волчок отправляется в лес за
топливом. Вместе с ней идут две девочки - Юля Невская и Рита Панечкина,
девочки обуты в валенки и тащат по свежему утреннему снегу санки для
будущего хвороста. Галя Волчок, вооруженная топором, идет впереди,
протаптывая тропу, изредка подгоняя окриками усталую детскую рабочую силу,
она не раз ходила уже за хворостом прошлой зимой и знает места. Они
выходят на край лесного болота, поросший кривыми черными елками, где
девочки, оставив санки, начинают выкапывать и вязать веревками засыпанный
снегом палый камыш, выдирая пунцовыми руками из мерзлой земли шуршащие
желтые стебли, даже бледные от постоянного недоедания щеки розовеют от
холодного ветерка, идущего откуда-то с пасмурной высоты, а Галя молча
углубляется в лес, отыскивая валежник, иногда она поднимает лицо и следит,
как стволы деревьев уносят инеевые ветки ввысь, к матовому свету неба.
Услышав сбоку тихий хруст ветки, она оборачивается и видит совсем близко,
в нескольких шагах от себя, как осыпается снег с веточек кустов. Ей вдруг
почему-то становится страшно, она оглядывается по сторонам, но всюду
неподвижность и тишина, Галя успокаивается и идет дальше, прижимая
собранную охапку рукой к животу, в стороне она замечает поваленный ствол,
подбирается к нему и бросает ветки рядом в снег. Она начинает обсекать
топором сучки со ствола и вдруг снова чувствует, что кто-то присутствует у
нее за спиной. Галя резко поворачивается назад и вскрикивает.
Катя стоит босиком прямо на снегу, одетая в перепачканный землей
свитер, порванный зубами Тузика на плече, в волосах у нее тоже земля и еще
снег, свитер и лицо в пятнах крови, на шее виден багровый рубец от
колготочной петли.
- Ты че? - спрашивает Галя, совершенно не веря тому, что видит. - Ты че
здесь делаешь?
Катя молчит и смотрит на нее, не мигая. Кожа на ее лице там, где цела,
серого цвета, а глаза темны, как вода подо льдом.
- Котова? - неуверенно говорит Галя. - Ты ж повесилась. Ты же мертвая
должна быть.
- Сама ты мертвая должна быть, - хрипло произносит Катя, в голосе
которой слышны слезы. - Хоть бы сапоги на меня одели.
- Так... ты же... ты же не дышала.
- Накрыли бы хоть чем. Одеялом, что ли.
Галя молча смотрит на посиневшие руки девочки, втянутые в рукава
свитера.
- Дай ватник, - вдруг говорит Катя, из носа которой вытекает черная
струйка крови. Она прижимает рукав к лицу. - Дай ватник, сволочь.
- Пошла отсюда! - орет на нее Галя, поднимая топор и быстро крестится
свободной рукой. - Пошла отсюда, пошла!
Катя делает шаг и бросается на девушку, которая с визгом отшатывается и
неудачно пытается ударить ее топором. Руками и коленом Галя отбрасывает
Катю на хрустнувшую охапку веток, но та переворачивается и снова встает.
- Уйди, - воет Галя. - Уйди, гадина, - слезы бегут по ее щекам, остывая
на ветру.
Катя сглатывает и рыгает.
- Дай ватник, - хрипло говорит она. - Дай теплой крови пососать.
Галя всхлипывает и бросается бежать, не выпуская из руки топор, но
мертвая пионерка настигает ее и прыгает на спину, Галя со стоном валится с
ног в кусты, оцарапав щеки, бьет Катю локтем по лицу, привстает и снова
падает, царапая лицо о жесткие ветки, она хочет кричать, но только глупо
стонет, отбиваясь от верткой, шипящей и брызгающей черной носовой кровью
девочки, бьет ее кулаком в зубы, коленом в бок, отползает по снегу в
сторону, как вдруг темная острая боль сжимает ей нос, разрывает глаза, и
она совершенно перестает видеть.
- Ой, - всхлипывает Галя, берясь пальцами за свое лицо и чувствуя
ладонями текущую из глаз кровь. - Я ничего не вижу.
Черная Катино дыхание уже ушло с ее лица, но ослепшие глаза горят
черным огнем, пробирающимся все глубже в Галину голову. Она сидит среди
кустов, вытирая ладонями кровь с лица, руки ее дрожат. Катя подходит к ней
спереди, бесшумно передвигаясь в темноте, и с размаху рубит топором по
лицу. Галя валится набок в снег. Опустившись на колени, Катя отворачивает
руками намокшие пряди волос и, чмокая, сосет кровь прямо из расколотой
головы.
Глаза девушки превратились в кровавые рваные дыры, по краям которых
торчат острые осколки багрового льда. Когда становится трудно высасывать,
Катя разрывает зубами горло Гали и пьет оттуда. Горловая кровь чище и
теплее, она напористо прыгает Кате в рот, как маленький родничок.
Напившись, Катя стаскивает с Гали ватник и кутается в него, поминутно
икая, потом приседает над трупом и старательно мочится Гале в рот, держа
ее голову рукой и пристально глядя вниз, на свою неровную бурую струю.
Потом она несколькими ударами отсекает Гале руку от локтя, бросает топор и
натирает пятерню отрубленной руки снегом, старательно распрямляя пальцы и
прижимая свою ладонь к Галиной. Наконец она встает, в распахнувшемся
ватнике, держа руку девушки, как меч, оправляет на себе свитер и идет к
болоту, оставляя на снегу маленькие босые следы.
- Радуйтесь, колдуны зла, - шепчет она. - Я убила себя, ту хорошую
себя, повесила на железном штыре. Она висела там дни и ночи, как гниющее
яблоко, которое не хочет упасть. Радуйтесь, колдуны зла, я убила ее, я
стала теперь сама собой. Вы заколдовали меня, вы превратили мое сердце в
кусок черного снега. Радуйтесь, колдуны зла.
Так она идет, разговаривая с деревьями, повторяя одно и то же, и из
носа ее течет черная кровь, и за частоколами темных стволов, там, в лесной
глубине, слышит она шорох их пространных одежд о стволы, и они
представляются ей бестелыми существами из одних деревянных голов, хотя она
понимает, что это может быть лишь одна из их форм, они проходят там, в
лесной глубине, неуловимые, немые и сгорбленные, неизвестно куда, и они не
должны ей говорить, она сама знает, чего они хотят.
Увидев Катю, Юля Невская замирает с камышом в руках, а Рита Панечкина,
зашедшая как раз за кривую елку, решает не выходить, приседая коленями в
снег. Катя подходит к Юле совсем близко и, остановившись напротив дрожащей
девочки, нюхает ее лицо, глаза, волосы, посапывая носом, где примерзла
черная кровь. От Кати так гадко пахнет, что Юле приходится напрячь все
свои силы, чтобы не сморщиться.
- Сними... сапоги, - шепчет Катя. - И иди, туда... к березе. Только не
беги. Стань там и стой.
Юля разувается и медленно, оглядываясь, идет к высокой, особо стоящей у
болота березе. Катя влезает в оставленные девочкой сапоги и стукает ногой
об ногу.
- Эй ты, там, за елкой! - хрипло вскрикивает она. - Я тебя вижу!
Рита Панечкина вырывается из-под темных еловых лап и бросается бежать
через болото, но резко спотыкается, падает, хватается руками за сапог и
начинает жалобно стонать.
- Думала убежишь, какашка? - тихо говорит Катя, опуская руку Гали
Волчок. - Не убежишь.
Рита со стонами привстает и ковыляет дальше. Катя подходит к Юле
Невской, велит ей прислониться спиной к дереву и связывает камышиными
стеблями руки девочки за стволом.
- Что ты хочешь со мной сделать? - тихо спрашивает Юля. - Я тут
замерзну.
- Как? - не понимает Катя. - Тут тепло совсем.
- Мне холодно, - ужасается Юля. - Холодно же.
- Холодно? - Катя смотрит Юле в лицо своими страшными невидящими
глазами, и той становится так жутко, что она начинает кричать.
- Ох что ты, заткнись! - шипит на нее Катя. - Не ори, сволочь, а то я
тебя сейчас убью.
Юля верит и замолкает, продолжая дрожать от ужаса.
- Жди меня здесь, я скоро вернусь, - обещает Катя и идет болоту по
следу ушедшей Риты Панечкиной. Она нагоняет ее через несколько минут,
потому что Рита еле идет, сильно хромая на одну ногу. Заметив сзади Катю,
она садится в снег и визжит, заливаясь слезами.
- Да замолчи же ты, - говорит Катя, подходя ближе.
- Я, вот... ногу вывернула... - плачет Рита от страха и злости на свою
проклятую судьбу. - Нога болит, я идти не могу...
- Ничего ты не вывернула, - поправляет ее Катя. - Она у тебя почернела
вся.
- Вывернула, вывернула! - рыдает Рита.
- Да заткнись, гадина, - кривится Катя, из носа которой снова начинает
идти кровь. - Заткнись! - она рубит воздух мертвой Галиной рукой и у Риты
лопается голова, кровь струями выплескивается изо рта и носа вперед,
заливает лицо из глаз, убитая девочка откидывается назад, валится спиной в
снег. На болоте снова наступает тишина. Катя подходит вплотную к своей
жертве и внимательно осматривает труп, словно ищет какую-то упавшую на
него маленькую вещь. Потом она наступает сапогом Рите на кровавое лицо.
Под подошвой битым стеклом хрустит кровь, уже превратившаяся в наст.
Заполдень по следам пропавших собирательниц хвороста приходят Валентина
Харитоновна и помощница новой начальницы интерната Ангелина Давыдовна,
рослая женщина крестьянского происхождения, лет сорока, в армейской ушанке
и с толстой русой косой. За спиной Ангелина Давыдовна несет винтовку,
чтобы поразить пулей любого врага советской власти, будь то зверь или
человек.
Валентина Никаноровна старательно хрустит снегом позади своей новой
подруги, потому что мать ее принадлежала к декадентской русской
интеллигенции и не напитала дочь достаточным количеством жирной крови.
Увидев брошенные полузаваленные хворостом санки, Ангелина Давыдовна
берет винтовку в руки и смотрит через истоптанный снег на березу, к
которой привязана Юля Невская с рукавицей во рту. Что-то падает сзади нее
в снег, она резко поворачивается и видит труп Валентины Харитоновны,
лежащий на смутных от то и дело перестающего падать снега саночных
колейках. На трупе заметна одна странная особенность: у Валентины
Харитоновны нет больше головы, а только какая-то треснувшая, залитая
темно-красным соком небольшая пробковая колба, оплетенная спутанными
волосами, как волокнами старой ободранной древесной коры. Ангелина
Давыдовна понимает, что раньше этот предмет и был головой Валентины
Харитоновны, но не может понять, на какой из его сторон находилось лицо.
Она машинально валится животом в снег и отползает под прикрытие саночек,
выставив перед собой дуло винтовки. Она слышит тишину, такую пустую, что
снежинки, как комары, звенят у нее в ушах.
Глаза Ангелины Давыдовны чутко водят по инеевым кустам на опушке,
отыскивая затаившуюся цель. Постепенно она замечает, что становится все
холоднее.
Морозный воздух прислоняется к ее лицу, покалывая острыми иголочками
снега, вынутая из рукавицы на курок рука мерзнет до пронзительной боли, и
лицо тоже начинает ломить, словно в него втыкаются заиндевевшие железные
гвозди.
Когда Ангелина Давыдовна понимает, что нужно бежать, она уже не может
подняться, на нее навалилась усталость, тепло утратившего чувствительность
тела иссякло, она закрывает глаза, чтобы уберечь их от холода и не видит
выходящую из кустов Катю, а если бы и видела, то не смогла бы даже нажать
окаменевшим пальцем курок. Катя приближается к лежащей навзничь за
саночками женщине и сбрасывает ногой шапку с ее волос, пробует носком
сапога голову. Ангелина Давыдовна еще жива, хотя через горло в грудь ей
лезет толстая, обросшая шипами гусеница. Катя стоит над ней и наблюдает,
как Ангелина Давыдовна начинает дергаться и хрипеть от того, что кровь
замерзает внутри ее легких. Похрипев, она разжимает челюсти на посиневшем
круглом лице, кожа на нем лопается, и выходящая из-под нее кровь сразу
застывает на воздухе.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг