две). А затем происходила активная вербовка новых уверовавших,
сопровождавшаяся сбором все тех же долларов, а также рублей, крон, марок и
тому подобных проявлений верховного божества.
Когда основная масса нашего населения раскусила (прошу прощения за
каламбур) гербалайф, секта гербалайфщиков поблекла и съежилась, а над
нашей некогда могучей Родиной с востока пронеслась комета Аум Синрикё, а
на западе зажглась новая под броским названием "Сайентология".
Аум Синрикё представила России нового вполне живого бога, под тем же
именем рожденного на берегах экзотической Японии. Живой бог посетил
несчастную, но такую огромную Россию и благословил некоторых ее вождей, а
также запланировал открытие различного ранга учебно-воспитательных
заведений для подготовки русских "аум-синрикёмчиков".
Сайентологи, в свою очередь, начали активное распространение нового
"Нового Завета" апостола Рона Хаббарда под названием "Дианетика".
И те, и другие обещали чудесное и скорое избавление от всех обрушившихся
на россиян невзгод. И при этом никаких расходов, "акромя" веры.
Неповоротливая Россия только начала медленно разворачиваться в сторону
своего шустрого восточного соседа, как неуемные синрикемисты напустили
полное токийское Метро боевого отравляющего Зорина. Этим они настолько
дискредитировали себя, что благословленные российские руководители
вынуждены были прекратить подготовку к прививке экзотического японского
эзотерического откровения на неплодородную отечественную почву. И даже
вернуть полученные для проведения этой гуманитарной работы авансы.
Сайентологи, активно учившие россиян плевать на все и жить для себя, вдруг
были подло дискредитированы своими же западными друзьями, наложившими
запрет на их просветительскую деятельность в большинстве развитых западных
стран.
Но России не дали скучать. После некоторой заминки на горизонте среди
прочей мелкоты появилась организация под названием "Дети Единого-Сущего".
Ее лидеры не рвались к известности и не ставили явно меркантильных целей,
они не были чрезмерно навязчивыми, но о них уже знали и зачастую считали
солидной религиозной организаей проводящей широкую благотворительную
деятельность , все-таки они были пока что одними из многих. но память
услужливо показала, как я впервые увидел рекламу этой милой компании. На
фоне размеренно вращающейся оранжевой спирали мелькали маленькие довольно
улыбающиеся лица, а голос за кадром спокойно и размеренно вещал: "Если ты
устал от грязи и несправедливости окружающего мира, если тебе невмоготу
больше выносить воцарившуюся ложь и нищету, если ты ищешь мира и
спокойствия - приходи к нам. Только дети Единого-Сущего знают дорогу к
добру и справедливости".
Я вспомнил, как инстинктивно нажал на кнопку пульта переключаясь на другой
канал. Но и на другом канале через несколько минут услышал те же слова в
сопровождении тех же улыбающихся личиков, мелькавших на фоне качающегося
маятника - бледной белой цепочки со сверкающим камнем на конце.
Изготовители рекламы пытались примитивно воздействовать на мое подсознание
с помощью простейшего гипноза. Я вспомнил, как сразу представил миллионы
людей, бессмысленно пялящихся в экраны и не подозревающих, что они попали
под психическую обработку. А вот что им внушали и зачем?..
И вдруг мое живое воображение подсунуло мне яркую картинку, на которой моя
Людмилка, только что отдав одеяльный кулек с Володькой какому-нибудь
мессии, орет, дергаясь и выгибаясь под моими руками: "Спасен!.." У меня
мгновенно свело челюсти, ладони и лоб стали мокрыми и противно липкими, а
нога так уперлась в педаль, что мотор негодующе взревел и машина дернулась
вперед.
ПОИСК (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Я сбросил ногу с педали газа, провел рукой по лбу и, тряхнув головой,
огляделся. Моя старушка уже оставила позади фешенебельный проспект, прошла
по эстакаде над кольцевой дорогой и теперь бодро бежала по Минскому шоссе,
унося меня в Московскую область.
Голубая ниточка следа шла ровно над крайней левой полосой шоссе. Я снова
надавил на педаль газа. И вдруг через несколько сотен метров мой голубой
проводничок метнулся вправо, я чисто автоматически метнулся за ним и тут
же увидел на обочине фигуру здоровенного мужика, нарядившегося в кожаную
куртку, широченные галифе и хромовые сапоги. На голове у него красовался
белый шлем, а на руках - белые краги. Инспектор гостеприимно предлагал мне
пообщаться. Я выругался про себя. Ведь знал, что гаишники особенно
бдительны рано утром, после скучной бессонной ночи. Хотя какое там раннее
утро - уже седьмой час.
Затормозив, я вылез из машины и стоя оглядывал подходящего офицера.
- Инспектор первого особого отряда ГИБДД, старший лейтенант Чернов, -
кинул он к шлему правую крагу. - Что ж это вы, товарищ водитель, на такой
машине еще и скорость превышаете? - Он выдернул у меня из пальцев права и
медленно пошел вокруг моей машины.
- Или может, вы, товарищ Милин, Илья Евгеньевич, каскадером работаете, к
трюкам готовитесь?
- Ну что вы, товарищ старший лейтенант, - вспомнил я отмирающее обращение,
- какой каскадер, какие трюки. Просто семью не видел неделю, вот тороплюсь
к ним на дачу. Задумался, а нога сама давит на газ, в предвкушении... Ну и
дорога пустая, обзор хороший... - намекнул я на то обстоятельство, что
вроде бы не создавал аварийной ситуации.
- Вот-вот! Этот на "мерседесе" тоже на пустую дорогу ссылался. - Старлей,
похоже, был из говорливых. - На моей машине да по пустой дороге грех,
говорит, меньше ста двадцати идти. Я ему на это - грех правила дорожного
движения нарушать. Это другие грехи замолить можно, а с этим инспектор
ГИБДД разбираться будет. Он тебе не боженька, свечечкой не отделаешься.
Я, как мне показалось, к месту подхихикнул, а старлей гневно глянул на
меня и вдруг зарычал:
- А эта гнида сто долларов из кармана тянет: "Этим отделаюсь?!" Если бы не
мальчонка его, пошел бы он у меня в свой санаторий пешком. Ну да ничего,
месяца три без прав покантуется, научится лопатник свой в кармане
держать...
- Какой мальчонка? - встрепенулся я.
- Да на заднем сиденье у этой гниды мальчонка лежал. Бледный такой,
белобрысенький. Этот водила говорит - племянник его. Везу его, говорит, в
санаторий профессору показать. Припадки, что ль, какие-то у мальчишки...
Права я отобрал, а самого отпустил - мальчишку жалко...
- А мальчик с длинными волосами, голубоглазый, в синих трусиках и желтой
футболке? На ней еще Микки-Маус нарисован...
Инспектор с интересом взглянул на меня.
- Какие глаза у него, я не знаю, он спал. А в остальном ты все точно
описал...
- Может, это Витька, сосед мой по даче. Тоже недавно "мерседес"
подержанный купил, нос стал задирать... - начал выкручиваться я под
внимательным взглядом инспектора.
- Нет. Это не Витька... - Инспектор усмехнулся. - Этого типа кличут Хряпин
Эммануил Митрофанович. Он теперь у меня на особой заметке. У меня знаешь
память какая? - Чернов значительно на меня посмотрел. - Ты, товарищ Милин,
Илья Евгеньевич, теперь знай, я тебя запомнил. Еще раз скорость превысишь
- пеняй на себя, получишь на полную катушку. А теперь спеши к семье, да на
газ не дави, кардан потеряешь. - Он сунул мне в руку права, улыбнулся,
козырнул и зашагал в сторону спрятанной в придорожных кустах "Волги".
Я полез в свою "пятерку". Значит, Данилу везут на "мерседесе", и вполне
вероятно, в какой-то санаторий. Включив левую мигалку, я аккуратно тронул
машину и вывел ее на шоссе мимо разговорчивого старшего лейтенанта.
Серая лента шоссе снова начала разматывать свои километры под колесами
моей машины. Скоро остался позади поворот на Одинцово, затем поворот на
Голицыне. Оба перекрестка я проскочил, не останавливаясь на подвернувшийся
зеленый светофор, и счел это хорошим предзнаменованием. Правда, я не
надеялся догнать "мерседес", имевший почти два часа форы. Для этого надо
было, чтобы его "насовсем" остановил какой-нибудь бдительный инспектор.
Спустя несколько однообразных минут показался съезд в сторону Кубинки. А у
памятника Зое Космодемьянской голубая нить следа потянулась вправо, в
сторону Рузы. Дорога сразу сузилась и запетляла. Еще через несколько
километров след нырнул влево под "кирпич" на асфальтовую однорядку, под
сень густого леса с непроходимым подлеском. Сразу стало темно и сыро.
Потянуло запахом прелой листвы и влажной глины. Я сбросил скорость и
осторожно крался по темному от сырости асфальту.
Скоро дорога резко вильнула вправо, и бампер "пятерки" уперся в наглухо
закрытые железные ворота. Над воротами, на широком железном листе, аркой
накрывающем въезд, по темно-зеленому фону желтой краской было выведено:
"Санаторий "Лесная глушь". Створки стягивал здоровенный заржавленный
замок, который, казалось, открывали последний раз сразу после Куликовской
битвы.
Я передернул рычаг и задним ходом отогнал машину назад по асфальту за
поворот и в придорожные кусты. Потом подумал и развернул машину носом
прочь от ворот. Выбравшись из машины, я захлопнул дверцу и с наслаждением
надавил кнопочку брелка-пульта центрального замка, внутренне усмехаясь,
вспоминая, как веселился Брусничкин, узнав, что на шестилетней "пятерке" я
установил центральный замок. Зато теперь я мог открыть машину и двинуться
в путь в считанные секунды. А секунды, похоже, мне придется считать очень
тщательно!
Удостоверившись еще раз в том, что машина не забуксует, когда будет
включена первая передача, я направился назад к воротам. На столбе между
воротами и калиткой висела под стеклом пояснительная табличка:
"Министерство легкой промышленности СССР. Главное хозяйственное
управление. Санаторий "Лесная глушь". Посторонним вход воспрещен", а ниже
на грубом куске картона черным фломастером коряво выведено: "Территория
охраняется собаками!". Калитка была примотана к столбу куском старой
медной проволоки и не представляла непреодолимой преграды для такого
опытного взломщика, каким был я.
Дорога, поднырнув под ворота, сразу резко поворачивала направо, и взгляд
упирался в зеленую стену леса, за которой ничего не было слышно, кроме
утреннего пересвиста невидимых птиц. Я размотал проволоку и толкнул
створку калитки. Та противно взвизгнула и распахнулась. Путь был открыт.
Вот только куда? Я присел под столбом, сильно сжал левый кулак и затем
резко его разжал. На ладони вспыхнули семь зеленых звездочек, а в моей
голове тут же раздался недовольный голос Антипа. "Ты пораньше позвать не
мог!.. Знаешь же, что я до девяти ничего не соображаю!.."
"Я и так терпел сколько мог, - подумал я. - Позднее, наверное, вообще не
смогу связаться..." Я коротко поведал Антипу события сегодняшнего утра,
рассказал, в каком состоянии оставил Светку. Сообщил, где и с какой целью
нахожусь.
"Сейчас иду на территорию этого санатория. Данилкин след очень хорошо
виден..." - закончил я.
"Все понял... - быстро проснулся Антип. - Будешь уходить, свяжись со мной
из машины, я постараюсь тебя прикрыть. За Светлану не беспокойся, сделаю
все, что можно. Давай..." - И связь отключилась. Звездочки на ладони - мой
знак ученика и сигнал связи с учителем, давно погасли. Я поднялся с травы
и шагнул в калитку.
4. ПОБЕГ
...Всегда помните, что безвыходных положений не бывает. Даже если вас
проглотили, есть как минимум два выхода!..
* * *
А за калиткой стояла тишина. Птичий щебет как-то сразу смолк, деревья
стояли совершенно неподвижно, хотя волосы на моей голове шевелил легкий
ветерок, не слышно было и насекомых. Тишина. Я медленно, прогулочным шагом
двигался по краю асфальтированной полосы. Голубая ниточка висела над ее
серединой. Вот и поворот. Я осторожно, медленно прошагал его. Ворота и
калитка скрылись из виду. Зато впереди, метрах в двухстах, я увидел разрыв
в лесной зелени, залитое солнцем пространство цветника и трехэтажное
деревянное здание, оштукатуренное и окрашенное в бледно-розовый цвет. Тем
же медленным шагом я двинулся дальше. Пока что никакой охраны, в том числе
и обещанных собак, видно не было.
Через несколько минут я вышел из-под прятавших меня деревьев на открытое
место. Окружающий пейзаж более всего напоминал мне пионерский лагерь, в
котором я имел счастье побывать только раз. Большая территория хорошо
расчищенного леса, на которой сохранилось только несколько высоких
медно-красных сосен, была огорожена высоким, явно новым забором. Кое-где
забор нырял в уже знакомый мне густой, нетронутый лес, но было понятно,
что огораживает он всю территорию. На расчищенном пространстве были
разбиты цветочные клумбы, проложены посыпанные желтым песком дорожки,
стояли детские качели, длинный деревянный сарай с облупившейся надписью
сбоку "Тир". Быстро окинув взглядом окружающую обстановку, я двинулся по
пустой дороге к розовому зданию. Мне уже было видно, что приведший меня
сюда след исчезает за дверями этого приветливого домика.
Я подошел к зданию с боковой стороны и осторожно заглянул в низкое окно
первого этажа. Сразу стало ясно, почему территория санатория не заполнена
радостными отдыхающими. Радостные отдыхающие располагались в столовой и
наслаждались завтраком. Правда, мне подумалось, что для завтрака, пожалуй,
рановато, но я, видел, что два десятка людей разного возраста сидят за
столами по четверо и что-то сосредоточенно жуют.
За столом, расположенным прямо возле окна, в которое я заглядывал, сидели
две женщины в одинаковых синих халатах и два мужика в пижамных брюках.
Меня даже передернуло от возмущения - как же можно садиться за стол с
женщинами, не накинув даже маек. Но уже через мгновение мне стало не до
возмущений. Я увидел лица этих ребят. Уже виденная мной маска Светкиного
лица повторялась здесь еще в двух вариантах. Парни сидели совершенно
неподвижно не обращая внимания на своих соседок по столу. На застывших
лицах двигались только челюсти, пережевывая пищу. Потухшие бессмысленные
глаза, не моргая, уставились в одну точку. Даже головы не поворачивались
на неподвижных шеях, словно были поджаты изнутри контргайками. Только
иногда правая рука, абсолютно самостоятельно, отрывалась от стола, чтобы
вложить в рот очередную порцию какой-то еды.
И конечно, за столами никто не разговаривал. Хотя женщины, составлявшие
компанию этим механическим молодцам, выглядели вполне нормально, только
необычайно хрупко. Маленького роста, с тоненькими ручками эти леди скорее
напоминали девочек, но их лица говорили о том, что они уже давно миновали
возраст нимфеток. И еще у них были совершенно одинаковые волосы: абсолютно
черные, с редко мелькающей сединой, одинаково зачесанные набок и собранные
в хвост. Они в отличие от соседей по столу пользовались столовыми
приборами, переглядывались и посматривали по сторонам. И еще во время
своего беглого осмотра столовой я заметил первого охранника. Невысокий,
можно даже сказать - маленький, мужчина расхаживал между столами,
поглядывая по сторонам. А на его правом запястье, на коротком ремешке,
покачивался электрошокер.
Насладившись трехсекундным лицезрением завтрака пациентов санатория, я
двинулся вдоль стены в сторону фасада здания. Завернув за угол и
подныривая под окна, я приблизился к неожиданно высокому, выступающему
далеко вперед крыльцу, оформленному в виде античного портика и даже
имевшему четыре колонны из растрескавшихся деревянных стволов. Затем я
пригнулся за высокими перилами и услышал очень интересный разговор.
- ...когда шеф появится. А то у меня последняя пачка осталась. Ты же
знаешь, я по пачке в день выкуриваю.
- Надо было Хряпе сказать, он ночью в Москву мотался.
- Зачем?
Раздался смешок, а затем плевок.
- Это ты сам у него спроси. Я не любопытный.
- Я тоже. Меня вообще ничего не колышет. Только без сигарет не могу.
- Ага, и без Зинки. Думаешь, не знаю, как вы на пару "курите".
Снова раздался смешок.
- Слушай, за что я тебя люблю, так это за твою осведомленность. И про
Зинку ты знаешь, и про Хряпу ты знаешь, может, ты и про шефа знаешь -
откуда он берется и куда потом девается? То все здесь и здесь, а то его
вдруг нет. На "мерседесе" ведь только Хряпа катается.
- Нет, я знаю только то, что меня интересует. А шеф меня совсем не
интересует. Здесь он - значит ему надо быть здесь, нет его здесь - значит
надо ему быть в другом месте. Мало ли какие дела у профессора? Поэтому я
здесь уже четвертый месяц и надеюсь еще годок здесь побыть. Тогда у меня
хватит гринов, чтобы , за бугор смотать и там спокойно жить. Вот там я
себе "Зинку" и заведу. И тебе торопиться не советую... - осторожный снова
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг