Неизвестно чего ожидала толпа, но гул голосов моментально стих.
Амбуш, возившийся с оружием Мрачных Богов, со щелчком расправил
треногу и гордо выпрямился, вцепившись волосатыми пальцами в хитрую систему
из изогнутых трубочек. Эргавс, которому тоже передалось общее возбуждение
ожидания, успел подумать, что Правителю явно не хватает роста, чтобы стоять
за оружием Падших, но закончить свою мысль он не успел - из сияющего
разноцветными сполохами входа выскочили будто ошпаренные оба служителя
культа.
- Радуйтесь! - повалившись в пыль свежевспаханного поля, закричали
они. - Падшие Боги явили милость! Они посылают нам новую огромную Пасть,
которую нужно прилежно кормить, чтобы на земле этнамов всегда пребывали
свет и тепло!
Толпа разразилась необычайным гвалтом. Те, кто посообразительнее, уже
запускали руки в липкую почву орошенных участков поля и, набрав пригоршни
грязи, устремлялись к провалу.
Эргавс истошно зарычал, но никто не обратил внимания на Управляющего.
После столь счастливого разрешения всех ожиданий каждый считал своим долгом
первым накормить голодную Пасть. Ведь неизвестно, какую милость даруют
Падшие Боги тем, кто первый удовлетворит многовековой голод их детища.
Эргавс попытался как-то вразумить их, остановить начавшееся
сумасшествие, но добился лишь того, что был сбит на пол и едва не затоптан.
Никто не хотел обращать внимания на его предостерегающий рык. Никому
не было дела ни до вытоптанного, разоренного поля, с которого теперь все
без разбора беззастенчиво уносили в угоду голодной Пасти драгоценную почву,
ни до тех последствий, что могли наступить от такого необдуманного
жертвоприношения.
В конце концов разъяренный Эргавс отполз в сторону, чтобы не быть
растоптанным.
Он до сих пор не видел, что же скрывается в сине-красной мгле за
воротами, но недобрые предчувствия буквально снедали Управляющего. Вот так
же много лет назад он, не задумываясь о последствиях, уже накормил одну
голодную Пасть, едва не поплатившись за это своей шкурой, но разве их
вразумишь?!
Уже почти вся толпа влилась в открытые ворота; когда оттуда внезапно
раздался громкий, отчетливый рев.
Это был хорошо узнаваемый голос Падших Богов. По волосатой шкуре
Эргавса продрал ледяной озноб.
Вот так же орал тот Алтарь, прежде чем взорваться и исторгнуть
Рогмана...
- ВНИМАНИЕ! ВОССТАНОВЛЕНО ПЕРВИЧНОЕ ЭНЕРГОСНАБЖЕНИЕ СЕКТОРА! ВСЕМ
ГРАЖДАНСКИМ ЛИЦАМ, НЕ ИМЕЮЩИМ ДОСТУПА КЛАССА "А", ПРОСЬБА СРОЧНО ПОКИНУТЬ
УРОВЕНЬ! СЕЙЧАС БУДЕТ ПРОИЗВЕДЕН "ХОЛОДНЫЙ" ПЕРЕЗАПУСК4 СИСТЕМ!
Несколько секунд после того, как стих голос, над полем висела гробовая
тишина, от которой на теле Эргавса встала дыбом шерсть.
Он не понимал того, что орал этот голос, но ничего доброго уже не
ждал. Все получалось слишком похоже на тот случай с взорвавшимся Алтарем.
Толпа, только что с восторженным гоготом кормившая ненасытную Пасть, с
воплями ринулась обратно.
Не всем желающим хватило места в широких воротах, кого-то сбили с ног
и тут же затоптали, раздался истошный визг, гневные выкрики Высокородных
слились с воем быстро впадавших в истерику клонгов, и паника выплеснулась
из зева ворот на простор разоренного и вытоптанного поля...
Эргавс благоразумно отступил к стене. Среди воцарившегося хаоса только
Амбуш да еще несколько Высокородных, что окружали Правителя около
установленной им треноги невиданного оружия, остались неколебимы, будто
утес, рассекающий своей скалистой грудью пенный поток...
- ...РЕАКТИВАЦИЯ ПОДСИСТЕМ ОХРАНЫ И НАБЛЮДЕНИЯ!
- ...ТЕСТ ПРОВАЛЕН, ПОВТОРНЫЙ ПЕРЕЗАПУСК!
- ...ДЕФЕКТ ОБОРУДОВАНИЯ... СКАНИРОВАНИЕ...
- ...ПРИСУТСТВИЕ КСЕНОМОРФНЫХ ЖИЗНЕННЫХ ФОРМ!..
- ...ТРЕВОГА!..
Голос, вновь зазвучавший над многострадальным полем, показался Эргавсу
несколько другим, более мягким, что ли? "Быть может, это говорит самка
Падших Богов?" - со смятением подумал он.
- ...БУДЕТ ОСУЩЕСТВЛЕНА ЗАЧИСТКА ПОРАЖЕННОГО СЕКТОРА! ПОВТОРЯЮ:
АКТИВИРОВАН ВОЕННЫЙ КОНТРОЛЬ!
Эргавс уже понял: сейчас случится что-то скверное. Такого длинного
монолога со стороны невидимого голоса не слышал никто из ныне живущих.
Он начал пробираться вдоль стены зала к выходу.
Сзади кто-то дико, истошно закричал.
Эргавс не оглядывался и, может, потому остался жив. Упав на
четвереньки, он, подвывая от ужаса, полз к тоннелю, а земля под ногами
ходила ходуном, гулко отдаваясь тяжкой поступью чего-то неимоверно
древнего, непостижимого и потому особенно жуткого...
...Рогман закричал, забился во сне, но открыть глаза, очнуться
оказалось выше его сил.
Гораздо милосерднее оказалось сознание самого Эргавса.
Оно погасло, не выдержав надвигающегося сзади ужаса, и измученный
кошмаром Рогман наконец затих, неестественно вытянувшись на жестком ложе.
Вот только его душа, где бы она ни витала, еще не вырвалась из цепких
объятий нереальности. Новые картины поплыли в клочьях сна, и неизвестно,
что оказалось страшнее для юного, сорвавшегося со своей цепи блайтера, -
сцены пробуждения неведомой древней жизни или же то, что было
продемонстрировано ему дальше...
...Сознание плавно скользило средь красноватых сумерек огромных залов.
Душу Рогмана наполняла скорбь, но он не мог отчетливо осознать -
принадлежит это чувство ему или же кому-то другому? Быть может, его разум
попал в плен, и им теперь пытается управлять эта загадочная КИМПС, чей
искаженный образ никак не шел из головы?
Вряд ли... Может быть, он и смотрел на багряные сумерки посредством
чужих глаз, но скорбь, хотя бы наполовину, принадлежала ему. Чувство
оказалось слишком глубоким, оно всплывало из глубин неподконтрольной разуму
генетической памяти...
Величественные Алтари возвышались повсюду. Их укрывал толстый
многовековой слой пыли, но даже сквозь ее серый, неживой бархат на
скошенных панелях просвечивали редкие, сиротливые огни. Все они были
одинакового рубиново-красного цвета.
Потом красные сумерки истончились, пропали, и им на смену выплыл один
необъятный зал, в котором концентрическими кругами были расставлены
вытянутые, продолговатые саркофаги, покоящиеся на массивных черных
постаментах.
В большинстве своем они оказались темны, как ночь, лишь редкие из них
просвечивали нежно-голубым сквозь запыленные прозрачные крышки.
Сознание Рогмана приближалось, наплывало на них, и отчего-то ледяной
холод ПРЕДЧУВСТВИЯ сжал его сердце...
КТО Я?
Этот вопрос неосознанно бился в пульсе его крови, он пропитал своей
горькой безответностью каждую мысль в таинственной глубине мозга, которую
принято называть подсознанием. Всю жизнь он жаждал ответа на данный вопрос
и отчаянно боялся его получить.
Эргавс ответил на него по-своему и по-своему оказался прав.
Рожденный из Грязи, выродок, исчадие Алтаря.
Мысленный кадр все увеличивался, и сердце в груди спящего Рогмана
почти что остановилось. Сквозь пыль, покрывающую выпуклый колпак, явственно
проступали контуры лежащего внутри тела.
Будь на нем одежда, Рогман бы усомнился. По крайней мере у него
остался бы повод для будущих сомнений. Лазейка к отступлению.
Но нет. Тело под выпуклым колпаком было обнажено, лишь тонкие,
змеящиеся по восковой коже проводки прикрывали его кричащую наготу.
Сомнений быть не могло. Тот, кто лежал в освещенном голубым светом
саркофаге, в окружении величественных Алтарей, являлся таким же, как
Рогман.
Человеком его племени. Богом.
Падшим Богом.
...Скрежет зубов разбудил Ушастого. Он открыл глаза, посмотрел на
спящего человека, заметил, как кожа обтягивает его внезапно заострившиеся
черты, попытался коснуться мыслей блайтера и испуганно отпрянул, даже
вздрогнул всем своим маленьким тельцем.
...Рогман видел: существо под прозрачным колпаком мертво. Он не знал,
для чего предназначен саркофаг, но пятна проказы, выдающие процессы
медленного разложения тканей, не могли обмануть блайтера. Кто бы он ни был,
Бог или нет, но смерть оказалась властна над ним.
На смену страху и недоверию накатила волна отчаяния.
Стоило увидеть ЭТО, чтобы полнее осознать собственное одиночество.
Ему пытались внушить, показать, кто он? Зачем?!
Ответа на данный вопрос, наверное, не было и у той силы, что заставила
его сознание совершить это страшное, с точки зрения Рогмана, путешествие в
никуда.
Он больше не хотел этого видеть. Он не желал знать, кто на самом деле
породил его.
Однако вырваться из цепких объятий нереального, потустороннего Мира
теней оказалось не так просто. Он был, и это по какой-то причине меняло
порядок вещей.
Старый, дряхлый Мир чего-то ждал от него. Он умирал, агонизировал, и
этот процесс казался необратимым. Да никто и не собирался его менять. Как
может двадцатилетний раб изменить окружающую его реальность, которая
формировалась на протяжении сотен, а может быть, и тысяч лет? И для чего
ему делать это?!
ЧАСТЬ II
ЗА ПЕРЕВАЛОМ ТЬМЫ
Глава 5
ВСАДНИК
Вороны уже давно перестали кружить над полем. Их пир кончился еще
осенью, остатки мяса смыло дождями с обглоданных костей, потом настала
пора, и с фиолетовых небес принялся падать тихий первый снежок незаметно
подкравшейся зимы...
Прошло время. Зима не может длиться вечно, и снег стаял, хотя по утрам
еще стояли морозы. Робкая весенняя поросль пробилась сквозь прошлогодний
пожухлый травостой, в свою очередь прикрыв страшную наготу выбеленных
черепов, и только отблески утреннего солнца, которое посылало к стылой
земле свои ранние, подкрашенные ультрамарином лучи, нет-нет да и пробегали
по хрупкому инею, и тогда в седой от изморози траве синеватой искоркой
вдруг вспыхивал потускневший глянец на лезвии уже тронутой ржавчиной боевой
секиры, или забрало валяющегося тут же шлема вдруг игриво отражало шальной
солнечный луч, словно пустые глазницы хранящегося за ним черепа могли
что-то разглядеть в морозных красках начинающегося утра...
Наступал обычный, ничем не примечательный день той ранней весенней
поры, когда природа только открывает глаза после зимней спячки, лужи все
еще замерзают на ночь, а первая трава рискует погибнуть, не дожив до
рассвета...
...Фиолетовое солнце поднялось выше, и его лучи стали теплее. Иней на
траве таял, образуя дрожащие капельки росы. Место прошлогодней битвы,
расположенное в низине, у предгорий, постепенно укрывал зыбкий туман,
поднимавшийся от влажной земли длинными перистыми полосами.
Казалось, что тут уже давно нет никого, кто бы осмысленно двигался
среди звонкой, хрустальной тишины: даже вороны, и те улетели, откочевав на
юг с первым снегом, и пока что не спешили возвращаться...
Обманчивая тишина висела над усеянным костями полем, пока этим утром
ее не нарушило сразу несколько необычных звуков: тихий, царапающий
перестук, легкое бряцанье да свистящий выдох какого-то крупного
животного...
Одинокий всадник плыл среди полос тумана, будто гротескная,
подвешенная в воздухе фигура. Нижнюю его часть скрывала эфемерная завесь
идущих от земли испарений - над непроницаемыми для глаза перистыми
разводами молочно-белой мглы виднелась лишь вытянутая шея и маленькая
голова ездового цефала5. Чуть выше мерно покачивался мощный торс всадника,
облаченный в металлокевларовый пластинчатый доспех, чьи поперечные полосы
так искусно соединялись между собой неприметными стяжками, что броня
удивительно мягко обтекала контур могучих плеч шуршащим наслоением
уложенных внахлест пластин.
Голова могучего всадника (о его силе, бесспорно, свидетельствовала и
ширина плеч, и раскрытый клюв цефала, что явно изнемогал под непомерной
ношей) не была в данный момент покрыта шлемом, открывая утренним лучам
солнца обветренное лицо, ясные голубые глаза, которые окружала едва
приметная сеточка морщин, и косой шрам на лбу, что уходил вверх длинной
залысиной, в конце концов исчезая в тронутых проседью волосах незнакомца.
Его шлем болтался сзади, зацепившись за шейное кольцо брони мягким
шнурком из сыромятной кожи.
Нужно отдать должное той части экипировки дюжего воина, что оказалась
доступна взгляду. Она являлась замечательным образцом оружейного искусства,
но особенно это относилось к его головному убору. Шлем был яйцеобразным,
его забрало не имело прорезей для глаз, а представляло собой выпуклую
дымчатую пластину из материала, похожего на матовое стекло. В то же время
этот материал никак не мог быть сродни хрупкому кварцу на шлеме, который
сопровождал своего хозяина уже не первый поход, тоже виднелись своего рода
шрамы - две длинные вмятины пересекали его гребень, но рубящее оружие, что
оставило эти царапины на прочнейшем металлокевларе, не смогло повредить
хрупкого на вид дымчатого стекла, на нем два углубления и обрывались, безо
всякого намека на дальнейший след.
Еще одной странностью экипировки воина являлись два гофрированных
шланга, которые вели от затылка шлема к шейному кольцу брони. Их
присутствие на доспехах казалось неуместным, а предназначение - загадочным.
Вооружение всадника наполовину скрывал туман, но по торчащим над
крупом цефала, по обе стороны от седла, рукояткам можно было с уверенностью
сказать, что тут присутствовал меч (довольно длинный, если брать в расчет
размеры его видимой части), снабженный оптическим прицелом арбалет, пучок
метательных дротиков и боевой топор, чье лезвие покоилось в чехле из
выделанной кожи.
Всадник двигался от предгорий в сторону равнины, все глубже и глубже
погружаясь в туман, и вскоре скрылся бы в нем вовсе, если бы не оживший к
этому часу ветерок, что слабо подул со стороны далекого озера.
Эти слабые эманации воздушной среды свили медленное, замысловатое
кружево, заставив перистые полосы свернуться в распадающиеся на глазах
кольца, потом, пока он спускался с последней каменистой осыпи, смешали их и
унесли прочь, открыв взору всадника обширное поле, покрытое прошлогодней
травой, в которой тут и там валялись страшные и немые свидетельства
отгремевшего хмурой осенней порой жаркого боя... Заметив, куда он заехал,
всадник натянул поводья, остановив цефала, и легко спрыгнул на землю. Умное
животное, внезапно освободившись от нагрузки, приподняло оперенный зад,
распрямив мощные лапы, покрытые мозолистой, чешуйчатой кожей, и, испустив
довольное шипение, тут же воткнулось в траву своим широким клювом,
выискивая, чем бы поживиться меж пожухлых холмиков прошлогодней
растительности.
- Но, но, Гранд, не тревожь кости! - Голос воина прозвучал необычайно
сильно и глубоко в окружающей тишине. Заметив, что его верный спутник не
очень-то внемлет звукам человеческой речи, он, не церемонясь, но с видимым
усилием разогнул длинную шею цефала, заставив того извлечь клюв из пожухлой
травы. Ездовое животное посмотрело на хозяина и требовательно зашипело.
Тогда тот отстегнул от седла притороченную к нему торбу, поискал глазами
свободный от белеющих костей участок и высыпал на него мелко нарубленные
сухие, почерневшие плоды.
- Иди сюда, Гранд.
Цефал послушно подался вперед.
- Вот тут и ешь... - Хозяин потрепал его по длинной шее и отвернулся,
возвращаясь к прерванному занятию.
Опустившись на колени, он пробормотал несколько неразборчивых слов,
очевидно совершая тем самым какой-то ритуал, а затем решительно разгреб
руками траву, обнажая лежащий в ней скелет.
Несомненно, то был воин-дрон. Вытянутый, узколобый череп скалился
двумя рядами заостренных клыков. Добрые вороны выклевали его глаза, оставив
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг