которые исказились, впитав его мысли.
Голос молил - спаси.
Он же приказал - убей.
Серое пятно перед глазами расплылось, и вернулся дымный сумрак зала,
жадные, горящие голодным огнем глаза, только вот с дикими что-то
произошло - они встрепенулись, недоуменно озираясь, словно не могли понять,
куда же это их занесло, потом взгляд одного из них зацепился за трупы
родичей, которых оседлали пауки, и гневный рык перебил иссякающий визг
нетопыря.
Волосатая рука с дубиной обрушилась на голову ближайшего карлика,
размозжив того во влажное пятно на загаженном полу. Сумрак огласили вопли.
В зале взвихрился водоворот тел. Волосатые создания неистовствовали.
Очнувшись, они мгновенно осатанели от гнева и страха, совершенно не
понимая, как оказались здесь, в окружении страшных враждебных существ.
Волосатые исполины крутились на месте, круша все подряд, их дубины
вздымались и падали с чавкающим звуком сминаемой плоти и ломающегося
хитина.
Через минуту пауки, не выдержав бесноватого напора, прыснули в разные
стороны, разбегаясь по тоннелям, а обезумевшие от побоища волосатые
существа ринулись следом. Их разум уже застила кровь, и никакое внушение не
могло проникнуть в этот момент под приплюснутые лбы диких.
Рогман в изнеможении оперся спиной о стену. Одной рукой он по-прежнему
сжимал безвольное тело спасенной, а другая, отпустив прорезиненную рукоять
оружия, легла на загривок притихшего, обессиленного нетопыря...
Они отбились, но какой ценой?
Ему не хотелось думать о странном и страшном видении, что посетило
его, но как отделаться от ощущения содеянного?
Рогман призвал в этот Мир смерть. Он приказал "убей" той, кто стояла
над всем сущим и была создана именно для того, чтобы исполнять приказы.
Она молила "спаси", а он ответил - "убей".
***
Дальнейшее Рогман помнил смутно. Прижимая к груди раненую самку и
орущих за пазухой малышей, он выбрался из задымленного зала, заваленного
грудами отвратительных, искалеченных тел, и вверил свою ближайшую судьбу
ушастому другу, который тут же уверенно юркнул в один из тоннелей.
Рогману было все равно куда идти, лишь бы прочь, подальше от страшного
зала, где он впервые заглянул в глаза своей судьбе...
Вот она какая... свобода... - рассеянно и даже несколько неприязненно
думал он. Мысли ворочались в голове, как булыжники, такие же тяжелые,
шершавые и холодные. Раньше его жизнь складывалась достаточно просто -
ненависть к этнамам стирала различия дней, недосягаемая цель манила, срок
приходил и уходил... и вдруг все стало иначе. Больше не нужно никуда
спешить.
Он предоставлен сам себе. Можно идти куда угодно, вот только вопрос -
куда?
Сидящий на цепи Рогман фыркнул бы в ответ - как это куда?
Естественно, за Перевал Тьмы, в те места, где обитает Мечта!
Мечта о чем?! Не над ней ли он в минуту смертельной опасности уже
вторично приподнял полог тайны?! Несколько лет назад, когда неведомая сила
вырвала его из лап смерти и вышвырнула в загаженный вентиляционный тоннель,
он жутко испугался, но ничего не понял.
Мысль Рогмана тут же перескочила дальше - от загадочной причины ко
вполне конкретному следствию, - в результате своего головокружительного
полета он стал блайтером, вторично был продан в рабство, посажен на цепь...
Что это, стечение обстоятельств, которое принято называть непонятным,
туманным словом "Судьба", или же чья-то воля, расчет, непонятная игра, в
которой неведомая СИЛА двигает крохотные фигурки?
Лицо из видения преследовало его, путалось в мыслях, сбивало с
толка... Его нежные, прекрасные черты ломались, рассыпаясь хрупкими
осколками.
Оно молило "спаси", но от чего? От сонмища симбионтов, что поднимались
вверх из неизведанных недр Сумеречной Зоны? От их дара внушать, подчинять
своему голоду волю иных существ? Или это существо искало спасения от своего
одиночества, бессмысленности существования, ненужности - чувств, которыми
был пропитан его умоляющий взгляд?..
У него возникло столько вопросов, что ответить на них, наверное, не
хватило бы и жизни. Странно и страшно было ощущать себя сопричастным
чему-то, чего не в состоянии постичь...
Пока он размышлял, вереница тоннелей привела их в очередной, ничем
особо не примечательный зал.
Здесь Рогмана ждал отдых и еще одно потрясение.
Казалось, что жизнь вознамерилась наверстать упущенное, по ее мнению,
время, отмеряя ему столько, что в другой раз не переживешь и за год.
Внушительных размеров сферический зал с высоким сводом и ячеистой
структурой потолка, куда с радостным писком влетел Ушастый, служил местом
обитания для сотен нетопырей. Рогман остановился, потрясение разглядывая
несметное количество флюоресцирующих гнезд и мятущиеся вокруг крылатые
тени.
Ощущение было такое, словно под потолкам разлили разноцветный жидкий
огонь.
Ушастый, облетев зал и обменявшись с некоторыми тенями приветственным
визгом, вернулся к Рогману, панибратски закусил его за нижний край туники
и, хлопая по полу крыльями, потянул в ту сторону, где возвышались какие-то
древние конструкции.
Через минуту стало ясно, о чем так трогательно заботился нетопырь.
Дело в том, что из-под сводов, от гнезд то и дело валились
испражнения - по всему залу в дополнение к хлопанью крыльев раздавались
влажные шлепки и витала стойкая вонь.
Ушастый привел его под крышу. Тут у стены тоже, как и в том помещении,
где Рогмана едва не сожрал живой туман, нашлась небольшая комнатка.
Внутри было сухо, чисто, и даже вонь не пробивалась сюда, отрезанная
плотно прикрывающейся дверью.
После стольких злоключений Рогман едва стоял на ногах. В другой раз
его бы сильно удивила обстановка этой маленькой комнаты, а сейчас блайтера
заботило только одно - сон. Он присел на корточки у низкого стола, ножки
которого оказались привинчены к полу, затем аккуратно, стараясь не
причинить боли, положил не него раненую нетопыриху. В том, что она выживет,
сомневаться не приходилось, но в данный момент ей тоже требовался отдых.
Горячая труба сильно обожгла ее крыло. Рогман прошелся пальцами по тонким,
полым косточкам, соединенным между собой кожистыми складками, но переломов
не обнаружил.
Сделав ей гнездо из своей порванной туники, он уложил рядом пятерых
птенцов. Они с писком полезли под ее здоровое крыло. Мать с усилием
приоткрыла глаза и благодарно взглянула на Рогмана.
На возню с нетопырихой ушли остатки его сил. Он видел, как за мутным
от грязи окном комнаты мельтешит тень Ушастого. Пришлось идти, открывать
захлопнувшуюся дверь. Тот ворвался с яростным визгом, устремился было к
приобретенной подруге, о которой, как понял блайтер, Ушастый теперь
собирался заботиться, но остановился на лету, резко затормозив крыльями,
всколыхнул воздух, разворачиваясь к Рогману, лизнул того в щеку и только
после этого спланировал на низкий стол.
Там, он затих, обняв одним крылом птенцов, а другим раненую,
лишившуюся сил самку.
"Ложись... - говорил взгляд его глаз, устремленных на блайтера. - Не
думай об опасности. Здесь тебя не тронет ни одна подземная тварь".
Откровенно говоря, Рогман уже дошел до той стадии изнеможения, что
уснул бы, наверное, и посреди стада пауков-симбионтов.
А комната действительно была странной. Ее стены не были похожи на
пластик, они источали такую же матовую глубину, как и глаза Алтарей.
Посередине на не-большом подиуме было устроено ложе. Где-то рядом тихо и
неуловимо журчала вода.
Стянув тяжелые, опостылевшие ботинки, Рогман доковылял до ложа, не
задумываясь над тем, кому оно принадлежало до него, и с наслаждением упал,
закрыв глаза...
***
Он провалился в пучину сна.
Нетопырь, которому спать оказалось недосуг, выскочил в щель, что
специально оставил Рогман, подперев дверь снятым ботинком. Примерно через
полчаса Ушастый вернулся. Его мордочка была измазана в крови, а в зубах он
держал средних размеров крысу. Бросив добычу малышам, которые с
остервенением накинулись на тушку своего дальнего, нелетающего
родственника, он уселся на край стола, возле раненой подруги.
Глаза Ушастого начали закрываться сами собой... Дремота медленно
овладевала им.
Внезапно он вздрогнул, широко распахнув свои огромные глаза. Звук,
который испугал бдительного нетопыря, исходил от Рогмана. Блайтер со стоном
повернулся, заскрипел зубами, потом с его губ сорвалось бессвязное
восклицание.
Ушастый внимательно посмотрел на него, понял, что тот бредит, и
успокоился, опять начиная клевать носом...
...Сон, что приснился Рогману, был страшным, ненормальным.
Лучше бы ему пригрезился какой-нибудь жуткий тоннельный монстр - он бы
спал при этом, сладко посапывая, но нет - Рогман метался, бредил,
вскрикивал, потому что любой кошмар подземелий бледнел перед тем, что
увидел обессиленный блайтер в своем кошмаре...
Хуже всего оказалось осознавать, что сон - это не сон!..
Каким-то непостижимым образом его сознание опять вырвалось на волю.
Вырвалось и ушло в хитросплетение потусторонних каналов, которые
пронизывали древний Мир. Он наблюдал. Ему докладывали. Кто-то отчитывался
перед его ненавистью в буквальном выполнении приказа.
Рогман метался, кричал во сне, но у него не осталось сил, чтобы
проснуться и крикнуть - НЕТ!!!..
...Всю жизнь маленький безволосый клонг неосознанно мечтал оказаться в
шкуре Эргавса, пожить хоть день как Управляющий Полями, которому все
почтительно уступали дорогу.
И вот эта мечта сбылась.
Он влез если не в шкуру Эргавса, то в его мысли, ощущения...
Поганые Боги... Что же творилось в этот час на Плодородной Равнине!..
Он действительно влез в шкуру Управляющего Полями и стоял позади
гомонящей на разные голоса толпы, глядя, как группа избранных во главе с
самим Амбушем опасливо шагает по свежевспаханному полю, приближаясь к
огромной прямоугольной дыре, что зияла в стене Мира, словно раззявленная
глотка неведомого монстра.
В данный момент Управляющий испытывал досаду и страх. О том, что в
стене Мира, огораживающей самое крайнее поле Плодородной Равнины, есть
старые, плотно сомкнутые ворота, знал каждый клонг. Эргавс лично несколько
раз пытался открыть их, но все его усилия неизменно пропадали даром.
И вот эти ворота открылись сами...
Эргавсу вдруг захотелось заскулить и забиться куда подальше, когда он
вспомнил, как все случилось.
На поле шла обыкновенная, монотонная, ничем не примечательная работа.
Ленивые клонги нестройной цепью ползли по пыли, засевая ее соей.
Неподалеку стояла другая группа рабов, которые приволокли огромную
бочку с водой и ждали своей очереди, чтобы начать полив засеянных участков.
Ничто не предвещало грядущих событий, пол под ногами завибрировал
совершенно неожиданно, да так сильно, словно по нему кто-то принялся часто
и равномерно молотить кувалдой.
Над полем раздался истошный, перепуганный визг шерстобрюха. Тупость и
флегматичность этого животного уже стали пословицей среди сенталов, и то,
что огромный слизень оторвался от пожирания своего завтрака, указывало на
явную катастрофичность надвигавшегося события. Рабы застыли, словно
изваяния, сам Эргавс чуть присел - вдруг отказали старые ноги и под
коленями возник странный, парализующий холод...
Никто толком не понял, откуда исходят вибрация и гул, пока со стороны
древних ворот не раздался громоподобный скрежет; затем со стены посыпалась
труха, и вдруг на ровной поверхности обозначилась вертикальная трещина...
Перепуганные рабы бросились врассыпную. Охранявший поле этнам,
очнувшись от сонной одури, ошалело воззрился на раскрывающийся зев провала
и тут же, сообразив, что к чему, кинулся прочь, громко завывая.
Акустика тоннелей, что сообщали между собой поля и город, была такова,
что гортанный крик несущегося по проходу насмерть перепуганного стража
звучал, словно рев аварийной сирены.
Поле перед открывшимися древними воротами тут же опустело. Клонги
бросились врассыпную еще при первых звуках надсадного скрежета, справедливо
полагая, что на их долю и так приходится слишком много бед для того, чтобы
лишний раз испытывать злую судьбу в знакомстве с очередным безумным
артефактом, который вдруг решил очнуться от векового забвения.
Такое на подконтрольной этнамам территории случалось довольно редко.
Последний раз подобное событие произошло во времена правления деда
нынешнего владыки города. Тогда все обошлось более или менее благополучно -
рухнувшая стена внезапно открыла некий зал, полный разных непонятных
устройств, но ни одно из них не подавало признаков жизни. Артефакты со всем
почтением измазали жертвенной кровью, чтобы умиротворить живущий в них дух
Падших Богов, и благополучно оставили ржаветь на том самом месте, где и
нашли.
В этот раз ситуация складывалась намного серьезнее.
Внутри открывшегося провала злобно вспыхивали разноцветные сполохи
красного и синего света, а это уже само по себе являлось дурным знаком.
Однако никакие зловещие предзнаменования не могли остановить толпу
любопытных, что потихоньку собиралась на окраине злополучного поля. Сначала
это были отдельные группы смельчаков, затем, когда из города выступили
срочно сформированные отряды воинов под предводительством самого Правителя
Амбуша, который, несмотря на возраст, стоически волок на себе то самое
оружие Падших Богов, что оставило паленые шрамы на его шерсти, любопытных
стало гораздо больше. По мере движения процессии, которую возглавляли двое
служителей культа Падших, несущих на вытянутых руках чаши с жертвенной
кровью срочно умерщвленных крыс, к этнамам присоединялись крестьяне, за
ними, осмелев, потянулись бросившие свои мотыги рабы, никогда не упускавшие
повода побездельничать и поглазеть на чудо, прячась за нестройными
шеренгами воинов...
Когда процессия вышла на поле, там все оставалось по-прежнему.
Огромные ворота были открыты, изнутри пробивались яркие сполохи
голубого и красного света.
Для всех, включая и служителей древнего культа, оставалось загадкой,
какая темная сила заставила открыться давно бездействующие ворота, на
которые уже много лет со стойким вожделением посматривал Управляющий
Полями. По его мнению, за ржавыми створами скрывались новые вереницы
освещенных залов, и вот теперь он, сильно разочарованный, стоял чуть
поодаль от основной толпы, меланхолично ожидая, чем все закончится.
Умудренный жизнью Эргавс уже понял, что никаких новых полей за воротами
нет, а все остальное не вызывало в нем того нездорового любопытства, что
заставляло толпу шуметь и волноваться, то сминая некое подобие рядов, то
растягивая их...
Наконец вперед выступил Амбуш. За ним потянулись бойцы из Высокородных
этнамов. Служители Падших Богов на минуту замешкались, но их быстро
вытолкнули из толпы и, понукая остриями копий, погнали к открывшемуся в
стене зеву.
Эргавс презрительно скривился, заметив, как побелели лица служителей
культа Падших, а чаши с кровью в их руках заметно дрожали, выдавая животный
ужас тех, кто их нес.
"Они хороши, только когда собирают подаяние на площади..." - подумал
Эргавс, ощутив смутное, неосознанное беспокойство. Будто в этот самый миг
невидимая сила осторожно коснулась его разума и тут же отпрянула, изумленно
воззрившись на Управляющего из-под невиданных высот. Так мог бы он сам
смотреть на случайно обнаруженное в собственной шерсти диковинное
насекомое... "Что за странная тварь ползает там, где ей не положено
быть?!" - приблизительно так можно было обрисовать возникшее и тут же
истаявшее ощущение направленного на тебя взгляда со стороны.
Эргавс беспокойно заворчал. Что это грезится всякая чушь?!
В этот миг служители культа Падших наконец вошли в провал.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг