16. Тайна редакционных кулис. Вторая серия
-- Метранпаж! Где метранпаж? -- орёт Ковбоев в наборном отделении.
-- Здесь, сэр!
-- Что это за страница! Это -- бледная немочь, а не страница!!! Выкиньте
эти шрифты! Самыми большими буквами!!! Выбросьте передовицу, но
переверстайте всю полосу! И чтоб всё кричало. Каждый заголовок должен орать!
Поняли?!
-- Но у нас мало времени, сэр!
-- Триста долларов премии всей смене!
-- Есть, сэр!
-- Уф! Замучился! -- жаловался Ковбоев дремлющему в корректорской
Кудри, -- но, ничего, сделают!
-- Я готовлю материалы на послезавтра, это будет окончательная бомба.
-- Ну, как?
-- Слушайте. Заголовки: "Забастовка в Ипси-Тауне в полном разгаре.
Рабочие угрожают сжечь промысла, если выступят штрейкбрехеры или полиция.
Управление бежало с промыслов". А дальше: "Во всём видна рука Коминтерна, в
распоряжении нашего корреспондента имеются коммунистические прокламации, в
изобилии распространённые по округу". -- Вы помните, Ковбоев, те самые
прокламации, которые вы тискали ночью, перед отъездом О'Пакки? И уж
последний удар -- дюймовым шрифтом: "Рабочие выпустили запасную нефть,
взорвали нефтепровод, испортили силовую станцию"...
-- Не слишком ли? -- изумился Ковбоев.
-- Что вы! В полдень экстренное добавление, и там про начало пожаров
промыслов и перестрелку с полицией...
-- Телеграмма, сэр! -- и бой протянул Ковбоеву бланк.
-- Кудри, это от него! Ну-ка. "Ипси-Таун. Всё идёт великолепно...
Рабочие довольны отдыхом и моими субсидиями. Инсценировка бунта идёт
блестяще. Угроза сжечь промыслы держит полицию в отдалении. Образован
стачечный комитет... О'П".
-- Хватит дня на три! А там уже дело в шляпе.
Вошли Ирена и Реджинальд.
-- Добрый вечер! Как дела? Поедемте ужинать.
-- Что вы, что вы? -- отстранился Ковбоев, -- у меня завтра решительные
бои...
-- Мы выручили сто шестьдесят, было тридцать. О'Пакки переведено
двадцать, у нас наличными сто семьдесят тысяч, -- рапортует Реджи.
-- У меня, -- подчёркивает Ирена, -- действительно сто семьдесят
тысяч... Пильмс закупил четыре тысячи акций "Техас-Ойля". У него в кассе не
свыше тридцати тысяч, он всадил все свои денежки... Завтра "Техас" будет
стоить сто. Да и то утром, к вечеру не больше 70-ти. Послезавтра мы частным
образом пустим новые слухи и предположение Пильмса на 28-ое о продаже
"Техас-Ойля" позволит нам рассчитаться с ним по... да-да, максимум по сорок,
какое по сорок! 25 -- уже будет довольно! Ах, -- вздохнула француженка, --
какие у Пильмса красивые глаза и руки! Мне даже жаль его.
Ковбоев как-то косо поглядел на неё и, неуклюже крякнув, вышел к
метранпажу.
-- Вот, любуйтесь, -- сказал он, вернувшись и протягивая пробный оттиск
первой страницы "Нью-Таймса" на 25 апреля.
И заголовки действительно "орали" о грандиозной стачке на промыслах
"Техас-Ойля", угрожающей обществу полной разрухой и пожарами...
17. Использование толпы в 800 человек
Надо же было так некстати угодить!
Луиджи Дука сидит на ступеньках убогой гостиницы, в которой его
заставили остановиться его четвероногие спутники, и сумрачно вздыхает:
-- Ну, и дыра... Главное, что за дичь была ехать напрямки! -- Правда, он
обладатель двух великолепных ослов, но можно было лучше воспользоваться
кружной железной дорогой.
Но не в этом дело. Вчера же вечером, как только стряхнул с себя жёлтую
пыль и уже хотел нанять провожатого на промысла, Дука был ошарашен
неприятнейшей новостью: на промыслах беспорядки, директор и управление
сбежали с территории нефтяных полей и сидят в городе, а когда Дука разыскал
директора и заявил: вот, мол, я, выписанный вами инженер, директор замахал
руками, давая понять, что никакой службы в дальнейшем не предвидится, что
рабочими овладели коминтерновские бредни и потому "Техас-Ойль-Компани"
разорена вдрызг. На веские доводы итальянца об его затратах на переезд и
потере времени директор поворчал, но оказался джентльменом, первым за
последние три года встреченным незадачливым Дука, вынул чековую книжку и,
посопев носом, вручил инженеру документик в 200 долларов. Директор при этом
так выразительно пожал плечами и, пожимая руку Дука, так меланхолически
глядел в угол, что тому при всём нежелании стали ясны горестные
обстоятельства, благодаря которым с разнесчастным "Техас-Ойлем" его ничего
более не связывало. "Техас-Ойль" страдает сам по себе, вы страдайте сами по
себе. Дука с горя решил напиться, но оказалось, что это невозможно в
Ипси-Таун: во всём Техасе от Боуай до Президио, и от Камерона до Дэллема
нельзя было найти ни одного легального глотка алкоголя. Даже если встать на
перемычку округа Том-Грин и посмотреть на Новую Мексику, и на Оклахому, и на
Индейскую территорию, и на Луизиану -- всё равно -- сухой вид этих штатов
заставит повернуть глаза и ноги к Мексике -- благословенной в спиртуозном
отношении -- туда! скорей! -- через Рио-Гранде в Чигуагуа или Коагуилу --
куда ближе вам будет из Ипси-Тауна.
Луиджи печальным взором скользит по темнеющему небосклону, встаёт и
сумрачно шагает в центр города в ресторан "Гордость Техаса" -- единственное
место, где можно получить макароны с сыром.
За столиками из всех снующих золотых и нормальных челюстей слышатся
будоражащие нервы граждан Ипси-Тауна слова:
-- ...Стачка! Коминтерн... с забастовщиками ничего нельзя поделать! Вот
уж четвёртый день! Говорят, всё оборудование разрушено!.. А пожары будут!
Будут непременно!
Дука в полнейшей апатии тычет вилкой по тарелке, где свились в страстных
узлах скользкие холодеющие макароны, пьёт похожее на нефть пиво и делает
мысленные попрёки своей судьбе...
О'Пакки, отправив очередной и последний отчёт Ковбоеву, с телеграфа
зашёл под манящую вывеску "Гордости Техаса", где желал скоротать несколько
часов, остающихся ему до поезда.
Невыразимое удовольствие почивало на нём; его дремавшие при папашиных
еженедельных выдачах инстинкты заядлого авантюриста разрешились теперь
колоссальным достижением... Правда, помогли весьма существенно шестьдесят
тысяч долларов, но результат! Промысла остановились для того, чтобы мирно
возобновить работу к 1-му числу. Ха-ха! Но зато какая паника закачена на
Нью-Орлеанской бирже! Невиданная паника! Вчера, 27-го, "Техас-Ойль" стоил 14
долларов за акцию утром и 8 к вечеру!!! А 25-го ещё шёл по 400! Здорово!
Пакки, полузакрыв глаза и позабыв об испускающем горячий аромат
полусыром бифштексе, ворочает в памяти свои переговоры с рабочими промыслов.
-- Хо-хо!
Ночью, при свете потайных фонарей, О'Пакки (форма охранника на
промыслах) у опрокинутой бочки выплачивает утроенное жалованье
забастовщикам... Как просто! Он обещал эти выплаты столько времени, сколько
они продержатся, -- ясно, что никто из начальства и из властей не могли
проникнуть на участок промыслов, где была готовая на всякие разрушения толпа
в 800 человек. О'Пакки уговорил закрыть фонтан, забивший недавно, и его
задвинули крышкой... Завтра он не придёт выплачивать установленный
гонорар, -- рабочие проклянут неведомого провокатора и пойдут на перемирие,
а через 3-5 дней акции "Техас-Ойль-Компани" будут популярнее Чарли Чаплина.
Когда человек, занятый сильно своими мыслями, стряхнёт их с себя, то в
следующий момент он становится необычайно проницательным; потом, разумеется,
гаснет...
Так и тут: бросив вспоминать о беспокойной ночи, проведённой в
разбрасывании "коминтерновских" прокламаций, и вознамерившись деловито
приступить к бифштексу, О'Пакки бегло окинул ресторанную публику и выудил за
соседним столиком унылую фигуру Луиджи Дука, задумавшегося над макаронами.
Сентиментальное воображение, вообще отличающее ирландцев, услужливо
набросало в его уме непривлекательную картину передряг, которые протащил и
продолжал тащить на своих узких плечах незнакомец, сидящий за соседним
столиком. Так как удача тянет на общительность и вызывает филантропические
побуждения, то О'Пакки возымел желание войти в разговор с соседом. Минуту
спустя они сидели друг против друга.
-- Какой муссон занёс вас сюда, дружище? -- ласково спросил О'Пакки
итальянца.
Дука, горестно усмехнувшись, посмотрел на своего внезапного знакомого.
-- Было бы правильнее сказать -- Муссолини, а не муссон, -- мягко
поправил он.
О'Пакки расхохотался и заказал портер.
Короче, Дука и О'Пакки из ресторана наскоро погнали в гостиницу, где
находились ослы и багаж инженера, захватили драгоценные чертежи и, оставив в
подарок длинноухую пару хозяину, направились на вокзал.
* * *
Приказом О'Пакки Луиджи Фамли-Дука был утверждён инженером для поручений
при редакции "Нью-Таймс".
18. Битва русских с кабардинцами, о которой
здесь ничего не написано
25 апреля 1924 года мисс Ирена Ла-Варрен за 2 минуты до закрытия биржи
внесла в обеспечение своей заявки на покупку "Техас-Ойля" -- сто тысяч
долларов. Генри Пильмс выставил предложение -- 4100 штук и также внёс залог.
26 апреля вышел номер "Нью-Таймса"... 26-го к полудню появилось
экстренное прибавление.
27-го все газеты Нью-Орлеана были полны перепечаток из "Нью-Таймса", со
ссылкой на источник! Ого! Сам "Нью-Таймс" блестел грозными заголовками и
глушил биржевиков сенсациями об Ипси-Таунской стачке.
28-го номер вышел с совершенно чёрной от громадных шрифтов страницей, --
другие газеты постыдно угощали своих читателей вчерашними новостями.
Строчка: "От собственного корреспондента в Ипси-Тауне" дала такой передовой
газете, как "Нью-Таймс", в два дня сорок тысяч новых подписчиков.
В этот день Ирена сидела за столом покупок и ждала 12-ти часов для
утверждения сделки... В десять часов котировка "Техас-Ойля" была 7.30! К
половине одиннадцатого -- 6.10; в одиннадцать 5.20! В половине 12-го на
доске значилось уже 4 доллара! Четыре доллара за акцию, стоившую шестьдесят
часов назад в 100 раз дороже! Четыре доллара! В двенадцать Ирена подписала
чек на 12710 долларов за 4100 штук акций Генри Пильмса, проданных по 3.10!!!
Она проверила пакет акций и не двинулась с места. В полдень вышло
прибавление "Нью-Таймса"с сообщением о том, что новых сведений из
Ипси-Тауна, к сожалению, не поступает. Перед закрытием биржи Ирена купила
ещё 21000 штук "Техас-Ойля" по 2.50 -- всю наличность, имеющуюся в
Нью-Орлеане. Старые биржевики решили, что она сумасшедшая; Пильмс даже не
показался на биржу, он знал, что был разорён. От почти 2-х миллионов у него
оставалась теперь сотня тысяч. Он жалел красавицу, попавшую под этот
разгром.
Утром 29-го "Нью-Таймс" вышел опять без корреспонденции из Ипси-Тауна,
но зато его конкурент "Южный Геральд" наворотил на страницах кучу сенсаций о
возникших пожарах и о вооружённых столкновениях. Их корреспондент ещё был в
пути, а читатели ждали... "Южный Геральд" даже острил по адресу
"Нью-Таймса", говоря, что корреспондент "Нью-Таймса" сбежал из опасного
города.
"Техасские" -- катились на бирже после этих телеграмм по 60 центов, но
их не было ни в продаже, ни в покупке.
Только и разговоров было о крахах этих дней и о сумасшедшей француженке,
которая утром приехала, сделала заявку на продажу 12 мая "Техас-Ойля"! --
Ха-ха-ха! -- "Техас-Ойля"! Да будет ли существовать к 12 мая "Техас-Ойль"!
На бирже хохотали, и фельетонист "Южного Геральда" даже написал бойкий
рассказ о предложении на бирже партии "свежего воздуха"!
Записав ещё покупку "Уимблейской меди" на то же число, Ирена,
провожаемая возгласами биржевых остряков, неспешно направилась к своему
автомобилю, гордо подняв хорошенькую головку.
19. Тайна редакционных кулис. Третья серия
"По имеющимся в распоряжении редакции основаниям рисовать истинное
положение Ипси-Таунской стачки, можем оставить наших читателей в
уверенности, что конфликт, разгоревшийся на промыслах "Техас-Ойль-Компани",
ликвидирован".
Такая осторожная заметочка вылезла на страницах "Нью-Таймса" в то время,
как "Южный Геральд" сообщил новые, ужасающие подробности беспорядков.
Поздно вечером Ковбоев отошёл от телеграфного аппарата и несколько раз в
глубоком волнении прочитал телеграмму от правления "Техас-Ойля", заверенную
властями.
Короткий приказ в типографию -- и утром, когда газетчики неистово орали:
-- "Южный Геральд"! Перестрелка в Ипси-Тауне!!! Арестовано семь агентов
Коминтерна!
"Нью-Таймс" -- в окружении ряда ядовитейших фельетонов насчёт пылкого
воображения редактора "Южного Геральда" -- давал
"Правительственное сообщение".
"Ипси-Таун, 29-4-24. Забастовка рабочих на промыслах ликвидирована.
Рабочие были спровоцированы злонамеренными лицами, очевидно коммунистами,
неизвестно куда скрывшимися. На промыслах всё в порядке. Никаких разрушений
не произошло. Работы протекают нормально".
И подпись губернатора штата.
"Геральд" был уничтожен...
О'Пакки вместе с сомбреро и шнурованными панталонами сбросил с себя
мексиканские замашки, отдающие ирландской благопристойностью, и снова занял
кресло на частной редакторской беседе между 12.20 и 12.40 дня.
20. Бирже забили гол
Двенадцатое мая 1924 года оказалось страшно любопытным днём на бирже
Нью-Орлеана.
Ещё бы! Предыдущие дни оказались решающими для акций "Техас-Ойля". После
правительственной телеграммы акции, вчера лежавшие во прахе, мгновенно
котировались по 280 долларов! Цена росла с каждым часом -- к двенадцатому
мая они стоили как никогда со дня их выпуска.
-- Беру "Техас-Ойль"! -- орал маклер у доски, -- четыреста десять!
Тысячу штук! Четыреста десять!
Вся биржа с нетерпением ждала, когда появится Ирена. У доски с её
записями о продаже Техасских и о покупке Уимблейских торчала толпа...
Уимблейские начали тотчас же расти в цене. В Орлеан даже прибыл член
правления "Уимблей-Коппер".
-- Дикое счастье! -- изумлялся рыжий понижатель.
-- Тут дело нечисто! -- раздавалось в толпе.
-- Невиданное дело!..
Все бросились из зала под колоннаду входа, когда услышали четырёхрядный
гудок автомобиля Ирены.
Миниатюрная француженка с насмешливым и торжествующим видом прошла свозь
строй бесцеремонно пяливших на неё глаза биржевиков.
Рыжий понижатель, почему-то доброжелательно настроенный к Ирене с
момента её появления на бирже, поскольку это не касалось деловых отношений,
был заряжен энтузиазмом более других.
-- Гип-гип!!! Ура! -- заорал он в честь ловкой девушки, подкидывая к
потолку шляпу, и десятки панам, кепок, стэтсонов завертелись в воздухе.
Ирена с очаровательной улыбкой отвечала на эти приветствия. Она заняла
маленький столик, немедленно окружённый плотным кольцом биржевиков.
-- Алло! "Техас-Ойль"! Давайте скорей!
-- Курс? -- деловито сжав брови, спросила красавица.
-- 410!..
-- Даю 411! -- заявил представитель "Стан-дарт-Ойля".
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг