Необыкновенный воздух. Профессор угощает ребят яичницей. Иван Гермогенович
открывает фабрику одежды. Пчела Андреевна. Профессор и Карик исчезают.
Над холодной землей густыми волнами перекатывался белый туман. Он точно
молоком залил притихший темный лес, заполнил глубокие лога и овраги.
Вершины деревьев то погружались в туман, то появлялись снова.
Утренний холод и сырость ползли в пещеру сквозь щели баррикады, и скоро
здесь стало так же прохладно, как под открытым небом.
Ребята беспокойно ворочались во сне, поджимали колени к самому
подбородку, но от этого теплее не становилось.
Наконец Карик не выдержал, вскочил, протер сонные глаза, зябко поежился
и с недоумением посмотрел на покатые стены. Они были серебристо-белые, точно
покрытые инеем. Карик прикоснулся к ним.
- Нет, это не иней. Это ковры. Серебристые ковры. Брр, хо-о-лодно!
На полу на ковре лежала, свернувшись в комочек, Валя. Она подтянула
колени к закрытым глазам, а голову прикрыла руками. Во сне она тихонько
стонала и всхлипывала.
Карик запрыгал на одном месте, стараясь согреться, потом побежал вдоль
стены в конец коридора.
Ему стало как будто немного теплее.
Он повернул обратно и с разбегу перекувырнулся через голову - один раз,
другой, третий и вдруг шлепнулся прямо на Валины ноги.
- Что? Что такое? - закричала Валя, вскакивая. - Уже нападают?
Дрожа и ежась, она смотрела на Карика заспанными, испуганными глазами.
- Чего ты? - удивился Карик. - Это же я. Очнись... Ты совсем
замерзла... Синяя вся... Ну-ка, давай бороться. Сразу согреешься. Начали!
Он подскочил к Вале и, прыгая вокруг сестры, принялся тормошить ее.
- Отстань! - оттолкнула Карика Валя. Но, падая, он вцепился в сестру, и
они покатились по мягкому, пушистому полу.
Валя захныкала:
- Уйди! К тебе не лезут, и ты не лезь.
- Эх ты, улитка-недотрога! Я ж согреть хочу тебя.
- А я спать хочу, - пробурчала Валя и опять улеглась.
- Ну и спи, - рассердился Карик. За стенами кто-то возился, стучал,
кашлял и вдруг громко и весело запел:
- Где обедал, воробей?
- В зоопарке у зверей.
Пообедал у лисицы,
У моржа попил водицы.
Это был голос профессора.
- Вот видишь, - сказал Карик, - все уже встали, поют, а ты валяешься...
Он подбежал к выходу из ковровой пещеры и крикнул:
- Иван Гермогенович, где вы?
- Здесь! Здесь! Вставайте, друзья мои. Завтрак уже готов.
- А что на завтрак?
- Прекрасная яичница.
- Яичница?
О, это было интереснее, чем мерзнуть, а поэтому Валя быстро вскочила на
ноги.
- Пошли!
Ребята откинули ветки и сучья, которыми был завален вход в дом
ручейника, и выбрались на свежий воздух. Но лишь только Валя ступила на
землю, как тотчас же испуганно попятилась назад.
- Что это, Карик? Где мы? - зашептала она, крепко сжимая руку брата.
Ни земли, ни неба, ни леса не было видно.
В воздухе плавали тучи блестящих пузырьков. Пузырьки кружились,
сталкивались, медленно опускались вниз и снова взлетали вверх.
Вокруг кружилась пурга светящихся пузырьков.
- Иван Гермогенович! - крикнул Карик. - Что такое? Что это кружится?
- Туман! - услышали ребята голос профессора. Иван Гермогенович был тут
же, где-то поблизости, совсем рядом, но ребята не видели его.
- Разве туман такой бывает? - недоверчиво спросила Валя.
- Да, Валек, это туман. Такой он бывает под микроскопом.
Голос профессора звучал глухо, как будто доносился из глубокой ямы.
Ребята протянули руки, пытаясь поймать пузырьки, но они лопались,
растекались холодной водой по пальцам.
- Ну где вы там застряли? - крикнул из гущи тумана Иван Гермогенович. -
Бегите скорее!.. Тут есть у меня кое-что поинтереснее тумана.
Карик и Валя, осторожно ступая, двинулись на голос профессора.
- А много яичницы у вас? - крикнула Валя.
- Если поторопишься, может быть, и тебе удастся попробовать ее, -
отозвался Иван Гермогенович. - Иди скорее, пока я не съел все сам.
Вдали в тумане заблестел синий огонек.
- Огонь! - крикнул Карик.
Неужели профессор развел костер? Но где же он взял спички?
Валя во весь дух помчалась к огню.
- Костер, костер! У нас костер! - кричала она. Впереди, разбрасывая
тучи пузырьков тумана, плясало пламя костра.
Высокий столб зеленого огня поднимался до самых вершин черного, мокрого
леса. У костра на корточках сидел профессор. Толстой палкой он ворошил
хворост, корчившийся на огне с веселым потрескиванием.
- Ура! - закричали ребята. Они подбежали к огню и, взявшись за руки,
принялись отплясывать дикий танец.
- Гоп-ля! - кричала, прыгая, Валя.
- Гоп-ля-ля-ля! - кричал раскрасневшийся Карик.
- Тише, тише! - останавливал ребят профессор. - Так вы у меня, пожалуй,
всю посуду перебьете. Садитесь-ка лучше да поешьте.
От костра тянуло таким жаром, что невозможно было стоять даже далеко от
него. А между тем сучьев в костре было не так-то уж и много. Валя схватила
охапку сухого хвороста и хотела подкинуть в костер, но Иван Гермогенович
остановил ее:
- Не надо! Яичница уже готова.
- А костер?.. Он же потухнет.
- Нет, он не потухнет... Садитесь, друзья мои, завтракать, - сказал
Иван Гермогенович и поставил перед Кариком и Валей прямо на землю огромную
белую посудину с неровными краями; она была доверху наполнена дымящейся
яичницей.
Не ожидая повторного приглашения, ребята с жадностью набросились на
еду. Обжигаясь и дуя изо всех сил на пальцы, они глотали кусок за куском.
Валя раскраснелась. У Карика нос покрылся потом. И только Иван
Гермогенович ел не спеша, орудуя, точно ложкой, куском сложенного вдвое
лепестка.
Ребята не съели еще и половины яичницы, как почувствовали, что сыты по
горло.
- Ну, - сказал профессор, вытирая клочком лепестка бороду, - надеюсь,
вы сыты?
- Еще как! - засмеялся Карик. - У меня даже живот перекосился набок.
- И у меня перекосился, - сказала Валя.
- Прекрасно! Замечательно! - улыбнулся профессор. - Я очень рад, что
яичница понравилась вам.
- А из чего вы ее состряпали? - спросила Валя.
- Ясно, из чего делают яичницу, - из яиц, - перебил ее Карик. - Это же
просто. А вот как костер вы разожгли? Где спички достали? И потом - почему
огонь столбом стоит, почему он зеленый и почему костер горит без сучьев?
- Тебе не нравится костер без сучьев? Ну что ж, тогда подбросим в огонь
вот эту охапку.
Иван Гермогенович подбросил в костер сучьев и, поправив их палкой,
весело подмигнул ребятам.
- Вы думаете, я бездельничаю ночью? Ничего подобного. Я всю ночь ел
поджаренную ветчину с зеленым горошком, горячие пироги, бифштексы, борщи,
фрукты, торты. Но, к сожалению, все эти кушанья подавали мне во сне...
Проснулся голодный как волк. Ну, вскочил и побежал искать чего-нибудь
съедобного. Однако отойти далеко от нашей роскошной квартиры побоялся...
Видите, какой туман стоит... За два шага ничего не видно. Заблудишься, чего
доброго, или свалишься в какую-нибудь пропасть. Что делать? Ждать
рассвета?.. Идти на авось?.. Подумал я, подумал и решил развести костер. К
счастью, еще вчера вечером я нашел в лесу два кремешка. Они-то и выручили
меня... Набрал я сухих веток, сложил их в кучу и принялся работать...
- Как доисторический человек! - прошептала Валя.
- Вот именно, - улыбнулся профессор. - Ну, скажу я вам, это была
нелегкая работа, и помучился же я, пока, наконец, мне удалось превратить
искру в огонь... Теперь только я понял, что нашим допотопным предкам жилось
совсем невесело.
- А почему все-таки огонь зеленый? - спросил Карик.
- Почему? Да потому, что это горит газ. Обыкновенный торфяной газ -
метан, который во многих местах выбивается из-под земли... Мне повезло... Я
случайно развел костер в таком месте, где под землей скопилось много этого
газа... Ну, а яичница сама пришла на костер.
Валя так и ахнула:
- Сама пришла?
Иван Гермогенович посмотрел на Валю, важно погладил бороду и сказал:
- Как только костер разгорелся, рядом со мной кто-то начал шуметь,
возиться, и вдруг сильный ветер свалил меня с ног. Вокруг все так загудело,
будто я нечаянно выпустил из-под земли ураган. Это была птица. А ураган
поднимали ее крылья. Должно быть, огонь спугнул ее с гнезда.
- Она не сгорела?
- Нет, она улетела, - сказал Иван Гермогенович, - а я начал искать ее
гнездо. Ведь не зря же она сидела так тихо.
- Нашли?
- Конечно... Из этого гнезда я и добыл яйцо.
- Оно не воронье?
- Нет. По всем признакам, это яйцо малиновки, белое с крапинками. Вы
когда-нибудь видели яйца малиновки?.. Они чуть побольше крупной горошины. Но
мне пришлось изрядно повозиться с ним. Я катил его перед собой, как бочку, и
по дороге, наверно, раз десять отдыхал. Но еще труднее было разбить
скорлупу. Целый час, кажется, я долбил ее камнем. Наконец разбил все-таки и
чуть было не утонул в белке... Хорошо еще, что успел отскочить в сторону.
Профессор, посмеиваясь, поглядел на ребят:
- Ну, все остальное просто. Белок вылился сам, а желток я поджарил на
скорлупе, как на сковородке.
Карик встал, одернул незабудковую рубашку.
- Иван Гермогенович, - сказал он, рассматривая внимательно собственные
ноги, - если вы хотите дать каждому из нас по хорошему подзатыльнику - не
стесняйтесь, пожалуйста. Мы готовы расплатиться за свое поведение... Нам,
конечно, ничего не надо было трогать у вас в кабинете, но понимаете... Так
уж получилось! Только знаете что, вы лучше влепите мне два подзатыльника.
Один за себя, один за Вальку. Она же маленькая!..
Профессор добродушно махнул рукой:
- Да ну тебя! Придумал тоже... Чепуху какую-то... Вы и так уж наказаны
за непослушание, а потому садись и не петушись. Побереги свой затылок, он
тебе еще пригодится.
Подкинув в костер охапку сучьев, профессор улыбнулся:
- А в сущности, друзья мои, и здесь, в этом мире, можно неплохо
прожить! Вот подождите, привыкнем немного и тогда устроимся поуютнее.
- Как? - с тревогой в голосе спросил Карик. - Разве вы думаете, что мы
не вернемся домой и останемся такими, как сейчас?
- Этого я не думаю, - ответил профессор, - однако мы должны быть готовы
к самому худшему... Наш маяк может повалить буря; наконец, какой-нибудь
любопытный паренек может забрать фанерный ящик домой для исследования...
Мало ли что на свете бывает...
- И что же тогда?
- Да ничего особенного, - пожал плечами Иван Гермогенович. - Будем жить
травяными робинзонами... Кстати, друзья мои, наше положение куда лучше, чем
у настоящего Робинзона. Ему нужно было целое хозяйство завести, а у нас все
под рукой. Молоко, яйца, мед, душистый нектар, ягоды, мясо. Лето мы проживем
без особых забот. А на зиму насушим черники, земляники, грибов; запасемся
медом, вареньем, хлебом...
- Хлебом?
- Ну да. Мы посадим одно только зерно, и нам хватит урожая на всю
зиму...
- Но откуда же мы возьмем мясо?
- А будем есть насекомых.
- Насекомых? Разве их едят?
- Представьте себе, - сказал Иван Гермогенович. - Даже в большом мире и
там едят насекомых... Вот саранча, например. Ее едят и жареную, и копченую,
и сушеную, и соленую, и маринованную.
Профессор, вспомнив что-то, улыбнулся:
- Когда спросили арабского халифа Омар Бен эль Коталя, что он думает о
саранче, халиф ответил:
"Я желал бы иметь полную корзину этого добра, уж я бы поработал
зубами..." В старые времена, когда саранча налетала целыми тучами на
арабские земли, в Багдаде падали цены на мясо... Между прочим, из саранчи
приготовляют муку и пекут на масле превосходные лепешки.
- Фу, гадость! - с отвращением плюнула Валя.
- Ну вот уж и гадость! - засмеялся Иван Гермогенович. - Просто
непривычная для тебя пища - и только... Едим же мы омаров, креветок, крабов
и даже раков, которые питаются падалью... Едим да еще похваливаем... А вот
арабы смотрят на тех, кто ест крабов и раков, с отвращением... Кроме
саранчи, люди едят и других насекомых. В Мексике, например, туземцы собирают
яйца полосатого плавунчика клопа, называют они их "готль" и считают самым
лакомым блюдом... Неплоха, по мнению знатоков, и цикада. Та самая цикада,
которую воспел в своей оде поэт Древней Греции Анакреон.
Иван Гермогенович откашлялся и, подняв руку над головой, прочитал
нараспев:
Сколь блаженна ты, цикада, Ты - почти богам подобна.
Профессор задумчиво погладил бороду:
- А простые греки-прозаики жарили эту богоподобную цикаду в масле и с
аппетитом ели... Даже таким насекомым, как муравьи, и тем случалось попадать
в руки поваров. Когда-то во Франции из муравьев делали соус к мясным и
рыбным кушаньям... Индейцам, между прочим, очень нравятся зонтичные муравьи.
Они жарят их, чуть подсолив, на сковородке, но, бывает, едят и сырыми.
- А жуков едят? - спросила Валя. - Они самые противные, по-моему.
- В Египте, - ответил Иван Гермогенович, - из жука медляка бороздчатого
приготовляли особое кушанье. Это кушанье ели женщины, желающие потолстеть.
- Вот это здорово, - сказал Карик. - Теперь я вижу, что у нас дело
пойдет на лад... Мы закоптим окорока кузнечиков, наготовим колбасы из
бабочек, засолим бочку стрекоз... Прямо целый амбар придется строить. Под
потолком повесим окорока и колбасы, а вдоль стен поставим бочки с
маринованными тлями.
- А муравьи? - спросила Валя. - Они кисленькие?
- Из муравьев приготовим пикули... Нет. лучше сделаем из них разные
приправы к блюдам.
- Замечательно! - поглаживал бороду Иван Гермогенович. - Просто
замечательно!... Как видите, друзья мои. наше будущее прекрасно. Если
случится что-нибудь и мы не сумеем попасть домой, то проживем здесь лучше
всех робинзонов мира.
- Все это хорошо, - сказала Валя, - но ведь мы замерзнем зимой, и все
окорока и маринады пропадут зря.
- Ничего, - успокоил Валю Иван Гермогенович, - мы найдем пещеры с
газовым отоплением. Наконец, можно провести по камышовым и по тростниковым
трубам этот газ куда угодно.
- Конечно, - сказал Карик. - Торфяной газ даст нам тепло и свет и...
Иван Гермогенович, мы ведь сможем построить тут целые фабрики и заводы...
- О нет, мой друг, - улыбнулся Иван Гермогенович. - Но мы могли бы
заняться приручением насекомых...
- Ура! - крикнул Карик. - Мы будем на них летать, переплывать озера.
- Мы, - подхватила Валя, - заставим их рыть тоннели, прокладывать
каналы и... и вообще - пускай они работают.
- Правильно! - сказал Карик. - На гусеницах можно пахать, жуков
поставим на заготовку леса, а на стрекозах будем летать.
- А чтобы нас не съели, - вздохнув, сказала Валя, - хорошо бы придумать
такие дома, как у ручейника, чтобы их можно было таскать на себе.
- Тоже выдумала! - махнул рукой Карик. - Я же говорил, что ты улитка.
Улитка и есть.
- Но как же нам защищаться? - спросила Валя.
- Иван Гермогенович выдумает порох, - ответил Карик и повернулся к
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг