Вероятно, во время первого, самого страшного удара ее ремни лопнули,
или она сама нечаянно нажала на затвор пряжки, и ее выбросило из кресла; но
рука попала в ременную петлю, и теперь все тело билось о станину кресельного
амортизатора, а ноги в высоких зашнурованных ботинках задевали колени
Феврие.
Он знал, что надо отстегнуться и попытаться хоть что-нибудь сделать, он
даже почувствовал, что у него на это пока еще есть силы, но оцепенение
безнадежности было сильнее разума, и он не мог заставить себя шевельнуться и
только повторял - может быть, вслух, а может, и беззвучно:
- Все. Все. Все. Все...
Откуда-то сверху на него свалился Тарумов, продержался секунды две,
вцепившись в комбинезон и выжидая миг затишья между взлетом и падением
корабля, а затем метнул свое тело вниз, в промежуток между креслами, и
Феврие увидел его бешено дергающиеся губы и скорее угадал, чем услышал
сквозь звон в ушах:
- Всем медикам - в рубку! Всем медикам - в рубку!!!
И, словно в ответ, - глухой стук и вспышка сигнального табло:
"Дегерметизация первого горизонта".
Так и есть, рвануло в носовой части. Двигатели вне опасности, но вот
большинство систем внутреннего обеспечения... И, между прочим, аварийный
лифт, которым обязательно воспользуются все медики. Только бы они успели...
Феврие поймал себя на том, что он инстинктивно ждет еще какой-то беды.
Уж если в массу корабля всажено четыре грамма льда, то тут одной каверной не
обойдешься. Он скосился на Тарумова - тот уже втащил Лору в кресло и теперь
старательно проверял пряжки у нее на животе. Значит, и он ждет.
Успели бы медики...
Он не додумал до конца, как вдруг что-то грохнуло прямо над головой,
словно треснул потолок, и Феврие почувствовал такую тяжесть, как будто его
тело размазали по креслу...
***
Когда он пришел в себя, корабль шел как ни в чем не бывало. Если бы не
специфический запах медикаментов и отсутствие подушки под головой, Феврие
подумал бы, что он просто проснулся у себя в каюте. В следующий момент он
почувствовал ледяные прикосновения к левой руке - так и есть, полдюжины
манипуляторов массировали локоть. Вот он где. Медотсек. Но где же врачи?
В этом полупрозрачном саркофаге, способном обеспечить первою помощь без
вмешательства людей и именуемом не иначе, как "гроб Гиппократа", Феврие
побывал за свою жизнь не один десяток раз. Он бесцеремонно выдернул руку из
цепких лап манипуляторов и сел. То, что "гроб" не был закрыт, говорило о
том, что ничего серьезного не произошло и он может самостоятельно покинуть
свое место. Но рядом кому-то повезло меньше - крышка была задвинута, и под
полупрозрачной выпуклостью синтериклона мелькали многочисленные манипуляторы
с иглами и тампонами. Только вот кто бы это мог быть? Ни в экипаже
"Щелкунчика", ни в составе экспедиции вроде бы не числилось бритоголовых,
тем не менее в саркофаге лежал кто-то небольшой по росту и абсолютно лысый.
Феврие перегнулся через борт и захватил кончик перфоленты,
высовывавшийся из-под изголовья соседнего саркофага. Ленту уже один - или не
один? - раз отрывали, и фраза начиналась на полуслове: "...ной вибрации
Движение корабля необходимо стабилизировать. Множественность травм черепной
коробки"
В верхнем люке, расположенном у самой стены, показались ноги; по
штормтрапу слетел вниз Воббегонг, молча выхватил ленту из рук Феврие, так
что он не успел дочитать и до середины, и снова исчез в люке. Феврие
продолжал сидеть, подогнув колени и чуть покачиваясь, и все не мог решить:
почему это Воббегонг воспользовался межгоризонтным штреком, а не аварийным
лифтом? Каким-то сторонним уголком сознания он отмечал, что просто боится
думать о главном и цепляется за второстепенные проблемы, экранируясь их
кажущейся легкостью от чего-то главного и страшного
Он невольно всматривался в мельканье тампонов и никеля под крышкой
соседнего саркофага, как вдруг в неожидано открывшемся просвете он увидел
лицо бритоголового незнакомца.
Это была Лора.
Ужас, от которого он пытался заслониться, настиг его, ударил в голову,
как бывало при внезапном торможении, когда вся кровь, кажется, готова
вырваться через нос и уши. Такого страха у него не бывало ни разу, ни при
какой аварии. Степень собственного потрясения ужаснула его, и он вдруг
понял, что страх такой непреодолимой силы при виде гибели знакомого человека
бывает только у настоящих стариков.
Так вот что с ним. Приступ самой страшной, необратимой болезни -
старости.
Он тяжело перевалил свое тело через край саркофага и побрел к
штормтрапу, стараясь не глядеть в сторону Лоры.
***
То, что они шли на Землю Чомпота - единственную пригодную для посадки
планету системы Прогиноны, - не было решением Тарумова. Это было просто
единственным выходом. Первый взрыв - вернее, раскол титанира - произошел в
главной регенерационной. Вода теперь подавалась только в медицинский отсек,
с воздухом было и того хуже - ведь кроме экипажа на борту находилась еще и
вся Лорина экспедиция. Хотя нет, уже не вся...
Во время второго толчка все медики находились в аварийном лифте.
Остался ли кто-нибудь из них в живых, когда кабина была сброшена на дно
ствола шахты? Теперь это не имело значения - дегерметизация носовых
горизонтов... Вот почему надежнее всего было поручить Лору заботам
кибердиагностера, в задачу которого входило не только дать полный анализ
состояния пациента, но и поддерживать в нем жизнь до оперативного
вмешательства людей. Но оперировать было некому.
Поэтому искалеченный "Щелкунчик" мчался к единственной планете, которая
могла его приютить до прихода спасателей.
В овальном иллюминаторе (который, собственно, иллюминатором только
именовался, а на деле был телескопическим экраном внешнего обзора) тускло
голубела освещенная сторона планеты. Один материк был сплошь покрыт
обледенелыми скалами; второй, экваториальный, почти сплошь заболочен, так
что для высадки годилась только каменистая терраса, спускавшаяся от молодого
горного массива, ощерившегося скальными пиками, к топкой равнине. На этот
единственный пятачок и нацеливался штурман.
На экране корабельного компьютера ползли данные по климатическим
условиям Чомпота - средние температуры, сезонные ветры, зависимость
радиопомех от активности Прогиноны...
- Пропустим это? - полувопросительно обратился Тарумов к тяжело
осевшему в кресле Феврие. - Погоду даст нам зонд, а на целый сезон мы тут
вряд ли задержимся...
Штурман едва удержался от того, чтобы не спрятать руки за спину и там
костяшками пальцев не постучать по деревяшке.
- Да-да, - отозвался он с преувеличенной озабоченностью. - У нас ведь
шесть зондов, а с посадкой на Чомпоте ни у кого до нас затруднений не было,
насколько я помню.
Помнить этого он, разумеется, не мог: космолетчик его класса держал в
памяти от двухсот до трехсот планет, но Чомпот не входил в их число.
Потому-то командир и предложил:
- А все-таки перепроверим предыдущие посадки...
Садился только "Аларм", разведчик, а "Мирко Сташич", ремонтник, ходил
вокруг да около. Данные корабельного информатория были скупы, из них только
следовало, что "Аларму" повезло почти так же, как и "Щелкунчику", с той
только разницей, что у него полетели двигатели. Они вызвали ремонтник и
болтались на стационарной орбите, пока не подошел "Мирко". При этом
разведчики произвели вполне удовлетворительною съемку поверхности и набрали
порядком статистики по атмосфере. База, оперативно разобравшись с этими
данными, признала Чомпот к освоению не вполне пригодным, и поэтому высадка
людей не производилась, а экипаж "Аларма" прямо на орбите перешел на
ремонтник. "Аларм" был изрядно потасканной посудиной, и его решили бросить -
то есть дистанционно опустили на поверхность, дабы он служил автоматическим
маяком или, коли понадобится, пристанищем для потерпевших крушение.
- Надо бы задействовать маяк, - забеспокоился Тарумов. - Инженера по
связи - в рубку!
Лодария, старший связист, вылез из люка бородой вперед. Следом
показался угрюмый Воббегонг с очередной лентой в руках.
- Вы можете задействовать маяк на Чомпоте? - вместо приказа спросил
Тарумов.
- А почему нет? - в своей обычной манере вопросом на вопрос ответил
Лодария, постоянно раздражавший командира.
- Вызывайте Чомпот, - сухо сказал Тарумов.
- Это недолго. Только мне бы сначала наладить связь с Базой.
- Что-нибудь с передатчиком? - спросил Воббегонг.
- Боюсь, что с антенной. Ее выход там, в носовой части - не проверишь,
пока не сядем.
Это и так было ясно: вся носовая часть, разгерметизировавшаяся при
ударе, была наглухо перекрыта автоматическими щитами.
- Проще будет воспользоваться аппаратурой на "Аларме", - сказал
Воббегонг. - Главное, быстрее. "Гиппократ" торопит
- Теперь только сесть как можно ближе к этому разведчику, - почти
просительно проговорил Тарумов. - Аппаратура на нем работала надежно - во
всяком случае, когда "Мирко Сташич" вышел из зоны слышимости, База приняла
все данные с АРПС.
Да, АРПС - автоматическая разведочно-поисковая станция, опустившаяся на
поверхность вместе с обезлюдевшим "Алармом", долгое время посылала сведения
об атмосфере, почве, растительности и прочих характеристиках этой
малопривлекательной планеты, и сейчас все эти сведения, хранившиеся на
всякий сличай в электронной памяти каждого корабля, светлыми колонками цифр
и обозначений проскальзывали по экрану. Животный мир полностью отсутствовал,
даже на уровне простейших, но вот плотность зеленой массы на квадратный
километр позволила бы там разводить стада мастодонтов и протоцератопсов.
Но сейчас это мало кого интересовало, и Тарумов протянул уже было руку,
чтобы выключить подачу данных, когда на экране возникла лаконичная надпись:
"СЛЕДЫ ВНЕЗЕМНЫХ ПОСЕЩЕНИИ ЛЕМОИДЫ(?!)"
- Что? - вне себя крикнул Тарумов. - Еще и лемоиды?
Феврие только покачал головой: это было закономерно Уж если в этом
рейсе на них начало все сыпаться с самого начала, то и кончиться должно было
какой-нибудь нечистью.
- Ложимся в дрейф, - чуть слышно пробормотал командир. - Теперь только
одно - лечь в дрейф...
Свободный дрейф - ах, как это было бы хорошо, как это было бы спокойно,
если б не регенераторы. Если б не передатчики.
И если бы не Лора.
- Командир... - Похоже, что до старшего связиста мед ленно, но верно
начало доходить, кто ими командует. - Командир, я не гарантирую, что мы
установим связь с Базой и за десять дней...
- "Щелкунчику" лечь в дрейф, - повторил Тарумов.
"Если бы мои подчиненные когда-нибудь посмотрели на меня так же, как
сейчас Воббегонг и Лодария - на своего командира, - мелькнуло в голове у
штурмана, - я, наверное, выбросился бы в открытый космос. Хотя чем я лучше
его?"
- Воббегонг, - заставил он себя произнести чужим, твердым и молодым
голосом, - посмотрите еще раз, как там в медотсеке. А вы, Лодария,
постарайтесь не затягивать ремонт на десять дней.
Люк за ними захлопнулся чересчур поспешно.
- А теперь, Сергей, в сложившейся обстановке я беру командование
кораблем на себя.
Тарувдов прикрыл глаза, словно на него замахнулись.
- Первое, - продолжал штурман, - необходимо проверить, кто из нашего
экипажа или из состава экспедиции имел дело с лемоидами. Если таковые
имеются, - немедленно их в рубку.
Тарумов кивнул. "Не торопись соглашаться, растяпа, - с горечью подумал
Феврие. - Посмотри сначала: а могу ли я взять на себя такую тяжесть? Я ведь
не могу. И не возьму. Ты растерялся, ты не знаешь, что сейчас главное:
корабль с онемевшими передатчиками, угроза удушья или эти внеземные
механические нелюди на этом треклятом Чомпоте, куда нам все-таки придется
садиться. Но главное не это, с этим мы как-нибудь справимся. А главное - это
любой ценой спасти Лору Жмуйдзинявичене. Как это сделать, решать будешь ты".
- И во-вторых, - проговорил штурман тоном, не допускающим никаких
возражений, - то, что кораблем командую фактически я, в бортовой журнал
ВНЕСЕНО НЕ БУДЕТ.
***
- Или это не "Аларм", - проговорил Сунгуров, микробиолог экспедиции, -
или он валяется, как бревно.
Все напряженно всматривались в иллюминатор, который давал цветное
изображение поверхности с пятикратным увеличением.
- Можно сбросить еще километра два высоты, но это нам ничего не даст, -
проговорил Тарумов. - Пускаем зонд?
Впрочем, вопросительная интонация улавливалась только одним человеком -
Феврие. Он так же незаметно кивнул.
- Давайте, - обернулся Тарумов к Воббегонгу. - Если только и зонды не
заклинило к чертям.
Зонд отделился от корабля исправно и бесшумно, только канареечным
светом трепыхнулась сигнальная лампочка и матово затеплился специальный
приемный экранчик, дающий изображение, видимое с зонда. Сначала он был весь
покрыт тенью, но по мере того, как зонд отдалялся от корабля, на оливковой
поверхности появилось и начало уменьшаться изображение четыреххвостового
кашалота - именно так выглядел "Щелкунчик" со стороны. Видимость была ниже
средней - распределитель недодавал энергии.
Все смотрели затаив дыхание, словно на экране вот-вот мог появиться
лемоид в натуральную величину. Собственно говоря, "лемоид" - это был
космический жаргонизм, родившийся по прихоти одного из популярнейших
писателей самого начала космической эры Станислава Лема. С колонией
саморазвивающихся киберов люди столкнулись впервые в системе Бетельгейзе
спустя примерно четыре столетия после того, как эта мелкая и всесильная
своей массой нелюдь была описана великим фантастом, и как-то само собой
получилось, что киберы эти оказались на совести писателя, словно он их не
только предсказал, но и реально создал, и брошенное кем-то прозвище
"лемоиды" вдруг стало общепринятым термином.
С тех пор лемоиды были обнаружены не менее чем в десяти различных
уголках Вселенной - как на планетах, так и на астероидах. В большинстве
случаев они давно уже были безнадежно и необратимо мертвы. Различные пути
эволюции, определяемые самыми противоположными физическими условиями, в
которых происходило это развитие, привели к тому, что ни разу формы киберов
не были хотя бы отдаленно схожи. Правда, возраст их был предположительно
одинаков, но с такой натяжкой, что на Земле так и не пришли к единому
мнению: считать ли всех лемоидов изначально единообразными, принимать ли их
за детища одной цивилизации, но разных времен и назначений, или вообще не
связывать одну лемоидную популяцию с другой.
Из экипажа "Щелкунчика" только Дан Феврие встречался с лемоидами, но
это была мертвая колония, кажется, на Белой Пустоши. Зато из состава
экспедиции "специалистом по лемоидам" оказался Петр Сунгуров, имевший дело с
абсолютно живыми и, надо сказать, вполне боеспособными тварями, полонившими
Землю Краузайте и обратившими землян в беспрецедентное бегство.
Между тем изображение "Щелкунчика", передаваемое с зонда, стало совсем
крошечным.
- Высота три тысячи пятьсот, - доложил Лодария. - А не пора ли
переориентировать зонд на изображение Чомпота?
- Давно пора. И запрашивайте, наконец, маяк на "Аларме" - как-никак, он
кувыркался, так что аппаратура...
- Чомпот - планетка молодая, - поспешил прервать его опасения
штурман. - Его трясет и ломает беспрестанно, так что не будем все беды
априорно валить на лемоидов - может, и дохлых.
Видно было, что об этом втайне мечтают все присутствующие.
Внезапно рубка наполнилась прерывистым свистом, словно кто-то
нетерпеливо звал собаку.
- Ага, - удовлетворенно хмыкнул Лодария, - "Аларм" таки отозвался. Хотя
почему бы аппаратуре и не работать?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг