сильнее, и он догадался тогда, что великое Древо - Дух Леса - обладает
способностью проявлять, делать видимой скрытую в теле душу - сущность живых
существ...
Воздушные потоки похожи были на ручейки или скорее на вены и артерии, только
расположенные не внутри, а снаружи. Тут были и голубые, и желтые, и
темно-синие, и каждый сверкал, играя на солнце, и прокладывал свое русло в
кровообращении Древа. Они переплетались, пути их скрещивались, многие уходили
под землю, другие, наоборот, выходили оттуда, прямо из-под корней, и Скучун
вскоре стал различать пути каждого.
Самый напористый и сильный поток фиолетового цвета обвивавший Древо, огибал
его крону где-то под небесами, и, судя по устремлению его спирали, должен был
бы оттуда уходить вниз, под землю, чтобы набраться там сил и снова явиться на
волю, но уже в ином качестве, с иной окраской... На самом верху поток будто
спотыкался о невидимую преграду и, взрываясь как фейерверк, разбрызгивал свою
энергию куда-то в сторону.
Постепенно Скучун все более убеждался, что в огромном древесном мире не все
благополучно. Два густых, мутноватых, коричневато-красных потока, будто
направленных чьей-то злой волей, перекрывали разноцветные чистые ручейки,
струящиеся вокруг Древа. Один из них обрушивался на крону сверху, другой
выползал из-под земли и, точно змей, обвивал наиважнейшую фиолетовую артерию
- оттого и взрывалась она фонтаном, не донося свою силу до корня...
Гармония жизни Древа была явно нарушена. И на лике его отражалось ужасное
страдание.
Скучун замечал, что страдало не только само Древо - мучились все его
обитатели. Путаница и хаос перемешивали потоки жизненной силы, питающей их...
Веселые пчелы, которые по заведенному распорядку привычно ждали капель
нектара из ярко-желтого потока чудесной стихии, теперь были насмерть
перепуганы и перепачканы хлопьями черной золы, что сыпалась прямо на них.
Изумительные палевые цветы, украшавшие другую ветвь, надломились и скорчились
под тяжестью липкой смолы, текущей, точно застывший гной, из раны в стволе...
Птенцы райских птиц подставляли наивно раскрытые клювики в ожидании корма из
протекавшей над ними зеленой струи. Но вместо корма их окатывали ледяные
потоки воды, и птички возмущенно чирикали, встряхиваясь и потрясая в гневе
совершенно промокшими перьями... А некоторые уж почти захлебнулись и
свешивались из гнезд, растопырив обмякшие крылья...
Хаос царил на Древе, и надо было срочно что-то предпринимать!
Скучун, запрокинув голову, стоял перед этим растревоженным миром и никак не
мог сообразить, как же восстановить нарушенную гармонию.
"Что же это такое, что это... - бормотал он про себя. - Что за разбойничьи
грязно-коричневые потоки, которые все тут переиначили? Похоже, в чистых
артериях - жизненная сила живой природы. А Дух Леса как жизнестроитель,
преобразуя ее, направляет потоки энергии и в Москву, и в подземный мир, и в
преднебесный слой, всюду, всюду! Теперь надо как-то спасать его,
восстанавливать его силы, но вот как? Размышляй-ка, Скучун, размышляй...
Кажется, Жирник сказал, что Дух Леса можно спасти только собой! Ага! Так,
спасти собой, собственной силой - своими радостными, светлыми помыслами,
сконцентрировать волю как следует. И верить всем сердцем, что задуманное
свершится, сказавши ему: "Да будет!" Да-да, это так, я верю, что сила моя -
моя радость освободит Дух Леса от темной энергии Зла..."
Скучун сосредоточился, замолчал и в наступившей вдруг тишине не стало
времени... А пространство изгибалось и таяло, обнимая Древо цветными потоками
жизненной силы. Неожиданно наш герой запел удивительную песню, самую
необычную из всех, что пелись когда-либо на Земле! Он не знал до сих пор тех
слов, что рождались в нем сами собой, мелодия все нарастала, голос креп, и
песня неслась к облакам, ликующая, словно долгожданное счастье!
Все свои самые сокровенные мечтанья о Красоте, всю свою нежность к живому
миру, к Земле и звездам, к Москве и Ксюну, к Дню и Ночи, вложил он в эту
песню! Скучун отпустил на волю свою мечту, словно объяснение в любви, словно
послание дальним мирам и тем высшим силам Света, которые хранят Землю...
Интуиция подсказывала ему - они рядом, они услышали его зов; и сердечко его,
колотившееся от восторга, источало волны горячей радости! Этот искренний его
порыв сотворил нечто небывалое, невозможное в обыкновенной обыденной жизни...
****
Надо ли говорить, что верховные иерархи Тьмы остались весьма недовольны
действиями Совета Четырех. Предводитель Совета Василиск был отозван с Земли,
а Зур и Ор развоплощены - они развеялись во тьме Вселенной, став НИЧЕМ в
назидание другим силам Зла, претендующим на вечную жизнь... Одна Дива-Марина
снискала одобрение иерархов за то, что прельстила и захватила души Кукоя и
Куторы, и хранила их теперь как зеницу ока в подполье лесной избушки.
Воодушевленная похвалою, Марина решила еще отличиться и погубить одинокую
девочку, затерявшуюся в Вещем Лесу. Да только заминочка вышла - девчонку
хранила од олень-трава, заговоренная бабушкой, незримая связь соединяла их, и
жаркие бабушкины молитвы оберегали внучку пуще брони - они оказались
непроницаемы для марининых чар...
****
Марина хрипела от ярости, царапая длинными красными ногтями руки Ксюна, не
выпускавшие одолень-траву. А силы девочки были уж на исходе, вот-вот
отпустит она заветный свой талисман...
Вдруг на поляне что-то вспыхнуло, полыхнуло... Язычок синего пламени выбился
прямо из-под ног застывшего Урча, а из огня явилась живая, устрашающая и
по-своему прекрасная Саламандра! Ксюн громко вскрикнула - ив тот же миг на
поляну выскочил запыхавшийся Скучун. Не успел он подбежать к девочке, как
Саламандра ударила хвостом оцепеневшую от неожиданности Марину - и та
навсегда исчезла в россыпях разноцветных искорок...
- Не бойтесь моего огня, вам он не повредит... Это очищающий светлый огонь,
он рассеет чары черного волхования... - послышалось в плеске огня.
Саламандра, сверкнув рубиновыми глазами, обвилась вокруг ног неподвижного
Урча. Огонь усилился, Ксюн опрометью кинулась к Скучуну, и, обнявшись, они
смотрели на языки синего пламени, озаренные танцующим светом.
Пламень поднялся почти до небес, и вдруг из него выступил... Старый Урч!
Друзья, прыгая и смеясь от радости, принялись тискать и мять его, живого и
теплого, как им и мечталось! А Урч с совершенно седыми и чуть-чуть опаленными
жаром усами смеялся и прыгал вместе с ними...
Ни Старый Урч, ни друзья его и не подозревали, что виною его страшного
превращения был он сам, пренебрегший причудливыми законами живого магического
пространства... Вещий Лес с легкостью играющего ребенка превращал размышленья
каждого, кто попадал сюда, в саму реальность... Урч, позабывший об их уговоре
- думать только о цели пути, оборотился мысленным взором в прошлое. Он
позабыл обо всем на свете, купаясь в воспоминаниях, забыл, что каждый, кто
живет на Земле, сколько бы лет он ни прожил, должен идти вперед хотя бы в
своих мечтах!.. Душа Урча, упоенная памятью о былом, вся погрузившаяся в
прошедшее, как будто бы замерла, застыла; и Вещий Лес придал состоянию души
Урча соответствующую зримую форму, оборотив его тело в камень... А Огонь
Саламандры, прервав игру Вещего Леса, освободил Старого Урча от тяжкого гнета
ушедших лет...
Языки огня потемнели и съежились, обуздав свою грозную силу, они походили
теперь на ничем не приметный простой костер. Вот только своими оттенками
напоминал огонь бездну ночных небес... Не произнеся ни слова, Саламандра
перепончатой черной лапой указала друзьям на свою спину, как бы приглашая
усесться.
- Но там же огонь! - боязливо воскликнула Ксюн.
- Не бойся, я знаю, что Саламандра гасит огонь холодом своего тела, -
успокоил ее Скучун и первым забрался на ороговевшую прохладную шею.
Старый Урч и Ксюн примостились сзади, на кожистой, отливающей серебром
спине, и Саламандра, выдохнув в огонь заклубившийся пар, ринулась вперед
сквозь искрящуюся дымку Вещего Леса, которая при ее приближении вспыхивала то
тут, то там всполохами синего пламени.
И вот они оказались перед замшелой избушкой, затерянной в лесных дебрях -
там, где Кукой с Куторой не смогли устоять перед соблазном ночного отдыха...
Мгновение - и объятая пламенем изба провалилась куда-то в тартарары. На ее
месте дымилась бездонная яма, а на краю провала стояли трясущиеся от ужаса,
еле живые Кукой и Кутора!
Еще мгновенье - и, усаженные Саламандре на хвост, они летели вместе с
друзьями сквозь мглистую пелену, прощаясь со своим безмятежным и бездумным
детством, которое чуть не оборвалось так трагически...
Миг - и растаял где-то во времени Вещий Лес, заколыхался под ветром зеленый и
ласковый подмосковный ельник, на поляне, поросшей папоротником, приютилась
знакомая сторожка, а на крыльце стояла самая настоящая бабушка Лена с
полуживыми кувшинками в руках!
Тут, конечно, все кинулись обниматься и плакать от счастья, и никто в
суетливой радости этой встречи не заметил, что диковинная Саламандра
бесследно пропала...
- Ксюн! Моя девочка! - шептала сквозь слезы Елена Петровна. - Ты умница, ты
сохранила мои цветы... Одолень-трава протянула между нами невидимые нити, они
помогали мне быть рядом с вами и охранять вас своими молитвами...
Внезапно Скучун весь засиял подобно Зеленой Звезде, как будто бы освещенный
изнутри лучистым фонариком. Он засветился, - волны ликующей радости,
исходящие из его души, на этот раз обладали исцеляющей, благодатной силой. И
этот свет, разливаясь вокруг, становился все ярче, все горячей и наконец
устремился к великому Древу. Вот уже свет достиг корней, вот он окутал всю
крону. И вскоре вокруг все сияло и нежилось, купаясь в волнах светоносной
радости!
Как удалось такое нашему Скучу ну, мы не знаем... Это ведомо только ему
одному. И конечно, тем всемогущим силам Света, которые незримо присутствуя
здесь, помогали творить его таинство...
Когда восхитительный свет воссиял, будто Солнце, Скучун, как подкошенный,
рухнул на землю. Наверное, он не выдержал напряжения и чуда, которое сам
сотворил... И тотчас над ним распростерла крыла Дева-птица. Она ликовала -
ведь выбор ее оказался счастливым, и посланный ею Скучун победил! Он победил
в этот раз и себя самого - свою слабость, и силы Зла, затомившие Древо - Дух
Леса - своею темной, загрязненной энергией...
Маленький житель подземной Москвы оказался могущественнее тех, кому
подчиняются черная магия и колдовство. Его вера в высшую Красоту - в силу
Света развеяла чары...
Скучун спал глубоким сном и не видел, что происходило вокруг. Ветви Древа
окрепли, листочки расправились, разноцветные потоки обняли ствол, виясь вкруг
него по спирали, и две мощные струи эфира потекли от исполинского Древа: одна
- прямо в небо, другая - под землю. А полное живительной силы,
фиолетово-синее русло наконец устремилось к Москве!
Глава VI
Скучун проснулся как от удара. Вскочил.
"Что такое, что?.." - пронеслось у него в голове.
Великое Древо исчезло. И вновь, Скучуна окружал Вещий Лес, клубящийся розовой
дымкой.
- Боже мой, Ксюн! Она же одна там осталась... А бедный Урч? А Кук ой с
Куторой? Они-то куда пропали... Всех друзей растерял я в пути! А сам сплю
себе, видите ли, отдыхаю от великих трудов, тоже мне - спаситель нашелся...
И, не разбирая дороги, Скучун понесся назад, не чуя под собою ног от тяжких
предчувствий.
И он волновался не зря.
На знакомой полянке, у ног окаменевшего Урча сидела зареванная Ксюн. Она изо
всех сил вцепилась в остатки истерзанных кувшинок, которые старалась вырвать
из ее рук какая-то косоглазая женщина. А между ними, пытаясь прикрыть собою
Ксюна, маячил легкий призрачный образ бабушки Елены...
Вшестером, как и прежде, шли они по лесу, шли на дачу, домой! А гордый
Скучун, боясь расплескать свою радость - свою победу, как будто чувство это
было живою водой, летел как на крыльях и улыбался всему вокруг...
На самой опушке Кукой и Кутора стали прощаться. Кукой предложил Куторе
остаться с ним в лесу, не возвращаться домой, в Нижний город, разделив его
одиночество и философические раздумья о вечном... Так закончилось их
путешествие, и теперь на долгие-долгие зимние вечера, что были не за горами,
им хватит рассказов о пережитом. Надо сказать, после той жуткой избушки Кукой
перестал падать в обморок, а Кутора уже не была больше той смешливой
глупышкой, которая ползала по мостовой, изображая Саламандру.... Она теперь
старалась помалкивать и жалась к Кукою, лишь изредка опуская кокетливо долу
свои огромные доверчивые глаза.
Урч пообещал переговорить с ее матушкой, замолвив за Кукоя словечко, и
передать ей приглашение переехать на жительство к молодым в подмосковный лес.
Вот уже маленькие фигурки растаяли в отдалении, а Ксюн все оглядывалась и
оглядывалась назад, будто стремилась удержать эти минуты, уже неминуемо
ускользавшие в прошлое...
Глава VII
Лес остался позади, за заборами копошились дачники, встречая вступивших на их
территорию привычной обыденной суетой. Заботливые хозяева подставляли
рогатины под отяжелевшие ветви яблонь, чтобы не обломились они: зрели плоды,
близилась осень... И пока блуждали наши герои в Вещем Лесу, не ощущая
движения времени, в нашем обыденном мире лето уж миновало.
Ксюн шла, одною рукой уцепившись за бабушку, а другою поддерживая Старого
Урча, шла, не глядя на Скучуна... Слезы то и дело выступали у нее на глазах,
а она и не старалась их скрыть.
Вот и дача, и скатерть, ухлестанная дождем: уходя, они второпях позабыли ее
на веранде. Вот и чашечки белые с золотым окаемом сиротливо нахохлились,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг