в голове и странное умиротворение. Скорее даже радость. Простую такую,
легкую...
Все жизненные и служебные проблемы кончились, осталось только
незамутненное детское счастье.
Как в том самом пионерском лагере, куда его привез отец на кофейного цвета
"Победе" и оставил перед этими самыми палатками.
Из алюминиевого громкоговорителя-колокольчика неслись звуки каких-то
бодрых и веселых песен, по территории броуновски перемещались десятки пацанов и
девчонок в красных галстуках, зеленых шортах и белых рубашках, под грибком
стоял часовой, парнишка лет пятнадцати, с малокалиберной "тозовкой" у ноги.
А стенд...
Тут же он увидел и стенд. Тот самый, с той же самой надписью поверху.
А ниже... Ниже, слева направо шли планшеты:
"Моральный кодекс строителя коммунизма".
" Ордена комсомола".
"Члены Политбюро ЦК КПСС".
"Заветы юных ленинцев".
"Распорядок дня пионерлагеря "Нефтяник".
Кое-что из этого Тарханов успел прочесть, кое-что просто вспомнил.
И выскочил на поверхность своей нынешней, взрослой, непонятно откуда
возникшей личности.
Не было в его биографии ничего подобного. И отца с собственной "Победой"
не было, и в свои двенадцать лет он уже учился в кадетском корпусе, на лето
выезжал совсем в другие лагеря.
Однако ощущение полной реальности и той жизни пока еще сохранялось. Он
схватил карандаш и быстро, пока не выветрилось из памяти, изобразил на обороте
с папкой чьей-то истории болезни все, что только что видел.
- Так, получилось, значит, - задумчиво сказал Ляхов, рассматривая
набросок. - И что же мы здесь имеем? "Моральный кодекс строителя коммунизма".
Коммунизм - это нам понятно. Именно ради него большевики и затеяли свой
переворот и Гражданскую войну. У нас - проиграли. Там, очевидно, нет.
"Ордена комсомола". Что такое комсомол-не знаю. Раз с маленькой буквы,
значит, не человек, а какая-то организация, партия или в этом роде. Ордена
какие? Не наши, очевидно, таких круглых у нас не было. Что тут под ними за
даты? 1928, 1931, 1945, 1948, 1956, 1968... Мне они ничего не говорят, но,
наверное, какие-то ключевые события именно в эти годы происходили, важные для
всей страны и именно этого вот "комсомола".
"Члены Политбюро". Так у большевиков назывался высший руководящий орган их
партии. "ЦК" - это Центральный комитет.
Историю в своей Академии Ляхов учил хорошо, смутно знакомые Тарханову
термины у него прямо от зубов отскакивали.
- Только ведь партия их называлась "РКП". А здесь "КПСС". Или
переименовали в твоей реальности, или власть в очередной раз поменялась. От тех
к этим. Хотя "КП" присутствует и там, и там. Значит, скорее переименовали. А
что такое может значить "СС"? Впрочем, сейчас это несущественно.
Зато "Заветы" дают нам полное право считать, что все у большевиков
получилось и ихний вождь остался вождем и кумиром, раз даже детей так обзывают.
С "пионерлагерем" тоже никаких сомнений. На романтику господ большевиков
потянуло. Фенимора Купера в детстве начитались. "Вождь красножопых", "Пионеры"
и так далее. Лагерь, где отдыхают и готовятся к грядущим боям подрастающие
большевички. И флаг на мачте красный, как ты отметил...
- И что в итоге все это должно означать? - Тарханов, избавившись от шлема,
налил по третьей и в очередной раз закурил.
- Вы будете смеяться, Сережа, - сообщил Ляхов с интонациями персонажа
одесского анекдота, - но вы побывали в мире, где большевистская революция
победила, где они строят (но отчего-то за семьдесят примерно лет почему-то так
и не построили) свой пресловутый коммунизм и в котором мире ты, наверное, жил.
А возможно, и я тоже. Потом мы с тобой каким-то странным образом перескочили в
этот мир, где и живем с самого рождения, что особенно интересно.
- Но это же бред? - с надеждой спросил Сергей.
- Отчего же? - Ляхов испытывал удивительное спокойствие. Его самого данная
коллизия словно бы и не взволновала, и не удивила. Разве что как исключительно
интеллектуальная загадка. "А чего, собственно, волноваться? - слышал он как бы
совершенно посторонний внутренний голос. - Мало ли подобных теорий приходилось
читать и раньше. Идея о загробном мире чем лучше? Или, допустим, метемпсихоз,
сиречь - переселение душ".
Ляхов, как уже упоминалось, был человеком, в обычном понимании совершенно
неверующим, атеистом, проще говоря, верил единственно в судьбу, рок, фатум.
Однако готов был допустить, что адепты каких угодно религий тоже по-своему
правы.
Общался он одно время с военным священником, тоже парнем в обычном смысле
неверующим и довольно-таки циничным. Врачи и попы в этом деле нередко сходятся.
Так вот тот протоиерей любил говорить, подвыпив: "Я служу не богу, который то
ли есть, то ли нет. Я служу идее бога, ради которой люди две тысячи лет
совершают как внушающие уважение подвиги, так и непередаваемые гнусности. И я
считаю, что пусть бремя данного служения несут люди вроде меня, чуждые
фанатизма, способные не увлекаться, не обольщаться, не грозить карами
небесными, но понимать..."
Тоже позиция.
А сейчас Вадим вдруг подумал, а что, если на самом деле они с Тархановым в
том бою все-таки погибли. Как и вытекает из нормальной логики и теории
вероятностей. Погибли, и все. Нет тех парней больше. Те же, кто по-прежнему
считают себя Тархановым и Ляховым, - совершенно другие люди. По какой-то
странной случайности носящие те же имена.
Или-даже не носящие их. Просто они забыли, как назывались в прошлой жизни.
Конечно, все это имеет смысл только в том случае, если вообще существует
какая-то иная реальность.
А она ведь существует. Тарханов по всем параметрам психически совершенно
нормальный человек, отнюдь не шизофреник. И тот Маштаков, с которым он пока не
знаком, наверное, тоже. Гипоманьяк - скорее всего, но не шизофреник.
И то, что сейчас Сергей ему изобразил, придумать он просто не мог. Будь он
даже столь же натаскан в истории, как сам Ляхов. Очень трудно обычному человеку
с нуля изобрести новую реальность, не основанную на уже известных фактах и
принципах.
То же "КПСС", к примеру. Вообразить победу большевиков не слишком трудно,
а вот почему не оставить знакомое "РКП"?
"Пионеры", опять же. Почему не "скауты"?
Совершенно новую форму орденов с лету выдумал. Привязал к ним совершенно
произвольные, но наверняка что-то обозначающие даты.
В общем, все это явно за пределами способностей, а главное -
направленности личности полковника Тарханова. Иначе бы он не в егерях служил, а
фантастические романы писал.
- Знаешь, Сережа, есть у Джека Лондона отличная книжка: "Смирительная
рубашка" называется, а в другом переводе - "Межзвездный скиталец". Там один
парень, сидя в тюрьме, нашел способ совмещаться со своими же прошлыми
воплощениями и за несколько дней проживать целые жизни, в режиме реального
времени и со всеми подробностями. Все очень убедительно. Можем к себе
примерить.
А как врач и реалист, я бы предпочел посоветовать нам обоим наплевать и
забыть всю эту ерунду. Ну, бывает такое. Последствия контузии, сильное нервное
перевозбуждение, плохо очищенная водка, гипнотическое воздействие странной
личности господина Маштакова. В итоге - довольно яркая галлюцинация. Ну и что?
Пожуй грибов рода псилоцибе - не то еще увидишь.
Однако, - заметив протестующий жест друга, сообщил Вадим, - как будущий
дипломат и разведчик-аналитик, я такого не скажу. Поскольку почти убежден -
рацио здесь непременно присутствует. Не такие мы с тобой люди, чтобы
галлюцинировать по пустякам. Если помнишь - я тебе до всякого Маштакова
говорил, что дела с нами творятся странные. Ты всего лишь слегка прояснил
ситуацию.
- Ну а дальше-то что? - спросил рационалист Тарханов. Для него каждое
явление окружающего мира, понятное или не очень, непременно должно было
претворяться в ясную интеллектуальную или мышечную реакцию.
- Пока - ничего. Вернее, сейчас вот твою бутылку допьем, - у меня, кстати,
в холодильнике другая есть, - потреплемся в свое удовольствие, к девочкам
съездить можем. А когда ты дашь мне возможность с господином Маштаковым
поговорить профессионально, вот тогда и до выводов, даст бог, доберемся.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Генерал Чекменев принимал Тарханова в своем новом кремлевском кабинете, на
втором этаже здания Арсенала, куда переселился только три дня назад.
Великий князь вдруг решил, что начальника контрразведки лучше всегда иметь
под рукой, а заодно и не привлекать лишнего внимания к их достаточно частым
встречам.
Олег Константинович был вполне в курсе того повышенного интереса, что с
некоторых пор начало проявлять к нему Петроградское правительство и державное
Министерство госбезопасности. Ежедневные проезды автомобиля Чекменева через
Спасские ворота, безусловно, не останутся незамеченными и послужат
дополнительной пищей для превратных мыслей недоброжелателей .
А так он может заходить к князю по вызову, всего лишь перейдя замощенную
брусчаткой площадь, окруженную вековыми голубыми елями.
Наскоро отремонтированные помещения пообветшавшего за последние
десятилетия корпуса произвели на Тарханова двойственное впечатление. С одной
стороны, пятиметровой высоты сводчатые коридоры, гулкие мозаичные плиты полов,
глубокие амбразуры дверей и окон, тяжелые темные шторы создавали ощущение
надежности и некоего имперского величия, но в то же время угнетали.
Не то государственное присутственное место, не то казематы приказа Тайных
дел.
Мебель тоже не заменялась с доисторических времен, и Чекменев сидел за
необъятным столом в слоноподобном кожаном кресле. Уличный свет сочился через
выходящие на север три окна в мизерных количествах, и на столе горела лампа на
мраморной подставке под зеленым абажуром.
Тарханов вошел к начальнику согласно Уставу, печатая шаг, доложил, как
положено. Раз прибыл в Кремль, был одет в строевую форму, только что без шашки
у бедра. Последнее время такие вольности дозволялись.
- Что, проникся? - с обычной своей полуулыбкой спросил Чекменев, вставая
навстречу полковнику и делая три шага навстречу. - Это я специально велел по
всем запасникам собрать, чтобы, значит, соответствовать. Современные столы и
стулья здесь совершенно не смотрятся. Да и вообще, люблю я такое этакое...
Аромат ушедших веков, так сказать.
- Проникся, - кивнул Тарханов, аккуратно повесил на крючок фуражку. -
Пытошные подвалы тоже имеются?
- Вот я как раз на эту тему, - резко свернул шутливый разговор Чекменев. -
Что там у вас с допросом твоего чеченца получилось?
- Он не чеченец. Турком оказался, вполне цивилизованный господин, зовут
его действительно Фарид, фамилия - Карабекир, военную академию в Стамбуле
закончил, потом в Киевском университете учился, по гражданской, конечно, линии,
в целях овладения языком и ассимиляции. Чин майора имел, пока в отставку не
вышел и более интересными делами не занялся.
А допрос - это, я тебе скажу! Впечатляет.
Ляхов с доктором серьезную штуку придумали. Теперь в принципе любого
фанатика расколоть можно без труда и затрат нервной энергии. Никакого
"спецобращения", никакой химии...
Он вкратце передал Чекменеву суть новой методики:
- Понимаешь, молчать никто не может, признается бегом и с радостью,
поскольку даже мысль о том, чтобы соврать или скрыть что-то, вызывает мучения
не только физические, но и нравственные...
- Ну-ну, - ответил Чекменев с долей сомнения.
- Не веришь, можешь на себе проверить. Я - проверял. Крайне неприятные
ощущения.
- Поглядим, - без энтузиазма ответил генерал. - И что же он сообщил? По
сути.
- Распечатка с магнитофона будет к вечеру. Много материала плюс карты и
схемы. Если я что-то упустил, просто не сообразил, о чем еще спросить, - всегда
можно дополнить. Господин Карабекир теперь удивительно благостный стал. Вроде
как уверовал. Турки, они насчет религии не очень, а этот... Молится пять раз в
день и при любом намеке на "кресло" выдает то, о чем нам спросить и в голову не
пришло бы. Но с креслом все-таки надежнее.
А на словах, если вкратце, - мы в своих расчетах не ошиблись. На изъятие
Маштакова с лабораторией они среагировали оперативно. Только я думал, что у них
в Пятигорске от силы взвод боевиков отсиживается, а они два батальона в распыл
бросили.
Пока я Фарида сюда вез, в Пятигорске местные ребята без всякой техники
сумели с пленными поговорить по-свойски. Они ж там злые были, не передашь. Уже
на следующий день силами военного училища и территориалов в Хасауте базу
разгромили, на плато Бичисын.
Так что в ближних окрестностях порядок навели. Трофеи неплохие взяли.
Я же, признаюсь, тоже просчитался. Думал, в Пятигорске за Маштаковым
серьезные люди присматривают, поаккуратнее сработают. Через агентуру станут к
местным гэбэшникам подходы искать, в крайнем случае захватят кого-нибудь из
начальства, за нами погоню организуют, если сообразят, у них ведь даже
вертолеты были. К этому я тоже готов был, а вот что настоящую войсковую
операцию затеют - не предполагал.
У них в районе Хасаута - целая база примерно батальонного уровня. Там аул
еще с Гражданской войны заброшенный, все жители в Турцию эмигрировали, а дома
каменные стоят, и рядом, в горах, натуральный пещерный город.
- База - зачем? - уточнил Чекменев.
- На случай большой войны с неверными. Это в пропагандистском плане,
конечно, а вообще - обычное бандитское гнездо. Награбленное прячут, после дел
отсиживаются, заводик по производству анаши имеется, похоже, даже деньги
печатают.
- Понятно. А с нашим делом - какая связь?
- Самая прямая. База готовилась давно и для другого, но тут очень к месту
пришлась. В Турции один очень серьезный человек в Маштакове и его "Гневе"
весьма заинтересован. Он его и финансировал, и под контролем держал. По старым
делам слышать не приходилось - господин Ибрагим Катранджи?
- Знаю такого. Но он, насколько я в курсе, совсем в другой области
интересы имеет, - удивился Чекменев. - Однако при масштабах его "империи"
ничего исключать нельзя. Дальше.
- По словам Фарида, этот Катранджи вложил в нашего профессора чертову уйму
средств. Якобы надеялся, применив "Гнев Аллаха", свои феодальные владения в
Палестине вернуть. Это вообще отдельный разговор. Вся пятидневная война,
похоже, затеяна была только для того, чтобы Ибрагиму дорогу перебежать. У
арабов с турками и курдами свои счеты.
Вот для присмотра за Маштаковым он и направил сюда полсотни своих людей во
главе с нашим Фаридом. Кстати, - вспомнил Тарханов, - он в Петрограде торговой
фирмой владеет. Под фамилией Насибов. Там тоже можно его связи отследить...
- Не наша забота, - перебил Сергея Чекменев. - Не отвлекайся.
- Информацию о нашей акции Фарид получил через пятнадцать минут после ее
завершения. Тут я промазал, - самокритично признал Тарханов, - два их поста
наблюдения расшифровал и обезвредил, но что-то упустил. Но они все равно не
успели. Наша схема прикрытия сработала четче.
Так вот, поднял он своих орлов по тревоге, заодно прихватил местных,
которые в тот момент в лагере оказались. И вперед. За час доехали, за второй -
город блокировали, начальника УГБ захватили, выяснили, что "объект" туда не
поступал и местные контрики понятия не имеют, что почем.
Догонять неизвестно кого и неизвестно в каком направлении Фарид не счел
разумным, предпочел провести акцию устрашения. Захватить гостиницу "Бристоль" и
предъявить властям ультиматум. Четыреста постояльцев в обмен на Маштакова и
прибор.
- И ты им второй раз игру поломал...
- Не только я. Тюрьму и полицию с разбегу взять он не сумел, вот и
пришлось Фариду больше половины своих войск еще и на их блокаду выделить. И
темп потерял. Но все ж таки в основном я, - не стал скромничать Тарханов. - А
если совсем точно, то не второй, а четвертый, нью-йоркские события учитывая, а
захват Маштакова и бой в гостинице за два эпизода считая.
- Не многовато ли для одного человека, как полагаешь? С теорией
вероятности мало согласуется.
- Как судить. На войне теория вероятности для конкретного человека не
слишком много значит. В массовом масштабе - другое дело. Там, в Израиле,
действительно маловероятная случайность произошла, а дальше, если уж я стал
этим делом профессионально заниматься, так просто логика событий.
Мог, конечно, сам на КМВ не поехать, все Кедрову доверить, но, как
куратор, принял именно такое решение. То же и в гостинице. Мог уклониться, но
не стал. Так что тут скорее закономерность, чем случай...
- Ладно, убедил, - решил не вдаваться в философские тонкости Чекменев. - И
много еще на Кавказе таких баз и лагерей?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг