Кристаллических полицейских не заботило самочувствие тех, кто двигался
по дорогам в тысячах наглухо запертых жестяных коробках. Телеуправление
спроектировали по принципу "избегать крайностей" - катастрофических
столкновений. Ежеминутные легкие столкновения и удары, неприятные, но
безопасные, сочли неустранимым злом. На прямом участке автострады скорость
механического потока возросла, и машина коммивояжера задрожала от частых
толчков. Кто-то тупо долбил ее сзади, с визжащим скрипом царапал слева и
справа.
Сердце сжалось в тугой ком. Стараясь облегчить боль, Прайс положил
правую руку на грудь. Крепко надавил. Стало легче, и он смог левой рукой
выключить тумблер телеуправления. Так же левой рукой он начал выруливать на
обочину. Выбираясь из гущи себе подобных, машина стонала, стесывая бока о
стальные ребра соседей. Наконец она остановилась на краю стеклобетонной
ленты автострады.
Ему казалось, что, когда он вытащит свое тело из духоты и стесненности
автомобиля, его сердце также обретет свободу, избавится от гнетущей тяжести.
Прижимая руку к груди и ободряя себя подобными соображениями, в
общем-то довольно пустяковыми, он пошел вдоль шоссе, пока не наткнулся на
указатель с красным крестом и фамилией врача.
4
...В это время Неустрашимый Боб влип в неприятную историю. Погоня за
бриллиантовым кладом Венеры занесла его в Спиральную Пещеру, из которой еще
никто не возвращался. Невинное на вид Голубое Облако, стерегущее клад,
обладало ужасным и неотвратимым свойством. Оно растворяло человеческую плоть
быстрее и бесследнее, чем кипяток горсть сахара. Когда Неустрашимый Боб
протянул руку, чтобы откинуть бронзовый засов, последнюю преграду на пути к
бриллиантам, Голубое Облако бесшумно растворило его; осталась лишь его
дрожащая рука, все еще протянутая в сторону бронзового засова...
По спине доктора Асквита заструился холодный пот, и тут он увидел руку
Неустрашимого Боба!
Белесая пятерня маячила в окне.
Доктор застонал и попытался спрятать голову под огромную резиновую
присоску Самоусыпляющей Подушки. Окостеневшие от страха пальцы наткнулись на
револьвер, который, как всегда, когда доктор читал о похождениях Боба, лежал
рядом с тюбиком успокаивающих капель. Доктор высвободил голову из-под
резиновой присоски и, тщательно прицелившись, выстрелил в окно, в белую
руку.
Кто-то громко вскрикнул, пятерня исчезла.
...Кен Прайс, который не сумел найти кнопку дверного звонка и решился
постучать в окно, сидел на газоне возле дома Асквита и пытался понять, что
же все-таки произошло. Левую руку он прижимал к сердцу, из указательного
пальца правой руки сочилась кровь.
В него стреляли!
Конечно, когда вдоль всей автострады орудует банда Адских Мальчиков,
это всего лишь простейший акт самозащиты. Нервы у врача тоже не стальные.
Бывает... Могло случиться и нечто похуже. Черт его дернул стучать в окно.
Коммивояжер обязан помнить, что все стекла нижних этажей делают
электропроводными и с вечера включают ток. Смертельный сюрприз для незваных
визитеров! Он мог сейчас валяться на траве газона полусожженный, корчась в
конвульсиях после ошеломляющего электрического удара.
Да, ему просто повезло. Всего лишь отстрелили кончик пальца. Он родился
под счастливой звездой. Его гороскоп, составленный в центральной конторе
"Небесной Хиромантии и Астрогностики", ясно говорит, что умрет он спокойно и
естественно, в возрасте семидесяти шести лет и пяти месяцев. До того дня ему
не о чем беспокоиться... Если бы еще не хотелось пить. И сердце вот уж не
вовремя разболелось.
Прайс помахал рукой, остужая окровавленный и горящий палец, подобрал с
газона кленовый лист и прижал его к ране.
Надо сообразить, где он сейчас находится. Пересечение трассы
Юг-Юго-Восток-380 с трассой Запад-117. Затем он проехал еще примерно
полмили, прошел пешком шагов двести до указателя с красным крестом и свернул
влево, к дому доктора. Значит, он находится где-то около Таунсвила, чуть
южнее Синего озера. Там, где расположена Пестрая Автоматическая Ярмарка -
цель внезапно прерванного пути.
Хочется пить. На Пестрой Ярмарке автомат напоит его имбирным пивом.
Холодное имбирное пиво в запотевших жестянках. Нет, почему же в жестянках?
Там еще есть жбан для имбирного пива из чистого золота...
Он бредит. Надо встать и попытаться добраться до Ярмарки. Автоматы
работают день и ночь; он утолит жажду, найдет лекарство для сердца, купит
бинт или пластырь, перевяжет рану. Все обойдется.
Кен Прайс побрел в сторону автострады, по дороге придумывая себе особый
способ ходьбы - почти не поднимая ног, как бы скользя по льду, неся свое
тело плавно и неощутимо, не растревоживая сердце. И действительно, боль в
груди медленно, нехотя отступила, затихла, лишь палец ныл и горел
нестерпимо, словно в него воткнули раскаленный гвоздь.
Так Прайс донес свое тело до того места, где час назад оставил
машину... Вместо нее на земле валялся мятый, рваный по краям лист металла...
Он забыл опустить монету в ближайший автомат платной стоянки!
Телевизоры кристаллических полицейских обнаружили машину, рискнувшую не
уплатить за стоянку, автоматы контроля вызвали Бродячий Пресс, и тот сплющил
"хоркрайт" Прайса в лепешку.
Прайс потрогал рукой еще теплый металлический блин. Теперь он мог
надеяться только на самого себя, на свои ноги, на свою выдержку и на свои
силы.
Стеклобетонная полоса необозримой ширины, тускло освещенная подземными
световыми люками, вела к Ярмарке. Прайс шагал, отсчитывая расстояние по
количеству световых люков, оставляемых позади. Он насчитал сто семнадцать
светящихся овалов, когда вышел наконец на предъярмарочную площадь.
Пеструю Ярмарку устроили на землях, скупленных по дешевке, на болоте,
кое-как засыпанном городским мусором. Наспех уложенный асфальт просел,
избороздился трещинами, которые беспорядочной сетью покрыли нескончаемый
серый плац. Трещины густо замазали черной смолой. Белые и красные шуцлинии,
указывающие развороты и стоянки машин, не внесли упорядоченности в черную
паутину смолы, наоборот, наложив на нее свою полицейскую геометрию,
разорвали паутину на куски, усиливая хаос.
Теперь Прайсу казалось, что, шагая каким-то особым образом, не
переступая, к примеру, через красные полосы, а двигаясь только вдоль них, он
укорачивает путь к воротам Ярмарки, сберегает силы и приближает исцеление.
Но как ни старался он следовать своему плану пешего продвижения, сбивался, и
старание это его еще больше утомляло. Так он брел, путаясь в липкой паутине
смолы, увязая в ней, когда каблук попадал в особо жирную и свежую замазку
трещины.
- Ни слова, ни звука! - вкрадчиво произнес кто-то совсем рядом. - Мне
все известно! Мне доступен бессловесный анализ мыслей!
Рядом шел бродячий автомат-гадальщик, первый посол тысячеликого сонмища
ярмарочных автоматов. Гадальщик, переваливаясь на коротких лапах, схожих с
двумя утюгами, подлаживался под неуверенные шаги Прайса и нес привычную чушь
про шестиугольные гороскопы и таинство линий на руке, настойчиво предлагал
погадать на магическом кристалле из настоящего титаната бария.
Прайс оттолкнул бродячего хироманта, и тот остановился, обиженно
раскачиваясь на лапах-утюгах.
У турникетов, отсчитывающих число посетителей ярмарки, невзрачный
желто-белый автоматишко торговал пивом "Пупс". Дешевое пойло, которое можно
пить галлонами: оно почти не утоляет жажду. Но сейчас даже самая малая банка
пива - исцеляющий родник, за счастье припасть к которому не жаль отдать
полжизни.
Коммивояжер остановился перед автоматом, облизывая пересохшие губы,
потянул за галстук, ослабляя ошейник тугого воротника, и приготовился
насладиться питьем. Он поднял правую руку... Указательный палец...
Указательный палец!
ПАЛЕЦ!
В дыру автомата надо вставить указательный палец правой руки. Это
Автоматическая Ярмарка. Последнее достижение Торговой Супер-Автоматики. Все
автоматы подчиняются тотальному Финансовому Центру. Вы суете палец в дырку.
Электронный опознаватель молниеносно исследует микроузоры вашего уважаемого
пальца, шифрует свои глубокомысленные выводы и сообщает их Тотальному
Финансовому Центру. Узоры пальца неповторимы и строго индивидуальны - хвала
всевышнему, создавшему их и облегчившему тем самым услуги Тотального Центра.
Финансовый Центр выдирает стоимость покупки из текущего счета клиента и
посылает автомату разрешение на выдачу товара. Масса удобств! Не надо
возиться с засаленными бумажками и металлическими кругляшками, не надо
таскать с собой безнадежно старомодные кошельки. Надо лишь иметь с собой
палец. А он всегда при себе.
Если только его не ранили...
Прайс посмотрел на свою руку, словно на чужую вещь. Рука все еще
торчала, протянутая к автомату "Пупс"; ее украшало нечто согнутое крючком,
облепленное засохшей кровью, безобразно вздутое на конце. Это был его
указательный палец, вексель и опознавательный знак Финансового Центра,
потерявший теперь всякую цену.
Огонь от раненого пальца поднялся по руке и жарким пламенем разливался
по телу. Голова налилась тяжелым теплом, в висках застучало. Сухой и
одеревенелый от жары язык попытался найти во рту хоть капельку слюны. А
рядом, внутри желто-белого ящика, скрывался почти неиссякаемый источник
прохладной жидкости.
Прайс прижался лбом к холодной жести пивного автомата.
- У тебя тоже есть свои мелкие пороки, - прошептал Прайс, поглаживая
бока невзрачного автомата. - Небольшие грешки. Мелкие погрешности. Иногда ты
срабатываешь неожиданно, не дожидаясь разрешения Тотального Финансового
Центра. Крохотный изъян, пустяк - перегрелось реле или сточился зуб в
крохотной шестеренке, кто знает... Как, дружище, у тебя там с реле? Не
барахлит? Ты бы меня очень выручил... если бы реле барахлило...
Надо попытаться обмануть Тотальный Финансовый Центр. Обмануть всего
лишь на одну банку пива "Пупс".
Коммивояжер робко вставил в овальную дыру автомата указательный палец
левой руки. Совершенно никчемный, абсолютно неплатежеспособный палец,
которым Тотальный Центр никогда не интересовался. Но что поделаешь, если на
правой руке кончик указательного пальца тебе отстрелил какой-то психопат.
Автомат неожиданно и бодро зашипел. Чтобы побудить его к дальнейшим
действиям, Прайс изо всех сил дал ему пинка ногой. Автомат громко всхлипнул.
Казалось, еще мгновение - он прокашляется и обругает обманщика. Но автомат
прибегнул к другому акту самообороны. Под самой крышкой у него разверзлась
длинная и широкая щель, из которой на Прайса обрушился поток замораживающей
пены. Весь запас пены из подземного холодильника пивного автомата
опрокинулся на мошенника, осмелившегося подсунуть Тотальному Центру
незнакомый и незаконный палец. Пена, способная заморозить даже кипящий
вулкан, мелкими грязными пузырьками облепила Прайса, одевая его в леденящую
кровь шубу. Пенистая шуба вспухала и, теряя очертания человеческого тела,
превращалась в холм тугой и непрозрачной массы. А пена продолжала
извергаться. Ее хватило бы на то, чтобы превратить в сосульку целый взвод,
разгоряченный бейсбольным матчем.
Когда холод проник до костей и обледенил сердце, Прайс почувствовал
нечто вроде облегчения, но тут же сообразил, что он замерзнет, если не
сбросит шипящее и постепенно каменеющее покрывало. Он рванулся к черному
кубу соседнего автомата - это был автомат-косметолог - и, обдирая пуговицы
костюма, стал тереться об острую грань куба, соскребая с себя ледяную пену.
Автоматический косметолог обрадовался ночному визитеру. Он извлек из
своего нутра четыре мясистых щупальца и, облапив ими Прайса, заверещал
бесполым голосом:
- Мальчик, сунь пальчик! Если ты недоволен своим носиком, Электрический
Выгибатель Хрящей сделает свое дело. Если тебе не нравятся собственные мочки
ушей, Безболезненные Ножницы придадут им очаровательную форму!
- Растягиваем уши! - завопил автомат, сильно возбуждаясь. - Размягчаем
бородавки!
Прайс с трудом вырвался из его пухлых лап.
Рядом ярко вспыхнул желтый квадрат, и за стеклом светового люка две
гуттаперчевые челюсти, усаженные острыми зубами, принялись пережевывать
кусок мяса, обильно политый коричневым соусом.
Автомат-кормушка громко и сладостно причмокивал; аромат мексиканского
соуса и жареного мяса вкрадчиво коснулся ноздрей Прайса.
Сам того не заметив, Прайс переступил магическое кольцо Пестрой
Ярмарки. Теперь он ее единственный гость, единственный среди автоматов.
Вдруг он почувствовал, что кто-то сзади наблюдает за ним. Тяжелый
взгляд буравил затылок. Он оглянулся. Никого. Сделал шаг в сторону и
поскользнулся на кожуре от банана. Снова почувствовал на себе чей-то взгляд.
Смотрит недоброжелательно, злобно.
Коммивояжер внимательно огляделся вокруг. Выворачиваясь на тонком
стержне во все стороны, бледно-зеленый киноглаз автоматического сыщика
следил за ним.
Пусть следит. Он не замышляет ничего дурного. Он хотел выиграть Золотой
Жбан, а сейчас ему хочется пить и необходимо лекарство.
Раненый палец одеревенел, и вся рука онемела до ломоты, висела плетью,
не было сил ее поднять. Ручьи огня вновь добирались до сердца, а тонкий
летний костюм промок насквозь от остатков замораживающей пены. Ледяной
панцирь облепил спину, и Прайс дрожал от холода, одновременно сжигаемый
изнутри. Если бы он мог прилечь, снять костюм, почувствовать теплоту постели
или хотя бы прислониться спиной к подушкам удобного кресла, втиснуться в
нечто уютное и спокойное. "Остуди жар сердца моего, согрей душу мою,
леденеющую в пламени". Откуда эти слова? Когда-то он любил участвовать в
телевизионных блиц-викторинах, и обрывки чужих мыслей, строк и рассуждений
гнездятся в его мозгу по сей день. "...согрей душу мою, леденеющую в
пламени"...
Он увидел Красную Грушу. В ней была манящая простота детской игрушки,
только увеличенной до размера в полтора роста взрослого мужчины.
Благородство линий старомодной мебели, располагающая уютность беседки для
отдыха в манере парковой архитектуры доатомного века. Автомат сделали в виде
большой красной груши, стоящей тонким хвостиком вниз. Круто расширяющееся
тело груши образовало нечто вроде навеса, под которым удобно примостилось
кресло с пневматическим подзатыльником. Напротив кресла из Груши
высовывались симпатично окрашенные в зеленый цвет присоски, похожие,
впрочем, на три револьверные дула, нацеленные в спинку кресла.
Впрочем, не старомодная приятность привлекла внимание Прайса: ему было
не до нее; другое удивило и обрадовало - вместо овальной дыры,
предназначенной для пальца правой руки, в Груше имелась тоже очень
старомодная узкая щель для обычной звонкой монеты.
Прайс со стоном опустился в кресло Красной Груши. Пневматический
подзатыльник тихо зашелестел, наполняясь сжатым воздухом, и, приняв форму
прайсовского затылка, удовлетворенно смолк. Подлокотники упруго выгнулись,
подставляя под ладони мягкие подушечки. Подножка кресла медленно поползла
вверх, чуть поднимая ноги и тем самым придавая человеку позу идеального
отдыха. Чувство умиротворенности разлилось по телу коммивояжера, и ему
захотелось навечно успокоиться в объятиях Гигиенического Кресла. Он пошарил
в кармане, нашел несколько монет и протянул руку, чтобы опустить их в щель
гостеприимного автомата - за все надо платить. Ему, в сущности, безразлично,
что сделает автомат - побреет, выстрелит струей освежающего газа или подарит
детскую погремушку.
Видимо, его рука пересекла стерегущий луч фотоэлемента, и автомат
заговорил:
- Нет, нет, сэр! Прежде чем опустить монету, следует обратить свой взор
к тому, кто один имеет право отнять или даровать жизнь. Нажмите кнопку номер
два, и преподобный Патрик О'Коннори найдет вам слова утешения и напутствия.
Рекомендуем вам также нажать кнопку номер один: она соединит вас с дежурным
психологом, который сумеет убедить вас, что на этой грешной земле вы
оставляете массу разнообразных удовольствий. Сэр! Фирма "Пупс" гарантирует
вам эти удовольствия, если вы раздумаете кончить свои счеты с жизнью...
Прайс отдернул руку с монетой. Идиот! Он уселся в кресло-автомат для
самоубийц!
5
Он брел среди автоматов, уже уверенный в том, что не выпросит у них ни
глотка воды, ни унции лекарств. Если бы кто-нибудь в этот час рассматривал
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг