как руки, чтобы заслонить глаза от нестерпимо яркого света.
- Так это и есть тот самый Великий Кальмар? - спросил я почему-то
шепотом.
- Есть более великие. Этот средних размеров. Здесь нет кашалотов, его
единственных врагов, и лет через десять он может стать настоящим Великим
Кальмаром.
Меня внезапно охватило беспокойство, предчувствие чего-то страшного,
что неотвратимо должно произойти с нами. Чаури-сингх сказал:
- Не поддавайся! Скоро мы выйдем из сферы воздействия его гипнотической
силы. Чем-то мы не понравились сегодня Жаку. Возможно, он намерен
определить, что представляет наше "блюдце". Съедобно ли оно. Если так,
то... - Он не договорил, так как мы полетели в предохранительную сетку перед
пультом управления, затем "блюдце" перевернулось вверх дном, и мы стали на
головы. Губчатый пластик смягчил удар. Резкий поворот, и я упал на своего
соседа.
Чаури-сингх попытался успокоить меня:
- Не волнуйся, я выпустил в него все ампулы. Он...
Не закончив фразы, ученый в свою очередь повалился на меня: "блюдце"
медленно вращалось. Я перелетел на заднее сиденье и, упершись ногами и
руками в стенки, чувствовал себя, как в тренировочном колесе. Чаури-сингх
тоже нашел точки опоры и ухитрялся нажимать то один, то другой клавиш на
пульте управления.
Я ждал, что вот-вот наше "блюдце" треснет, хлынет вода и все будет
кончено. Думая об этом, я почему-то не чувствовал страха, наоборот - мне
болезненно захотелось, чтобы это случилось, и как можно скорей.
"Блюдце" перестало вращаться. Чаури-сингх приник к иллюминатору. Я
поборол в себе апатию и тоже перевел взгляд с приборной доски на окно.
"Блюдце" стояло с наклоном под сорок пять градусов. Лучи прожекторов уходили
в темноту, но их рассеянный свет давал возможность рассмотреть кальмара.
Прицепившись к скале, Жак держал нас кончиками вытянутых щупалец. Огромные
глаза, горевшие переливающимся фиолетовым светом, уставились на меня. По
крайней мере, мне казалось, что они смотрят только на меня. Щупальца,
вытянутые в струнку, напоминали две дорожки. Хотелось стать на них и пойти к
этим глазищам...
Чаури-сингх проворчал:
- Долго он еще намерен любоваться нами?
Я сказал, проникаясь нежностью к моллюску:
- Жак спит. Не будем его будить. Пожалуйста, не надо.
- Мне бы тоже сейчас не хотелось делать это. Да он и не спит. Ему
досталась очень небольшая доля снотворного, остальное унесло течением. Все
же попытаемся высвободиться из его объятий, пока он находится в состоянии
прострации.
Я стал следить за смуглыми пальцами Чаури-сингха и экраном. Щупальца
плотно лежали на крышке, приняв темно-зеленый цвет покрытия. Механические
руки поднялись из гнезд, захватили клешнями щупальца, тщетно пытаясь
оторвать от металла. Лопнула кожа, кровь моллюска уносила вода. Клешни
немного приподняли щупальца и сами оказались опутанными тройной спиралью. Я
больно ударился лбом в стекло, раздался треск, и мы полетели куда-то с
неимоверной скоростью, потом последовал новый толчок, треск, и наступила
тишина. "Блюдце" приняло горизонтальное положение.
- Он оторвал нам "руки", - сказал Чаури-сингх. - Ты не находишь, что мы
легко отделались?.. Если ему не придет на ум повторить все сначала. - Он
посмотрел на нас. - Нет, мы пока идем, а он, наверное, "изучает" устройство
механических рук нашей бедной "Камбалы". - Чаури-сингх засмеялся.
Я долго сидел молча, чувствуя приятную слабость во всем теле, как после
слишком горячей ванны. Мне стало вдруг смешно, и я с минуту давился от
душившего меня смеха. С трудом мне удалось взять себя в руки.
Чаури-сингх сказал:
- В следующий раз свидание с Жаком не произведет на тебя такого
сильного впечатления.
- Мне бы не хотелось с ним встречаться, - признался я, с тревогой
посматривая на шкалу глубины: тысяча пятьсот метров. Почти предельная для
"Камбалы".
Мы проплыли еще около километра в толще подводного течения и стали
подниматься на поверхность. Чаури-сингх погасил прожекторы. "Камбалу"
окружила абсолютная темнота. Скупой свет люминесцентной градуировки приборов
только усиливал идеально черный цвет за стеклом. Мы примолкли, зачарованные
жуткой черной тишиной. Неожиданно мелькнул огонек, другой, проплыл пунктир
огоньков, напоминающих иллюминаторы крейсерского батискафа. Вокруг
замелькали вспышки разноцветных петард. Кто-то стрелял в обладателя этой
цепочки из фонариков.
Чаури-сингх сказал:
- Яркая окраска и здесь несет те же функции, что и в освещенной части
биосферы. Это и стимулятор для сохранения вида, и ориентир для хищника,
здесь все хищники. Свет - приманка, своеобразная наживка, как у удильщиков.
Свет приносит и жизнь и гибель. В конечном же счете выигрывает жизнь во всем
ее объеме. Жизнь, ведущая к совершенству форм и рождению разума как
завершающей фазе в развитии материи. Хотя и здесь еще много надо разгадать.
Например, у светящихся рыб часто нет глаз... Смотри. Какая фантазия
понадобилась бы художнику, чтобы создать такую драгоценность!
Под углом к нам двигалось ювелирное изделие из брильянтов, рубинов,
ярких изумрудов и еще множества каких-то незнакомых мне драгоценных камней.
Они то затухали, то вспыхивали, переливаясь, будто их поворачивали перед
невидимым источником света невидимые руки.
Вспыхнул наш прожектор, осветив отвратительное белесое создание,
состоящее почти из одной пасти. У рыбы были большие глаза, но она совсем не
реагировала на свет и медленно двигалась своим курсом.
Прожектор погас, и опять засверкали редкие камни, расположенные с
необыкновенным вкусом в сложном орнаменте.
Чаури-сингх сказал в раздумье:
- Какой обманчивой может быть красота!..
На глубине ста метров нас встретил Тави со своими приятелями. В
гидрофоне раздались их голоса.
- Мы заставили их поволноваться. - Чаури-сингх улыбался. - Большие
глубины для них полны тайн, как для нас далекий космос. Так мы будем
встречать наших товарищей, вернувшихся с Альфа Центавра.
Внезапно меня охватила радость, даже больше - восторг. Словно в самом
деле я возвращался после многих лет блужданий вдалеке от Земли.
Чаури-сингх, улыбаясь, сказал:
- Реакция после возвращения из глубин очень приятна. У меня всегда
такое состояние, как после тяжелой болезни, когда опасность позади, а
впереди труд, радость, друзья и все мое, и солнце и океан.
НАЛЕТ ЧЕРНОГО ДЖЕКА
Голубая вода морей, воспетая поэтами, - не больше не меньше, как
безжизненная пустыня. Голубые толщи очень бедны планктоном. Это океанический
"песок". И если там встречаются косяки рыб, то это странники, переселенцы в
более благоприятные места. В морях цвет жизни - зеленый и красный. Зеленые и
красные оазисы заселены крошечными водорослями и животными, где гигантами
выглядят вислоногие рачки размером в два-три миллиметра и супергигантами -
пятисантиметровые эффузииды, ракообразные, похожие на креветок. Их еще
называют черноглазками за огромные для их размеров агатовые глаза.
Черноглазки - любимое блюдо синих китов, горбачей и полосатиков. К
востоку от нашего острова колышутся красные поля - пастбища синих китов.
Здесь разводятся главным образом черноглазки, калянусы, копеподы.
Костя выключил двигатель гоночной ракеты у полосатых буев - границы
пастбища, и мы еще метров триста скользили по воде. Тави и Протей, лакомясь
рачками, плыли рядом.
Петя Самойлов еще на ходу выловил сачком несколько черноглазок и
занялся ими в кормовой портативной лаборатории.
Костя разглагольствовал:
- Если планктон действительно гибнет, то я не завидую китам. Придется
их переводить на пастбища в Антарктику или в северные воды, но и там,
наверное, не лучше. Разве только удастся нашим генетикам создать более
стойкую расу этих черноглазых водяных блох. Но для этого потребуется время.
Хотя наша Матильда может и поголодать месяц-другой... - Он помотал
головой. - Нет, все обойдется. Просто у нас легкая паника. Не может быть,
чтобы вся эта живность, видавшая сотни сверхновых и пережившая неизвестно
какие еще напасти, вдруг подняла лапки кверху. Хочешь пари? Ты ставишь
реторту из-под "Звездной пыли", я попытаюсь восстановить ее формулу и беру
на себя труд, конечно если проиграю, посвятить тебе поэму. Она будет
начинаться так:
Среди межзвездной пустоты
На астероиде зеленом... постой, нет - красном,
Сидел он, то есть ты,
И ждал века напрасно...
Вижу по твоей ехидной физиономии, что ты начнешь придираться к форме,
забывая о глубине содержания. Я, как ты знаешь, признаю только мысль. Я
создаю художественный образ, обобщенный...
Костя увлекся. Прочитал еще одно нелепое четверостишие. Меня отвлек
Тави. Подплыв к борту, он взволнованно прощелкал:
"Идет стадо убийц. Передал охранитель китов. Оно приближается".
Через минуту появился дельфин со шрамом на лбу. Это был Хох, один из
пастухов китового стада. Он поспешил к нам, как только узнал о нашем
приближении, передавая в воде тревожное сообщение.
Хох добавил к первой информации, что касаток более двухсот (среди них
Большой Убийца, то есть Черный Джек). Они прошли от стада китов на
расстоянии километра и движутся к "загону" для китовых акул.
Костя высказался за немедленное преследование "пиратов": можно
захватить Джека живьем.
Петя сказал, держа в руках стеклышко с препаратом:
- Прошло двадцать пять минут. Если они прорвались, то китовым акулам
уже не поздоровилось. Хотя это маловероятно, почти невозможно, защита плотно
прикрывает все подходы к "загону". К тому же там дежурит усиленный наряд
дельфинов. Они давно объявили "боевую тревогу", и туда уже подошли ракеты.
Или подходят. Я сейчас свяжусь...
Петя шлепнулся на свое сиденье: так резко Костя взял с места.
Мы прошли через китовое стадо. Оно занимало около квадратной мили. Киты
медленно ('разгуливали" по красной воде, постреливая из дыхал: паслись или,
собравшись группами, дремали, а может быть, "обсуждали" появление касаток.
Ведь касатки единственные серьезные враги китов.
До "загона" китовых акул было более двадцати миль, ракета пролетела их
за полчаса. Тави, Протей и Хох, которого мы тоже взяли с собой, ушли вперед
и встретили нас у буев защиты.
От наших морских братьев мы узнали, что Черный Джек очень продуманно
организовал налет. Его головной отряд инсценировал нападение в
Северо-Восточном секторе. Туда были брошены дельфины и высланы ракеты с
морской охраной. Главные же силы Джека устремились в западный сектор, где им
каким-то непостижимым образом удалось выключить защиту, и ворвались в
"загон". В паническом ужасе китовые акулы бросились в брешь. Множество их
было растерзано, но тысячи разбрелись по окрестным водам. Теперь касаток
преследуют дельфины-бойцы и все ракеты.
- Джека теперь не догнать, - сказал Петя. - Как бы опять не погибли
храбрые дельфины. Он пожертвует несколькими своими пиратами, чтобы
избавиться от преследования. Нам необходимы более быстроходные ракеты и
мощные гидролокаторы. Сколько хитрости, ума проявляет этот Джек для борьбы с
нами!
- Смотрите, акулы возвращаются! - крикнул Костя, стоявший во весь рост
на носу ракеты. - Их гонят пастухи!
С десяток китовых акул плыли, подгоняемые дельфинами. Китовые акулы
очень красивы. На их коричнево-серой коже нанесены тигровые поперечные
желтые и белые полосы и рассыпано множество таких же круглых пятнышек. Вид у
них величественно-свирепый. С виду они даже страшней большой белой акулы. На
самом же деле эти существа, достигающие тридцати метров в длину, -
безобиднейшие в мире. Питаются они исключительно планктоном, процеживая воду
через роговые пластинки. Их разводят как резерв на случай затруднения с
пищевыми ресурсами планеты. Рыб пока еще не коснулся закон, восстановивший в
правах всех друзей человека, прошедших вместе с ним длинный путь развития и
борьбы с природой.
- Почему же все-таки не действует защита? - спросил Костя и крикнул,
показывая рукой: - Красный буй! Они сорвали его! Теперь ясно!..
- Не совсем. - Петя отправил Тави и Хоха исследовать дно возле силового
кабеля.
Через десять минут разведчики поднялись из глубины. Там они нашли трех
мертвых касаток-диверсантов, обрывок троса, на котором стоял буй, и заметили
несколько белых акул.
У самого дна напряжение силового поля сильно падало, оно только
отпугивало слишком чувствительных морских животных. Касатки нащупали это
слабое место и, пересилив страх, перегрызли или порвали трос. Им это удалось
только после третьей попытки.
Между тем китовые акулы, раскрыв огромные пасти, двигались в "загон" -
Как и все рыбы этого вида, они необычайно прожорливы или, вернее, никогда не
наедаются. Во время часовой прогулки в чистой воде они, видно, прямо умирали
от голода и сейчас глотали все встречное на своем пути.
Неожиданно китовые акулы ринулись назад. Что-то более сильное, чем
голод, погнало их от изобильной пищи.
- Акулы! Белые акулы! - просигналил Тави.
Недалеко от нашей ракеты зеленая вода покраснела от крови. Несколько
белых акул напали на беспомощного гиганта и вырывали из его боков куски
мяса. Дельфины из сторожевой охраны атаковали хищниц, и скоро с ними все
было покончено.
Смертельно раненная китовая акула медленно поплыла по кругу, оставляя
красный след.
Мы стали свидетелями трагедии, которая происходит в океане вот уже
сотни миллионов лет.
Прибыл отряд дельфинов, их было около трехсот. Не сбавляя хода, так как
они уже получили информацию о положении в "загоне", отряд прошел в брешь,
развернулся цепочкой и скрылся под водой. Тави, Хох и Протей тоже исчезли:
они не могли оставить своих братьев в битве с акулами.
Костя надел маску Робба, взял тяжелый автомат и прыгнул за борт.
- Ох и влетит нам от Нильсена! - сказал Петя, также натягивая маску.
Мы трое плавали на глубине двадцати метров у выхода из "загона". Вокруг
сновали дельфины, оставленные в заслоне. Когда касатки сняли глубинный буй,
защитное поле выключилось автоматически. Теперь напряжение было подано на
все линии, незащищенными оставались только "ворота" шириной около ста
метров - единственный путь отступления для белых акул.
Ко мне подплыл Тави и что-то взволнованно и настолько быстро прощелкал,
что я ничего не понял. К тому же в воде стоял невообразимый гомон.
Видимо, он сказал что-то очень нелестное в адрес акул и предупреждал об
опасности. Он не уплывал от меня далеко, только изредка выныривал, чтобы
набрать воздуха, и появлялся вновь.
Костя выстрелил в белую акулу, на огромной скорости проплывавшую
невдалеке, и промазал. Еще раньше, чем Костя нажал на спуск, Тави метнулся
наперерез и носом ударил акулу в живот. Кровоточа, акула пошла на дно.
- Не смей стрелять! - сказал Петя. - Ты убьешь кого-нибудь, но только
не акулу.
- Все напортил Тави - кинулся под руку, - оправдывался Костя. - Идут,
идут! Сейчас!
На этот раз ему вообще не удалось выстрелить: четырех акул атаковали
четыре дельфина и поразили их насмерть.
Я тоже несколько раз намеревался выстрелить в летевшую на меня акулу и
всякий раз запаздывал - меня опережали дельфины. Акулы не сопротивлялись.
Охваченные паническим ужасом, они спасались бегством или, почуяв кровь, не
могли пересилить инстинктивное чувство, властно зовущее к еде.
Дельфины стояли по всем горизонтам и своими локаторами прощупывали
толщу воды на сотни метров впереди. Они точно определяли линию движения
врага и устремлялись под углом к ней, развивая предельную скорость. Они
дрались с упоением, поражая своих извечных врагов.
Белых акул появлялось все меньше и меньше. Где-то в глубине "загона" их
взяли в кольцо и безжалостно уничтожали.
Мы находились в воде уже более часа.
- С меня достаточно, - сказал Костя, - вряд ли еще кто подвернется под
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг