Вижу еще людей на "ракетах" и моих братьев. Касатки уплывают, люди и братья
моря гонятся за ними. Говорить молча совсем просто". - Тави глядел на меня,
глаза его поощрительно улыбались.
Я постарался сосредоточиться, и мне стало казаться, будто перед моими
глазами проплывают смутные образы. Нет, это только показалось. Причудливые
светотени, непривычная цветовая гамма и усталость на мгновение создали у
меня иллюзию восприятия "зрительного языка" китов,
Тави сказал:
"Теперь они говорят о Великом Кальмаре, их..."
Тави взлетел к поверхности, чтобы сменить воздух в легких. Я тоже
всплыл и, откинув маску, впервые посмотрел на гигантских китов совершенно
другими глазами. И все-таки в сознании как-то не укладывалось, что эти живые
глыбы сейчас ведут неторопливые беседы о своих житейских делах, может быть,
злословят, тревожатся за участь детей. Мне надо было сделать немалое усилие,
чтобы поверить Тави. До сих пор усатые киты считались животными, в своем
развитии стоящими ниже обезьян. В нас невероятно сильно держатся
атавистические представления об исключительности человека - заблуждение, в
течение тысячелетий оправдывавшее преступления людей против своих меньших
братьев.
Пока мы с Тави беседовали, произошло событие, взбудоражившее все
население нашего острова.
Когда я вынырнул, то в уши мне ударил мощный голос, усиленный
мегафоном. Дежурный говорил, стараясь сохранить хладнокровие:
- Опускайся на двадцать метров и выходи из зоны, занятой китами.
Избегай малышей. Слушайся во всем Протея. Еще рано, разве ты не видишь, что
возле тебя три "подростка"!
Я быстро забрался на причал и увидел такую картину. Стадо китов уходило
из лагуны на пастбище. Важно плыли матки, делая не более четырех узлов.
Молодые киты резвились вокруг родителей, малыши до половины выпрыгивали из
воды и плюхались в зеленую воду, поднимая каскады брызг, ныряли. Доносилось
характерное пыхтение старых китов. Над стадом стояла радуга. Напрягая
зрение, я старался разглядеть Костю в воде, думая: как ого угораздило
затесаться в стадо китов? Вдруг я увидел моего друга, стоящим в иене и
брызгах на голове Матильды. Голова ее была поднята над водой выше, чем у
других китов. Неужели и она понимала опасность, угрожающую Косте?
- Прыгай! - рявкнул вахтенный в мегафон.
Вынырнув далеко от стада, Костя взобрался верхом на Протея и плыл на
нем к острову. Снова над океаном послышался мощный голос. Теперь дежурный
язвительно отчитывал Костю за нарушение этики в отношении приматов моря. В
заключение он сказал:
- Нельзя, молодой человек, злоупотреблять дружбой морских братьев.
Костя, красный, запыхавшийся, вылез из воды и набросился на меня:
- Ну чего ты смеешься? Весело, что нашелся объект для плоского
остроумия?
- Мне нисколько не смешно...
- Ах, ты сожалеешь, что я компрометирую тебя?
Потом он перенес огонь с меня на остальное население острова:
- Куда мы попали? Сплошные пай-мальчики! Здесь хуже школы для детей с
задатками нравственных пороков. Нет, с меня хватит! Улечу с первой же
попутной ракетой! Прощай! - И он быстро зашагал к ребятам, вытянувшим
электроталями драгу со дна лагуны.
Тави плавал возле стенки. Он прощелкал:
"Войди в прозрачную раковину".
Я стоял недалеко от кабины из сероватого пластика. В ной находилось
электронное устройство старого образца для прямого обмена информацией с
дельфинами.
Здесь я привожу наш разговор в "отредактированном виде", так как очень
часто кибер путал понятия или объяснял их чрезмерно сложно. Например, слово
"небо" в переводе звучало так: "Там выше головы, где сияет шар, похожий на
круглую рыбу". У старого кибера была слабость к витиеватости. Его скоро
заменили "ЛК-8006".
- Так лучше задавать вопросы и слушать, - прозвучал жестковатый голос
машины, переводившей слова Тави.
Я согласился с ним и спросил:
- Так что говорили киты о Кальмаре?
- О Великом Кальмаре! - поправил Тави.
- Чем их интересует Кальмар, да еще Великий? Ведь они не едят
кальмаров.
Послышалось что-то похожее на смех:
- Великого Кальмара нельзя есть.
Я согласился, что Великого Кальмара съесть трудновато и что справиться
с такой нелегкой задачей могут только кашалоты.
- Нет, кашалоты едят просто кальмаров. Великого Кальмара есть никто не
может. Он хозяин бездны. Человек - хозяин неба и света. Великий Кальмар -
хозяин бездны и ночи.
Великий Кальмар стал похож на таинственное морское божество из древней
легенды.
Тави продолжал:
- Великий Кальмар намеревался сегодня ночью взять маленького кита.
- Какого маленького?
- Что родился вчера. Великий все знает.
- Ему это, надеюсь, не удалось?
- Братья моря заметили его. Большие киты пошли ему навстречу.
- И намяли бока?
- Не понимаю.
- Побили его?
- Его нельзя побить. Он Великий Кальмар.
Я спросил, почему Тави относится с таким почтением к кальмару, а
большие киты его не боятся.
- Он не хочет встречаться с большими китами, - ответил Тави. - Все
другие жители моря не хотят встречаться с Великим Кальмаром.
- Ну, это понятно. Скажи, очень велик твой Великий Кальмар?
- Мне непонятно.
- Каких он размеров? Больше кита?
- Он не больше, он Великий Кальмар!
Я долго допытывался, каким образом Тави узнавал о его приближении.
Почему киты бросились навстречу кальмару, защищая своего детеныша, еще не
видя врага?
Или Тави давал путаные объяснения, или кибер не справлялся с переводом,
но прошло с четверть часа, пока наконец мне удалось догадаться, что Тави
говорит о втором зрении - локации - и совсем непонятном чувстве, что-то
вроде телепатической связи. Но так или иначе, приближение Великого Кальмара
не оставалось незамеченным, и, видно, одни живые существа вставали на свою
защиту, а другие покорно становились жертвами чудовища.
И еще одну новость сообщил мне Тави. Киты знали о появлении Черного
Джека и его очередном убийстве. Новости в океане распространялись очень
быстро. Тави удивил меня, сообщив, что вчера вечером к нашим силовым
заграждениям подходили разведчики Черного Джека и скрылись, напоровшись на
"звуковой бич". А я - то записал в вахтенном журнале о появлении в наших
водах мирных касаток!
КОГДА ЖЕ ОНА ВСНЫХНЕТ?
На экране вместо Биаты появилась круглолицая девушка. Она с улыбкой
смотрела на меня:
- Не узнаешь старых друзей, бродяга!
- Надежда!
- Она самая. А я тебя сразу узнала. Забыл, как нас извлекли из
контейнера?
Мы с Надей учились в школе первого цикла. Как это было давно! В те
времена Надя походила на мальчишку и верховодила всей нашей группой. Как-то
ей пришло в голову покинуть Землю и отправиться на Луну, где тогда еще
строили первый астрономический городок. Ее предложение было встречено нами с
восторгом. Разработан гениально простой план. Мы решили лететь в
контейнерах, которые загружали строительными материалами и продуктами. Ночью
пробрались на космодром, нашли ракету, возле нее груду пустых ящиков из
почти невесомого пластика. Просидели в них до утра, были обнаружены
роботами-контролерами и переданы в руки администрации космодрома...
- Ты сильно изменилась, я еле узнал тебя.
- Подурнела?
- Нет, ты стала очень красива.
- Ты говоришь это тоном сожаления.
- Да, мне жаль нашего детства.
- Правда, было хорошо? - Лицо ее раскраснелось, глаза заискрились, она
стала удивительно похожа на ту Надьку - "Лунного скитальца", как ее еще
долго звали в школе.
- Очень! - сказал я и спросил: - Ты что, проходишь практику вместе с
Биатой?
Она помотала головой.
- Биата там, - ее тоненький пальчик поднялся вверх, - а я здесь, -
пальчик опустился, - на Земле, нажимаю кнопки. Но это временно. В телецентре
я промучаюсь еще недели две: обязательный труд для лиц с неустойчивыми
решениями. Представь, я все еще не могу ни на чем остановиться. А ты доишь
китов?
- Нет еще, ото не так просто. Пока занимаюсь их косметикой.
- Как интересно! Сейчас у спутника заняты все каналы, срочные разговоры
академиков по поводу Сверхновой. Что-то она никак не может вспыхнуть... Так
ты занимаешься в косметическом салоне для приматов моря? Как-нибудь
расскажешь подробнее. А возможно, я сама нагряну к тебе в период раздумий о
подыскании постоянной профессии. Недавно я встретилась, вот так же случайно,
с Дэвисом. Помнишь, такой длинный, печальный, он нас закрывал в контейнерах
и плакал, что остается на Земле?
- Рыжий Чарли!
- Именно! Сегодня вот так же появился, как чертик из коробочки. Ищет
кости динозавров и птеродактилей в Монголии. Приглашал принять участие. Мне
когда-то нравилась палеонтология. Надо обдумать этот серьезный шаг. - Она
засмеялась. Куда девалась ее мальчишеская угловатость, презрительный прищур
глаз и безапелляционность суждений! - И еще я встретила Грету Гринберг, -
продолжала Надя. - Да, ты не знаешь ее. Мы учились с ней в театральном.
Снимается в Мексике... Ну, хороших тебе снов. Целую!
Она исчезла с экрана, оставив грустное чувство, как после чтения старых
писем.
Через несколько секунд на экране материализовалась комната Биаты. Я
видел только часть бледно-зеленой стены с серым успокаивающим узором. Биата
стояла ко мне спиной и поправляла перед зеркалом волосы. Она повернулась и,
улыбнувшись, сказала:
- Здравствуй. Я совсем заработалась. Мы столько получаем информации!
Загрузили даже твоего тезку "Большого Ивана". Академики сначала подняли шум,
но потом сдались, и теперь самый главный электронный мозг планеты в нашем
распоряжении. Ты слушаешь наши сводки?
- Иногда... У нас тоже довольно напряженная обстановка.
Я попытался было в кратких чертах рассказать о нашем хозяйстве,
дельфинах, Черном Джеке, но на лице ее отразилось сожаление: я, занятый
такими пустяками, сравниваю свою деятельность с трудом астрономов, ожидающих
вспышки Сверхновой! Я смущенно замолчал.
- Ты прости, - сказала Биата, - я стала какая-то одержимая - все, что
не относится к нашей Звезде, сейчас мне кажется не заслуживающим внимания.
Ты пойми, возможно, что после вспышки Сверхновой произойдут какие-то
непредвиденные изменения в мире. Возможно, трагические. Ты же знаешь, что
есть гипотеза о причине гибели третичных рептилий. Возможно, их убили
излучения Сверхновой. Выжили только мутанты... Кстати, мы наблюдаем мутации
бактерий под влиянием прапрачастиц. Что, если эти частицы - катализаторы,
способствующие образованию нуклеиновых кислот и, следовательно, жизни? У
тебя такое выражение лица, будто все, что я говорю, - откровение. Ты и в
самом деле весь поглощен своими китами. И, наверное, ничего не слышал о
новой элементарной частице. Это же величайшее открытие века! Это, видимо,
один из "кирпичиков", и, может быть, самый первый кирпичик, из которых
строится все.
- Как? - задал я глупый вопрос.
Она улыбнулась:
- Не знаю.
- Когда же все-таки она вспыхнет? - спросил я.
Она поняла истинный смысл моего вопроса: "Когда же мы встретимся?" И
ответила:
- Скоро, очень скоро. Поток нейтрино почти стабилизировался.
- Что, если он будет стабилизироваться еще сотню или тысячу лет?
Она улыбнулась:
- Ну как ты можешь! Вопрос дней, может быть, часов или минут, даже
мгновений! - Прищурившись, она продолжала: - Ты представь себе, для того
чтобы это произошло, температура в ее ядре должна достигнуть шести
миллиардов градусов! Чудовищно!
Я кивнул, уставившись на серебристый циферблат ионных часов за спиной
Биаты. Секундная стрелка неумолимо заканчивала последний круг.
Биата обернулась и сказала быстро:
- Я ухожу. Привет Косте. Твоя "Звездная пыль" прелесть. Ею благоухает
весь спутник и даже космос вокруг нас в окружности парсека...
Экран источал серо-зеленый цвет, словно впитал в себя окраску стен
комнаты Биаты. Я смотрел на стекло видеофона и улыбался. То, что она
говорила мне, я воспринял как приятный шум, я еще не вдумывался в ее слова.
Для меня было важно, важнее всего на свете, то, что я видел ее и слышал ее
голос и что вся она была обращена ко мне и вспомнила про "Звездную пыль".
Я вышел из комнаты и побрел по широкому прохладному коридору с наружной
стеклянной стеной. В эту жаркую пору дня стекло было полупрозрачным, и
потому кусочек нашего острова и океан казались затянутыми сумеречной сеткой.
От пейзажа за стеклом веяло миром и покоем, как на картинах импрессионистов.
В своей лаборатории Костя в ослепительно белом халате
священнодействовал возле анализатора. Он не заметил меня, рассматривая
спектры и напевая:
Получается, коллега,
Получается, мой друг,
Замечательный анализ
У двух маленьких подруг!
- Что это за подружки с таким удивительным спектром? - спросил я,
заглядывая ему через плечо.
- А, подружки? Для рифмы. Представь, я обнаружил ниобий. - Он обернулся
и, оглядев меня с ног до головы, заорал: - Пошел вон, немедленно! Ты
погубишь всю мою работу! Без халата! Я целый час стерилизовал лабораторию.
Уходи... Потише, не поднимай пыли!
- Подумаешь, ниобий, какая-то молекула! - Я хлопнул его по плечу. -
Только сейчас я разговаривал...
Костя в ужасе попытался закрыть руками препараты.
- Этого... этого... никогда не прощу! - проговорил он, глядя на меня
ненавидящим взглядом.
- Я видел сейчас Биату! Тебе, болвану, привет. Слышишь?
- Уходи! - простонал Костя. - Немедленно уходи!
Гнев друга только вызвал у меня улыбку. Этот "бездельник" иногда днями
не выходит из лаборатории и тогда с удивительным упорством охотится за
атомами редких земель, пытаясь понять их роль в клетках живой материи.
В лаборатории "думающих" машин и электронной оптики я подсел было к
своему столу и стал просматривать ленту микроснимков клетки морской лилии,
пораженной "дремлющим" вирусом. До поры до времени вирус вел себя как вполне
добропорядочный жилец. Такое поведение могло продолжаться очень долго -
месяцы и годы. Иногда же под влиянием каких-то неизвестных еще условий вирус
нарушал все правила общежития, начинал бурно размножаться, разрушая
клетку-кормилицу. Я искал причины агрессии вируса. В серии кадров намечался
такой процесс активности вируса. Я довольно громко свистнул. У счетных машин
работали трое ученых из постоянного штата станции. Мой свист привел их в
замешательство, они слегка приподняли головы,
Я сказал в свое оправдание:
- Удивительно, мои вирусы стали активизироваться как раз в то время,
когда для этого не было никаких видимых причин.
Они промолчали.
Я выключил ленту, встал и нечаянно с грохотом отодвинул стул. Кто-то из
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг