команду. Вообще третья вахта не такая уж плохая, можно сосредоточиться, быть
одному, поближе к звездам. Ну, а я спущусь на Землю... Смотри-ка! Появился
дельфиний отец и наш учитель! Видишь, как размахивает руками? Сегодня я
что-то его весь день не видел. Этот загадочный индивидуум где-то носился на
своем скутере, окруженный свитой приматов моря. Ребята говорили, что он
вечерами читает дельфинам лекции. Что-то в нем выше моего понимания! Неужели
это один из первых биологических роботов? Если это так, то он идеально
запрограммирован. Знает решительно все, лишь иногда задумывается для виду,
будто силится вспомнить: копирует человека своих лет. К тому же такой
темперамент! Ты знаешь, он мне начинает нравиться. Вот таким, по-моему,
должен быть настоящий человек... Счастливой вахты!
Костя кивнул мне, сел в лифт, и я остался один.
С высоты остров напоминал крохотный атолл. Широкая его часть была
обращена на северо-запад; там среди зелени возвышались ветряки,
преобразующие силу пассата в электрическую энергию. Остров собрали из литых
базальтовых блоков. Он стоял на мертвых якорях, незыблемый, как скала, и в
то же время ничем не отличаясь от самого обыкновенного поплавка. В его
недрах день и ночь работали заводы по переработке планктона, рыбы, китового
молока, утилизации редких элементов, растворенных в морской воде.
Снизу послышался странный набор звуков: вопли, пыхтение, плеск, свист,
резкие удары. Началась игра в водное поло, дельфины-ватерполисты шли в атаку
на ворота островитян и, видимо, подбадривали друг друга этими своеобразными
выкриками. Преимущество явно было на стороне дельфинов, и, хотя островитяне
явно нарушали правила игры, мячи беспрерывно летели в их ворота. Мне хорошо
было видно, как торпедообразные тела дельфинов мелькали в голубой воде,
оставляя за собой серебристый шлейф из пузырьков воздуха.
Команда ватерполистов нашего острова недавно заняла первое место на
соревнованиях в Сиднее. Полосатый мяч, который сейчас пасовали носами
дельфины, - приз в этих крупнейших состязаниях. Снова наш вратарь, в который
уже раз, выбрасывает его из своих ворот. Наконец нападающий команды
дельфинов оплошал - отдал мяч и, как будто стыдясь своего промаха, исчез под
водой. За ним скрылась и вся команда, даже вратарь последовал их примеру.
Наши погнали мяч в пустые ворота. Бросок! Но мячу преградила путь стенка
одновременно вылетевших из воды дельфинов. Они не только обыгрывали своих
противников, а еще и "смеялись" над ними.
И все-таки островитяне, хотя все их усилия забить даже один мяч были
тщетными, бросались в новые безуспешные атаки.
Игра внезапно прекратилась. Дельфины поплыли к противоположной стороне
лагуны, где стоял академик Поликарпов в окружении гостей.
С башни открывался великолепный обзор. Я мог поворачиваться на все
триста шестьдесят градусов, сидя в кресле, любоваться водной гладью и
посматривать на приборы.
В океане, спокойном с виду, происходили очень сложные процессы; там
бушевали невидимые волны, возникали и гасли течения, менялись соленость
воды, температура, холодные пласты воды вдруг устремлялись к поверхности.
Все эти сведения сообщали мне электронные буи, установленные на разных
глубинах.
На экранах акустических локаторов иногда мелькали синеватые черточки -
дежурные дельфины, несшие охрану на границах силовых полей. Черточек на
экране стало больше, и они вытянулись в одну линию. Рамка одного из экранов
окрасилась в желтый цвет, из динамика раздался голос автомата,
установленного на сигнальном буе: "Появилось стадо касаток в квадрате
"32-Б".
Касатки, эти вольные обитатели океана, вели себя так же, как в давние
времена горцы Кавказа или североамериканские индейцы. Были среди них и
мирные, и непокоренные племена. Судя по эволюциям на экране локатора, эти
касатки пока не предпринимали агрессивных действий, они шли параллельно
силовым полям, защищающим пастбища тунцов и макрели. Дельфины двигались тем
же курсом.
Вначале я подумал, что это разведчики из банды Черного Джека
разыскивают брешь в ограждении. Но, судя по их спокойному движению, это
предположение отпадало. Разведчики пиратов не пошли бы прямо на "сюрприз",
они-то великолепно знали все хитрости, приготовленные для простаков. А эти
движутся, не подозревая беды, прямо к ярко-зеленой точке - звуковому бичу.
Вдруг их правильный строй смешался, и на экране вспыхнули зеленые брызги.
Касатки развивали скорость не менее шестидесяти миль в час, спасаясь от
ударов ультразвукового бича.
Я записал в вахтенном журнале появление касаток, хотя это происшествие,
как и все, что происходило вокруг, фиксировалось на магнитной пленке.
Прочитав инструкцию обязанностей дежурного по острову, я спросил старшего
инспектора Вильсона, не находит ли он, что древний способ фиксирования
информации - запись в журнале - не выдерживает сравнения с показаниями
приборов.
- Пожалуй, да, - ответил он, глядя через мое плечо.
- Тогда напрашивается вывод...
- ...для чего тратить практиканту драгоценное время?
- Хотя бы!
- Это и мне приходило в голову.
- В таком случае, следует изменить инструкцию.
- Пытались.
- Кто же препятствует?
- Несовершенство приборов. Человеческие органы чувств иногда, хотя бы
раз из десяти тысяч случаев, обнаруживают явления, ускользающие от
технических устройств. Особенно тогда, когда надо сделать выбор и заглянуть
за грань неведомого. Машины, к сожалению, еще не обладают интуицией.
...Пока я вносил свои записи в вахтенный журнал, оборвались короткие
тропические сумерки. Вечный труженик пассат, отдохнув, снова ровно крутил
колеса ветряков. Пенные гребни волн источали зеленовато-голубое сияние.
По черному небосводу плыли созвездия. Именно плыли, потому что ветер
раскачивал мою гондолу, и мне казалось, вся небесная твердь пришла в
движение.
Плыл "Корабль", раздув свои невидимые паруса. "Райская птица" кружилась
возле "Южного креста". Желтым топазом над головой светился диск
астрономического спутника. Он висел неподвижно на высоте 36 тысяч
километров. На нем сейчас Биата тоже, наверное, несет вахту у своих
счетчиков элементарных частиц или любуется Землей, а вернее всего,
вглядывается в черную бездну Вселенной, туда, где должна вспыхнуть
Сверхновая. Из этого участка галактики, нарастая с каждым мгновением, льется
чудовищный поток невидимых частиц. Сотни миллиардов нейтрино ежесекундно
пронизывают каждый квадратный сантиметр Вселенной.
На экране видеофона появился ухмыляющийся Костя.
- Не вздумал ли ты провести эту дивную ночь, как Симеон Столпник? -
спросил он. - Уже шестнадцать минут, как истекло время твоего
времяпрепровождения на "столбе".
- Так почему же ты до сих пор болтаешься внизу!
- По двум причинам. Во-первых, потому, что ночные вахты несут, как всем
известно, на Центральном посту, и во-вторых, я выполняю там обязанности
помощника ответственного дежурного по острову и его окрестностям. Между
прочим, академик ушел поболтать со своими акваприятелями. На "столб" вообще
можно было бы не подниматься. Эта служба создана специально для
неоперившихся птенцов. Спускайся с заоблачных высот, в спортивном зале -
состязания в теннис. Ты когда-то неплохо держал ракетку... Постой! - Костя
артистически изобразил, будто только что вспомнил небольшое и не такое уж
важное событие. - Чуть не забыл тебе сказать, что только что говорил с
Биатой. Держится хорошо, только немножко устала. Далась ей эта Сверхновая!
Лишь о ней и говорила, да еще о супернейтрино или, как она еще их называет,
прапрачастицах, которые зафиксировали их ловушки. Нет, все-таки хорошо, что
мы с тобой обитаем на этом прелестном островке. Передавала привет... Тс-с!
Старик возвращается. Не даст и поболтать с лучшим другом! - Костя подмигнул
и растаял на экране.
Я позавидовал, что он дежурит вместе с Павлом Мефодьевичем. Меня все
больше и больше интересовал этот удивительный и загадочный человек. А то,
что Костя уже поговорил с Биатой, неожиданно обрадовало меня: между ней и
мною теперь уже не было никого. Я стиснул в руке жетон. Какие надежды я
возлагал на это свидание!
ТУАЛЕТ МАТИЛЬДЫ
Наша Матильда похожа на субмарину одной из последних конструкций. Она
относится к семейству синих китов и весит двести десять тонн. Прежде, в
давние времена, когда киты беспощадно уничтожались, редкие экземпляры едва
достигали ста тридцати-ста пятидесяти тонн. Мало кто из этих исполинов
доживал до зрелого возраста. Теперь же, после всеобщего закона, запрещающего
охоту на китов, и особенно после перевода их на пастбища, почти все киты
прибавили в весе на одну четверть.
В нашем стаде есть китиха Малютка, достигающая чудовищного веса -
двести восемьдесят пять тонн!
Подле ласта нашей Матильды жмется китенок. В сутки он выпивает около
полутора тонн молока, и все же у матери еще остается его более тонны.
Доят маток китов два раза в сутки - в семь часов утра и в пять вечера.
Со сторожевой башни подается автоматический ультразвуковой сигнал, и стадо с
пастбища движется в лагуну, сопровождаемое дельфинами-пастухами. Сигнал
можно и не подавать - киты и дельфины удивительно точно определяют время в
любую погоду.
Каждая матка идет к своему "стойлу" - причалу - и останавливается
метрах в пяти, и пытается почесаться боком о шершавый базальт (Но после
нескольких несчастных случаев - киты сдирали себе кожу - им было запрещено
прикасаться к стенке, и теперь за ними зорко следят дельфины.
У нас с Костей маски Робба из кремнийорганической резины. Пленка
толщиной десять микрон, обтягивающая каркас маски, выполняет работу
искусственных легких - через нее свободно поступает кислород, растворенный в
воде, а углекислый газ уходит в воду; но этот процесс идет несколько
медленней, и поэтому в маске есть еще специальный клапан для удаления
водяных паров и углекислого газа. Маски Робба рассчитаны на плавание в
пределах верхних горизонтов, не глубже двадцати метров.
Сегодня у китов санитарный день.
Мы расхаживаем по широкой спине Матильды с электрическими щетками и
пластмассовыми лопаточками и очищаем ее от колоний рачков и морских желудей.
Матильде эта операция, видимо, доставляет огромное удовольствие: она замерла
и тихонько, чуть поводит плавниками; время от времени из ее дыхала раздается
мощный хлопок, как из клапана компрессора. На спине Матильды стоит тавро:
Нептун с трезубцем и номер.
Петя Самойлов и вьетнамец Као Ки занимаются дойкой. По прозрачным
шлангам доильной машины бежит тугая желтоватая струя китового молока.
Счетчик на стенке причала отсчитывает декалитры. Молоко уходит в недра
острова, где подвергается стерилизации и упаковывается в портативные
контейнеры из прессованной бумаги. На земле мало продуктов питания, которые
могли бы приблизиться по своим удивительним свойствам к этому концентрату
энергии. Матильда дает в год более трехсот тонн молока!
Трудно поверить, что было время, когда китов убивали, чтобы получить
мясо, жир и кости. Мало того, что это было антигуманно, но и
нецелесообразно. Уничтожалась целая фабрика питательного белка, которая
может работать десятилетия, требуя самой минимальной заботы со стороны
человека. Когда я думаю об этом, то всегда вспоминаю любимую фразу Павла
Мефодьевича: "Целесообразность есть высшая справедливость"...
Но сколько потребовалось усилий всего человечества, чтобы эта простая
истина стала законом жизни! Надо было изменить социальный строй па всей
планете, осуществить в грандиозных масштабах все великие открытия последнего
столетия, утвердить коммунистическую мораль...
Костя уселся на спинной плавник Матильды, как на причальную тумбу, и
стал учить Протея песенке "веселых рыбаков". Отчаянно фальшивя, он
насвистывает мотив. Протей внимательно слушает, высунув голову из воды.
Кожа у Матильды упругая, как резина, синевато-серого цвета. Спина почти
чистая. Работая щеткой, я тоже добираюсь к плавнику. Костя хохочет, слушая,
как Протей довольно верно повторяет мотив песенки.
Голос у дельфина скрипучий, резкий, по тембру напоминает читающие
автоматы старых конструкций. Протею нравится лесенка, глаза его блестят,
лукавая физиономия выражает полное довольство своими необыкновенными
музыкальными способностями.
Но музицировать некогда. Надеваем маски и прыгаем в воду.
Сквозь очки льется голубоватый свет. Бок кита в мраморных бликах.
Я проплываю не спеша и работаю только лопаточкой, отправляя на дно
небольшие гроздья "желудей". Над головой - огромный серповидный плавник. Он
нервно вздрагивает, когда я прикасаюсь к белому пятну под ним.
Наверное, в ото время Матильда прищурила глаза, как кошка, у которой
чешут за ухом.
Ко мне подплыл Петя Самойлов в сопровождении двух дельфинов. В
гидрофоне раздался его искаженный пискливый голос:
- Ты чего спрятался под плавником, как сосунок? Займись косметикой ее
личика. Руководить этой ответственной операцией будет Тави. Обмениваться
информацией с ним можешь телеграфным кодом, но не забывай, что твой
руководитель воспринимает и зрительные образы вперемежку со звуковыми
сигналами.
Я самонадеянно сказал, что меня больше устраивает телепатический обмен
информацией.
Петя насмешливо пискнул и уплыл вместе с дельфином.
Я висел в воде, внимательно разглядывая Тави. Он тоже рассматривал
меня, застыв в неподвижной позе, и вдруг произнес шелестящим шепотом длинную
фразу. Я ничего не понял и в свою очередь попытался мысленно передать ему,
что рад знакомству и готов выполнять его указания. Мне сразу стало ясно, что
я не смогу передать все это путем образной телепотемы.
Мои попытки войти с ним в контакт Тави воспринял несколько оригинально:
неожиданно "заговорил" так громко, будто у меня под ухом начали стрелять из
порохового ружья. Увидев, какое впечатление произвела на меня эта громкая
"фраза", он снова сказал что-то нежным шелестящим шепотом. Я опять ничего не
понял, но почувствовал его расположение ко мне.
Пришлось перейти на примитивный код и выстукать пальцами на его спине:
"Меня зовут Иван".
В ответ он так быстро прощелкал серию точек и тире, что они слились в
длинный трескучий звук.
Я помотал головой.
Он понял и внятно прощелкал:
"Плыви за мной, Ив".
Так началось наше знакомство, скоро перешедшее в дружбу. Через
несколько дней я спросил его, почему он назвал меня Ивом, а не Иваном.
"Потому что тебе приятнее первая половина слова, обозначающая тебя..."
Мы плыли рядом, обмениваясь незамысловатой информацией, вполне
довольные друг другом. Тави находил колонии желудей, подавал сигнал, а я
подплывал и скребком счищал моллюсков.
С четверть часа мы прихорашивали Матильду. За это время Тави только
один раз поднялся на поверхность набрать воздух. Моя маска действовала
безотказно, забирая из воды нужное для дыхания количество кислорода.
"Все!" - прищелкнул Тави.
Я не стал всплывать. Мне хотелось еще побыть под водой. Я плыл, едва
двигая ластами. В гидрофоне послышался голос Кости:
- Я не уверен, что наша Мотя возьмет первую премию на конкурсе красоты.
Ему кто-то ответил, но я не разобрал слов, так как звуковой сигнал был
направлен в противоположную сторону. К тому же мешали какие-то неясные шумы,
что-то поскрипывало, кто-то тяжко вздыхал, булькал, мягко хлопал в ладоши.
Тави держался возле моего правого плеча, без усилий скользя в толще
воды.
"Что это за шумы?" - выстукал я по его спине.
Он сразу же ответил:
"Разговаривают киты. Нет в океане никого болтливее китов",
"Ты знаешь их язык?"
"Язык не главное, надо видеть разговор".
"Неужели ты видишь их всех? Всех китов",
"Вижу. Не глазами. Вижу, о чем они говорят. Вижу предметы разговора".
"Угадываешь мысли?"
"Вижу мысли!" - Тави смотрел на меня, и мне показалось, что он
удивляется моей непонятливости.
"О чем же они говорят?"
"О разном. Матери хвалятся своими детьми. Передают новости".
"Какие новости они сообщают? Что ты видишь сейчас?"
"Наш остров издали. Синих китов. Касаток. Киты боятся за своих детей.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг