- Полет продлится четыре часа сорок восемь с половиной минут.
- Он надолго, - сказал Костя. - Как бы отключить его?
Из-за высокой спинки кресла впереди нас показалось большеглазое лицо
девушки. Она сказала с видимым сочувствием:
- Не пытайся. Конструкторы учли этот вариант. Он не отключается.
Программа для пассажиров, нарушающих дисциплину, рассчитана на тридцать
минут. В следующий раз не будете опаздывать.
"Альбатрос" начал грузно покачиваться: нас буксировали на взлетную
полосу.
Костя завел разговор с девушкой. Робот все внимание переключил на меня
и почему-то перешел на интимный шепот:
- Круговая телепанорама дает возможность за все время полета наблюдать
за поверхностью Земли.
- О, так вы на Китовую ферму! - радостно воскликнула соседка.
Из репродуктора в боку робота, нацеленного мне в ухо, лился поток
сведений о корабле, его грузоподъемности, скорости, высоте полета:
- Грузопассажирский лайнер типа "Альбатрос", кроме двух тысяч
пассажиров, берет на борт триста пятьдесят тонн груза. Скорость на высоте
тридцати километров - пять тысяч...
Костя толкнул меня в бок:
- Вера советует рассредоточить внимание этого идиота. Иди к штурманской
рубке, а я пройдусь к институту коммунальных услуг. Она едет в цейлонский
дендрарий, тоже летняя практика, - добавил он и, вскочив, быстро пошел к
корме.
На левом полукружии экрана плыла залитая призрачным светом
искусственных лун Москва.
Когда и я встал, робот вздрогнул; его желтый глаз растерянно замигал:
он принимал решение. Через несколько секунд свет, источаемый глазом робота,
стал ровным: решение было принято, он остался со мной. Я пошел в сторону
корабельной рубки, робот не отставал, бормоча полезные сведения. Между
прочим, я услышал от него, что на "Альбатросе" можно получить копию любой
книги не позже чем через час после заказа в корабельной библиотеке. Я
вспомнил, что так и не удосужился захватить с собой "Язык и психологию
приматов моря". Эта необыкновенная работа произвела сенсацию в ученом мире и
была восторженно встречена читателями всех континентов.
Дельфины в генеалогическом древе жизни давно занимали второе место
после человека. Но это место, по установившейся традиции, считалось на много
ступеней ниже, чем заслужили наши морские братья по разуму. Я читал и слушал
книгу в отрывках, она вышла как раз во время цикла самопроверки знаний, но
мне хотелось прочитать ее всю.
Остров, куда мы летели, считался одним из главных центров по
комплексному изучению приматов моря, и не хотелось прослыть невеждой при
встрече с учеными, к тому же приматы моря всегда меня привлекали, и в ту
пору я серьезно подумывал, не внести ли и мне вклад в этот интереснейший
раздел науки.
Неотвязный робот проводил меня до дверей библиотеки, читая инструкцию о
поведении пассажира во время полета.
В небольшой комнате за пультом склонился высокий худой человек,
облаченный в какой-то невообразимо старомодный костюм. Он был абсолютно лыс,
темя прикрывала выцветшая тюбетейка, видимо, очень старой работы, такие я
видел в Самаркандском музее. Он быстро нажимал на разноцветные клавиши,
посылая заказы на какие-то книги. Покончив с этим делом, он встал. Меня
поразило его лицо, очень загорелое, и, хотя на нем почти не было морщин, оно
казалось очень древним и, когда он молчал, застывшим, как у куклы или у
робота. Хотелось дотронуться до его щеки, чтобы убедиться, что она не из
пластика. С лицом контрастировали глаза - черные, живые, с иронической
искоркой.
Уступив мне место, он почему-то не уходил. Я в замешательстве
рассматривал аппаратуру библиотеки; мне еще не приходилось пользоваться
этими разноцветными клавишами с нанесенным на них шифром. К тому же меня в
этом человеке или существе, до странности похожем на человека, поразило еще
одно: мне показалось, что в нем что-то тикало, работал какой-то прибор вроде
музейного хронометра. Я не мог ошибиться, потому что все электронные приборы
в библиотеке работали бесшумно, а он подошел так близко, что почти касался
меня.
Он обратился ко мне. Голос его был не громок и очень приятного тембра:
- Все очень просто, молодой человек. К тому же вот она,
инструкция-спасительница. Все же читать ее не стоит. Что у вас там?
Я назвал книгу.
- Да, вещица стала довольно популярной. Но вот что странно. Истинное
понимание идеи, заложенной в эту книжицу, мы находили, как прежде говорили и
писали, только среди широкой массы читателей. С особенным восторгом идею
книги приняла молодежь. А такие маститые ученые, как Кошкарев, Брандт,
Мерецкий, Смит, Шаузель, Нильсен и даже Накамура, пишут черт знает что! Ты
не читал последний вестник академии? Нет? И прекрасно! Будь у меня такая
шевелюра, как у тебя, я бы поседел, читая глубокомысленные сентенции
некоторых жрецов науки. Как ни странно, но даже в ваше время, - он
подчеркнул слово "ваше", - когорта ученых идиотов не в состоянии понять, что
творческие силы природы не исчерпались созданием только одного-единственного
прибора, - он шлепнул себя по лбу, - втиснутого в черепную коробку такого
несовершенного создания, каким пока является человек.
Он схватился за голову так, будто опасался за ее сохранность, и
улыбнулся.
- Самое серьезное и затяжное заболевание человечества - консерватизм
мышления. Это наблюдалось всегда. Ты же проходил историю развития познания.
Конечно, мы имеем сдвиги в этой области, но, к сожалению, они не
пропорциональны общему прогрессу. Видимо, дает себя знать груз энтропии,
накопленный за столетия. Имей в виду, что это относится главным образом к
ученой братии, ограниченной рамочками узкой специализации. И все-таки нет
причин для уныния - их песенка спета! Сейчас настоящий ученый может
апеллировать ко всему человечеству. Ты только представь себе! - Он сильно
сжал мой локоть. - Пять миллионов писем! За полгода! Я вынужден отвечать
только через печать... Давай же лапу. Поликарпов Павел Мефодьевич... Да, да,
тот самый.
Рука у него казалась железной.
Когда я назвал себя и сказал о цели поездки, он схватил меня за плечи и
потряс:
- Прекрасно! Студиозус на летнюю практику! Представь, и я туда же и
тоже на практику! Ты впервые в те края, а я уже давненько избрал этот
плавающий остров своей лабораторией. Послушай! А не пойти ли нам с тобою в
бар и не отметить ли встречу чем-нибудь горячительным или прохладительным?
Видимо, придется ограничиться только прохладительным: на ракетах этого типа
не держат алкогольных напитков. Ну, идем, не теряя бодрости, в
безалкогольный бар. Ты же, молодчик, прекрати свое глупое бормотание и
ступай с богом па свой насест, - сказал он роботу.
- Непонятное слово "с богом". В моей памяти нет такого слова.
Обратитесь в бюро справок, отсек десять, комната тридцать два.
- Спасибо, братец! Ох и олух же ты, как я погляжу!
- Я не братец и не олух. Мое имя робот с обратной связью, три бэ,
восемь ноль три. На мне лежит обязанность оказывать услуги пассажирам и
давать объяснения первой сложности.
- Вот и окажи услугу: ступай себе.
- Это нарушение. Не отвлекайте меня от исполнения обязанностей, этим вы
продлеваете время нашей беседы.
Павел Мефодьевич захохотал:
- Вот тип! Слышал?
От навязчивого робота нас избавил корабельный механик, проходивший по
коридору.
- Сейчас мы нейтрализуем этого болтуна. - Механик провел рукой по
затылку робота, раздался легкий щелчок, и, чмокая присосками на резиновых
ступнях, робот подался прочь.
В баре сидели Костя и Вера. Упершись локтем в стойку и сосредоточенно
глядя в огромные смеющиеся глаза Веры, Костя что-то рассказывал ей, сохраняя
мрачную серьезность. Вера, увидав меня, подняла руку, приглашая к своему
столику. Мы налили себе по стакану ананасного сока и подсели к ним.
Костя, кивнув академику, сказал:
- Вера считает, что путем направленной эволюции может быть создана раса
мыслящих растений.
Вера улыбнулась:
- И он воспроизвел в лицах диалог между дендро сапиенс, летящих в
ракете.
- Занятный, должно быть, они вели разговор, - сказал академик.
Побарабанив пальцами по стакану и оглядев нас, усмехнулся: - К слову
сказать, и меня когда-то интересовала эта проблема. Помню, даже писал что-то
на эту тему. Хвалили. Нервы у мимозы! Или, скажем, у дуба! Я уже начинал
серьезно подумывать, имею ли я нравственное право есть салат. В то время нас
также крайне волновала проблема мыслящего робота, способного к
воспроизведению себе подобных и в конечном счете покоряющего мир и
уничтожающего человечество. Модели конфликтов строились на основе классовых
противоречий того времени, А сколько было потрачено нервной энергии и
типографской бумаги на изображение иных миров и описание встреч с
марсианами, юпитерианцами, жителями иных планетных систем! Мы везде искали
инопланетных братьев по разуму и проглядели их у себя под носом!
У Веры в глазах мелькнули лукавые искорки.
- Что вы говорите! Неужели они проникли к нам инкогнито?
Он погрозил пальцем и сказал, прищурившись:
- Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. К слову сказать, у меня есть
сведения, что ваш досточтимый Кокиси Мокимото до сих пор содержит в
заточении двенадцать приматов моря. - Он пожал плечами. - Происходит что-то
непонятное. Люди ищут нервы в капусте и не хотят замечать их у разумного
существа. И это в наше время! Когда мы ходим по Луне, облетели Марс,
готовимся к полету на Венеру! Я отказываюсь понимать, что творится на белом
свете. - Он встал, окинул нас уничтожающим взглядом, будто мы были
виновниками всех ложных идей и теорий.
Чмокнув губами, что, по-видимому, означало крайнюю степень неодобрения,
и круто повернувшись, он вышел из бара.
Вера сказала:
- Я еще не встречала таких оригинальных людей!
- Сам похож на дельфина, - усмехнулся Костя, - и чмокает, как дельфин.
Где ты его откопал?
Я сказал, что он руководитель нашей практики.
Костя тихо свистнул.
- Вот не было печали! Представляю, как обогатятся наши познания под
воздействием такого могучего интеллекта.
Вера, опустив глаза, сказала:
- Мне он чем-то очень понравился. Наверное, это настоящий ученый, как
наш Кокиси. Ученый очень широкого диапазона, непримиримый к чужим ошибкам и,
наверное, жестокий и к себе. В его лице есть что-то особенное. Он как
персонаж с древней картины или фрески. Как жаль, что я обидела его! Надо
обязательно извиниться.
Она внезапно встала и быстро ушла.
Костя сказал:
- У тебя особый дар устраивать интересные встречи. Удивительно кстати
ты появился в обществе этого ученого монстра!
Нашей ссоре помешала лунная десятиминутка. На небольшом овальном экране
появилась Надя Павлова, диктор научного отдела Всемирной вещательной
ассоциации, и объявила, что сейчас будет передаваться сообщение с Луны.
Костя сказал, разглядывая на свет свой стакан:
- После встречи с почтенным старцем я начинаю подумывать обо всех
прелестях, которые ждут нас на сооружении из базальта, плавающем в теплой
соленой воде.
Он замолчал, увидев на серебристой лунной поверхности космонавтов. Кадр
резко сменился. Космонавты теперь двигались среди причудливых скал,
временами растворяясь в чернильно-черных тенях. Сильный рефлектор осветил
нагромождения камней, похожие на причудливую арку. Космонавты - их было
трое - вошли под арку.
Диктор говорил таинственно тихо, поясняя каждый шаг исследователей. Вот
они идут по пещере с коричневыми ноздреватыми стенами. Внезапно весь экран
начал переливаться разноцветными огнями.
Это сверкали кристаллы странной формы, похожие на морские анемоны.
- Лунный камень! - объяснил диктор.
Один из космонавтов взмахнул геологическим молотком, и большая
"анемона" беззвучно рассыпалась в брильянтовую пыль.
- Пещера, видимо, образовалась как результат вулканической
деятельности, - сказал диктор и стал называть имена авторитетов,
подтверждающих это мнение.
- Теперь можно спокойно перебираться на Луну, - шепнул Костя, - в этой
пещере поместится целый город, ни один метеорит не прошибет!
Подошла Вера.
- Мальчики, он дремлет в своем кресле, - сказала она. - Я оставила ему
записку... Бедные! - добавила она по адресу космонавтов. - Все время
находятся в пустоте, да еще в таких безобразных костюмах. Бр-р! Я никогда не
оставлю Землю... Вы не хотите спать?
- В такую ночь! - Костя подавил зевок. - Я вообще не сплю во время
коротких перелетов.
- Вот и прекрасно. Я сейчас покажу вам одну запись. Выключи, Костя, эту
жуткую Луну и подключи мой "Юпитер" к экрану.
Вместо холодных лунных пейзажей на экране зашумела сочная зелень
тропиков. В ветвях порхали желтые и красные попугаи... Повеяло ароматом
цветов. Я закрыл глаза и почти сразу уснул.
Я увидел Биату. Она шла в комбинезоне по- лунному кратеру и чему-то
улыбалась. И я тоже улыбался п шел рядом, нимало не удивляясь тому, что мы
дышим в вакууме и чувствуем себя великолепно...
Где-то за непроницаемым пятном лунной тени громко засмеялись. Я открыл
глаза. Смех, плеск воды доносились с экрана. В большом бассейне ватага
молодежи устроила гонки верхом на дельфинах. Сквозь шум я уловил голос
Кости:
- Ты извини, у него сегодня так много впечатлений. И не особенно
приятных. Он хорошо сделал, что отключился... Ему надо быть в форме.
Назревают неприятности... Одна девушка с астрономического... Их поля
абсолютно не синхронны...
ДРЕВНЯЯ ДОРОГА
Из Коломбо мы шли на "Кальмаре", древнем военном корабле,
переоборудованном для несения патрульной службы. Узкий, длинный, с красивыми
обводами, он напоминал животное, приспособившееся в процессе длительной
эволюции к морю. "Кальмар", казалось, без всяких усилий разрезал темно-синюю
воду. Справа и слева по борту плыли дельфины. Они легко перегоняли корабль,
возвращались, устраивали настоящие цирковые представления или плыли, купаясь
в пенистых волнах возле форштевня.
Мы с Костей зашли в ходовую рубку. Здесь все сохранилось с тех времен,
когда "Кальмар" был боевым кораблем, даже приборы для ведения
артиллерийского огня и торпедных атак, хотя все торпедные аппараты и орудия
были сняты и давно переплавлены. Из всего грозного оружия осталась только
одна пушка на баке. Управлялся корабль с помощью штурвального колеса, хотя
ничего не стоило приспособить для этого довольно скучного труда автомат.
У штурвала стоял наш сверстник, студент Морской академии. На его
смуглом насмешливом лице я, к своему удивлению, не мог прочитать ничего, что
бы говорило о недовольстве так нецелесообразно расходуемом времени.
Наоборот, он, казалось, был вполне удовлетворен своей участью "придатки"
такого несовершенного механизма. На нем были широкие белые штаны и такая же
рубаха с синим воротником, а на выгоревших волосах лихо сидел красный берет.
Наряд был несовременен, но шел этому парню.
Костя хлопнул его по спине и сказал!
- Как ты вырядился! Прямо матрос из "Пенителей моря"! Люблю эту
оперетку.
Рулевой не обиделся.
- Ничего не поделаешь, - сказал он. - На море свои законы. Мне вначале
тоже не нравилось это архаичное одеяние, но потом я привык и оценил удобство
костюма. - Он с тревогой обратился к Косте: - Пожалуйста, ничего не трогай,
а то сыграешь "боевую тревогу" или дашь "самый полный назад". Представляю,
как ты тогда будешь объясняться с нашим капитаном!
- Не беспокойся, не первый раз на таком лайнере.
- Приятно встретить старого морского волка в наших широтах.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг