неожиданно тронул его за плечо, он резко и испуганно поднялся с земли.
Виктор Николаевич, что с вами?
Марич посмотрел на Горского пустыми, лишенными мысли глазами и глухо,
как в тяжком раздумье, сказал:
Это, знаете, моя бывшая... жена.
Профессор растерянно взглянул на Марича, раздвинул губы, собираясь
что-то сказать, но не смог, а может, сдержался и затем, взяв за руку
ученика, лишь покачал головой и тихо проговорил:
Какое несчастье, какое несчастье.
Молчаливо постояли еще немного, после Марич сбросил с себя плащ и
осторожно накрыл труп. Но перед глазами все мелькала и цвела пламенная
красная шапочка.
Пойдем? - сердечно обратился Марич к Горскому.
Они быстро зашагали навстречу отряду, который с радостными криками
приближался к ним. По дороге Марич схватил профессора за руку и виновато
улыбнулся:
- Простите, Валентин Андреевич, я же поздороваться с вами забыл.
Оба на ходу пожали друг другу руки.
* * *
Собственно, читатель, мне, как автору, больше нечего добавить к этим
страницам.
Конец?
Но конец вы знаете без меня, потому что наверняка читали в прессе, что
Совнарком ассигновал специальные средства на разработку аэролитной массы.
Она составляет более 50 млн. тонн чистого никелистого железа.
Весной (об этом также подробно писалось в прессе) вернулись, живые и
здоровые, участники экспедиции, чтобы, отдохнув, снова двинуться в путь, но
уже не в Страну мертвого леса, а в Страну нового строительства - ведь залежи
платины, открытые профессором Горским, имеют всемирное значение.
Ежегодно они будут давать Советскому Союзу что-то около... Но простите,
читатель, увлекшись, я забыл, что не имею права об этом писать, потому что
объемы добычи золота и платины являются государственной тайной.
Вы также, наверное, читали, что между Тайшетом и бывшей Страной
мертвого леса налажена воздушная транспортная линия, а вскоре будет
проложена железная дорога. Начнется строительство мощного металлургического
завода, поскольку окрестные горы, как подтвердили исследования, таят в себе
залежи меди, графита, руды.
Весной же, как вам известно, состоялся и процесс шпионско-вредительской
организации. На скамью подсудимых села техническая верхушка Всесибирского
платинового треста и некоторые из инженеров и служащих концессионных
предприятий.
Перед пролетарским судом не предстали только Эрге, Самборский-Пауль,
Люр и Трудлер, так как они погибли во время таежного боя.
Свидетелями на процессе, как мы знаем, выступили Горский и Марич.
Аскольд не смог лично присутствовать на суде - он все еще оправлялся от
болезни и только в конце мая наконец вернулся в Харьков и...
Вижу, читатель, вы хотите мне подсказать:
- И, конечно, женился на Майе, и роман закончился поцелуем.
Вот и не угадали.
Но не торопитесь. Я вижу, Аскольд вам нравится. Нравится он и мне.
Итак, давайте лучше посвятим ему еще один специальный и последний раздел.
* * *
Поезд Москва-Севастополь остановился под крышей Харьковского вокзала.
Из пыльного бурого вагона " 10 с киноаппаратом в руках выскочил похудевший
юноша без кепки, с чисто выбритой головой.
Глаза его возбужденно блестели, а лицо сияло нетерпением и
порывистостью. Как сумасшедший, толкая и сбивая с ног пассажиров, он
бросился к выходу, добежал до прохода, ловко бросил билет контролеру и, не
успел тот раскрыть рот, как юноша уже мелькнул у второй двери.
Он выскочил на площадь и помчался к такси, окруженному шумной толпой
людей, которые претендовали на первенство и, помогая словами своим маневрам,
пытались влезть в машину.
Граждане, пожалуйста, ну что вы делаете, машину сломаете! Милиционер! -
орал шофер, но голос его тонул в воплях претендентов.
Я первый!
Врете!
Мерзавец, я к больной жене!
Не пущу!
Пустите, моя очередь!
Жене руку отрезали, я в больницу!
Что руку, моей две!
Моя очередь!
Катись, моя!
Моя!
Юноша подскочил к группе, крикнул было:
Я первый!
Но на него не обратили внимания. Тогда он понял, что пробиться с этой
стороны к дверце такси - дело безнадежное и может повредить здоровью.
Заметив открытое с другой стороны окно, быстро подскочил, сноровисто бросил
на сиденье аппарат, мигом помахал в воздухе ногами и сам очутился в такси.
Толпа ошеломленно вытаращила глаза и крики на мгновение затихли.
Бассейная 15, а оттуда в Загс! - неистово вскричал юноша.
Обрадованный шофер дал ход, и такси рванулось вдоль улицы.
...Взволнованными шагами юноша поднялся по знакомой лестнице на второй
этаж и даже дышать перестал, нажимая пуговицу электрического звонка.
Дверь открыла пожилая женщина.
Майя дома? - еле вымолвил юноша.
Женщина нахмурилась и сухо, неприязненно бросила:
Нет ее.
А где она?
На заводе.
На за-во-де?
Да, она сейчас там, на заводе работает.
А дома когда будет?
Не знаю, - еще неприязненнее ответила женщина.
Да что вы, Вера Михайловна, не узнаете меня, что ли? Я Аскольд, -
встревожено спросил юноша.
Чего же, узнала, - буркнула женщина и добавила: - Она, наверное, часов
в 12 ночи будет дома, если не заночует у подруги.
А кто ее подруга, может, я знаю, где она живет?
А я почем знаю, - нетерпеливо проговорила женщина, давая Аскольду
понять, что ей никогда с ним разговаривать.
Ну, будьте здоровы, - грустно покачал головой парень.
Женщина что-то буркнула и быстро хлопнула дверью. Аскольд долго,
задумавшись, стоял на лестнице, обиженный таким поведением матери Майи и
вместе с тем тревожась за дорогую, любимую девушку. Может, с ней что-то
случилось, и они не хотят ему об этом говорить? Так отчего же тогда такая
злобная неприязнь? Может, он в чем-нибудь провинился? В задумчивости сел в
такси, погрузившись в невеселые мысли.
В Загс? - вывел его из задумчивости шофер.
Нет, везите домой, Клочковская 17.
Ровно в двенадцать ночи Аскольд замер у знакомых дверей на Бассейной
15. Еще осторожнее, еще нежнее, чем днем, тронул звонок.
Кто там? - вскоре отозвался голос матери.
Я. Майя дома?
Нету, - сердито сказала мать.
И не приходила?
Нет.
Простите, а на каком заводе она сейчас работает?
Не знаю.
Аскольд вышел на улицу. Боль сжала сердце. До чего дошел, даже дверь не
открыли! А раньше был желанным гостем. Что-то случилось, но что? Голову
охватили тревожные мысли.
Наутро, ровно в 5, Аскольд уже прогуливался по Бассейной, осторожно
всматриваясь в знакомый подъезд. Медленно проходили минуты, часы, ожила
улица - Майи не было.
Увидев, что его из окна заметила мать, свернул в переулок и стал
караулить двери.
Простоял до полудня - Майи не было.
Возле киоска пообедал пирожным и запил сельтерской водой. Ел и искоса
посматривал на подъезд - не появится ли знакомая, дорогая фигурка?
Прождал так до вечера. Майи не было. Не было ее и до утра.
Страх охватил юношу - что же случилось? Решился снова расспросить мать.
Подошел к двери и решительно позвонил.
Кто там? - сказал чужой голос.
Кто-нибудь из Натанзонов есть?
Нет, а вы кто?
Знакомый.
Может, Горский?
Да.
Тогда вот вам письмо.
Дверь открылась, и какой-то человек протянул ему конверт. Аскольд
взволнованно развернул бумажку, и густая краска стыда заиграла на его
бледных щеках. На бумажке стояло:
"Нас нет дома. Очень просим больше не беспокоить".
Растерялся. Что же делать? Не иначе, случилось что-то страшное.
"А может, Майи уже нет", - вспыхнула болезненная мысль.
Как же узнать? - обратился сам к себе. - Правда, адресный стол, какой
же я...
Майя Иосифовна Натанзон? - устало переспросил служащий адресного стола.
Да, жила на Бассейной 15, кв. 2, - волнуясь, сказал Аскольд.
Служащий просмотрел кипу потертых карточек и наконец медленно выдернул
одну синего цвета.
Да, есть, - протянул он, - "Астория", 433 комната, с Бассейной
переехала 2 месяца назад.
Аскольд облегченно вздохнул.
Все клетки Аскольдова организма распевали: Майя, Маюся, Маюнчик!
Вот сюрприз будет, не предупредив придет, постучится в дверь и сразу:
Аскольд?!?!
У Аскольда застилало туманом глаза при мысли, что сейчас он увидит
любимую девушку.
На Театральной площади, возле "Березиля", взгляд привлекла красочная
гора цветов. Подумал: "Маюнчик так любит цветы". Стремглав, словно цветы
вот-вот разберут, Аскольд подбежал к торговке:
Все! - бросил он. - Сколько?
Букет оказался в его руках.
На углу площади Тевелева увидел васильки. "Маюнчик ведь так любит
голубые". Васильки присоединились к розам.
У самой "Астории" увидел корзину с гвоздиками. "Маюнчик так любит запах
гвоздик".
А с корзиной можно? - спросил у торговки.
Та от неожиданности ошеломленно взглянула на него.
С корзиной?!
Да, с корзиной?
Ишь, оно теперь лоза дорога, - начала торговка, не зная, сколько
заломить за корзину.
Да говорите, сколько?
Ну давайте, так уж и быть, десятку.
У лестницы "Астории" докупил еще бело-желтых ромашек. Победно неся
перед собой цветы, Аскольд начал быстро подниматься на седьмой этаж бывшей
гостиницы.
Нашел двери 433 комнаты, неподвижно застыл, не осмеливаясь поднять
руку. Сердце бешено колотилось в груди, почти задыхался.
Когда решился постучать, дверь вдруг распахнулась, на пороге появилась
Майя.
Аскольд?!
Майя! Любимая! - бросился к ней и крепко сжал в объятиях.
Но что это? Майя вдруг покраснела, строго высвободилась из его рук.
Пусти!
Удивленно посмотрел на нее, ничего не понимая, нежно взял за руку:
Маюся, наконец-то... Ты знаешь... Я сам не свой. Понимаешь, тебя все
нет... Мама отчего-то сердится... Сейчас же в Загс, сейчас же! Я ведь тебе
говорил, как вернусь, так сразу и в Загс!
Девушка выдернула руку, и застенчивый румянец еще сильнее запылал на ее
щеках.
Аскольд растерянно оглянулся и теперь только заметил, что в комнате они
были не одни. В углу на желтом диване сидел незнакомый юноша, по виду
комсомольский работник, в сапогах и косоворотке. Рядом с ним - суровая мать
Майи.
Знакомься, мой... муж, - тихо сказала Майя.
Юноша в косоворотке встал и крепко пожал безвольную руку Аскольда.
Веник, - представился он.
В комнате повисла мертвая, напряженная, даже мучительная тишина. Все
молчали. Наконец Аскольд пришел в себя, смущенно улыбнулся.
Простите, я забежал на минутку, мне надо уже идти.
Никто не возражал. На пороге наткнулся на корзину с цветами - забыл о
них, когда увидел Майю.
Ты, кажется, любила розы? - робко протянул цветы девушке.
Она посмотрела на него скорбными лучистыми глазами и тихо покачала
головой.
Аскольд тяжело вздохнул и тихо двинулся к двери.
Спустился, вышел на улицу, поставил на асфальт корзину с цветами и сам
сел рядом на лестнице. Подпер руками голову, задумался, ничего не замечая
вокруг.
В глубокой задумчивости не заметил, как возле него остановилась
старенькая бабушка, склонилась над цветами, выбрала десяток лучших гвоздик и
негромко прошамкала:
Школько этот дешяточек стоит?
Аскольд от неожиданности поднял голову, растерянно посмотрел на
бабушку, ничего не понимая. А потом что-то заметил, рывком вскочил на ноги и
уставился на витрину. Там пестрел огромный плакат.
Перед глазами запрыгали слова:
"Экспедиция на остров Врангеля... ледокол... Одесса... Опытный
оператор... Телеграфный адрес..."
Аскольд потянулся к карману, но вспомнил, что все деньги потратил на
цветы и растерянно оглянулся вокруг.
Бабушка, спрашивавшая о гвоздиках, не дождавшись ответа, ушла. Ее
фигура чернела на углу улицы. Аскольд схватил цветы и опрометью бросился
вдогонку.
Простите, вы хотели купить цветы? Пожалуйста, я вам за рубль все отдам.
Бабушка посмотрела на цветы, покачала головой:
Да я их и не донешу, - сказала она.
Я вам сам их донесу домой.
Бабушка подумала немного, вытащила из кошелька рубль.
На улице Короленко Аскольд остановился у почты и вежливо обратился к
бабушке:
Вы простите, я на минутку на телеграф забегу, - и, поставив цветы у
бабушкиных ног, мгновенно исчез в дверях почты.
Обманул, шукин сын, - разочарованно покачала головой бабушка.
Но она ошибалась. Через пять минут в дверях появился Аскольд.
Все готово, отослал, - радостно проговорил он и, взяв цветы, зашагал с
бабушкой к ее квартире.
Харьков, Первое Советское, Евпатория, "Томп"
1929-1930
Иван Дмитриевич Ковтун родился в 1906 г. в селе Чернобаевка на
Харьковщине, в крестьянской семье. После окончания гимназии поступил в 1922
г. на педагогические курсы в Харькове, затем учился в Харьковском институте
народного образования.
Будучи еще студентом, начал сотрудничать в газете "Селянська правда",
позднее работал в редакциях газеты "Комсомолець УкраЗни", журнала "Червоний
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг