"Как, вы бываете на рыбалке?"
"Первый раз я был, когда рыли котлованы для фундамента. - Министр
помолчал. - Потом... потом, кажется, я был еще три-четыре раза, знакомился с
лабораториями и работами".
"Ах да!" - прошептала Марина.
Они тогда стояли вот в этом же коридоре. И никто к ним не подходил, думая,
наверно, что у них серьезный разговор.
"Диссертация ваша мне понравилась. Поэтому-то я и решил с вами
поговорить".
На этот раз Марине удалось смолчать.
"На рыбалке я бываю два раза в лето, когда решается дифференциальное
уравнение с тремя переменными: погодой, свободным временем и настроением".
Потом министр сказал "так", как бы поставив точку, и замолчал.
Больше она ни о чем спрашивать его не решилась. Она поняла наконец, что
министр методично ответил на все ее вопросы, причем именно в том порядке, в
каком они были заданы. Она робко взглянула на него и вдруг увидела, что у
серьезного, всегда непроницаемого, как ей казалось, министра глаза ласково
смеялись. И Марина почувствовала себя сразу по-другому. Теперь она могла уже
внимательно и спокойно выслушать все, что он скажет ей.
"Вы посвятите свою дальнейшую работу, - говорил он ей, - во-первых,
вопросу сверхпроводимости, который затронули сегодня лишь вскользь; во-вторых,
связи этого явления с проблемой концентрации энергии. Это нужная проблема,
которой у нас мало занимаются. Свяжитесь по этому вопросу с полковником
Блиц... простите, с полковником Молнией. Иван Петрович недавно перевел свою
фамилию на русский язык. Для поставленных им артиллерийских задач требуются
огромные сосредоточения энергии. Но эта работа имеет и более широкое значение.
Когда-то я был свидетелем демонстрации одного очень эффектного опыта... Давно
это было... Я собственными глазами видел осуществленный сгусток энергии.
Советская наука должна решить этот вопрос. Так, - снова поставил точку
министр. - Задачу эту я выдвигал перед многими профессорами, но эти, с
позволения сказать, ученые разводили руками..." По лицу министра скользнула
лукавая усмешка.
"Да... Но смогу ли я?"
"Для связи с Молнией я дам вам направление в его секретную лабораторию. Но
перед вами стоят пока чисто научные задачи. Для них потребуется революционное
миросозерцание и восприимчивый ум. Пусть работа эта будет вашей диссертацией".
"Но ведь я уже защитила диссертацию! И потом: смогу ли я справиться с
такой задачей?"
"Я думаю..."
"Достаточно ли моя подготовка?"
"...что эта диссертация будет вашей второй, то есть докторской".
"Как? Мне? На звание доктора?"
"На мой взгляд, чтобы справиться с такой задачей, вы найдете у себя все
данные. Наконец, в том, что вы станете доктором, ничего удивительного я не
вижу!.."
Раза два потом Марина приезжала к министру и стала называть его уже
Василием Климентьевичем. Она рассказала о своем свидании с полковником Молнией
и о намеченных ею путях решения задачи.
Вот и прошли два года... Диссертация готова.
Интересно, приедет ли Василий Климентьевич? Ведь он обещал.
Марине было двадцать пять лет. Глядя на нее, можно было ощутить перемены,
которые произошли в наших женщинах за последние сто лет. В прошлом веке ее
сверстницы, выйдя замуж лет в шестнадцать, обзавелись бы уже семьями и детьми
и, достигнув зрелости, массировали бы у глаз морщинки, а двадцатипятилетняя
"засидевшаяся" девица начала бы уже блекнуть и увядать.
Наша современница, соискательница степени доктора физики, была умнее,
образованнее, начитаннее своих сверстниц из прошлого и все же оставалась юной.
Иные условия воспитания, равный с мужчинами уровень развития, работа мысли и
духовное богатство словно дали советским женщинам тот эликсир молодости,
который их бабки тщетно пытались заменить румянами и тугими корсетами.
Марина была молода и хороша собой, но самой красивой и умной, самой
изумительной и непостижимой считала Марину влюбленная в нее до обожания,
смотрящая на мир ее глазами восемнадцатилетняя сестренка Надя.
Она нашла Марину в коридоре и помчалась ей навстречу, встряхивая мелкими
кудряшками, розовощекая, пухленькая, с совершенно круглыми от переживаний
чернильно-синими глазами.
Она подбежала, задохнувшись, и не могла ничего выговорить.
Марина ласково улыбнулась. Рядом с Надей она всегда чувствовала себя
старшей, даже старой.
- Какой ужас, какой ужас, Мариночка! Говорят, сам министр Сергеев приехал!
Ты волнуешься?
- Я? - усмехнулась Марина. - Нисколько.
Это было правдой. Марина забыла о волнении. Холодная решимость, которая
обычно приходила позже, когда был уже взят экзаменационный билет, сделан
первый шаг на сцене или первый ход на шахматной доске, решимость и холодная
ясность владели ею.
- Ты узнала, что будет говорить оппонент? - беспокоилась Надя.
Марина пожала плечами:
- Наверно, скажет, что я заглянула в будущее.
Надя смотрела на нее счастливыми глазами, любовалась ею.
Пора было спускаться в нижний этаж. Взявшись за руки, сестры шли по
мраморной лестнице. Их окружили молодые люди, научные сотрудники института, в
отличие от сохраняющей юность Марины рано лысеющие и многие в очках. Марина
здоровалась с ними, смеялась и радовала всех спокойствием. Она шепнула Наде:
- Смотри, кто идет! Это профессор Горский из Ленинграда.
- А кто рядом с ним?
- Кто-то незнакомый.
- А я знаю, - вмешался один из молодых людей, - это профессор Оксфордского
университета Ленгфорд.
- Идут, идут! Тише!
- Кто это маленький, в очках?
- Посторонитесь, не видно!
- Профессор Цзе Сю-лян, а с ним рядом - доктор Джеран из Монгольского
университета. Сзади доктор Мейлс из Гейдельбергского университета.
- Это прямо не защита диссертации, а международный конгресс!
- Звонят! Приглашают в аудиторию!
- Пойдемте!
- Ну где же Василий Климентьевич?
Через улицу по направлению к институту мчались две фигуры. Впереди, с
развевающимися седыми волосами, без шляпы, почти бежал старый профессор.
Позади него, старательно семеня ногами, едва поспевала кругленькая фигурка
доктора:
- Почтеннейший, пощадите... Вы, может быть, думаете, что я могу закрыть
перед вами шлагбаум? Ничего подобного. Мне все равно не удастся забежать
вперед. Одумайтесь! Что вы делаете со мной? Ведь я только что сообщил в
бюллетене, который ежедневно докладываю правительству, об ухудшении вашего
здоровья. И вдруг вас видят на улице, да еще без шляпы...
- Милейший, не откажите в любезности оставить меня в покое! М-да!..
- В покое? Этот сумасшедший бег по улице вы называете покоем?
Профессор сердито пожевал челюстями и прибавил шагу. Доктор выхватил
платок и судорожно вытер мокрое лицо.
- Нет, почтеннейший! Ну зачем вам понадобилась эта диссертация? Вы для
меня загадка!
Оставив запыхавшегося доктора далеко позади, профессор вошел в вестибюль
института. Торопливо скинув с себя пальто и расчесав сбившуюся на сторону
бороду, он одернул мешковато сидевший на нем пиджак и направился по коридору.
Дверь в аудиторию была открыта. Профессор остановился у притолоки, сердито
смотря из-под насупленных бровей. Голову он склонил немного набок, а правую
руку приложил к уху.
Он слушал Марину. Он почти физически ощущал ее слова, летящие в аудиторию,
слова, что заставляли то насторожиться, то задуматься, то неожиданно
рассмеяться.
- Я попыталась увязать высказанные мной представления о сущности
сверхпроводимости с основными положениями квантовой механики и волновой
теории. Моей конечной задачей было наглядно доказать, что в магнитном поле
можно накапливать энергию, стоит лишь сочетать это с явлением
сверхпроводимости. Разрешите мне закончить теперь научную часть своей
диссертации и перейти к ее, я бы сказала, фантастической части. Я говорю -
фантастической, ибо перспективам использования концентрированной таким образом
энергии место скорее в научно-фантастическом романе, чем в научной
диссертации.
Человечество вступило в атомный век. Навсегда забыты былые страхи и
пессимистические прогнозы о грозящем нам иссякании запасов топлива: каменного
угля, сланцев, нефти, природных газов. В нашей стране уже работают атомные
электростанции общей мощностью в миллионы киловатт. Они дают ток городам,
промышленности, сельскому хозяйству.
Вопрос получения энергии решен человечеством на несколько тысячелетий.
И с железной закономерностью встает для решения новый вопрос - вопрос
распределения энергии.
Делаются попытки создания подвижных энергоатомных установок. На многие
аэродромы приземляются наши замечательные паролеты, в которых паровой котел
совмещен с атомным реактором. Плавают уже суда с подобными же, но более
тяжелыми установками.
Однако технике нужно иное, более радикальное решение. Стоит ли ставить
автомобильный мотор на старую пролетку! Надо по-новому аккумулировать энергию,
использовать для этого сверхпроводимость.
Магнитное поле, в котором теоретически можно сосредоточить энергию, ничего
не весит. Прибор можно сделать самых малых размеров. Любому потребителю
энергии достаточно присоединиться к его клеммам, чтобы на длительный срок
получить источник электрического тока. Ненужными станут тысячекилометровые
электрические линии передач. Сверхаккумуляторы в огромном числе можно будет
заряжать на гигантских атомных энергоцентралях, а потом доставлять
потребителям.
Раз в месяц получат маленькие цилиндры машинист электровоза, бортмеханик
самолета, шофер электромобиля, тракторист электротрактора, энергетик завода,
механик корабля, наконец, просто домашняя хозяйка, которая сменит у себя в
квартире сверхаккумулятор с месячным запасом энергии, как меняла прежде
предохранительные пробки.
Ребятишки приспособят электромоторчики к самокатам или велосипедам,
покупая в магазинах сверхаккумуляторы, как батарейки электрических фонариков.
Сверхаккумулятор сделает человека подлинным хозяином энергии, которая
поможет ему окончательно покорить природу и распоряжаться силами стихии.
Поможет ему добиться полного изобилия, поднять культуру и достигнуть на дороге
прогресса самого светлого счастья...
- Да это же не диссертация, а целая, поэма! - шепнул седовласый ученый,
сидевший рядом с министром в первом ряду.
Василий Климентьевич, который все-таки, приехал на защиту, повернулся к
нему, улыбнулся и кивнул в сторону Марины.
- Послушайте, почтеннейший мой профессор, - шипел доктор, - почему вы
решили оставить себя без бороды, выдрав ее столь свирепым и болезненным
способом?
- Извольте замолчать... М-да!.. Замолчать! - свирепо прошипел профессор.
- Тише! - шикнули на них сзади.
Марина кончила. Ей шумно аплодировали. Румяная, похорошевшая, она тяжело
дышала, сердце колотилось. Поправив волосы, она отошла к стене.
На ее месте стоял теперь официальный оппонент.
Марина слушала рассеянно. Он не возражал по существу. Он только ставил ряд
вопросов, касавшихся дальнейших перспектив развития идеи концентрации энергии
с помощью явления сверхпроводимости.
Во время речи оппонента стоявший у притолоки профессор кусал ус,
презрительно опустив уголки губ. Доктор озабоченно наблюдал за ним.
- Я позволю себе извиниться перед многочтимой аудиторией! - неожиданно
прозвучал гулкий отрывистый голос старого профессора, едва смолк официальный
оппонент. - Я позволю также принести свои извинения и многоуважаемому
председателю Николаю Лаврентьевичу, что без приглашения вторгаюсь к вам, но я
счел бы недостойным звания истинного ученого смолчать при обстоятельствах...
м-да!.. при обстоятельствах, сопровождавших изложение трактовавшейся здесь
работы...
Марина подняла глаза и удивилась. Она даже не знала этого ученого.
- Пожалуйста, профессор, мы очень рады предоставить вам слово, - сказал
председательствующий молодой академик.
Профессор прошел за длинный, напоминающий, беговую дорожку стол, ссутулив
худую спину.
- М-да!.. Детский лепет или безумный бред? Я осмелюсь предложить этот
вопрос всем присутствующим. Что преподносит нам, я бы сказал, нескромный
соискатель почетного звания доктора физических наук? Разве уважаемые
представители научного мира имели честь собраться здесь лишь для тою, чтобы
выслушивать нелепые фантазии? М-да... В первый раз за долгую жизнь вашему
покорному слуге выпадает незавидная роль возражать с этой высокой кафедры
ребенку или сумасшедшему. Конечно, это "эгейнст зи грэн" - немного против
шерсти, как говорят американцы, но прошу покорнейше извинить старика. Привык я
называть вещи своими именами. Не обессудьте!.. Слишком трудно равнодушно
слышать столь вульгаризированные представления о сущности физических явлений,
преподнесенные нам здесь под ярлыком серьезной научной работы!
Аудитория онемела от удивления. Министр внимательно изучал лицо старого
профессора, громившего основы высказанных Мариной гипотез, зло высмеивавшего
ее математические построения.
Стоявший в дверях доктор держал пенсне в руках и, не отрываясь, глядел на
своего пациента, словно искал в его глазах разрешения мучившей его загадки.
- Так выглядят, уважаемые товарищи по науке, эт ферст блаш - при первом
взгляде - изложенные нам принципы теории сверхпроводимости в свете далеко не
исчерпывающей, но серьезной критики... - Профессор оперся вытянутыми руками о
стол и согнул узкую спину, продолжая местами налегать на букву "о". - М-да!..
Но все это бледнеет, товарищи ученые, перед второй частью выступления
соискателя. Лишь одна-единственная в ней фраза доставила мне внутреннее
удовлетворение. Почтенный соискатель совершенно справедливо изволил заметить,
что излагаемым мыслям место не в научной работе, а в фантастическом романе. И
я позволю себе добавить: в плохом, уводящем во вредную сторону романе! М-да!..
Всей силой авторитета науки я позволю себе заверить вас: оставьте далекие
от реальности мечты о концентрации энергии в магнитном поле! Заниматься такой
задачей - абсурд, заблуждение, нелепица, чепуха, ересь, вандализм в науке,
невежество, узость взглядов, оскудение ума, отсутствие элементарного контроля
над собой!
Ваши предыдущие аплодисменты, уважаемые и дорогие мои коллеги, я позволю
себе отнести скорей к эстрадной актрисе, ловко жонглировавшей эффектными, но
невозможными положениями, чем к представителю чистой и объективной науки...
В аудитории поднялся шум. Над доской зажглись и замигали буквы:
"Внимание!" Шум не прекращался. Он понемногу стал затихать только после того,
как молодой академик, проводивший защиту, встал и подошел к доске.
Тогда особенно громко прозвучал певучий и обиженный голос Нади:
- А я думала, что люди - современники революций - умеют спорить
по-настоящему!
Академик поднял руку и сказал:
- Продолжайте, профессор!
Профессор стоял все в той же напряженной позе, опершись руками о стол, и
резкими движениями поворачивал голову то вправо, то влево.
Марина села на пододвинутый ей стул и потемневшими глазами не мигая
смотрела на этого ненавидящего ее человека. Она заметила, как преобразился он,
заговорив о концентрации энергии, как страстно зазвучал его голос.
Женщина, слушая, часто обращает больше внимания не на смысл слов, а скорее
на тон, каким они сказаны. И, странное дело, Марина не могла найти в себе ни
малейшей неприязни к своему неожиданному оппоненту. Но обида, горькая
ребяческая обида подкатывала к горлу, растворялась в слезах, готовых брызнуть
из глаз...
Профессор продолжал:
- Нам рисовали развращающие мозг картины применения аккумуляторов,
использующих магнитные поля сверхмощной силы, - я бы сказал,
сверхаккумуляторов. Мы слышали о карманных электростанциях, о неиссякаемых
батареях, о бестопливных двигателях, гораздо более удобных, чем атомные... Я
сам мог бы, бесконечно фантазируя, рассказать и более поразительные вещи. Но
зачем это? Зачем? Для чего тратить силы и государственные средства на
бесплодную, хилую идею? Сила уничтожит сама себя. Почтенная соискательница
говорила нам об изменении структуры вещества при увеличении магнитного поля,
исключающей возможность существования сверхпроводимости. Кроме того, большое
магнитное поле разрушит и самое катушку, прочность которой не может быть
достаточной. Вся накопленная энергия вырвется наружу, чтобы испепеляющим жаром
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг