построил здесь Степан, где куют отличную сталь, режут ее, шлифуют,
выпускают в виде изделий, которые стоят, затянутые брезентами, на
узкоколейных платформах, пережидая встречный пассажирский поезд.
Только год с небольшим не видел Андрей города Светлорецка, но ему
казалось, что он не был здесь целую вечность. Если бы он чувствовал себя
лучше, и если бы не торопил его инженер Милевский, решивший доставить гостя
прямо в заводоуправление, к Степану Григорьевичу, Андрей прошелся бы по
знакомым улицам с уютными одноэтажными домиками за палисадниками,
расположенными амфитеатром по берегу пруда. Длинные улицы здесь, как
ступени, одна выше другой, а переулки- крутые, как лестницы.
Экипаж остановился перед заводоуправлением, старинным кирпичным
зданием с двумя старыми и двумя надстроенными этажами.
У вороного рысака была гнутая, как у цирковой лошади, шея, он бил
копытом. Но кучер, двенадцатилетний мальчишка, совсем не походил на
"лихача".
Лев Янович Милевский, забежав вперед, открыл дверь подъезда. Чемодан
Андрея он приказал "лихачу" отвезти на квартиру Степана Григорьевича.
В коридорах заводоуправления была суета. Лев Янович объяснил, что ждут
приезда заместителя министра. Директор комбината Веков поехал на аэродром
встречать начальство, а Степан Григорьевич, как и подобает
производственнику, остался на заводе.
- Это тоже политика, - подняв вверх палец, вполголоса сказал
Милевский.
Лев Янович ввел Андрея в приемную главного инженера. Здесь в
напряженных позах сидело несколько человек, не проявившие к Андрею никакого
интереса.
Величественная секретарша с крашеными волосами приветливо улыбнулась
ему, разговаривая сразу по двум телефонам.
- Степан Григорьевич просит передать,говорила она в одну трубку, - что
инструкцией Главка это не предусмотрено.-И тут же брала вторую трубку. -
Нет, нет! О приеме на работу он велит обращаться в отдел кадров. - Потом
снова говорила в первую.- Простите, он будет с вами разговаривать, если у
вас есть разрешение банка. Нет, нет! Он не намерен поступать против правил.
Уверяю вас... и директор тоже не захочет... Я вас не понимаю... Кому это
нужно? - и она раздраженно положила обе трубки. - Садитесь, пожалуйста,-
сразу изменила она голос. - Вы ведь Андрей Григорьевич? Степан Григорьевич
приказал мне позвонить на железную дорогу и ускорить движение вашего
поезда. Вас нигде не задержали? Садитесь, прошу вас.
За дверью слышался громкий голос. Обе половинки ее, обитые черной
клеенкой, вдруг распахнулись и из кабинета вылетел красный, вспотевший
человек.
Кто-то поднялся к нему навстречу: - Ну как?
Первый безнадежно махнул рукой, достал платок и поплелся из приемной.
Секретарша проскользнула в кабинет и тотчас вышла, плотно прикрыв за
собой дврь.
- Товарищи, - обратилась она к ожидавшим.- У главного инженера сейчас
будет совещание. Ничего не поделаешь, - и она, сделав загадочное лицо,
пожала плечами.
Люди неохотно поднимались.
- Проходите, - шепнула секретарша Андрею.
- Пожалуйста, Тереза Сергеевна, доложите, что я доставил сюда
АндреяГригорьевича. Дозвольте ручку, - шептал секретарше Милевский.
Протянув для поцелуя руку, она говорила в телефон: - Нет, нет. Степана
Григорьевича нет в кабинете. Откуда я знаю? Вероятно, пошел по цехам.
Андрей вспомнил, что Лев Янович в пути называл эту даму Стервезой
Сергеевной. Он вошел в кабинет.
Степан поднялся.
Плотный, крепкий, но начинающий рыхлеть, Степан не успел согнать с
лица начальнического выражения, с которым он только что распекал
подчиненного. Увидев младшего брата, он тепло улыбнулся и стал сразу
другим, давно знакомым Андрею, родным.
Андрей протянул руки, пошел ему навстречу и вдруг увидел, что лицо
Степана снова изменилось. Оно продолжало улыбаться, но как-то по-другому,
голова опустилась, втянулась в плечи. Он поспешно вышел из-за стола и пошел
к Андрею, но смотрел куда-то через голову брата.
Андрей невольно обернулся и увидел за своей спиной огромную сутулую
фигуру человека в картузе. У Андрюши даже захватило дыхание.
- Андрейка! Гляди, матрос мой! Вот оказия! Здорово! - загремел басом
вошедший.
- Здравствуйте, Иван Семенович! Как вы долетели? - заботливо спрашивал
Степан Григорьевич.
- Здорово, здорово! Это что же, брат, что ли, твой? Вот не знал. А
ведь верно, оба Корневы, - пожимал руку Степану, а потом Андрею заместитель
министра.
Стоявший сзади маленький седой директор комбината смотрел на Степана
строгими глазами из-под лохматых бровей. Тот едва заметно пожал плечами.
- Встал на ноги? А ну-ка, повернись! Крепок!.. Мужицкая кость. Садись,
пиши Анке записку. Ну, а как твоя грандиозная идея? Будешь строить лестницу
на Луну? А? Ну, ничего, ничего... В здравом уме все по-другому кажется.
Андрей сжал губы, при этом скулы его выступили яснее, щеки слегка
провалились.
- Спасибо, я напишу Ане, - сдержанно сказал он.
- Ну, вот что, князья удельные, - обратился Седых к Степану и его
директору. - Времени мало, пойду цеха посмотрю.
- Позвольте сопровождать вас, Иван Семенович, - предложил Степан.
- Нет уж, уволь! Я сперва с рабочими и мастерами потолкую, а потом к
тебе в кабинет приду. Вы уж извините, князья удельные, - усмехнулся Иван
Семенович.
- Как прикажете,- развел руками Степан, учтиво улыбаясь.
Седых с шумом вышел из кабинета. Голос его загромыхал в приемной.
Директор Веков все-таки пошел проводить его.
Степан остался стоять посередине комнаты.
- Вот так, - сказал он, когда дверь плотно закрылась. - Начальство...
А вы, оказывается, знакомы? Да, ведь правда, он недавно еще плавал
капитаном. Головокружительная карьера. Заместитель министра! Прекрасно
знет, как руководить. Понимаешь, Андрей! Это нужно уяснить и тебе. Он пошел
по цехам, которых не знает... Но по должности не мне, а ему дано решать
вопросы в объеме моего завода. А все цеховые дела решает не начальник цеха,
а главный инженер или директор... А вместо мастера распоряжаться должен
начальник цеха... А ты знаешь, какому руководителю легче живется? Не тому,
кто все возможности завода покажет, а тому, кто ни разу не ошибется. И
чтобы не ошибиться, он должен знать тысячу табу, тысячу запретов и
ограничений, налагаемых банком, Министерством финансов, моим министерством,
тем же самым Седых, который умеет разносить таких, как я, как умею я
разносить своих подчиненных... За невыполнение плана меня только пожурят,
ну, снимут с работы... а за нарушение табу - отдадут под суд. Да, теперь я
уже не ошибаюсь! Умею назначать сроки, составлять планы, знаю все запреты.
Степан замолчал, продолжая взволнованно ходить по кабинету. Наконец,
он остановился, закурил и спросил Андрея: - О какой это идее он с тобой
говорил?
Андрей очнулся, ошеломленный речью брата: - Идея? - переспросил он. -
Я все тебе расскажу...
ГЛАВА ПЯТАЯ
КРУТОЙ КАМЕНЬ
Против вокзала узкоколейки, на далеком лесистом берегу пруда, много
левее крайних домиков Светлорецка, высилась голубоватая отвесная скала. Ее
звали Крутым камнем.
Со стороны леса на Крутой камень поднимался человек. Он неуверенно
переставлял худые ноги, неестественно прямой, подтянутый.
У самого обрыва он остановился, скрестив руки на груди, все такой же
прямой, негнущийся, но с поникшей головой.
Любимый с детства Крутой камень! Сколько проведено здесь золотых дней,
о чем только не мечталось на узловатых корнях старых сосен! А теперь он
пришел сюда горевать...
Вое рухнуло, все!.. Тройка по математике! Кто же примет теперь в
институт? В этом году невиданный конкурс: тридцать семь человек на одно
место. А сколько среди них с золотой медалью, сколько человек, кроме них,
еще наберут по двадцати пяти очков? Тройка по математике! Как это могло
случиться? Ведь в школе он был на хорошем счету у математички. Не забыл же
он все за год плавания?
Неужели сказалось, что в последние дни он слишком много занимался
проектом? Но он не мог поступить иначе. Он должен был доказать Степану,
должен!..
Неприятно даже вспоминать, чем кончился их первый разговор... Степан
назвал проект Андрея химерой и добавил, что Андрей сам с этим согласится,
едва представит, сколько потребуется металла, стальных тросов, наконец,
денег. Даже таким странам, как СССР и Америка, не под силу взять на себя
подобное бремя. И Андрею нечем было возразить.
У него не было цифр. А язык цифр, язык математики - язык инженера.
Андрей не мог отложить спор с братом, он вынужден был даже перед самыми
экзаменами засесть за курсы мостов и сопротивления материалов, а не за
школьные учебники.
Он возился с уравнениями, выведенными на основе высшей математики, а
не с биномом Ньютона или теоремой Пифагора. Он заставил себя разобраться в
формулах расчета на разрыв и на изгиб, сумел рассчитать свою "падающую
вверх" трубу, как подвешенный ко дну цепной мост. И он знал теперь, что его
труба-туннель сможет выдержать п давление воды на глубине ста метров, и
груз поезда, и изгиб под действием "силы всплытия"... и канаты не порвутся.
Он определил толщину стенок туннеля и диаметр тросов. И, главное, он
подсчитал, что на все сооружение понадобится пятнадцать миллионов тонн
металла, восемьсот тысяч тонн стальных канатов. И не так это много, как
решил Степан, если учесть общее производство металла в СССР и Америке. На
строительство Арктического моста понадобится примерно двадцать пять
миллиардов рублей. Строить его будут лет пять, а то и десять... Так что на
год придется не столь уж крупная сумма, не больше, чем тратилось, скажем,
на строительство Московского метро...
Все это сумел подсчитать Андрей, овладев сложными математическими
приемами, все это подсчитал... а вот по элементарной школьной математике
"схватил тройку"... И все пропало, рухнули мечты. Не убедить теперь ни
Степана, ни далекого мистера Кандербля, американского инженера. И не быть
теперь инженером и самому Андрею, мечтавшему возглавить инженерное
"Общество дружбы материков".
Как теперь признаться во всем Степану, человеку резкому, сильному,
презирающему побежденных? Что написать Ане, отец которой высмеивал его, что
сказать Сурену, мечтавшему строить атомные станции для Арктического моста?
Андрей готов был просидеть на Крутом камне до ночи, даже всю ночь, но
пересилил себя и пошел домой. Он намеренно не торопился, еле передвигая
ноги. Все равно Степана нет дома. Никто из инженеров не уходит с завода по
окончании работы. Степан счел бы это дурным тоном. По его словам, в
министерствах и ночью сидят...
Не хотелось Андрею идти домой еще и потому, что там была Тереза
Сергеевна. Степан якобы ради младшего брата пригласил ее хозяйничать в
новой его "главноинженерской" квартире. И она хозяйничала в ней с той же
уверенной четкостью, как и в его приемной.
Недурно сложенная и цепко молодящаяся Тереза Сергеевна встретила
Андрея любезной улыбкой: - Андрюша! Как экзамен? Ведь математика - ваша
стихия. Все в порядке, конечно?- заглядывала она ему в глаза.
- Конечно, не провалился, - ответил он, смотря в сторону.
- Садитесь, прошу вас. Может быть, хотите бутерброд? С копченой
колбасой, с икрой, с лососиной? Ну, что же вы, право? Степан Григорьевич
звонил, что немного задержится. - Она села против Андрея, красиво подперев
холеной рукой подбородок, и продолжала:- Ах, какой это работник! Какой
масштаб, какая безошибочность! Заместитель министра ни к чему не мог
придраться.
- Ни одного нарушения инструкций, - с горечью сказал Андрей. Но Тереза
Сергеевна не поняла смысла его слов.
- Да, да! У Степана Григорьевича прямая дорога в Москву - в
руководство.
- Конечно, - согласился Андрей, думая, что его теперь уже не примут в
институт...
- О, я вижу, у нашего мальчика не все благополучно. Не так ли? Ну,
признайтесь своему другу. Почему вы не научитесь курить? Я всегда курю,
когда у меня неприятности.
- Почему вы считаете, что вам все обязаны докладывать? Почему? - не
сдержался Андрей. - Откуда, наконец, вы знаете...
- О, мой мальчик! Не сердитесь... Вовсе не надо выслушивать доклады,
достаточно посмотреть в ваши карие глаза. Но почему вы отчаиваетесь?
- Так ведь тройка же! Понимаете, тройка!
- Ну, и прекрасно! Ведь не двойка же...
- Вы не понимаете!..
- Ах, ребенок! Брат самого Степана Григорьевича Корнева! Он
действительно ничего не понимает.
Андрей поднялся и, не оглядываясь на Терезу Сергеевну, прошел в
отведенную ему узкую и длинную комнату.
Он сел у окна, из которого был виден пруд и далекий Крутой камень на
лесистом берегу...
...Степан вошел в темную комнату брата, молча сел против него и достал
папиросу.
- Ну, - сказал он, - может быть, действительно закуришь?
Андрей крепко сжал губы и ничего не ответил.
- Так, - сказал Степан и затянулся дымом.
Помолчали.
- Пойдем, - предложил Степан вставая. .
Они прошли через столовую и гостиную, недавно обставленную по совету
Терезы Сергеевны в стиле модерн, и вошли в кабинет.
Здесь все представляло Степана - солидное, крепкое, тяжеловатое.
Степан сел в вертящееся кресло и придвинул к себе телефон. Андрей
стоял перед ним, опустив голову.
Но не успел Степан снять трубки, как раздался звонок. Степан
Григорьевич поморщился.
- Ну, я слушаю, - недовольным тоном сказал он. - Что вы еще выдумали?
Какая там инициатива! Мне дисциплина важнее. Да, да... важнее. Я выполняю
то, что находят нужным вверху. А вам предлагаю выполнять мои указания, - и
он раздраженно повесил трубку.
- Слышишь! Приходится обламывать... Хоть круглые сутки сиди в цехах.
Нельзя доверять. Надо быть бдительным.
- Разве бдительность - недоверие? - нахмурился Андрей. Степан
усмехнулся.
- Кажется, ты начинаешь понимать! Если хочешь шагать вверх, то считай
бдительность недоверием, дисциплину - безволием нижестоящего. Пусть это и
не совсем так, но... на практике ты не ошибешься. А практика важнее теорий.
Я не против воли, конечно. Но... воля должна быть устремлена вниз, как в
армии, ибо производство - это война.
- С кем? - почти возмущенно спросил Андрей.
- С кем? - опять усмехнулся Степан. - Со всеми. С начальством и
подчиненными. С поставщиками и приемщиками. Со снабженцами и ревизорами. С
райкомом партии и министерством, с директором-солдафоном и заместителем
министра - умницей. Война, Андрюша, война!.. И сейчас мы с тобой будем
воевать, применяя саперную технику - подкоп. Понимаешь? - и он набрал на
аппарате нужный номер.
Андрей исподлобья смотрел на брата.
- Что - профессор Гвоздев еще у себя? Так и должно быть, директор
института в дни приемных экзаменов всегда обязан быть на посту. Да, да,
превосходная Алла Александровна, вы угадали, Корпев вас беспокоит. Так
попрошу, соедините с профессором.
Андрей побледнел, с трудом сдерживая дрожь во всем теле.
- Алло! Достопочтенный профессор Гвоздев? Привет, дорогой! Привет! Как
живем? Когда же стрелять уток поедем? У меня моторка на ходу. Готов быть
вашим мотористом. Договоримся? Я тоже думаю, что договоримся. У меня еще
есть одно дельце. Брат Андрюшка у меня приехал. В ваш институт экзамен
держит. Почему не сказал? Да, неудобно было... Так вот. Представьте, кто-то
из ваших привратных церберов трезубцем Андрюшку моего ранил. Да, да
трезубцем. Тройкой по математике заклеймил. Это же нелепица. Можете мне
поверить: он не только там бином Ньютона или еще какую алгебру знает, он
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг