было новым для него в доме, построенном по проекту Платона Платоновича, хотя
(как я упомянул) он был не архитектором, а астрономом: маленькие лестницы
карабкались из комнаты в другую, главная лестница, украшенная резными
перилами, с достоинством шагала на второй этаж, а потом в круглую башню,
отведенную под большой телескоп. Книги, книги, книги - на окнах, на столах,
на стеллажах, то привольно развалившиеся, то дружески прижавшиеся друг к
другу. Карта звездного неба, перед которой Вася стоял часами.
Новым был сладкий запах трубочного табака - Ольга Ипатьевна курила
только "Золотое руно". Новыми были занятия с Платоном Платоновичем, который
до поры до времени решил не отдавать мальчика в школу.
Всем в доме Вася бросался помогать - и нельзя сказать, что у него это
получалось удачно. Он сломал мясорубку, помогая Ольге Ипатьевне делать
котлеты, а когда она чистила ковры, отнял у нее и разобрал пылесос. Потом он
долго, терпеливо собирал его, и пылесос снова стал работать, хотя и немного
хуже, чем прежде. Коту он предложил вместе ловить мышей и огорчился, а потом
долго смеялся, когда Филипп Сергеевич сказал ему по-латыни: "Quоd licet Iovi
NON liсеt bovi", - что, как известно, значит: "Что дозволено Юпитеру, то не
дозволено быку". В бывшей детской Вася все переделал, не отказавшись,
однако, от оловянных солдатиков и заводных игрушек.
- Мы так и не выяснили, что значит "кажется", - сказал он Платону
Платоновичу. - Но так или иначе, у каждого человека должно быть прошлое,
даже если он не может вспомнить, было оно в действительности или нет.
Погремушки - между ними были забавные - Вася подарил Иве, и она
сказала, что они напоминают ей макаронические стихи, которые ей всегда
хочется читать, когда у нее плохое настроение. К макаронам эта шуточная
поэзия, в которой смешиваются слова из разных языков, не имела ни малейшего
отношения.
Кто такая Ива - об этом речь пойдет впереди.
В доме жил еж, который по ночам бегал, стуча лапками, и Вася сшил ему
тапочки, когда Платон Платонович пожаловался, что это "стук-стук-стук"
мешает ему наблюдать звездное небо. Еж поблагодарил, но, к сожалению, стал
часто терять тапочки и, разыскивая их по всему дому, стучал еще громче.
Но странности начались несколько позже. Дымя трубкой, Ольга Ипатьевна
поливала цветы, и Вася случайно обнаружил в ней сходство со старым солдатом.
Ему захотелось скомандовать: "Ипатьевна, стройся!" - но он удержался и
только спросил:
- Ольга Ипатьевна, вы ведь в молодости служили в армии, правда?
Старушка обиделась и ушла, а Вася стал поливать Шотландскую Розу. Цветы
любят воду, согревшуюся в комнате, и лейка, как всегда, стояла в столовой.
Вася поднял ее, наклонил, вода полилась, обрадованная Роза вежливо сказала:
"Благодарствуйте". Но когда через две-три минуты лейка должна была опустеть,
она снова оказалась полной. Вслед за комнатной водой полилась холодная,
родниковая, и это огорчило Шотландскую Розу. "Каким же образом, - подумала
она, - лейка снова наполнилась, не заставив Васю бежать к водопроводному
крану?"
Вася смутился, хотя свидетелем этого случая был только Кот, который
долго в недоумении хлопал глазами. Хлопала бы, без сомнения, и Шотландская
Роза, если бы у нее были глаза. Не зная, как поступить, Вася стал поливать
другие цветы, и вода бежала и бежала, как из родника, не останавливаясь и
даже начиная еле слышно лепетать, бормотать... Словом, ничего больше не
оставалось, как поставить полную лейку на пол и подумать, стоит ли
рассказать об этом Платону Платоновичу или нет.
- Пожалуй, не стоит, - наконец сказал он себе. - Тем более что поливкой
цветов занимается Ольга Ипатьевна, а ведь у нее лейка до сих пор никогда не
превращалась в родник.
И жизнь пошла своим чередом.
ГЛАВА IV,
в которой автор представляет читателям Иву в квадрате и (в приложении)
ее рассказ, опубликованный в семейной стенной газете
Ученые, занимавшиеся историей их первого знакомства, расходятся в
решении вопроса, когда оно состоялось. Что касается меня, то я ни минуты не
сомневаюсь в том, что впервые они встретились на снежной горе, с которой
Вася не решился бы съехать, если бы его не толкнули в спину. Он не попал в
проложенную лыжню, покатился по нетронутому снегу и не только упал, но завяз
в сугробе и выбрался только потому, что кто-то протянул ему руку.
Высокая девочка в лыжном костюме стояла перед ним и смотрела, как он
молча расстегивал крепления и снимал лыжи.
- Это ты меня толкнула?
- Не толкнула, а подтолкнула.
- Зачем?
- А мне было интересно, струсишь ты или нет.
Вася помолчал.
- На первый взгляд ты, пожалуй, не очень глупа, - задумчиво сказал он.
Хотя все-таки, кажется, глуповата. Я действительно боялся, но гораздо проще
было спросить меня: "Боишься?" И я бы честно ответил: "Да". А потом все-таки
съехал бы, потому что, когда я вижу девочек, мне почему-то хочется перед
ними покрасоваться.
- Ах, так? - немного покраснев, с иронией спросила девочка. -
Почему-то? А ты, случайно, не дебил?
- Что такое дебил?
- А это у которых в голове не того, - быстро ответила девочка, покрутив
у виска указательным пальцем.
- Кажется, нет. Напротив, я думаю, что у тебя в голове не того, если
толкаешь человека с горки, надеясь таким образом узнать, трус он или нет.
- Возможно. Но зато теперь ты сам можешь решить этот вопрос. Как тебя
зовут?
- Вася. А тебя?
- Ива в квадрате. Догадался?
- Подумаешь, задача, - сказал Вася. - Ива Иванова.
- Молодец. Если бы я знала, что ты такой умный, я бы не стала тебя
толкать. Возможно, что ты даже смелый парень. Хочешь попробовать еще раз?
Ведь, в сущности, это не гора, а горка. До Канченджанги ей далеко, не говоря
уж о Джомолунгме.
Вася молча затянул крепления и стал подниматься, стараясь подражать
Иве, которая ловко ставила свои лыжи елочкой. Такие елочки были разбросаны
по всей горе, которая как будто плыла куда-то в молочно-розовом тумане.
Рассказ Ивы, опубликованный
в семейной стенной газете
Он стоял на горе, и Чинук, решив, что у него не хватает смелости,
подтолкнула его. Конечно, он застрял в сугробе, и она помогла ему выбраться.
Разговор, состоявшийся между ними, нельзя назвать образцом вежливости,
поскольку, подумав, он сказал:
- Дура.
- Я бы не сделала этого, если бы знала, что ты только третий день как
ходишь на лыжах.
- Откуда ты знаешь, что третий?
- Ха-ха! Я вижу, что ты не в силах представить себе, на что способна
Замбезари Чинук. Ее основной чертой является любопытство. Она уверена, что
это движущая сила как истории, так и современности. Лишенный этого чувства,
человек не стал бы изобретать колесо или иголку.
- Может быть, ты права, - ответил он, стараясь понравиться Чинук и
чувствуя, что это ему не удается. - Но скажи, откуда взялось твое странное
имя?
- В стране Вмепережкуа оно никому не кажется странным. Моего младшего
брата, например, зовут Придсу-один.
Мальчик вздохнул и сказал:
- А меня, к сожалению, зовут просто Вася.
Он был рыжий, как свежепокрашенный каким-нибудь чудаком забор,
ярко-голубые глаза его не без успеха подражали ясному зимнему небу.
- Да, у тебя скромное имя, - заметила Чинук. - Впрочем, Александра
Македонского родители и друзья называли, без сомнения, просто Саша. Хочешь,
я прочту тебе монолог из "Принцессы Турандот"?
Чинук сняла варежки, сунула их Васе и, гордо подняв голову, сложила
руки на груди.
- Остановитесь! - властно сказала она. - Этот человек
...не будет мне супругом. Я хочу
Задать ему три новые загадки,
Назначив день. Мне слишком малый срок
Был дан...
Ну и так далее. Ты читал "Принцессу Турандот"?
- Нет. Я еще почти ничего не читал.
- Почему?
- Еще не знаю.
- Ну ладно, - холодно сказала Чинук. - Возможно, что ты даже смелый
парень. Хочешь попробовать еще раз? Ведь это, в сущности, не гора, а горка.
До Канченджанги ей далеко, не говоря уж о Джомолунгме.
ГЛАВА V,
в которой доказывается, что знаменитый Кот в сапогах в сравнении с
Котом Филей был недалекий малый
- Прошло уже почти полгода после их первой встречи, - сказала
Шотландская Роза. - А они еще не понимают ни себя, ни друг друга.
- Ах, боже мой, когда я слышу такой вздор, мне хочется заткнуть уши,
возразил Кот. - С тех пор случилось так много, что они даже не узнали бы в
лицо свою первую встречу. Она растаяла вместе с апрельским снегом.
- Но как ты думаешь, они уже назначают друг другу свидания?
- Почему бы и нет? Их сблизила, мне кажется, карта звездного неба. Все
вечера они вместе с Платоном Платоновичем проводят у телескопа. Вася
сожалеет, что не может по-своему переставить планеты, а Ива пишет стихи о
падающих звездах.
- Кстати, что ты думаешь о ее стихах?
- Они похожи на нее, - ответил Кот. - Сразу видно, что она еще, как
говорится, не устоялась. То прелестна, грациозна, умна. То обидчива, резка,
нетерпелива. Впрочем, это как раз характерно для детей и поэтов.
- У меня плохая память, - заметила Шотландская Роза. - Но одно из ее
стихотворений я запомнила наизусть. Мне нравится последняя строфа:
Пусть же клятву принимает
Мной зажженная звезда,
Карандашик вынимает
Из смешного никогда[1].
- Ну и плохо, - сказал Кот. - Из "никогда" ничего нельзя вынуть. Ни
карандашик, ни шариковую ручку.
- Ты не любишь поэзию?
- Нет, люблю. Но хорошую.
- У тебя холодный, скептически-трезвый ум, - с отвращением возразила
Шотландская Роза. - И я больше никогда не буду говорить с тобой о поэзии.
Вернемся к Иве. Мне кажется, что с Васей у нее будет много хлопот. Ведь она
не может жить без неожиданностей. Все, что происходит на свете, для нее
происходит в первый раз.
Кот засмеялся - вы никогда не замечали, что смеются и коты, а не только
собаки?
- Ты забыла, как в его руках обыкновенная лейка превратилась в родник.
Дело в том, что к его душевному складу присоединяется загадочная черта,
которая убедительно доказывает, что в природе многое решительно
сопротивляется любому объяснению.
- Ты слишком умен для кота, - с упреком сказала Шотландская Роза. - По
меньшей мере для кота, который спит шестнадцать часов в сутки.
- Милый друг, во сне-то и приходят самые занятные мысли! Среди котов
встречаются незаурядные философы - это убедительно доказал еще Эрнст Теодор
Гофман. Что касается Васи, он просто еще стесняется своей способности
совершать чудеса. Его мучает застенчивость, он краснеет - иногда без
причины. Но это пройдет. Словом, не знаю, как ты, а я чувствую в нем
вошебную волю.
- Волшебную?
- Да, - твердо сказал Филя. - Бывает воля сильная, непреклонная,
неодолимая. Но все эти свойства скрестились в волшебной воле, которая давно
перебралась из сказок в самую обыкновенную жизнь.
Шотландская Роза вздохнула.
- Так ты думаешь все-таки, что он влюбился в Иву?
- Мяу! - иронически рявкнул Кот. - По крайней мере, она ни минуты не
сомневается в этом.
ГЛАВА VI,
в которой с одного берега на другой перебрасывается соломенный мостик,
а Ива получает последнее яблоко в одичавшем саду
Да, жизнь шла своим чередом, и если время от времени моя история
приостанавливалась, так только потому, что Ива и Вася были слишком заняты,
чтобы участвовать в ней. Не знаю уж, кто из них занимался усерднее.
Очевидно, Ива, потому что Вася, к изумлению Платона Платоновича, схватывал с
первого взгляда то, что другому мальчику в его возрасте стоило бы немалого
труда.
Это произошло летом, когда они были свободны: Ива перешла в девятый
класс, а Вася в десятый. Вокзал был Киевский, им хотелось когда-нибудь
поехать вместе на юг. Свернутые бумажки с названиями станций лежали в
Васиной кепке. Конечно, это придумала Ива, которой хотелось, чтобы их
свидания не были похожи на все другие свидания в мире. Она обрадовалась,
вытянув Кутуары.
- Мне кажется, что я сама придумала это прекрасное название, - сказала
она. - Именно здесь жил знаменитый граф Кутуар. Если нам удастся обойти этот
скучный поселок, развалины его замка встретят нас во всем своем мрачном
величии.
Неясно было, существовал ли когда-либо граф Кутуар и чем он был
знаменит, но Вася в ответ только улыбнулся: очевидно, в этот день Ива
старалась изобразить свою бабушку, и нельзя сказать, что это ей не
удавалось.
Но, как ни странно, прошло полчаса, и они действительно наткнулись в
большом одичавшем саду на развалины каменного дома. Несколько лет назад
фруктовые сады Подмосковья пострадали от жестокого мороза. Пострадал и тот,
по которому они бродили. Грубые стволы старых яблонь почернели и покрылись
мертвенным серым налетом. На голых ветках, торчавших в разные стороны,
сидели равнодушные галки, и можно было смело сказать, что не исчезнувший
замок, а этот грозный в своем напрасном сопротивлении сад был проникнут тем
"мрачным величием", о котором упомянула Ива. Но на одной яблоне сохранилась
молодая, упругая ветка, а на ней большое яблоко нежно-воскового,
зеленоватого цвета.
Осталось неизвестно, спросил ли Вася: "Хочешь, я сорву его для тебя?",
или он прочел это желание в глазах Ивы; но едва он подошел к дереву, как
ветка склонилась и вложила яблоко в его руку. Вася смутился, покраснел,
полез в карман за носовым платком, вытер лоб и только потом предложил яблоко
Иве.
Что касается Ивы... Она подчас сама устраивала неожиданности, когда они
заставляли ее ждать слишком долго. Но такой неожиданности она не ожидала.
- Боже мой! - с радостным изумлением сказала она. - Да ты, оказывается,
волшебник?
- Ива, это ничего не значит, - пробормотал Вася. - То есть я сам не
знаю, что это значит.
- Но ты подумал или даже догадался, что мне хочется съесть это яблоко?
- Ну, допустим, подумал, - с досадой сказал Вася. - Но когда лейка
превратилась в родник, я вообще думал черт знает о чем, а между тем вода
лилась и лилась.
И он рассказал о том, что случилось, когда Ольга Ипатьевна попросила
его полить Шотландскую Розу.
- Это просто значит, что тебе бессознательно не хотелось идти за водой,
сказала она. - Нет, ты волшебник, это ясно. Впрочем, поставим эксперимент.
- А именно?
- Вернемся к речке... (Разыскивая замок графа Кутуара, они наткнулись
на какую-то маленькую речку.) Допустим, что это были две необъяснимые
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг