случайности, - сказала Ива. - Но вот перед нами речка. Ты можешь перекинуть
через нее хотя бы узенький мост?
- Не знаю.
- Попробуй. А я буду тебе помогать: закрою глаза и увижу этот мост в
воображении. Он будет старинный, горбатый, с резными перилами, и мы,
взявшись за руки, пройдем на тот берег, как Ромео с Джульеттой.
Вася замолчал. Он был бледен, но стал еще бледнее. Клок рыжих волос
упал на высокий лоб. У него было лицо человека, вспоминающего что-то давно
забытое, может быть случившееся в далеком детстве. Он склонил голову, как
будто здороваясь с тем, что в нем происходило. Но в его задумчивости было и
что-то задорное, даже дерзкое, и Ива, которая украдкой приоткрыла один глаз,
не то что совсем не узнала его, но узнала с трудом.
И вот длинные узкие параллельные линии стали медленно устраиваться над
рекой, как будто кто-то невидимой рукой протянул их с правого берега на
левый. Это был еще далеко не мостик, линии казались не толще соломинок.
Впрочем, это и были соломинки, которые без сомнения сломались бы под ногами
Ромео, в особенности если бы он потащил за собой Джульетту. По такому
мостику мог бы, пожалуй, пройти только тополиный пух, да и то если бы у него
была не одна, а две ножки.
- Не вышло, - прошептала Ива. - Но теперь я поняла. Это просто талант
такой же, как музыка или поэзия. И тебе надо его развивать. Я, например,
убеждена, что Мерлин...
- Какой Мерлин?
- Эх ты! "Янки при дворе короля Артура" не читал. Так вот этот Мерлин,
можно не сомневаться, основательно поработал над собой, прежде чем стал
волшебником, о котором до сих пор пишут романы.
- Талант? - задумчиво спросил Вася. - Но он мне совсем не нужен.
- Не скажи! Ты ведь на биологический?
- Да.
- Так вот, возможно, что на экзаменах твой талант может пригодиться. Но
надо работать, - строго прибавила она. - Надо учиться колдовать по меньшей
мере два-три часа в день. Обещаешь?
- Обещаю, - смеясь, сказал Вася. - А теперь пойдем вдоль берега. У тебя
купальник с собой?
ГЛАВА VII,
в которой Кот Филя с тонкой улыбкой щурит глаза, а Вася читает
солнечному зайчику стихотворение Ивы
Талант! Но что делать с талантом, который перебрасывает две соломинки
через речку или заставляет старое дерево вежливо предложить яблоко Иве?
По-видимому, на свете не было школы, в которой Вася мог бы изучать
подобные предметы. Оставалось вообразить ее, это было нетрудно. Директором
он назначил Платона Платоновича. Завучем - Филю. А все наглядные пособия с
успехом заменила Ольга Ипатьевна, особенно когда, покуривая трубку,
занималась уборкой или когда Васе просто хотелось сказать ей: "Ать-два!"
Правда, эта школа существовала только в воображении, но без нее ему чего-то
не хватало. Впрочем, Филя что-то подозревал. Недаром же он с тонкой улыбкой
щурил глаза и одобрительно мурлыкал, когда в доме случалось то, что ни в
коем случае не могло случиться.
Для начала Вася решил воспользоваться завтраком, который состоял из
гречневой каши, двух яиц всмятку и подсушенного хлеба с маслом. Но в этот
день гречневая каша по дороге из кухни в столовую превратилась в овсянку.
"Вышло", - весело подумал Вася, хотя он прекрасно знал, что такое маленькое
чудо можно различить только через сильную лупу.
Вечером, когда весь дом смотрел "Клуб кинопутешествий", Вася, не
подходя к телевизору, заменил первую программу на вторую. И это вышло, хотя
Кот, подмигнув Васе, заметил, что надо позвонить в ателье.
Но заставить Платона Платоновича надеть правую туфлю на левую ногу, а
левую на правую долго не удавалось, может быть, потому, что Вася спал в
детской и ему пришлось ставить этот опыт, так сказать, умозрительно, в
воображении. Но в конце концов удалось. Плохо было только, что Ольга
Ипатьевна расстроилась, когда хозяин перепутал туфли. Может быть, он
перепутал ноги?
- Тронулся, - сказала она шепотом и перекрестилась.
Дерзкая мысль превратить солнечного зайчика в самого настоящего зайца
сорвалась, хотя Вася очень старался. Пришлось снова заняться мелочами. Яйца,
сваренные всмятку, по дороге из кухни в столовую превращались в крутые.
Платон Платонович подстриг свою грозную курчавую бороду и очень помолодел -
конечно, он не подозревал, что и это было одной из Васиных проделок.
Прошло добрых два месяца, когда Вася снова вернулся к солнечному
зайчику, неизменно посещавшему его по утрам. Однажды он проснулся, повторяя
шепотом стихотворение Ивы, которое ему понравилось, хотя Кот, без сомнения,
не нашел бы в нем никакого смысла. Оно уснуло вместе с Васей и проснулось,
едва он открыл глаза.
Но для тех, кто знал, что Ива попыталась передать в нем впечатление от
сцены, вышитой на старинном ковре (висевшем в ее комнате), стихотворение,
может быть, не показалось бы странным:
Сидят Король и Рыбка вместе
И Гиря где-то возле них
Они поедут все к невесте
Сказать, что умер ее жених.
Повторяя это стихотворение, Вася не сводил глаз с солнечного зайчика. И
вот ему померещилось, что у зайчонка выросли ушки и появились лапки. И
мордочка удивленная, но не испуганная - может быть, потому, что Вася задумал
не пугливого, а ручного зайца, которого можно погладить хотя бы для того,
чтобы убедиться, что он действительно существует.
Одну строфу, в которой рассказывалось, что жених вовсе не умер, а
находится в плену, Вася пропустил и сразу перешел к Домику, в котором жила
невеста:
А добрый Домик, он не знает,
Какая им грозит беда,
И он усердно созерцает
Ущелье, села, города.
Зайчонок пошевелился и стал с трудом открывать глазки. Он был похож на
детский рисунок, но что-то солнечное застряло в его взъерошенной желтенькой
шубке. Он вздохнул - очевидно, в первый раз, - прыгнул со стены к Васе в
постель и уставился на него косыми изумленными глазками. И Вася погладил его
и даже поцеловал в теплую мохнатую мордочку с раздвоенной губкой. Потом
широко распахнул окно - и зайчонок прыгнул в сад и исчез, мелькнув где-то
вдалеке среди серебристых елей.
Что же это было? Почему опыт так долго не удавался и удался, когда Вася
прочел солнечному зайчику стихи, которые не имели к нему никакого отношения?
А если бы он прочел другие стихи? Между тем новый солнечный отблеск
неторопливо устраивался на стене.
ГЛАВА VIII,
в которой обсуждается вопрос о том, связаны ли чудеса с музыкой или
поэзией, а Кот утверждает, что Ива и Вася в сравнении с ним еще дети
Можно ли назвать философским разговор, который на следующий день
произошел между Котом, Ивой и Васей? Пожалуй, хотя глубины в нем, кажется,
не хватало.
- Ничего особенного, - сказала Ива, - ведь говорят же "чудо поэзии".
Одно чудо помогло другому - очевидно, добрые чудеса, как добрые люди, всегда
помогают друг другу. Но почему ты прочитал солнечному зайчику мое старое
стихотворение? Я написала его, когда мне было двенадцать лет.
- Потому что оно мне нравится. Нет, это не так просто. Может быть,
чудеса связаны с искусством и музыка или поэзия тайно участвуют в них?
- Конечно, связаны, - проворчал Кот. - Но это, к сожалению, решительно
ничего не объясняет.
- Нет, объясняет, киса, - ласково сказала Ива. - И вообще, мне кажется,
что ты должен помалкивать, когда обсуждается такой серьезный вопрос.
- Кисами, как правило, называют кошек, а я, к счастью, принадлежу к
противоположному полу. И вообще, терпеть не могу сентиментальных прозвищ.
Что касается грубого совета помалкивать, так в сравнении со мной вы еще
дети. Мне уже минуло восемь лет, а это почтенный возраст для домашнего
млекопитающего из семейства, к которому относятся тигры и львы. Что касается
связи между чудесами и искусством, я не сомневаюсь в ней, но объясняю ее
совершенно иначе. Для того, чтобы совершить чудо, нужна прежде всего воля.
Нравственная или безнравственная, но воля!
- Почему нравственная или безнравственная? - спросили одновременно Ива
и Вася.
- Потому что бывают чудеса добрые и злые. Вот мы говорим: поэзия -
чудо. Но скажите, пожалуйста, были ли среди великих поэтов предатели,
убийцы, воры? Я лично не вспоминаю никого, кроме Франсуа Вийона.
- Значит, я не поэт, - грустно сказала Ива. - Вчера, например, я
стащила у своей подруги Лены Долидзе жевательную резинку.
- Вернуть, - строго сказал Кот.
- А я ее уже сжевала. Значит, чтобы писать хорошие стихи, непременно
надо быть благородным человеком?
- Именно так. По меньшей мере это верно для тех, кто хочет быть
настоящим поэтом.
- Но если ты и прав... - начал Вася и задумался так надолго, что Кот
успел немного вздремнуть, а Ива вчерне записала несколько новых строчек. -
Нет, это сложнее, - наконец сказал он. - Чудеса совершаются вне времени, а
музыка или поэзия связаны с сегодняшним днем. Впрочем, я тоже думаю, что
трусу или подлецу нечего делать в искусстве.
ГЛАВА IX,
в которой автор представляет читателям молодого человека, похожего на
бабочку "аполлон"
Я еще ничего не рассказал о родителях Ивы, очевидно, по той причине,
что их было трудно заметить. О таких людях говорят: не бросаются в глаза. Но
ни Алексею Львовичу, ни Марье Петровне никогда даже не приходило в голову
броситься кому-нибудь в глаза. Им как раз очень нравилось быть незаметными
редкий случай!
Известно, что воспитать одну дочку легче, чем двух или трех. Но
воспитать Иву было еще легче, потому что ей не исполнилось еще десяти, когда
она решительно потребовала, чтобы на нее не обращали никакого внимания.
Ничего не оставалось, как втихомолку, огорчаясь, подписывать дневник, в
котором были и двойки и тройки, никогда не вмешиваться в ее дела и - это
было самое сложное не удивляться неожиданностям. Родители только молчали,
когда Ива начинала разговаривать белыми стихами, превращая утренний завтрак
в сцену из комедии Лопе де Веги. Они привыкли к семейной стенной газете, в
которой Ива ставила родителям отметки за поведение.
Но вот произошло то, что в старину называлось верхом неожиданности.
Каждое утро из цветочного магазина стал приходить посыльный с красной розой
в руках и запиской: "Иве Ивановой. В собственные руки". К завтраку она стала
являться напудренная, с накрашенными губами, а когда Алексей Львович спросил
ее, что, собственно, все это означает, ответила беспечно: "Ничего
особенного. Я, кажется, влюбилась. Пожалуйста, мамочка, передай мне соль".
С Васей она встречалась по-прежнему, хотя однажды он сказал, что она
стала похожа на парикмахерскую куклу.
- Пудриться, мне кажется, тоже надо уметь, - внимательно разглядывая
ее, сказал он. - А ты не умеешь. Губы тебе идут как раз некрашеные. Ведь ты
уже девушка, правда? Можно мне называть тебя Чинук?
Ива засмеялась.
- Ведь ты подписываешь свои стихи "Чинук"?
- Замбезари Чинук.
- Ну, это слишком длинно. Так почему ты начала пудриться?
- Потому что я стала танцевать в ансамбле, а там все девушки пудрятся и
красят губы. Кроме того, за мной ухаживает один джентльмен.
- Мне не очень нравится, что он каждое утро присылает тебе красную
розу.
- А мне нравится. Хочешь, я тебя с ним познакомлю?
Это было устроено так. Молодой человек с букетом красных и белых роз
вышел из "мерседеса", подкатившего к станции "Сосновая Гора", где его уже
ждал Вася. Минут двадцать, посматривая на часы, они, сходясь и расходясь,
шагали вдоль платформы. Первым заговорил Вася.
- Простите, - сказал он, - но мне кажется, что она не придет. Дело в
том, что это очень похоже на Иву. Ей захотелось, чтобы мы познакомились, и
она решила нам не мешать.
Молодому человеку было лет двадцать пять, и, хотя на нем было легкое
светлое пальто и модная замшевая кепка, его можно было смело сравнить с
Аполлоном. Но, пожалуй, скорее он был похож на бабочку "аполлон", которую
энтомологи считают одной из красивейших в мире. В нем было что-то порхающее
плавно закругленные крылья так и чудились за его статными плечами. В
сравнении с ним Вася выглядел караморой - так называется длинноногий
беззащитный комар, который лениво бродит осенью по оконным стеклам и не
очень сердится, когда ему отрывают ногу.
- Не придет, и это на нее похоже.
Ничего угрожающего или опасного не было в этих словах. Почему же
молодой человек, взглянув на Васю, выронил из рук букет, побледнел,
задрожал, отшатнулся? Почему его рот приоткрылся и он закрыл его, громко
щелкнув зубами? Откуда взялись набрякшие складки, вдруг прорезавшиеся по
сторонам его носа?
Едва ли кому-нибудь удавалось в одно мгновенье постареть лет на двести,
а ему удалось. Дрожь прохватила его с головы до ног. Он что-то сказал самому
себе, и Вася запомнил его слова, хотя и не понял их - они были сказаны
по-итальянски: "Non рuо еssеrе!"[2]
Широко известно, что люди возвращаются к себе, прячась от посторонних
глаз. Но на этот раз спрятаться было трудно.
- Вот вы и пришли в себя, - весело сказал Вася. - И я не буду
спрашивать, почему, разглядев меня, вы так изменились. Это, в конце концов,
ваше дело. Меня самого огорчает моя внешность. В школе меня иначе не
называли как Рыжик, причем предполагался не гриб, а клоун. Значит, Иве
захотелось, чтобы мы познакомились. Что ж, я не прочь! Вы москвич? Как вас
зовут?
- Леон, - стараясь улыбнуться, ответил молодой человек. - А тебя?
- А меня просто Вася. Вы не москвич?
- Нет.
- Леон! Как красиво! Я бы сказал - слишком красиво. Вот вы явились на
свиданье с букетом роз - тоже красиво. Я еще никогда не дарил девушкам
цветы, а ведь, надо полагать, это им нравится? Просто не приходило в голову,
а кроме того, мы видимся с Ивой так часто, что все мои деньги пришлось бы
истратить на цветы. А их немного. Вы понимаете, я стесняюсь всякий раз
просить деньги у Платона Платоновича, хотя он получает персональную или даже
какую-то сверхперсональную пенсию. Ольга Ипатьевна говорит, что все ужасно
подорожало. А вы богатый? Эта машина собственная - или вы хотели, как
говорится, блеснуть?
Молодой человек, который снова стал похож на бабочку, вдруг ответил
такой длинной фразой, что, пока Вася дождался конца, он забыл начало. Конец
был такой:
- ...и я был бы в восторге, если бы мои предположения оправдались,
поскольку после надлежащего разъяснения вопрос мог бы решиться в
положительном смысле.
- То есть в том смысле, что мы могли бы сделаться друзьями? Да,
конечно. Но понимаете, мне почему-то кажется, что, хотя мы встретились
впервые, вы чувствуете ко мне что-то вроде отвращения.
В ответ он получил еще более длинную фразу, из которой ему удалось
понять, что подобное предположение очень похоже на шутку и что, напротив,
ему очень нравится такая вызывающая изумление откровенность Васи.
Короче говоря, разговор не вязался, и нет ничего удивительного, что
молодой человек вдруг сел в свой "мерседес" и уехал. И, конечно, как только
машина скрылась за поворотом, из кустов появилась Ива. Она была в легком
платье и замерзла, пока пряталась в кустах. Нос посинел, и, поминутно
вытирая его, она размазала по всему лицу губную помаду.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг