"здесь" и "там".
Кое-как промаявшись ночь, с семи утра Дмитрий уже был в больнице.
Удивительно, но никто и не думал их с Аней прогонять - лишь выдали
застиранные казённые халаты и разношенные войлочные тапочки. Как будто
стерильность хоть чем-то могла помочь!
Аня, разумеется, тоже всю ночь не спала. Стояла на коленях перед
маленьким, переносным складнем, молилась. Дежурная сестра предложила ей
снотворного - но та ни в какую. Дмитрий прекрасно её понимал. Тратить на
сон, быть может, последние минуты Сашкиной жизни - потом себе этого никогда
не простишь. Его тоже подмывало приехать сюда поздним вечером, едва лишь
выпроводив гостей. Он уже было позвонил Ане (мобильник теперь был у неё) -
мол, жди, выезжаю. Но оказалось, обоим вместе ночью нельзя. Не положено по
каким-то правилам больничного распорядка. Ей и так из милости разрешили
остаться в палате. А его не пустит охранник на входе. Наверное, сообразил
потом Дмитрий, вопрос решился бы парой сотенных бумажек, только не умел он
так... и учиться было уже бесполезно.
Сашка лежал неподвижно, до груди накрытый простынёй. Шланги, трубки и
провода тянулись к нему точно щупальца инопланетного монстра, и казалось,
высасывали жизнь. Хотя всё было с точностью до наоборот.
А рядом, на тумбочке, одиноко сидел плюшевый медвежонок по имени
Генерал Топтыгин. С ободранным ухом, с треснувшим пластмассовым глазом. Аня
зачем-то захватила его с собой - наверное, на тот случай, если Сашка
всё-таки придёт в сознание. На тот невозможный, невероятный случай...
В тысячный, в миллионный раз шептал Дмитрий молитву об исцелении.
Слова катались во рту гладкими морскими камушками - такие, если верить
классике, совал себе за щёки Демосфен, тренируясь в ораторском искусстве.
Ему-то это помогло...
- Дима, - повернулась вдруг к нему Аня. И сказала совершенно ровным,
как по линейке вычерченным голосом: - Наверное, надо привезти священника.
Причастить... если это ещё возможно. И прочитать последование на исход
души. Ты съездишь?
Как будто острая спица вонзилась ему в лёгкие. Эти её слова... они
ставили точку. До них ещё теплилась хоть какая-то надежда, чадил, дрожал
огонёк догорающей лампады. Сейчас лампада погасла, её задули, как это и
полагается после службы.
- Погоди, - не сказал даже, а просипел он. - Ещё чуть-чуть. Молись,
Анюта. Молись за Сашеньку... и за меня молись.
Холодно стало внутри. Но не сделать этого он просто не мог. Уж
ребёнок-то ни в чём не виноват. И к ребёнку этот грех не прилипнет. Не
должен... Тут же, топорща чёрные усики-буквы, вылетела строчка про оскомину
и виноград - но Дмитрий не глядя отмахнулся от неё, как от надоедливой
мухи. Что ж, придётся замаливать всю жизнь... если верить Антону, долгую,
несоразмерно долгую жизнь. Времени хватит. Но сейчас надо было спешить.
Сейчас времени совсем не оставалось, как и тогда, с Людой.
"Господи, - мысленно сказал Дмитрий. - Ну ты же Сам всё видишь. Я верю
Тебе и люблю Тебя. Но Сашку я тоже люблю. И я сделаю это. А потом суди меня
как знаешь".
Он судорожно вздохнул - и потянул на себя тень. Та словно этого и
ждала - сейчас же метнулась к нему с чисто вымытого пола, обняла, слилась
воедино.
И накатила знакомая уже серость. Померкли краски, задохнулись звуки,
потянуло сырым холодком. Соляным столбом застыла Аня, замерла за её спиной
добродушная санитарка Семёновна. Сумрак вступил в свои права.
Только вот не знал Дмитрий, что делать дальше. Не с кем было
сражаться, незачем тут багровый меч, да и некого выносить отсюда на руках.
Вынести Сашку из долины сени смертной... это ведь не из Сумрака. Это
дальше.
- Господи, ну помоги же! - не то проговорил, не то подумал он. Во
всяком случае, голоса своего не услышал.
Не услышал и ответа. Просто почувствовал вдруг, что не один. Чья-то
тёплая ладонь коснулась его макушки. Он не выдержал, обернулся - позади,
конечно же, никого не было. Вязкая серость, медленные переливы света и
тьмы. Но сами собой вспомнились слова: "где двое или трое собраны во имя
Моё, там я посреди них".
Их действительно было двое - Аня сейчас беззвучно молилась оттуда, из
нормального мира. Мир, Сумрак - да какая разница, когда любишь и веришь?
И сами собой хлынули слёзы. Он упал на колени, захлёбываясь беззвучным
плачем, как давным-давно, в раннем детстве. Когда был таким же, как Сашка.
Как опутанный проводами, наголо обритый Сашка. Маленький... живой... пока
ещё живой.
Слёзы продолжали скатываться по щекам, но он уже поднялся на ноги. Он
по-прежнему не знал, что делать - но что-то уже делалось в нём самом.
Разгоралось внутри странное пламя, оно грело, но не обжигало. А вскоре,
прорвав какой-то последний заслон, оно выплеснулось наружу, двумя
ослепительно-голубыми струями забилось в его ладонях - и медленно потекло к
Сашке. Повисло над кроватью, задрожало, переливаясь всеми оттенками радуги.
А потом столь же медленно начало втягиваться внутрь малыша, исчезая под
кожей. Дмитрий ошалело глядел, не зная, что и думать. И не думал ничего -
только чувствовал, как мало-помалу скатывается с души тысячетонная тяжесть.
Он сам не понял, в какой момент вытолкнуло его из Сумрака в нормальный
мир. Просто вдруг обнаружил, что всё вернулось - и звуки, и краски, и
движения. Вытолкнуло, или он нашёл выход сам? И действительно ли касалась
его головы ладонь? Не почудилось ли? Но слёзы? Они уж точно не почудились -
до сих пор щекам мокро.
А потом вдруг всё это стало неважно. Сашка шевельнулся. Дрогнули,
натянулись кабели и шланги, метнулась вверх змея-синусоида - и Сашка открыл
глаза. И тревожно прошептал:
- Мама! Где мама? А где мои солдатики?
Дмитрий едва успел подхватить Аню - у той подкосились ноги.
А сзади уже шумело, шелестело, шуршало. Мелькали белые халаты
(расторопной оказалась санитарка Семёновна), кто-то куда-то звонил по
местному. И последнее, что услышал Дмитрий перед тем, как его твёрдо взяли
за локоть - это потрясённый голос врачихи Ларисы Викторовны:
- Господи! Да что ж это?! Да такого же просто не бывает!
13.
Они опять явились вдвоём - Антон был в джинсах и тонком, обтягивающем
грудь сером свитере, Лена - в длинном, едва ли не до пят, платье из
какой-то искрящейся материи. Дмитрий никогда в таких тонкостях не
разбирался. Халатов оба, разумеется, не надели. Зачем? Всё равно обычные
люди их не замечали.
- Вот что, Дмитрий Александрович, - вместо приветствия сказал Антон, -
придётся подъехать к нам в офис. Прямо сейчас.
- Это ненадолго, - добавила Лена.
- Но неизбежно, - Антон был сух и деловит. - Шеф настоятельно требует.
А когда Борис Игнатьевич настоятельно требует, спорить бесполезно.
Дмитрий поглядел на них с тоской.
- Вы что, с ума оба сошли? Именно в этот момент? Сейчас, когда...
- Да, именно сейчас и именно когда! - непреклонно возразил Антон. - И
именно из-за того. Главным образом. Пожалуйста, Дмитрий Александрович, не
вынуждайте нас применять всякие... меры. Мне ведь это и самому противно...
- Это похоже на арест, - вяло огрызнулся Дмитрий.
- Это приглашение, - парировал Антон. - Приглашение Светлого Иного к
шефу московского Ночного Дозора. Вот если бы вас, допустим, начальник МУРа
к себе пригласил, официальной повесткой, тоже бы скандалили?
- И не волнуйтесь, здесь и без вас управятся, - внесла окончательную
ясность Лена. - Теперь это обыденная медицинская работа.
И когда они спускались по лестнице к выходу - Антон впереди, Лена
замыкающей, Дмитрий, обернувшись, увидел, как Лена показала ему большой
палец. Торжествующе воздетый вверх.
Дмитрий ожидал увидеть навороченный джип или "Мерседес" - но, к его
удивлению, садиться пришлось в обычную, и притом не первой свежести
"девятку". Вела машину Елена Николаевна, Антон оккупировал переднее
сиденье.
Наверное, Лена водила не первый год. И даже не первый десяток лет. А
может, и не второй. Машина двигалась удивительно плавно, не рвалась изо
всех своих псевдолошадиных сил, послушно тормозила, где положено. И,
однако, они умудрились не попасть ни в одну пробку, никто не пытался их
подрезать, а гаишники с полосатыми жезлами (обтянутыми шкурой зебры - ни к
селу ни к городу подумал Дмитрий), похоже, вообще не замечали тёмно-синюю
"девятку".
Антон, однако, не страдал избытком оптимизма. Негромко - хотя Дмитрию
всё ровно было слышно - он то и дело напоминал:
- Линии проверяешь? Что-то подозрительно спокойно.
- Да смотрю я, смотрю. - Лена не поворачивала головы. - И ты тоже ведь
смотришь, и даже дальше. Так чего суетишься? В Багдаде всё спокойно.
- Не знаю, как в Багдаде, а за нас я на сто процентов не поручусь, -
Антон говорил, словно катал языком маленькие ломкие льдинки. - Кто знает,
на какую отчаянную глупость их пробьёт?
- А смысл? Ты представь итоги разбора. И сколько они потеряют.
- Ох... - только и проворчал Антон. - Ну и каша... наваристая. А всё
вы, Дмитрий Александрович, - бросил он через левое плечо.
- Что я? - спросил Дмитрий.
- А это пускай вам шеф скажет, что вы.
Антон отвернулся и более уже не заговаривал.
Более всего офис Ночного Дозора напоминал среднего уровня фирму.
Состоятельную, даже преуспевающую, но не шикующую напоказ. Паркетные полы
хоть и не натёрты до зеркального блеска, но вполне чистые. Вместо люстры -
настенные светильники, выполненные в виде бронзовых факелов. Кадки с
тропическими растениями, стены, отделанные под белый мрамор.
У входа их встретила охрана - двое молчаливых молодых людей в строгих
чёрных костюмах. Антон не стал показывать им никаких корочек, просто сказал
пару фраз - и сейчас же у одного из парней пискнул мобильник.
- Шеф подтверждает, - на суровом, подобающем античной статуе лице
вдруг расплылась совершенно простецкая улыбка. - Проходите.
Шеф Ночного Дозора оказался подстать своему офису. Среднего роста
дядечка, не обременённый ни пузом, ни избытком волос. Жилистый, загорелый.
На вид ему можно было дать лет шестьдесят - но Дмитрий уже зарёкся судить о
возрасте Иных.
- Здравствуйте, Дмитрий, - хозяин кабинета вышел к нему из-за стола. -
Присаживайтесь. Вот сюда, в гостевое кресло. Вы кофе будете? Не
стесняйтесь, кофе настоящий. Вам, кстати, сейчас очень даже показано. Для
поддержания сил. - Он снял телефонную трубку. - Наташа, солнышко, два кофе,
и лучше с бубликами. Против бубликов не возражаете? - не кладя трубки,
повернулся он к Дмитрию.
Тот молча кивнул. Ни в кофе, ни в бубликах ничего совсем уж бесовского
не ощущалось. Да и, откровенно говоря, хотелось есть. Основательно
хотелось. Отбивную бы... две штуки. Или три... и с гарниром.
- Извините, сразу не представился, - усаживаясь в своё кресло, сказал
шеф. - Меня зовут Борис Игнатьевич, я, как вы, наверное, уже знаете,
руковожу московским филиалом Ночного Дозора. Что такое Ночной Дозор, чем он
занимается, вам Антон ведь уже рассказывал?
- Да, я в курсе, - кивнул Дмитрий. - И, честно говоря, особого
восторга не испытываю. Давайте уж начистоту, Борис Игнатьевич. Я
православный христианин, и я считаю, что все эти ваши дела несовместимы с
самими основами христианской веры. И потому принял жёсткое решение -
держаться от них подальше. Жить обычной жизнью, не впутываясь в магию. Надо
ли объяснять, почему? Небось, всю мою аргументацию вы и так знаете?
- Разумеется, - улыбнулся Борис Игнатьевич. - Вы у нас не первый
такой. К тому же я в курсе ваших бесед с Антоном Городецким. Но понимаете,
Дмитрий... Позвольте уж и мне быть с вами откровенным. Ситуация очень
непростая. Непростая и для вас, и для Дозора. Вы самостоятельно попали в
Сумрак и вышли оттуда Светлым Иным. Это факт. Неприятный для вас, но никуда
от него не деться. При этом в вас скрыта редкостная сила - которая
пробуждается спонтанно. Не всегда по вашей сознательной воле. Так было и с
оборотнем, и с потерявшейся девочкой, и в тверской электричке. Наверное,
это будет случаться и дальше. Несмотря на ваше искреннее желание жить
обыденной жизнью, не касаясь магии. Не получится, понимаете? Это уже в вас.
Но вы же не на необитаемом острове. Вокруг вас жизнь. И обычные люди, и
Иные. А среди Иных действует Договор, с которым вы не хотите, да и пока
попросту не можете считаться. Значит, вы запросто влипнете в ситуацию,
когда за нарушение Договора суд Инквизиции приговорит вас к наказанию...
вплоть до высшей меры. Причём это будет не мученичество за веру, а просто
нелепая гибель, горе для ваших близких. Вам это надо? Я не говорю уже о
том, что пострадать могут и другие люди... и Иные, и обычные. Вы же о
последствиях не думаете.
В дверь просунулась симпатичная особа, осторожно поставила на стол
подносик с дымящимися чашками и хрустальным блюдом с аппетитными бубликами.
- Спасибо, Наташенька. Весьма признателен, - улыбнулся Борис
Игнатьевич. - Так вот, - продолжил он, отхлебнув кофе, - пока речь шла о
мелочах, Тёмные не особо суетились. Драку с оборотнем считать не будем, в
той ситуации вас удалось отмазать. С девочкой тоже всё не страшно, шестой
уровень силы. Ну и с милиционером - тем более. Формально, конечно, они
могли прицепиться, выторговать за ваше прощение... да такие же пустяки и
выторговать. Им это неинтересно. Но они заметили другое - что, во-первых,
силы в вас таятся огромные, а во-вторых, что вы совершенно не умеете ими
пользоваться и не контролируете спонтанные проявления. Это их напугало
всерьёз. Бывали ведь случаи, когда Светлый, из самых благородных побуждений
наплевав на Договор, шёл громить Тёмных направо и налево. Этакий, знаете
ли, дон Румата с бодуна. И кто падёт вашей жертвой? Этого они предвидеть не
могут. Конечно, в любом случае крик поднимут ужасный, потребуют
компенсации - но ведь всё равно это спутает их долгоиграющие планы,
расчёты...
- Только их? - усмехнулся Дмитрий. - Ваши ведь, небось, тоже...
- И наши, само собой, - согласился шеф Ночного Дозора. - Я же и не
говорил, что это невыгодно лишь им. Это невыгодно всем. Вот потому Тёмные и
зашевелились. Потому они послали к вам Валерия. Тут всё просто. Сперва
попробовать договориться. Если получится, то прекрасно. Вы связали бы себя
словом. Слово - это для нас очень серьёзно. Когда вы, Иной, сознательно
даёте некое обещание Иному - вы тем самым изгибаете линию своей судьбы.
Именно своей силой. Причём куда вывернет в конце концов этот изгиб, вы чаще
всего просчитать не в состоянии.
Дмитрий вспомнил, как настойчиво вытягивал из него обещание Антон -
тогда, неделю назад. И ведь добился же, хоть и частично, а добился. Дмитрий
пообещал не использовать свои способности. И сколько раз нарушил? Три? Или
четыре, если Люду и капитана Кузьмина считать за разные случаи? А не оттого
ли и с Сашкой случилась беда? - похолодело внутри. Вряд ли это сознательная
месть Антона... непохоже. Не тот стиль. Или уж хотя бы намекнули... А ведь
и намекали, скривился он. Валера очень даже намекал, что Тёмные тут никоим
боком не замешаны. Так что же - поверить ему? Или всё сложнее? Действуют
некие неизвестные законы. Законы? Независимые от воли Божией?
- Ну а если вы не согласитесь, - продолжал Борис Игнатьевич, - тогда
ему было поручено разозлить вас и вызвать на магический поединок. Есть
такая вещь. Договором дозволяется. Если оба противника согласны биться,
если выполнены все условности... Тогда победитель не несёт ответственности.
Но и тут скрыта ловушка. Исключительно для Светлого. Если тот вдруг
осознает, что был неправ... если его одолеют муки совести... тогда он может
добровольно развоплотиться... навсегда уйти в Сумрак. У нас несколько лет
назад был такой печальный случай. - Он помолчал, и лицо его на миг
заострилось. - Наконец, остаётся последний вариант - что вы,
новичок-неумеха, всё же победите. Тогда, по крайней мере, Тёмные получат о
вас много ценнейшей информации.
- А Валера? - подал голос Дмитрий.
- А что Валера? - Борис Игнатьевич пожал плечами. - Валера - пешка.
Маг четвертого уровня. К тому же и глуп, и бесперспективен. Тёмные легко
идут на подобные гамбиты. Небось, ему намекнули, что если до боя дойдёт, то
они помогут... силы вольют. Ну и обещано ему было за операцию... кое-что.
Очень для него желанное. И Валера старался на совесть... ну, или что там у
Тёмных вместо совести... Ошибся лишь в одном - позволил себе поддаться
эмоциям и не успел объявить вам формальный вызов. Прозевал ваш переход в
Сумрак и атаку. Хотя, скорее всего, на это его начальство и рассчитывало.
Вызова не было - значит, не было и дуэли. Значит, вы, Дмитрий Алексеевич,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг