завалился набок. Хлестала из него серая, как осенний дождик, кровь.
Впитывалась в пыльный пол, и жадно тянулись к ней ворсинки сизого мха - эта
странная растительность, оказывается, водилась и тут.
А пылающий клинок исчез. Выполнил дело - и хватит.
Дмитрий стоял над трупом, не чувствуя ни торжества, ни гнева, ни даже
горечи. Опять всё та же пустота. Может, остаться навсегда в этой серости,
где ни радости, ни боли, где вообще нет никакого смысла?
На миг его замутило, и машинально он произнёс: "Помилуй, Господи!
Защити и сохрани".
И разом вернулись звуки. Схлынула серость, появились краски, и время,
спохватившись, поплыло в обычном ритме. Точно ничего и не было - ни меча,
ни трупа.
Трупа и впрямь не было. Живой Валера сидел на полу, тихо скулил,
размазывая кровь по бритой физиономии. Воинственности в нём не осталось ни
на грош. В его бормотании трудно было что-либо разобрать - разве только
повторяющееся: "Гады! Суки! Ведь обещали же! Обвели!"
Потом он скользнул по Дмитрию взглядом уличной дворняжки, тоненько
взвизгнул - и, вскочив на ноги, рванул на себя дверь в соседний тамбур.
И сейчас же курившие мужики оживились. "Слышь, Андрюха, это чего
было-то?" - "Да бомжара какой-то. А может, по обкурке?" - "Да не было тут
никого, зуб даю!"
Не дожидаясь, пока комментарии перекинутся на его персону, Дмитрий
вернулся в вагон.
Как и следовало ожидать, место его оказалось занято пухлой дамой с
"химией" на голове. Дама одарила его взглядом змеи, готовой защищать своё
гнездо до последней капли яда. Дмитрий, впрочем, и не посягал. Молча забрав
свою сумку, он пристроился неподалёку в проходе.
11.
- Привет, привет! Проходи на кухню. Там у нас, извини, малость не
прибрано... Ну, сам понимаешь.
Иван кивнул. Чего уж не понять - когда у людей такое горе, не до
веника с совком.
Дмитрий потащился следом за гостем. За вторым.
Первый уже сидел за столом, задумчиво прихлёбывал чай и деловито
копался ложечкой в розеточке с вишнёвым вареньем. Игорь всегда был
сладкоежкой. Ещё со школы.
- Приветствую, - входя, пробасил Иван, и Игорь, приподнявшись, вяло
пожал ему руку.
Игорь с Иваном вообще держались друг с другом настороженно. Слишком уж
разные позиции.
- Чаю наливать? - гостеприимно спросил Дмитрий.
- Давай, - разрешил Иван, опускаясь всей своей могучей массой на
жалобно всхлипнувшую под ним табуретку. - Ну как там?
- Да всё так же, - вздохнул Дмитрий, выцеживая из заварочного чайника
последние жалкие остатки. - Был я там сегодня. Сразу как из монастыря
приехал.
- Так ты не рассказал, чего это вдруг тебя к старцу Сергию понесло? -
подал голос Игорь.
- Да вот... - замялся Дмитрий. - Это вообще отдельная тема, Игрек.
Потом как-нибудь.
Игоря ещё со школы называли Игреком. Никто уже и не помнил, почему.
Возможно, так трансформировалось имя "Игорёк".
- В общем, Сашка по-прежнему в реанимации. Ну что сказать? Состояние
тяжелое, прогнозы неопределённые. Остаётся лишь на Господа уповать.
Все трое одновременно перекрестились.
- Переломы - это ещё ладно, - продолжал Дмитрий. - Там такие переломы,
что легко срослись бы. Главное - это черепно-мозговая травма. Из-за неё он
и в коме. Томографию надо делать, но сегодня какие-то проблемы были с
техникой...
- Да это они толсто на деньги намекают! - предположил Иван. - На
баксы! Небось, сразу бы и аппаратура заработала.
- Да не похоже вроде, - усомнился Дмитрий. - Там лечащая врачиха -
тётка вполне нормальная, Лариса Викторовна. Тоже православная, кстати. Мы с
ней поговорили... К отцу Григорию ходит, на Малой Никитской. И Сашку ей
действительно жалко. А деньги... Деньги, конечно, понадобятся... у них же
некоторых препаратов нет, надо самим доставать. У меня где-то было
записано, - полез он за бумажкой.
- Ты, если надо, сразу говори, не стесняйся, - предложил Иван. -
Долларов пятьсот я тебе хоть сегодня занять могу, если больше - с народом
потолкую, у нас в приходе. Есть, представь себе, и вполне денежные люди,
притом воистину благочестивые.
- Я у себя уже договорился, - перебил его Игорь. - У нас люди тоже
скинуться готовы.
Дмитрий с благодарностью посмотрел на друзей. Вот ведь сами узнали,
примчались, денег дают. Эх, если бы эта проблема решалась деньгами!
- Спаси Господи, ребята, - сказал он. - Пока у меня кое-какие
сбережения есть, если надо будет, я свистну. Только там ведь действительно
всё очень плохо.
- Анька-то как? - глядя в пол, глухо спросил Иван.
- Ну как? Сам понимаешь, как. Держится. Она молодец.
Она действительно держалась молодцом. Когда он, сразу с вокзала,
примчался в больницу - молча прижалась к нему, несколько секунд стояла
молча, а он с болью вглядывался в её лицо. Такое родное - и такое
изменившееся. Тени под глазами, заострившиеся скулы, тонкая, едва заметно
подрагивающая розовая веточка губ. "Ну, пойдём к нему! - наконец прошептала
она. - Только не пугайся".
Там было от чего испугаться. Бледного до синевы Сашку (и куда делся
летний загар!) всего истыкали какими-то гибкими шлангами, трубками. Голову
выбрили до гладкости - и она оказалась ещё бледнее, чем неподвижное лицо. К
голове тоже тянулись чёрные провода датчиков. Рядом тихонько жужжал
приборчик с бледно-зеленоватым дисплеем. Там, на дисплее, струилась кривая,
более всего походившая на сплющенную синусоиду. "Энцефалограмму снимают, -
тем же свистящим шопотом прокомментировала Аня. - Говорят, не лучше и не
хуже. Ровная такая..."
Дмитрий понимал, что держится-то она держится, но из последних сил. А
ещё ведь Тамара Михайловна... У тёщи от переживаний случился микроинфаркт,
и сейчас она лежала дома, под наблюдением двоюродной сестры. Тоже немолодой
и не слишком здоровой. Надо было и туда ездить, продукты возить.
- Батюшка ваш знает? - поинтересовался Иван.
- Нет, - Дмитрий мотнул головой. - Он в санатории сейчас. Я позвонил,
с Таней, с дочерью его, разговаривал. Обещала, что передаст, как навещать
поедет.
- А сорокоуст о здравии?
- Не успел, - виновато пожал плечами Дмитрий. - Я ж сразу с поезда к
Сашке, там побыл, потом к тёще помчался, она с сердечным приступом,
продуктов всяких накупил ей. И домой, а тут и вы, один за другим.
- А я - заказал! - с некоторой гордостью заявил Игорь. - В нашем
храме. Так что можешь не суетиться, всё готово.
- Надо бы ещё заказать, - вставил Иван. - Как минимум в семи храмах
надо.
- Это ещё почему ж? - сейчас же вскинулся Игорь. - Это же форменное
обрядоверие. Один, семь, сорок семь - какая Богу разница? Что Он, не знает?
Что Ему, по сто раз напоминать надо?
- Традиции, как я понимаю, для тебя ничего не значат? - парировал
Иван. - Если в народе это испокон веку принято, значит, не зря. Значит, это
идёт от предания, и негоже вот так свысока опровергать. По-твоему, и святым
тогда молиться незачем, Господь и так наши нужды знает?
- Да хватит вам, - вмешался Дмитрий. - Бойцы на ринге... Спаси тебя
Господи, Ваня, а сорокоуст я и у нас закажу. Молитва лишней не бывает.
Вот так они всегда, Иван с Игорем. Лёд и пламень, щёлочь и кислота. А
как сойдутся - получается пшик. Один полагает другого заскорузлым
фундаменталистом, за Типиконом не видящим света Евангелия. Другой, в свою
очередь, костерит почём зря беспочвенного обновленца, потакающего прихотям
своего падшего разума и в грош не ставящего церковное Предание. Обоих,
конечно, заносит. Дмитрию не раз уже приходилось играть роль рефери в их
регулярных полемиках.
И ведь оба - близкие друзья. Игоря-Игрека он знает ещё с детских лет,
с восьмого класса. С Иваном познакомились чуть позже, в байдарочном походе.
Тогда, десять лет назад, тот ещё не относился к туризму как к пустому,
небогоугодному развлечению.
А что если им рассказать? Нет, конечно, не всё. Этак они дружно решат,
что у него от горя крыша поехала. Но вот хотя бы часть... ту часть, в
которой ему как раз и нужен совет.
- Вот чего, ребята, - задумчиво сказал он, - хочу у вас спросить...
Тут такое дело... Есть у меня приятель, по институту. Курсом старше учился,
Вадик. Мы иногда перезваниваемся. Так вот, как раз до вашего прихода он и
позвонил. Ни о чём не зная, так просто. Я ему, разумеется, все печальные
новости и вывалил. И откровенно сказал, что на медицину особых надежд не
осталось. И вот тут он и говорит...
Дмитрий выдержал паузу. Какой-то Вадик на курс старше действительно
был, но они с ним практически не общались, и уж, разумеется, тот никогда не
звонил.
Лгать - это, разумеется, грех. Большой. Но рядом с тем, что обжигало
страхом и надеждой его душу - величина, стремящаяся к нулю.
- Так вот, - продолжал он, - Вадик сказал, что есть у него хороший
знакомый. Некто Аркадий. И вот этот Аркадий некоторое время назад... как бы
это выразиться... обрёл дар целительства. Погоди, - жестом остановил он
взметнувшегося было Ивана. - Дай договорить. Этот Аркадий - человек глубоко
верующий, крестился более десяти лет назад. Регулярно бывает в храме,
исповедуется, причащается. И вот, однако же, случилось с ним такое. Деталей
Вадик и сам не знает, но говорит, будто нескольких человек он вылечил.
Буквально из могилы поднял. Причём никаких магических ритуалов, наоборот -
молился, просил Господа даровать этим несчастным исцеление. И получалось.
Денег не брал, родственникам этих больных так и сказал - мол, если готовы
расстаться с деньгами, то пожертвуйте в храм или в детский дом. Вот такой
человек. И Вадик предложил мне подумать. Вдруг этот Аркадий Львович сможет
Сашку вытянуть? Главное, не колдун же какой, а свой, православный. В общем,
завтра он, Вадик, позвонит, и если я соглашусь, будет с Аркадием
договариваться. Вот, ребята. Я в сомнениях. Что скажете?
Ребята молчали с минуту. Переваривали. Потом Иван решительно звякнул
ложечкой по блюдцу.
- Ты меня удивляешь, Дима! Можно подумать, что ты тот наивный юноша,
который крестился на третьем курсе. Ты что, не понимаешь, какой силой все
эти целители орудуют? Бесовщина, стопроцентно. Да мало ли что он в церковь
ходит? Исповедуется он! Как же... Кто его знает, о чём он там исповедуется.
Да и куда ходит. Может, к обновленцам каким? - Иван походя одарил Игоря
многозначительным взглядом. - А может, и того хуже, к
раскольникам-зарубежникам? А что причащается, так во суд себе и во
осуждение. Ты ж в душу его не заглянешь!
- Вот именно! - Игорь встрепенулся, да так, что слегка плеснул чаем на
клеёнчатую скатерть. - И ты тоже, Ваня, не заглянешь. А сразу, по автомату,
осуждаешь. А может, этот Аркадий - благочестивее тебя в тысячу раз? Может,
ты за свои слова на Страшном Суде ответишь по полной программе? Так, что
мало не покажется!
- Да чего там сомневаться? - парировал Иван. - Речь-то о целительстве.
То есть об оккультной практике. Ну ладно бы ещё травами лечил или
иглоукалыванием. Хотя и то вещи с православной точки зрения сомнительные. А
этот тип именно колдовством и лечит. Из могилы, говоришь, поднимает? То
есть наперекор Промыслу Божьему идёт? Значит, чем больше он косит под
православного, тем яснее, что маскировка это всё. Просто ему хочется и
православных людей обольстить, внедрить бесовские крючки в их души. Отсюда
и методика. Сатана ведь избирательно действует. Одних своих служителей
нацеливает на неверующих, там и не скрывают, что магия. А других посылает с
православными работать, тут уже тоньше надо. Вещи-то известные, вся
православная литература этим полна.
- Это какая ещё "вся литература"? - изумился Игорь. - Небось, брошюрка
"Люди и демоны"? Это из неё все твои познания?
- А ты Святых Отцов почитай! Да не избирательно, нужные цитатки
выдёргивая, а основательно. В комплексе... Там всё есть.
- Ах, какие мы мудрые! Можно подумать, будто ты сам их всех от корки
до корки прочёл! Тоже ведь цитаты выдираешь. А ты бы лучше Евангелие
вспомнил. Что Иисус сказал своим ученикам? "Истинно, истинно говорю вам:
верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих
сотворит..." Здесь именно тот случай. Человек верует, человек благочестив -
вот Господь и даровал ему благодать.
- Ну, знаешь ли! - взвился Иван. - Это же про апостолов сказано! Про
величайших святых! А тут какой-то Аркадий, извиняюсь, Львович. А у него
церковное благословение имеется, а? Помнишь, в послании к Тимофею сказано:
"Если же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет
подвизаться".
- Вот ты опять, ничего не зная, придумал, как тебе удобнее. Откуда ты
знаешь? Может, у него и есть благословение. Может, его батюшка как раз и
благословил!
- Может, может, - передразнил Иван. - Известно о нём было бы тогда. Да
если и благословил... Батюшки - они ведь тоже разные бывают. Иные пастыри
похуже волков. Иным пастырям самим полечиться бы неплохо. Один отдельно
взятый батюшка - это ещё не вся церковная полнота.
- А тебе как надо? - вскинулся Игорь. - Чтобы непременно епископ
благословил? Или сразу Святейший? Или чего уж мелочиться, Вселенский Собор?
- Вот так люди и попадают в сети бесовские! - покачал головой Иван. -
Как только возомнят о себе, да о своём батюшке, который без епископа -
никто... Сразу их одолевают страсти... Вот посмотри на себя. Ведь весь
кипишь, как чайник! Сейчас к потолку взлетишь от злости. А всё потому, что
правда глаза ест. В прелести ты, брат! Покайся!
- Ну, можно подумать, ты у нас правило кротости, - прищурился Игорь. -
Только обзываться и можешь. Всё у тебя по полочкам разложено, всё
православие между страниц Типикона закладочками. Туда нельзя, сюда не лезь,
снег башка попадёт... Там ересь, здесь раскол, за полтора шага - соблазн.
Ну прямо концлагерь какой-то. Ни любви, ни свободы. Забыл, небось, что "Дух
дышит где хочет"? Где Он хочет, а не где ты. Короче, Димка, я тебе так
скажу. Договорись с этим мужиком, пообщайся с ним. Если там и вправду
мутное что-то, ты почувствуешь. Господь тебе разумение даст, только молись.
Но я думаю, это реальный шанс. Реальный путь...
- В преисподнюю, - закончил за него Иван. - Димка, да не слушай ты
его, у Игрека сам знаешь какие экуменические тараканы в голове. Ни в коем
случае с этим Аркадием не связывайся, беги от соблазна. Господь Сам знает,
как для твоего Сашки лучше. Если есть Его воля на исцеление, он и через
традиционную медицину воздействует. А уж если нет... Игрек одно только
верно сказал - молись. Побольше молись, поискреннее...
Дмитрий вздохнул. Он не вмешивался в полемику. Зачем? Он же не спорить
собирался - а лишь надеялся, что через кого-то из них получит ответ.
Оттуда... Но увы... Очередная перепалка. Оба в чём-то правы. Оба уверены,
что правы на все сто. Обоим легко рассуждать, легко махаться священными
цитатами. К ним ведь не приходили Иные, они не сражались в Сумраке, их не
искушали совершенно бесплатным и почти безгрешным исцелением. Старец
Сергий - тот не раз повторил: "Не знаю...", "Сие мне неведомо", "Быть
может"... А ребятам всё ведомо. Зря он затеял этот разговор. Только ввёл
обоих в соблазн. "Господи! - взмолился он. - Прости мне ещё и это".
- Ладно, хватит! - сказал он. - Спасибо вам. Буду думать. А сейчас
давайте, что ли, чай пить. Который уже остыл.
12.
Лариса Викторовна смотрела на них виновато. Блики от люминесцентных
ламп отражались в толстых стёклах её очков.
- Вы всё-таки надежды не теряйте, - каким-то пластмассовым голосом
повторяла она. - Может быть, это случайное отклонение. Такое бывает
иногда... а потом активность коры восстанавливается.
Всё было ясно. Сашка уходил. Медленно соскальзывал с плоскости жизни
куда-то вниз, в иные, затаившиеся пространства. Энцефалограмма с каждым
часом ухудшалась, зелёная синусоида делалась всё более пологой, грозя
превратиться в прямую. В кратчайшее расстояние между двумя точками -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг