меч.
- Тринтина убили! - шалей копьем указал на тело мертвого солдата.
- Больше огня! - крикнул бан-шалей.
Двое шалеев кинули в костер по охапке заранее припасенных сухих смолистых
веток.
Пламя, взметнувшееся едва ли не до неба, озарило окружающие поляну
деревья. И сразу же из темноты со всех сторон полетели стрелы.
По тому, под каким углом стрелы вонзались в землю, можно было догадаться,
что стреляли люди, затаившиеся на деревьях.
Пронзительно вскрикнул шалей, которому стрела попала в плечо.
Чеклаки, напуганные криками и беготней, заметались по поляне, пытаясь
порвать путы на ногах, не позволяющие им прорваться сквозь кольцо повозок и
унестись прочь.
- В укрытия! - взмахнув над головой мечом, крикнул бан-шалей. - Занять
круговую оборону!
Рассредоточившись по кругу, шалей залегли под повозками, готовые отразить
атаку прячущихся в темноте врагов.
Шалей, сторожившие Граиса, оставив пленника в одиночестве, готовились
вместе с остальными оборонять лагерь.
Граис, не видевший ничего из-за накрывающего повозку полога, лишь по
звукам, доносящимся до него, мог догадываться о том, что происходит снаружи.
На какое-то время на поляне воцарилась почти полная тишина. Шалеи
неподвижно лежали в своих укрытиях. Нападавшие, прекратив обстрел лагеря из
луков, более никак не проявляли себя. Даже чеклаки успокоились, сбившись в кучу
возле одной из повозок.
Как будто сама смерть накрыла лагерь и окружающий его лес своим черным
крылом, уничтожив всякое движение, звуки и даже время, - своего извечного врага
и союзника. Казалось, что теперь рассвет уже не наступит никогда. Ночь будет
тянуться вечно, - если только для пустоты, лежащей по ту сторону границы жизни
и смерти, приемлемо такое понятие, как вечность.
Какой-то глупец или сумасброд сказал как-то, что после смерти перед
человеком раскрывается вечность... Бред, облеченный в красивые слова! Вечность
- суть всего лишь образ, придуманный человеком для того, чтобы придать
некоторую видимость определенности невообразимо долгому отрезку времени,
которое само по себе является величиной относительной. А смерть - это вещь в
себе, постичь которую можно только в одно последнее мгновение, уже падая в
бездну. Но постижение это приносит не облегчение, а ни с чем не сравнимый ужас,
и счастье человека, что испытывает он его лишь однажды и длится это ощущение
всего-лишь мгновение, короче вздоха.
Едва начиная жить, человек уже готовится к смерти. Каждый представляет ее
по-своему, но ни один из живущих не желает верить в то, что смерть - это просто
НИЧТО. Об этом могли бы знать только мертвые, если после жизни существовала бы
какая-то иная жизнь. Пусть не жизнь, но хоть что-то на нее похожее. Но НИЧТО
это и есть НИЧТО, а потому о нем невозможно сказать ничего определенного.
- Кто бы это мог быть? - шепотом произнес бан-шалей, скосив глаза на
лежащего рядом с ним под повозкой шалея.
- А кто их разберет, - так же шепотом ответил солдат, тот самый
разговорчивый охранник, ехавший в одной повозке с Граисом. - Но я бы не стал
ставить на то, что это просто разбойники с большой Дороги. Те бы не стали
обстреливать лагерь, а попытались незаметно забраться в повозки и унести, что
удастся.
- Кем бы ни были эти поганцы, - процедил сквозь зубы бан-шалей, - они
скорее всего не ожидали, что в лагере окажется так много солдат. Должно быть,
они уже оставили свою затею и убрались подобру-поздорову.
- Как знать, - ответил шалей. - Быть может, они только и ждут, чтобы мы
покинули свои укрытия.
- Так что же, до рассвета валяться под повозками?
- Я думаю, что Тринтин, который сейчас лежит мертвый возле костра, сказал
бы, что это не самое плохое место в мире.
Бан-шалей довольно хмыкнул - в ситуации, когда ничего хорошего ждать не
приходилось, мрачноватый и незатейливый солдатский юмор пришелся как нельзя
кстати.
Дрова, подброшенные в костер, быстро прогорели. Пламя костра опало, и
окружающие поляну деревья вновь начали погружаться во мрак.
По приказу бан-шалея двое солдат выбрались из-под повозок, чтобы вновь
распалить огонь. Двигались они осторожно, но опасения их оказались напрасными -
из темноты леса не вылетела ни одна стрела.
- Может быть, и в самом деле, ушли? - с надеждой и все же с сомнением
произнес лежащий рядом с бан-шалеем солдат.
- Как бы не так, - отозвался шалей из-под соседней повозки. - Все только
еще начинается.
Вспыхнувшее с новой силой пламя костра осветило деревья на краю поляны и
заросли невысокого кустарника между ними. В кустах происходило какое-то
движение. То и дело над переплетением ветвей и листвы возникали и снова
исчезали головы и руки людей, занятых какой-то активной деятельностью.
Вскоре появился и результат - человек десять разбойников вытолкнули из
кустов толстый ствол дерева, очищенный от ветвей. Несколько оставшихся суков
они использовали в качестве рукояток, за которые держали ствол. С нарастающим
криком нападающие устремились вперед, толкая перед собой бревно, как таран,
направленный на одну из повозок, составляющих кольцо обороны лагеря.
- Лучники! - крикнул бан-шалей.
Четверо шалеев с луками встали в полный рост между повозками и открыли
стрельбу по атакующим. Солдаты были более искусными стрелками, нежели
разбойники. Лишь две стрелы, выпущенные шалеями, не попали в цель. Те из
разбойников, что остались живы, не в силах были удержать бревно и бросили его
на землю.
Но они, похоже, даже не помышляли о том, чтобы спасаться бегством. Вместо
того, чтобы бежать в лес, они залегли за бревном, а из кустов на помощь им
выбежала новая группа. Трое из них упали, сраженные стрелами шалеев, но
остальные добежали до бревна, подняли его на руки и снова направили на кольцо
повозок.
- Они как будто ищут смерти, - недоумевающе произнес бан-шалей.
- Должно быть, именно это йериты и называют жертвенностью, - сказал
лежащий рядом солдат. И, отвечая на удивленный взгляд командира, добавил: - Они
считают, что таким образом быстрее окажутся рядом со своим богом.
- Идиоты, - сквозь зубы процедил бан-шалей.
- Точно, - мрачно кивнул солдат. - Однако, похоже, эти идиоты скоро
добьются того, что хотят.
Третья волна нападающих, выбежав из кустов вновь подхватила упавшее на
землю бревно и устремилась вперед, на стоящую прямо перед ними повозку.
Солдат, лежавший под телегой, попятился назад.
Находившийся рядом с ним бан-шалей на какое-то время замешкался, словно
отказываясь верить тому, что вот-вот должно было произойти.
Пятеро несущих на руках бревно людей замертво упали на землю, сраженные
стрелами разящих теперь уже почти в упор шалеев. Но оставшиеся из последних
сил, вопя от непомерного напряжения дотащили бревно до цели.
Конец бревна ударил в борт повозки. Затрещали ломающиеся доски. Повозка
накренилась и завалилась набок - дорога в лагерь обороняющихся была открыта.
Бан-шалей, придавленный дугой перевернувшейся телеги, уперся в нее руками,
пытаясь приподнять и выбраться из ловушки, в которой оказался. Один из
разбойников, вскочив на борт повозки, обнажил короткий меч и, оскалившись
по-звериному, наискосок разрубил лицо кахимца.
То, что рубеж обороны вокруг лагеря прорван, а командир убит, вовсе не
повергло шалеев в смятение или панику. Опытные бойцы, кахимцы знали, что
рассчитывать на милость врагов следует только в том случае, когда ничего иного
уже не остается. Пока же у них в руках имелось оружие, они готовы были
сражаться за собственные жизни. Сомкнув ряды, солдаты ударили по нападающим,
выставив вперед свои длинные, тяжелые копья. На стороне шалеев были отличная
боевая выучка и умение обращаться с оружием. Противники же могли
противопоставить им только отчаянное презрение к смерти. Шалеям удалось
отбросить за пределы линии обороны первую волну нападавших, но на помощь им,
размахивая топорами и мечами, уже бежали из леса новые бойцы.
Проломившись сквозь частокол направленных на них копий, йериты ворвались в
лагерь. Сражение рассыпалось на десяток отдельных схваток, в каждой из которых
шалеям противостояли противники, втрое превосходящие их числом.
Граис, вцепившись руками в прутья клетки, пытался рассмотреть, что
происходит за пределами его темницы. Он слышал лязг металла, крики дерущихся и
вопли раненых, но не мог понять, кто напал на лагерь и на чьей стороне
преимущество.
Огромный широкоплечий верзила с топором в руке запрыгнул на край повозки,
и Граис инстинктивно отшатнулся в тень. Верзила, нагнувшись, забрался под полог
и чертыхнулся, ударившись в темноте лбом о клетку.
- Эй, Граис, ты здесь? - негромко окликнул он пленника.
Граис сразу же узнал голос Грудвара, бородача, вместе с которым бежал из
Халлатской тюрьмы.
- Что происходит? - спросил он, сделав шаг к решетке.
- Битва, - коротко ответил Грудвар и, размахнувшись, ударил обухом топора
по замку на двери клетки. - Крепкий, зараза, - недовольно буркнул он и ударил
снова. Замок остался висеть на месете. - Помог бы, - обратился бородач к
Граису.
- Здесь я бессилен, - развел руками тот.
- Ладно, - Грудвар выглянул из-под полога повозки. - Слим! Лехий! Давайте
сюда чеклаков!
Йериты быстро впрягли в повозку двух чеклаков. Грудвар прыгнул на спину
левого зверя и что было сил хлестнул его своей огромной ладонью.
- Выносите братки!..
Чеклаки, всхрапнув, понесли повозку в сторону пролома в линии обороны.
- Давай!.. Давай!.. - погонял их Грудвар.
Повозку подбросило так, что Граис, чтобы не разбиться, обеими руками
вцепился в прутья решетки.
Едва не перевернувшись, повозка с арестантом проскочила между перевернутой
повозкой и той, что стояла рядом с ней. Сорванный полог остался висеть на
обломке дуги.
- Давай!.. Давай!.. - неистово нахлестывал чеклака Грудвар, правя в лес,
прочь от кипевшей на поляне битвы.
Глава 11
Грудвару стоило немалых усилий остановить осатаневших от бешеной скачки
чеклаков.
Как только повозку перестало бросать из стороны в сторону, Граис почти без
сил опустился на пол своей клетки.
- Грудвар, - негромко позвал он.
Бородач спрыгнул с чеклака и забрался на повозку. Потерев одну об другую
зажигательные палочки, он подпалил пучок соломы.
- Ну как? - лицо бородача сияло радостной самодовольной улыбкой. - Не
растрясло?
- Что все это значит, Грудвар? - устало спросил Граис.
- Немножко порубали шалеев, чтобы вытащить тебя, - ответил бородач.
- Кто эти люди, напавшие на лагерь?
- Вольные, - коротко ответил Грудвар. - Нам пришлось поторопиться, чтобы
не упустить обоз.
- Откуда вольным стало известно, что меня везут в Халлат?
- Сообщил верный человек из столицы.
- Значит, нападение на лагерь было устроено с единственной целью -
освободить меня? - едва ли не с возмущением воскликнул Граис.
- Ты нужен вольным, Граис, - ответил Грудвар. - Ты просто необходим нашему
движению. Без тебя разрозненные отряды вольных никогда не смогут объединиться.
- При чем здесь я?
- Ты живой символ сопротивления.
- Я уже говорил тебе, что не собираюсь принимать участие в борьбе!
- Поговорим об этом позже, - Грудвар бросил на землю догоревший пучок
соломы и сел на место возницы.
- И куда мы теперь? - обреченно спросил Граис.
- Теперь мы отправимся в лагерь вольных. Он расположен в горах, неподалеку
от столицы. Командует им человек по имени Касат из Сумия. Он тебе понравится.
Грудвар взялся за вожжи.
- Ты так и собираешься меня везти - в клетке? - недовольным голосом
осведомился Граис.
- Будем возиться с замком, только время потеряем, - Грудвар посмотрел на
все еще темное ночное небо и, слегка взмахнув вожжами, тронул чеклаков. -
Хорошо бы затемно добраться до лагеря. Там и вытащим тебя из клетки.
Граис устало опустился на пол и, забившись в угол, обхватил голову руками.
Еще никогда у него не было столь неудачной операции. Что бы он ни пытался
предпринять, все время находились какие-то посторонние силы, которые,
вмешиваясь в самый неподходящий момент, полностью перечеркивали все его планы.
Словно некто, заинтересованный в провале его миссии, наблюдал за каждым шагом
ксеноса и всегда успевал предпринять упреждающие действия, сводящие на нет все
его усилия... Но такого просто не могло быть!.. Следовательно, ксеносом играл
слепой случай?.. Тоже маловероятно... Тогда в чем причина всех его неудач?
Анализируя их, Граис не мог найти своих ошибок. Он действовал абсолютно
правильно, и тем не менее результаты были совершенно противоположны тем,
которые он ожидал.
Теперь, после вторичного побега Граиса из-под стражи, хотя так же, как в
первом случае, в этом не было ни его заслуги, ни его вины, рассчитывать на
встречу и мирные переговоры с кахимским наместником уже не приходилось. Против
собственной воли Граис превратился в самого опасного и тщательно разыскиваемого
преступника Йера. В этой ситуации наместник просто обязан отдать приказ о том,
что всякий, узнавший Граиса из Сиптима, имеет право казнить его на месте,
предоставив в качестве доказательства голову преступника, за которую наверняка
будет объявлена далеко не символическая награда.
Впору было сворачивать операцию и возвращаться в Центр. Тем более что
имелся и вполне благовидный повод, - вышедший из строя психопреобразователь...
У ксеноса невольно складывалось абсурдное впечатление, что кто-то
неведомый заранее протоптал для него закрученную петлями тропинку, а теперь
внимательно следит за тем, чтобы он с нее не сворачивал... Полнейший бред!..
Направлять деиствия ксеноса так, чтобы он даже не замечал этого смог бы только
ксенос, значительно превосходящий его по уровню квалификации. Те же работники
Центра, которые, по имеющимся у Граиса данным находились сейчас на Тессе-3,
были всего лишь наблюдателями. В их задачу входило только отслеживание ситуаций
в тех или иных регионах. Значит, все же следовало искать ошибки в собственной
работе...
С повозки был сорван матерчатый полог, и теперь, когда начало светать,
Граис мог видеть, в каком направлении правит Грудвар. Они уже выехали из леса и
двигались к северу по каменистой дороге, которой, похоже, редко кто
пользовался.
Грудвар искоса поглядывал на светлеющее небо и что-то недовольно ворчал в
бороду. С Граисом они больше не разговаривали. Йерит, должно быть, обиделся:
пленник вместо того, чтобы благодарить за освобождение, сразу же накинулся на
него с упреками.
Дорога все время поднималась в гору и становилась все уже и круче. Граис
даже начал опасаться, что скоро повозка не сможет по ней пройти. Но Грудвар
правил чеклаками уверенно - дорога была ему хорошо известна.
Солнце поднялось уже достаточно высоко и начало припекать, так что и
Грудвару, и Граису пришлось накинуть на головы платки, чтобы укрыться от его
палящих лучей. Дорога приобрела уклон вниз и вскоре нырнула в глубокое и
длинное ущелье, заросшее колючим кустарником.
Ущелье вывело их к небольшому плато, попасть на которое можно было только
по неприметному лля чужих глаз проходу в скале, или же по подвесному мосту,
переброшенному через стремительный горный поток, огибающий площадку с двух
сторон.
Возле прохода в скале дорогу повозке перекрыли четверо охранников.
По мнению Граиса, на воинов эти люди походили мало. Скорее на юнцов,
впервые взявших в руки оружие и оттого неимоверно гордых и довольных собой.
Несмотря на то, что одеты они были во что попало и оружие у них было по большей
части далеко не новое, вид у великолепной четверки был непомерно серьезный.
Грудвара охранники знали в лицо и не стали задерживать повозку. Один из
них махнул рукой в сторону прохода, а остальные проводили любопытными взглядами
клетку с пленником.
- Ты решил выставить меня на посмешище? - спросил у Грудвара Граис. - Люди
смотрят на меня, как на дикого зверя.
- Да нет же, - не оборачиваясь, ответил Грудвар. - Сейчас доедем и вытащим
тебя из клетки.
Лагерь вольных состоял из двух десятков лепящихся к скале кособоких
домиков, на строительство которых, судя по их нелепому внешнему виду, пошло
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг