проходит, как хозяин", ни пионерлагерей, ни самих пионеров...И белый город у
моря, и эти горы содрогнутся от взрывов и покраснеют от крови. И снова
проклятые буржуины всех одолеют, предадут, все прожрут и пустят по
ветру...Щипайся-не щипайся, Качалкин, - никакой это не сон.
Тут Кибальчиш так больно наступил мне сапогом на ногу, что я заорал, что
ладно, пусть не сон, только что же теперь делать?
Мальчиш сказал, что когда подслушал у костра наши мечты и планы, то
подумал: вот настоящие ребята, готовые на подвиг, которые могут попытаться
спасти великое дело борьбы за освобождение человечества. Что он долго звал,
играл нам побудку, но все дрыхли.
- Лишь ты, Качалкин...
- Он тоже дрых, это я услыхала, - перебила Петрова. - Только нет у нас и в
помине никаких буржуинов, все-то ты врешь, Мальчиш. А если б и были, то никак
не сумели бы нас победить, потому что страна наша - самая сильная, могучая и
несокрушимая в мире, которую даже фашистские полчища не одолели.
Мальчиш печально сказал, что полчища не одолели, а горстка буржуинов
одолеют, потому что вся наша сила была в Тайне, которую знали даже дети. Но
проклятый Плохиш все же изловчился и похитил Тайну, чтобы продать буржуинам за
бочку варенья и корзину печенья. А без тайны мы против них бессильны. И уже
движется на нас снова со всех сторон рать невидимая, выглядывает "из-за спины
РСДРП мурло мещанина", прячутся пока что изменники за высокими заборами да
кремлевскими стенами, но вот-вот пробьет их час. Час тьмы...
Петрова заявила, что не верит ни одному его слову, что он псих и паникер,
и вообще, если б не его героическая биография, надо бы заявить куда следует. Я
же сказал, что не может быть психом и паникером павший смертью храбрых. А
Мальчиш добавил, что и вруном никогда не был. Просто он все видел своими
глазами, потому что сам тоже из сказочного измерения, куда утащил проклятый
Плохиш нашу Тайну. Что он, Мальчиш, бросился в погоню и уже почти догнал
жирного Плохиша, но ворюга из гайдаровской сказки смылся к Черту на Кулички. А
эти Чертовы Кулички - самое страшное и опасное место в сказочном измерении,
там собран весь отрицательный опыт человечества, коварные ловушки на каждом
шагу.
- О, если б я мог туда попасть! - воскликнул он, - Но у меня нет главного
- времени. Мое время кончилось. Ни минуты не осталось, ни секундочки...А ты
богач, Качалкин, у тебя вся жизнь впереди. Ты еще можешь всех спасти...Ровно в
полночь в полнолуние седьмого месяца седьмого дня тот, у кого вся жизнь
впереди, может войти в пролом во времени и попасть на эти самые Кулички.
Сколько их побывало в этих местах, всевозможных туристов и отдыхающих!
Одни дрыхли, не слышали, другим лень было вставать...То трусили, то не верили.
Или были слишком стары...Времени все меньше, Качалкин, буржуины приближаются -
глаза завидущие, руки загребущие...Точат зубы на народное добро. Видишь зарево
за морем? Это они. И если ты тот самый герой...
- Да! Алик - "тот самый", - перебила Петрова, - Но ни на какие Кулички ему
нельзя. Я тете Вале обещала...
- Скоро полночь, - Мальчиш обращался только ко мне, - Ровно в двенадцать
сомкнутся два лунных луча и на несколько секунд расступится время. И пока часы
будут бить полночь, ты сможешь пролезть в черную дыру во времени. За час ты
должен разыскать и добыть Тайну и успеть вернуться. Не успеешь - останешься в
сказочном измерении навсегда.
- За ча-ас! - ахнула Петрова, - Да за час только до палаток сбегать
туда-сюда...
Мальчиш пояснил, что у них в сказочном измерении земная минута равна году.
То есть час - это шестьдесят лет.
- Не пущу-у! - заревела Петрова, - Он что же, стариком вернется? А я как
же? Или вообще не вернется...Женится там у вас на какой-нибудь Василисе
Прекрасной!
- Василиса Прекрасная давно замужем за Иванушкой, - сказал Мальчиш. -
Кстати, тебя ведь тоже Василисой зовут, да? Вернется непременно твой Алик и
станешь Василисой Качалкиной - кое-что я умею предсказывать.
У меня от такой перспективы аж в глазах позеленело. Я сказал, что согласен
на какие угодно Кулички, хоть ни во что подобное, разумеется, не верю. А про
себя подумал - вдруг и вправду этот мальчик псих или шпион? Но скорее всего,
решил я, все-таки это сон такой чудной после восхождения. То ли цветов каких
надышался, а может, скорпион укусил - чего не бывает в горах! Ну и пусть, хоть
во сне отдохну от Петровой.
Ни во что-то я, дурень, тогда не врубился. Насколько все серьезно. И
наверное, до сих пор ничего не понимаю...
- Ты и вправду готов, Качалкин? - Луч луны упал на лицо Мальчиша, и я
увидел его пронзительные суровые глаза. Как у красноармейца на плакате тех
лет: "ТЫ - записался добровольцем?"
- А чего тут...Надо, так надо.
- Знаю, ты не трус, не дурак, с тобой можно пойти в разведку, но если
дрейфишь - лучше ступай назад спать. Только нет у нас времени дрыхнуть - враг
все ближе. Не вернешься с Тайной во-время - все пропало. Одолеют страну
буржуины, а ты навсегда останешься в сказочном измерении.
- Зачем он им там нужен? - всхлипнула Петрова, - Алик ведь не какой-нибудь
мальчик-с-пальчик! Кем он там будет?
- Качалкиным, который так и не сумел раздобыть Тайну. Попадет в какую-либо
соответствующую сказку или пословицу про бедолагу или растяпу с благими
намерениями - мало ли их народ насочинял! А может, новую сказку про него
сложат. Вроде как про стойкого оловянного солдатика. И про его Василису, что
ждала-не дождалась, да и выскочила за Змея-Горыныча...
- Не-ет! - снова заревела, вцепившись в меня Петрова, - Не пущу-у!
- Это все сон, Петрова, - я безуспешно старался ее отодрать от себя, -
Просто нам снится одинаковый сон, это бывает в горах, может, маков
нанюхались...Мальчиш отведет тебя в палатку, утром проснешься спокойненько...
- А тебя не-ет, - ревела Петрова, - Не хочу-у!
Тут длинный лунный луч коснулся короткого, послышался хрустский звук,
будто льдина раскололась. Из образовавшейся под ногами черной дыры потянуло
погребом.
- Ой, мамочки, - сказала Петрова и села на пол прямо на римское "три".
"Потрясный сон", - уговаривал я себя, чтобы не дрожать. Лицо Мальчиша было
совсем близко, и я подумал, что ему лет десять, не больше. Звезда на его
буденновке была прострелена, на щеке запеклась струйка крови.
- Возьми, товарищ, это дудка-побудка, она зовет в дорогу, не дает порасти
мхом. Слишком много вы привыкли спать, вот и Тайну проспали, а на Куличках
останавливаться нельзя, понял? В случае чего - дуди во всю мочь, мертвого
подымет. Только учти - использовать ее можно лишь трижды. И вот тебе часы - я
их перевел на час назад. Когда на них будет двенадцать, твое время кончится.
Прыгай! Будешь вниз лететь - старайся не дышать - там пыль веков...Скорее,
пролом закрывается!
- Прощай, Мальчиш, - мы обнялись, - Прощай, Петрова! Петрова, ты где?
- Небось, спряталась со страху. Я о ней позабочусь, товарищ. Возвращайся с
победой!
Черная дыра быстро сужалась. Я сделал еще шаг, и тут меня втянуло в нее,
будто в пылесос, завертело, закрутило...Потом я шлепнулся на что-то мягкое,
ничего не различая в темносерой мгле и стараясь не чихать, хоть в носу
нестерпимо щекотало. Я боялся разбудить ребят, по-прежнему уверенный, что
сейчас проснусь.
ГЛАВА 2
Мы попадаем на Кулички к этому, сами знаете к кому, чтобы лишний раз не
поминать. В салоне "У Чьей-то бабушки". Как Петрова захотела стать красавицей,
и что из этого вышло. Про Волка, Который Всегда Смотрит в Лес и Ворона,
Который Всегда Прав"
Но тут рядом кто-то несколько раз подряд чихнул. Так серийно, по-кошачьи,
умела чихать только Петрова.
Пыль веков рассеялась, и в ней проступила перепуганная чумазая физиономия
Петровой в ореоле все той же утесовской шляпы. Петрова прохныкала, что хотела
просто поглядеть, что там, в дыре, и вообще думала, что спит, но ее вдруг
ка-ак туда втянуло, и теперь она хочет домой.
Но никаких "домой" вокруг уже и в помине не было. Какие-то холмы, звезды
над головой и гробовая тишина. Слышно только, как волшебные часы у меня на
руке тикают. На которых каждая минута равна году...
Петрова сказала, что я должен ее немедленно спасать, потому что она ведь
не могла отпустить меня одного на какие-то кулички, поскольку обещала моей
маме за мной присматривать, потому и прыгнула первой в дыру во времени.
Короче, получалось, что Петрова ради меня совершила подвиг, а я должен воздать
ей за это должные почести, побыстрей найти Тайну и вернуть Петрову в палатку.
Потому что сказочное время тикает.
- "Пошли, пошли", - передразнил я, - Куда идти-то?
- Давай, куда глаза глядят.
Но глаза у меня глядели направо, а у Петровой - налево. Так мы и бродили,
переругиваясь, туда-сюда. А вокруг все те же ровненькие одинаковые холмы,
одинаково крупные звезды безо всяких созвездий, воздух неподвижный, ни
ветерка, ни запаха. Трава слишком зеленая, песок слишком желтый, кроны
деревьев сплошные - ни ветвей, ни листьев. Будто декорация в театре. Или у них
в сказочном измерении так и полагается?
Шли мы , шли, совсем из сил выбились, а вокруг все те же одинаковые холмы
и нескончаемая ночь. Ни огонька, ни жилья, ни живой души. Ничего такого.
Петрова плюхнулась на холм и заревела. Девчонкам хорошо, я бы сам сейчас
поревел.
- Алик, я поняла, - вдруг сказала Петрова, - Это и есть кулички, ну холмы
эти дурацкие. Кулиги, кулички, означают "холмы" - я где-то читала. А раз мы у
черта на куличках, значит, и он где-то тут должен быть...
Девчонки умеют реветь и думать одновременно. Петрова ревела и думала, как
бы ухитриться спросить дорогу у того, кого даже поминать вслух запрещено, как
ей объяснила одна верующая тетя. Только помянешь - жди беды.
- У настоящего хозяина во владениях должны быть указатели, - сказала
Петрова, - И если хозяин куличков меня слышит, не мешало бы ему обратить
внимание на эту бесхозяйственность.
Тут рядом кто-то хихикнул и мохнатая лапа с длиннющим указующим перстом
простерлась куда-то за горизонт. Однако пальцы-когти тут же сложились в фигу.
- Дурацкие шуточки, - передернула плечами Петрова. "Фига" разжалась, и
мохнатый палец стал царапать прямо по небу, сшибая звезды:
"Чем черт не шу..."
Всезнающая Петрова перекрестила надпись, которая мгновенно исчезла вместе
с пальцем.
- Алик, гляди! Вон там!
Вдали за куличками замерцал огонек.
- Алики в валенках, а я - Олег, - буркнул я. Не нравилось мне все это.
Но ничего не оставалось, как идти на огонек. Вскоре мы оказались перед
вполне современным павильоном-стекляшкой с броской вывеской:
ФИРМА "У ЧЬЕЙ-ТО БАБУШКИ". И пониже: "всевидящей, всезнающей, всесильной и
всемогущей"
- То, что надо, - обрадовалась Петрова, - "всевидящая, всезнающая"...Вот и
спросим про Тайну.
- Балда, это ж его, рогатого, бабушка. "У чьей-то бабушки" - ха! Это он
нарочно переделал, чтоб не догадались.
Тут из салона вышла девушка с зелеными волосами, похожая на маму Сидорова
из нашего класса. Вообще-то сидоровская мама - блондинка, но голову моет
синими чернилами, из-за чего они становятся почему-то зелеными. Сидоровский
папа ворчит, что это вызов общественному мнению и его из-за этих водорослей в
загранкомандировку не пускают. А сидоровская мама отвечала, что у нее нет
времени часами сидеть в парикмахерской вместо того, чтобы готовить семейству
Сидоровых завтраки, обеды и ужины, что она от домашних забот поседела, но
седой ходить не намерена, этого сидоровский папа не дождется. Так что уж пусть
потерпит ее зеленую. А на его загранкомандировки ей плевать - там стриптиз да
синтетика.
- Ой, кого я вижу! - заворковала зеленоволосая, - Петрову с Качалкиным!
Пионерчики вы мои. Будьте готовы!
- Всегда готовы!- отозвались мы хором, -Нам бы эту, как ее...
- Чьейтову бабушку? Так вот она, перед вами, просто хорошо сохранилась.
Для этого надо никогда не есть, не спать и на все плевать.
Бабушка сказала, что спрашивать нам ее ни о чем не надо - она будет сразу
отвечать, потому что все про нас знает, все видит и все может. И если мы ей не
верим, то, пожалуйста, исполнит в виде доказательства любое наше желание.
Только я собрался попросить ее немедленно вернуть нам Тайну, как Петрова
вдруг как ляпнет:
- Хочу быть красавицей.
Я зашипел, чтоб она не мучилась дурью, что она, конечно, не Василиса
Прекрасная, но нос и глаза на месте, бывает в сто раз хуже, и вообще не во
внешности дело, нечего про всякие глупости думать в сказочном измерении. Но
Чьейтова бабушка сказала, что Петрова права, что лишь в сказке можно из
обыкновенной девчонки сделать красавицу, но в петровском заказе не хватает
точности, потому что понятие красоты относительно. Одни находят красивыми
светлые волосы, другие - темные, третьи - вообще бреются наголо. Одни
специально худеют и отбеливаются, другие - загорают и кольца в носу носят. Вон
даже классическая красота Венеры Милосской...
- Ну ее, Венеру, сказала Петрова, - Она толстая и без рук. Хочу как
Стакашкина из шестого "А".
Ничего не скажешь - Стакашкина из шестого "А" - настоящая красавица, это
всем известно. Но я часто слышал, как Петрова говорила, что ей лично
Стакашкина не капельки не нравится. Что она воображала, кривляка и все такое.
А тут, откуда ни возьмись, появилась сама Стакашкина. Румяная, синеглазая
и ужасно красивая. Почему-то тоже в утесовской шляпе, которая, впрочем, ей
даже шла.
- Привет, Стакашкина, - сказал я, - Только тебя здесь не хватало.
- Сам ты Стакашкина. Что, не узнал? Нельзя ли зеркальце?
- Дело в шляпе, - замурлыкала Чьейтова бабушка, - И дело в шляпе, и тело в
шляпе. Зеркало в студию!
Тут я понял - это она Петрову так здорово превратила, потому что самой
Петровой нигде не было. Перед Петровой-Стакашкиной возникло целое зеркальное
трюмо. Трехстворчатое.
- Ой! - пискнула она, - Это же не я, это Стакашкина!
- Это ты, - возразила Чьейтова бабушка, - Ты - как Стакашкина. Заказ
выполнен в точном соответствии с желанием клиента. С фирмы взятки гладки.
- Как же я, если глаза не мои! И нос не мой, и губы...А ресницы у меня
лучше были, длиннее...А где моя родинка?
- Ну, знаешь, если б твои глаза, да нос, да родинку, то причем тут
Стакашкина? Исполнено тютелька в тютельку. Слово не воробей...
- Я хотела, чтобы я, а не Стакашкина...Чтобы просто я, как Стакашкина, -
всхлипнула Петрова-Стакашкина.
- Этого даже Чьейтова бабушка не может, -сказала зеленоволосая. -Это за
пределами невозможного, нонсенс. Каждое лицо имеет свою неповторимую
индивидуальность. Фирма веников не вяжет.
- Хочу обратно! - заревела Петрова, - Хочу мою индивидуальность!
- Правда, как же ей теперь? - вступился я , - Две Стакашкиных! Не может
ведь она каждому объяснять, что она не Стакашкина, а просто как Стакашкина.
Петрова-Стакашкина еще пуще заревела.
- Вот что, - сказал я, - Превращайте ее назад, и пусть это будет моим
желанием.
Вскоре у меня на плече всхлипывала глупая Петрова. С женщинами всегда так,
не зря их моряки не берут в плавание.
- Ай-яй-яй, - покачала зеленоволосой головой Бабушка, - А ведь хотел
узнать про Тайну...Целую минуту потеряли, а значит, год. Что посеешь, то и
пожнешь. А все потому, что не верили, что я всезнающая и всемогущая. Теперь,
надеюсь, верите?
Петрова испуганно закивала, все еще всхлипывая.
- И что я несу вам добро...
- Не верим, - огрызнулся я.
- Ну и правильно, - не обиделась Чьейтова бабушка, - Доверяй, но проверяй.
Внимание, товарищи пионеры, аттракцион неслыханной щедрости. Подарю-ка я вам
своего Волка, Которого Сколько ни Корми, Он Все в Лес Смотрит.
- Спасибо, конечно, но нам только волка не хватало.
- Ох, Качалкин, не видишь ты дальше своего носа. Будете Волка кормить, он
будет всегда в лес смотреть, а вы держите его всегда на привязи и идите себе в
направлении волчьего взгляда. Так до Леса и доберетесь.
- Не нужен нам никакой лес, нам Тайна нужна.
- Так она же в лесу и зарыта, ваша Тайна! Ой, я, кажется, проболталсь,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг