в тресте еще не было. Слушай сюда...
Управляющий сел верхом на стул и заговорщически наклонился к Виктору:
- Поскольку я тебе уже не начальник, а ты птица вольная, то скажу по
секрету: прорвемся мы без твоих синек. Я уже Мельникову позвонил - к
завтрему свежих нашлепают,
- С чего? Белки я тоже украл.
- Значит - сядешь,- констатировал Маркин, с сожалением качая головой,-
ты что, законов не знаешь?
Знать-то Виктор знал, и были в общем-то у него основания предполагать,
что "сядет" он условно, и все-таки представились ему унылые процедуры
дознаний, допросов, суда и фигура торжествующего Воднюка в особенно
коротких штанах.
- Где ты их держишь? - спросил управляющий, по-своему истолковывая
перемены в лице Кочергина.
- В сейфе,- бросил Виктор, вовсе не имея в виду собственный,
кабинетный, со всяким хламом, который не хотелось оставлять на глазах
уборщиц и секретарши. Но управляющий понял именно так. Пощелкав тумблерами,
он рявкнул в селектор:
- Воднюк? Выгреби из сейфа Кочергина все чертежи и ко мне.
- Все? - спросил невидимый Воднюк.
- Живо!- бросил управляющий и выключил селектор.
- Ключ у меня, - напомнил Виктор.
- И у него тоже,- тихо сказал Аксенов.
- Вот как? - сказал Виктор и быстро прошелся по кабинету, с
отвращением представляя, сколько раз Воднюк в его отсутствие запускал в
сейф лапы, - ну, приехали. Нет там чертежей. А засим - прощайте.
- Сядь!- крикнул пунцовый управляющий так, как Виктор в жизни еще от
него не слышал.- Сейчас ты уйдешь, чистенький-блистенький, а мы будем тут
друг на друга гавкать только за то, что расплеваться с исполкомом за пять
минут можно, а мириться придется так, что трест кровью харкать будет? Да
пойми ты, дурья башка, если мы с работы полетим, на наше место что,
херувимов посадят?
- Ладно,- сказал Виктор,- давайте без дураков. Вам нужны хорошие
отношения с горисполкомом? Так вы делаете все правильно. Нашли козла
отпущения, всыпали ему хорошенько, еще под суд отдайте, и все это подайте
исполкому: мол, не трест виноват, а один выродок нашелся. А я уж как-нибудь
устроюсь. И жаловаться, что вы меня уволили без согласования с профкомом,
не пойду.
В наступившей паузе резко затрещал селектор. Растерянным голосом
Воднюк пожаловался, что чертежей ни в сейфе, ни в столе не оказалось.
Управляющий облегченно выругался и сбросил тумблер. Кочергин встал,
решив, что разговор окончен.
- Остаться хочешь?- неожиданно спросил, не поднимая глаз, управляющий.
Виктор сказал медленно и негромко:
- Нет.
И продолжил мысленно:
"Так будет лучше для нас всех. Есть вещи, которых не забывают. И для
меня это необходимо".
Несколько секунд все молчали. Потом управляющий подал Виктору чистый
листок бумаги и сказал:
- Пиши заявление. По собственному. Дата сегодняшняя.
Глава 18
- Ты не хочешь узнать мое мнение?- спросил Маркин, когда стрекочущая
телетайпом приемная осталась позади.
- Хочу,- ответил безразлично Виктор
Не то чтобы ему и в самом деле не хотелось поговорить с Егорычем,
которого он по-настоящему уважал, просто накатила такая слабость, когда и
лежать-то, кажется, нет сил.
- У тебя друзья есть?
- Есть. А что? - вяло удивился Виктор.
- Как только терпят такого колючего?
- Кто как,- Виктор придержал дверь маркинского кабинета, пропуская
хозяина,- кто молча, кто со скрипом.
- Били тебя, наверное, в детстве мало.
Маркин разлил по стаканам минеральную воду и продолжил:
- Забаловали мальчишечку.
- Нет,- чуть повеселел Виктор,- тут скорее наоборот. Чем меня больше
бьют, тем я вреднее становлюсь. Меня надо любить и ватой перекладывать при
транспортировке, тогда я добрый буду.
- Учту,- пообещал Маркин, щурясь и прихлебывая нарзан. Помолчал
минуточку и вскинул косматую голову:
- Ты знаешь, что в городе с квартирами делается?
- Более-менее.
- Городу необходимо, чтобы спорткомплекс построили с минимальными
затратами. И скажу, что место выбрано, пожалуй, что самое удачное. На
инженерных сетях, на коммуникациях, на транспортных расходах знаешь, какая
экономия получится?
- Да разве я об этом,- пожал плечами Кочергин,- разве я говорю, что
вообще не надо строить? Но не на костях же танцплощадка, и не по костям же
бульдозером молоть. Да нас самих же за это живьем закопать надо!
- Это наверное,- хмыкнул Маркин,- а все равно на рожон-то чего переть?
Пришел бы по-человечески, объяснил, чтобы поняли, - и тогда, может, все
по-другому сложилось бы... Есть производственная дисциплина...
- Вот-вот,- пожал плечами Виктор.- Приказ начальника - закон для
подчиненного! Приказал начальник - копай, сыпь, круши, он же отвечает, не
ты! Не надо обсуждать! Не надо думать - с нами тот, кто все за нас решит!
- По-русски можно иначе: заставь дурака Богу молиться, он и лоб
расшибет. Но ты же не считаешь всех дураками?
- Не считаю. Но вчера вечером я сам, своими глазами видел, как
оскверняли могилы... Жаль, вас там не было. Зрелище... нет уж, здесь
полумерами не обойтись. Раз не умеем что-то делать по-человечески - не надо
делать вообще...
- Знаешь, Виктор Михайлович: умный ты парень, а дурак.
- Спасибо.
- Пожалуйста, пожалуйста,- Маркин ткнул лакированного
медвежонка-папиросника,- мне побольше тебя повидать пришлось. И загибов, и
перегибов, и просто ошибок насмотрелся. Кое-что и по мне треснуло... Ну и
что? Не надо сильно упираться - тогда и загибы вроде поменьше, и гнуться не
так больно, и рассосется спокойней.
- Есть вещи, которые касаются меня лично. И умывать руки я не хочу. И
не стану. Как мы детям в глаза посмотрим на открытии этого комплекса?
Маркин, выкрошив из сигареты едва ли не половину табака, щелкнул
зажигалкой. И усмехнулся:
- Что ты со мною, как с врагом говоришь? Не собираюсь я на костях
строить. А только если мои люди станут приказ постороннего человека
выполнять, я сниму с ретивых премию да проведу такой инструктаж, чтоб
зачесались, а не закачу истерику. А переть на рожон...
Вошла секретарша с увесистой папкой "входящих". Маркин вздохнул,
нацелился фломастером - писать резолюции, но передумал:
- Кто там еще ко мне?
- Снабженец из РСУ связи: что-то хотел поменять.
- Пошли его в ОМТС, я еще минут двадцать занят. Если "сверху" позвонят
- соединяй.
- У меня мало возможностей,- сказал Кочергин, дождавшись, пока Неля
вышла из кабинета,- вот и пру на рожон... Иначе не одолеть... Что теперь об
этом говорить?- Виктор вздернул плечо.- Ни о чем я не жалею.
- Ну и зря,- негромко сказал Маркин,- уйти - невеликое дело.
Работать-то все равно надо, а подходящих людей на белом свете не так много.
- Наверное, я как раз неподходящий,- совсем невесело констатировал
Виктор,- и вас я не очень-то понимаю. Как вы можете спокойно смотреть... 'И
продолжать заниматься своим делом? Хотя бы этот комплекс: вы что, не
поняли, что за всем этим - попытка одних чиновников угодить другим
чиновникам?
- А ты по-другому взгляни. Спорткомплекс нужен городу. Не сейчас, так
через год, не здесь, так где-нибудь в Посадино его выстроят. Всю программу
благоустройства выполнять надо. Так пусть они сколько угодно так угождают
друг другу - раз это идет на пользу делу! Жалко тебе, что ли? Тем и хороша,
в частности, наша система, что такие - мелкие пусть - побуждения в конечном
счете оборачиваются на общую пользу.
- Не знаю, на знаю... Я другого мнения о том, что при нашем строе
надо, а что не надо делать. И не так много добром обернулось... Может,
упустили? Может, хватит мириться? Вы еще вспомните, что этот Лаптев
работает в Совете народных депутатов и пришейте мне дискредитацию советской
власти! Как будто у нас бюрократы не у советской, а у какой-нибудь другой
власти на службе...
Маркин молчал.
Если б Кочергин умел читать мысли, он бы очень удивился: Иван
Егорович, весь такой могучий и умный, завидовал. И кому! Обруганному,
кругом неправому, выгнанному с работы Виктору. Завидовал не тому, что
Кочергин на два десятка лет моложе, что не пережил и части того, что выпало
ему, Маркину, в детстве и юности. И даже не той легкости, с которой Виктор
говорил о... непривычных вопросах. Нет, Маркин завидовал другому и
спрашивал себя: "Когда, как и где я выучился оглядке, осторожности,
степенности?" Хотя опыт и медвежий инстинкт показывали, что прав он,
Маркин, но все же - завидовал.
И тут в дверь заглянула Неля:
- Кочергина срочно просят к телефону. Какая-то женщина. Сильно плачет.
Глава 19
Самым правильным после бессонной ночи и нервотрепки было бы не идти на
работу. Анатолий минутку об этом помечтал; но у Тамары не было ни отгула,
ни права, как у мужа, на "творческий день". Оставаться же одному совсем не
хотелось. А кроме того, вспомнил Толя, что, впопыхах поснимав с Виктором
чертежи прямо с кульманов, ни о какой новой работе для мастерской не
подумали.
Пока Тамара наспех маскировала припухшие веки - она проснулась после
возвращения Толи с Кочергиным и не спала - объяснялись, - Анатолий сварил
кофе, крепкий, с шапкой пены.
- Ты завтракать будешь?- спросил он Тамару.
- Нет. Только кофе.
Василенко закурил и поднес к губам чашечку. Но почему-то кофе
показался сначала безвкусным, а потом - тошнотворным, а от запаха
покачнулся перед глазами несколько раз рисунок на обоях. Какое-то странное
стеснение в боку и в груди заставило двигаться осторожно, медленно; пока он
переоделся, супруги уже опаздывали. Пришлось взять такси и, едва
перемолвившись, разбежаться по своим этажам.
К началу двенадцатого, когда в отделе уже забыли о чертежах по зоне
отдыха, объявился Мельников. И вскоре вызвал Василенко.
Неожиданно сердце заохало и заахало, перепуганно колотясь о ребра...
Так он вошел в кабинет.
Мельников перебирал почту. Жесткие полковничьи складки на его лице
углубились, а недобрые глаза с желтоватыми, в красной сеточке сосудиков
белками воткнулись в Анатолия холодно и отчужденно.
Заговорил Мельников на "ты", что само по себе считалось скорее
хорошим, чем дурным признаком.
- Чего ты там мудришь с документацией по комплексу?
- Ничего. Все уже практически готово. От силы еще неделя, ну плюс пару
дней на согласования - и порядок.
- Что сегодня ночью здесь делалось? И кто с тобою был?
- Работали, - коротко и бесцветно сообщил Василенко, а после паузы
добавил: - У меня ненормированный день.
- Скажи, пожалуйста, какой энтузиаст,- так же бесцветно протянул
Мельников.
Зазвонил телефон.
Мельников взял трубку; разговаривал односложно, время от времени
коротко поглядывая на Василенко. Анатолий понял почему-то, что речь идет о
его чертежах, и заволновался еще сильнее. Но как он ни напрягался, не мог
расслышать ни слова мельниковского собеседника.
В очередной раз сказав "ясно", Мельников положил трубку на рычаг и
приказал однозначно, командирским голосом:
- Через пять минут все готовые листы по комплексу - ко мне. Копировать
будем вне очереди.
Василенко сидел неподвижно.
- Ты что, не слышал?- спросил Мельников, поднимая брови.- Принеси сюда
все листы по зоне отдыха и спорткомплексу. Там в тресте какой-то скандал.
Что-то темнят...
"Поехало"...- со странным облегчением подумал Василенко и,
встав,сказал:
- Никаких чертежей нет. Я сегодня утром проверял - все пропали.
- Пропали?- переспросил Мельников и тоже поднялся, расправив свои
по-военному прямые плечи.- Раз - и испарились?
Василенко утвердительно кивнул. Почему-то ситуация вдруг показалась
ему комичной, и он, не выдержав, улыбнулся.
Но Мельников заговорил без улыбки:
- Во-первых, не пропали, а ты их пропил, - начал он.- Вот тут у меня
докладная, что вы ночью с приятелем шарили. Этот, который с тобою был, - из
стройтреста?
- Да, но...
- Ловко придумано. Ох, Василенко, мне твои алкогольные номера вот где
сидят, и как я жалею, что до сих пор тебя не выгнал!.. Значит, так: я тебе
приказываю, слышишь, приказываю немедленно принести сюда чертежи, - и
указал пальцем на середину своего стола.
- Понимаете,- начал Василенко чужим слабым голосом, еще не пугаясь
по-настоящему, что сейчас может произойти нечто бол ее серьезное, чем
начальнический разнос,- надо подождать пару дней. Виктор согласует - там
снос неправильный начали, - и чертежи вернутся.
- Послушайте, Василенко,- Мельников сел и, прямой, как штык, воткнулся
взглядом в глаз:) архитектора,- какое ваше дело до их сносов-переносов? Не
суйтесь, куда не просят. Где чертежи?
- Это касается не только строителей, а всех нас. Моя гражданская
совесть...
- Это, небось... трестовские тебя так накрутили?
- Ну, в общем, да...
- Вижу, что тебя, как пацана, вокруг пальца обвели.
- Как вы можете так говорить! Вы же знаете...
- Это ты не знаешь, что задержка документации - это повод. Строители
обвинят во всех грехах нас. Игра простая, как веник: мы, мол, рады все
делать, а документацию-то Мельников задерживает; а потом - позже начали,
так давайте упрощать. Нет, я им такого козыря не дам! Сорвут сроки - так
пусть сами и отдуваются. А меня подставлять нечего. А ты - мог бы
сообразить, не мальчик уже. А если не умеешь - меня спрашивай. Я зарплату
за то получаю, чтобы у нас все в ажуре было. Понял?
Анатолий отрицательно помотал головой.
- Так...- зловеще сказал Мельников,- плохо дело. Вижу, что у тебя
водка последние извилины заполировала, ну да живот остался - он тебе
голодный марш еще споет!
- Ничего. Проживу!
- Да? То, что я тебя как собаку выгоню - это цветочки: две твои
вытрезвительские "свиньи" достаточны для увольнения по статье. Но я еще
тебе, гений сизоносый, такую характеристику накатаю, что не только
архитектором - маляром никто не возьмет! И пусть твоя Тамарка у меня хоть в
ногах валяется - во! - и Мельников, оскалясь, скрутил фигу.
- Вы Тамару не трогайте!- дрожа всем телом от возмущения и боли,
потребовал Василенко.
- Как бы не так,- обрадовался Мельников,- сейчас я ей расскажу, до
чего ты докатился!- И, ткнув пальцами сразу во все клавиши, заревел на весь
институт: - Тамара! Василенко! К Мельникову!
- Не смейте,- визгливо закричал Анатолий Петрович.
Он представил на мгновение, что и какими словами будет сейчас говорить
Мельников, и как естественное и справедливое действие, о котором он просто
не успел предупредить Тамару, покажется ей в таком изложении очередной
пьяной бессмыслицей, позором, не совместимым с тем, что происходит в
действительности, со всеми их отношениями...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг