шаги? - спросил Христиансен.
- Мое намерение - повидать герра Фишера. Я только что узнал, что он
переведен в главную лабораторию.
- Тогда нам по пути. Я и Мей отправляемся в Главный город. Позвольте
вас познакомить.
Несколько поодаль стоял человек высокого роста с очень красивым
правильным лицом. Одет он был как все постоянные жители Долины.
Мартини поклонился. "Странное дело, - подумал он, - ему не более
двадцати лет, а вид и манеры как у пожилого джентльмена. Вернее всего, он
выращен в инкубатории".
Они вышли на дорогу.
- Мы можем сесть в казенный автомобиль. Вон они стоят, один за другим.
Или, может быть, нам лучше дойти до автобуса, он все еще останавливается по
ту сторону туннеля? - продолжал Мартини.
- Прекрасно, пойдемте.
Погода стояла уже весенняя. Воздух был напоен запахом свежевскопанной
земли и недавно распиленного дерева. Повсюду, как муравьи, двигались люди,
стучали молоты, визжали пилы, звенели цепи. Работы шли непрерывно, день и
ночь. Некоторые подземные галереи туннеля были уже закончены. Центральная,
самая высокая, все еще стояла в лесах. Шум работы и гам снующих туда-сюда
людей мешали разговаривать, и трое новых знакомцев шли молча.
Автобуса пришлось бы ждать минут десять. Грузовой аэроплан, снимавшийся
в это время с площадки, казался не особенно привлекательным.
- Мне кажется, лучше всего спуститься к тюбу, - предложил
Христиансен. - Это самый быстрый путь сообщения.
- Но до него идти с полчаса кратчайшим путем, - заметил Мартини.
- Что же из этого? Погода так восхитительна. - Мей поддержал
Христиансена. - Я с удовольствием прошелся бы. Эти месяцы мне пришлось
сидеть за столом, и я не заметил, как пришла весна.
Скалы, нагретые солнцем, так согревали ущелье, что было жарко. Зеленые
ящерицы то и дело перебегали дорогу. Но вот ущелье кончилось, снова повеяло
прохладой, запахом свежей травы тянуло из ложбины, сбегающей вниз, к станции
тюба.
- Я обожаю эти чудные горные луга, - проговорил Христиансен.
- Весна оказывает на человека особое влияние, - заметил Мартини. - Я
удивился перемене, происшедшей с нашими рабочими.
- Что поразило вас в них? - спросил Мей.
- Они необычайно веселы и подвижны.
- И вы приписываете это действию весны? - При этих словах Христиансен с
любопытством взглянул на Мартини.
- Я не знаю, как это объяснить, я даже подумывал о действии эманации
радия.
- Мистер Макс Куинслей тоже заинтересовался этим явлением, - сказал
Христиансен, - и он склонен объяснить его присутствием большого количества
эманации в воздухе Высокой Долины.
- А что думаете вы сами? - спросил Мартини.
- Я не задавался этим вопросом, - коротко отвечал Христиансен, и
Мартини понял, что он не желает распространяться по этому поводу.
Когда Мей отстал, увлеченный охотой за полевыми цветами, только что
открывшими свои свежие маленькие чашечки, физиолог взял Мартини под руку и,
нагнувшись поближе, заговорил:
- Я не хочу скрывать от вас, синьор Мартини, все мы питаем к вам полное
доверие. Всем жителям Средней и Верхней долин выдаются другие питательные
лепешки; в них не содержится более депрессирующих веществ, тормозящих
деятельность половых желез. С тех пор, как я сделался заведующим фабрикой
питательных веществ, я отпускаю сюда другие продукты... Я делаю это по
приказанию Роберта Куинслея; мне грозит большая опасность, если об этом
узнает его отец. Но мы решили проделать этот опыт на пользу всех жителей
Долины Новой Жизни.
Увидев, что Мей приближается, Христиансен заговорил о чем-то другом.
Они стояли у лестницы, круто спускавшейся к площадке. От серого
каменного здания тянулась на виадуках металлическая труба. В ней мчались,
невидимые отсюда, вагоны тюба.
Около станции было разбросано несколько домиков, а левее начиналась
улица поселка, доходившая вплоть до старых копей.
Наши знакомые спустились вниз и, пробравшись через толпу рабочих,
только что прибывших с вагоном, вышли на дебаркадер.
Стальные двери в стене трубы и в вагоне были открыты. Часть мест на
скамейках оставалась еще свободной, вновь прибывшие разместились на них.
Через три минуты вагон был герметически закрыт; сильный толчок возвестил,
что он со скоростью пушечного ядра двинулся в безвоздушном пространстве
трубы.
В Главном городе Мартини пересел в вагон тюба, идущий к инкубаториям.
Он расстался с Христиансеном и со своим новым знакомым - они отправились в
Главное управление Долины.
Поездка в вагоне, подвешенном с помощью электромагнитов в безвоздушном
пространстве трубы, и чудовищная скорость этого полета вызвали у Мартини ряд
размышлений.
"Все технические усовершенствования нашего времени: железные дороги,
пароходы, цеппелины, аэропланы, телефоны, телеграфы, электрическое
освещение - все, что оплело так тесно современного человека, как мало, в
сущности, изменило его по сравнению с тем, чем он был в исторические эпохи.
Стоит взять романы древних писателей Ахилла, Петрония Арбитра, Аристотеля,
Аристофана. Этот, в сущности, первобытный человек нелегко уживается со всеми
современными машинами. Новые открытия и новые усовершенствования, может
быть, сделают его жизнь невыносимой. Человек должен переродиться, а между
тем, при естественных условиях, это перерождение совершается крайне
медленно. Наши люди, выращенные в инкубаториях, более приспособлены для
ультра-цивилизации, где энергия добывается от распада атомов и где питание
производится синтетически добытыми белком и углеводами". - Философствуя так,
Мартини не заметил, как достиг цели своего путешествия. Толчок, смягченный
воздушными тормозами - чудом техники и изобретательности, заставил тем не
менее всколыхнуться весь организм. Голова закружилась, в висках застучало, и
сердце еще долго учащенно билось.
Справа, за забором из колючей проволоки, за зеленым низко подстриженным
газоном, среди кустов и деревьев были разбросаны красивые белые двухэтажные
здания, где воспитывались подрастающие поколения выведенных в инкубаториях
людей. Повсюду ходили дети различных возрастов, начиная от самых маленьких и
кончая пятилетними.
Мартини была хорошо знакома эта картина, и он не останавливал на ней
своего внимания. То, что он увидел по ту сторону дороги, на громадном
учебном плацу, привлекло все его внимание. Там учили солдат. Пехота,
артиллерия, летающие на собственных крыльях люди, заменяющие кавалерию,
неуклюжие танки, целые крепости из стали с пушками - все это видел он и
раньше. Но что это за ужасная гусеница! По полю двигалось, переваливаясь на
солнце стальной броневой чешуей, чудовище длиною метров в сто. Бесчисленные
стальные ноги, выступавшие из-под брони, делали его похожим на сороконожку.
- А, вы увидели нечто новое? - услышал Мартини голос Фишера. Он
обернулся. Его старый друг стоял рядом.
- Я рад вас встретить. Не знал, где вас и искать, - Фишер улыбнулся. -
Ну, вот и хорошо, теперь пойдем вместе. У меня прекрасное пиво.
Гигантская гусеница, гремя сталью, сотрясая землю своими механическими
ногами, приближалась.
- Попытка заменить колеса ногами? - спросил Мартини.
- Не попытка, а полная удача. И знаете, кому принадлежит идея? -
Мартини вопросительно смотрел на Фишера. - Нашему другу Герье.
- Я никогда от него не слышал об этом.
- Я говорю - идея, - повторил Фишер, - но разработка произведена уже
после его отъезда во Францию. Все это сделал Чартней.
- Милитаризм расцветает. На Куинслея, черт возьми, не действуют
неудачи, - воскликнул итальянец. Фишер посмотрел на него удивленно своими
выпученными, голубыми глазами.
- О каких неудачах вы говорите, дорогой Филиппе? Временные затруднения,
и все. Они, конечно, не могут остановить такого человека, как Куинслей.
Чудовище из стали наполняло воздух таким грохотом, что разговор
пришлось прервать. Огромные ноги-тумбы несли на себе извивающееся туловище,
прикрытое сверху броневыми щитами, образующими горбатую спину. В узком
пространстве между спускающимися вниз щитами виднелись прорези, в которых
торчали дула пулеметов и пушек. Стальной зверь остановился. Ноги повернулись
на девяносто градусов, и он двинулся в другом направлении.
Когда шум несколько затих, Мартини сказал:
- Новая ужасная машина войны! Для ее движения не будет препятствий.
Если люди на прошлых маневрах оказались слабыми, то им должны прийти на
помощь эти новые изобретения.
- Вы не представляете себе всего ужаса, дорогой Филиппе! Этот зверь
может выпускать ядовитые газы, которые убьют все живое на пятьдесят
километров вокруг.
Мартини содрогнулся.
- И все это - для водворения счастья на земле? Черт возьми, почему это
счастье всегда навязывается людям силой, ценой потоков крови?
- Или потерей свободы, - тихо добавил Фишер. Друзья шли молча,
подавленные ужасным зрелищем. Наконец, Мартини спросил:
- Вы довольны, Отто, что вас перевели в Главную лабораторию?
- Затрудняюсь вам ответить. Мое прежнее занятие не вполне удовлетворяло
меня. Я почти совсем оставил научные работы. Завод питательных сред и
питательных продуктов не требовал этого, а между тем он отнимал у меня все
мое время. Теперь мне предстоит чисто лабораторная, исследовательская
деятельность. Жизнь моя здесь будет обставлена не хуже, а может быть, и
лучше. Вы сейчас увидите, в какой прекрасной местности находится отведенная
мне вилла. Семья очень довольна, но все же... - Фишер несколько замялся.
- Вы хотите сказать, что есть и другая сторона?
- Теперь я очень близок к Куинслею. Мне приходится, главным образом,
выполнять его задания. По правде сказать, я до сих пор не понимаю, какую он
преследует цель.
- Он не раскрывает вам свой план, хотя бы в общих чертах?
- Наоборот, старается затемнить его.
- Однако вы, может быть, догадываетесь, чем он больше всего
интересуется?
- Он более всего работает с мозгом и нервной системой.
- Я так и знал! - воскликнул Мартини с негодованием. - Я имел случай
немного познакомиться с этой дьявольской работой.
- Шш, шш, дорогой Филиппе, не следует говорить так громко, -
предостерег осторожный Фишер. - Тем более, что мы подходим к станции
фуникулера.
Маленький вагончик поднимал их на крутой зеленый холм, поросший
кустарником и деревьями. Почки вздувались уже на ветвях, и маленькие
зелененькие листочки, искусно сложенные природой, готовы были развернуться
от действия тепла и света, обильно посылаемых солнцем на этот южный склон.
- У нас целое хозяйство. Анна в восторге, что мы можем жить здесь
совершенно деревенской жизнью.
- О, я вполне понимаю ее, - сказал Мартини. - Простота деревенской
жизни не перестает привлекать современного человека. Машинная цивилизация
все же чужда большинству людей. По дороге к вам меня преследовала эта
мысль. - Мартини поделился своими соображениями с Фишером.
- Да, да, я с вами вполне согласен. Я, Анна, мадам Гаро, все мы думаем
так.
- Кстати, где находится теперь мадам Гаро, что она делает?
Вагончик остановился, и друзья вышли на дорожку, усыпанную ровным
желтым песком.
Немного повыше виднелась металлическая решетка с небольшими воротами.
- Вот и мой дворец. Вы спрашиваете о мадам Гаро? Вернее всего, вы ее
увидите у нас. Она работает в лаборатории Куинслея и живет недалеко, в
бывшей квартире Кю.
- Вот как! Знаете ли, Отто, история с Герье и с Куинслеем мне не
нравится.
- Что вы хотите этим сказать? - Голубые глаза Фишера с недоумением
остановились на Мартини.
- Мне кажется странным эта непонятная отсылка Герье во Францию и
последующее поведение мадам Гаро.
- Вы напрасно так говорите, Филиппе, это святая женщина. Если бы вы
знали, как она страдала, если бы вы знали... - он нагнулся совсем близко к
уху Мартини и добавил: - Если бы вы знали, как она ненавидит Макса. Я боюсь
за нее, это может кончиться трагически.
Двухэтажный дом с открытой верандой по фасаду, с большими зеркальными
окнами стоял среди сада. На клумбах перед ним лежала рыхлая черная земля.
Садовник возился с рассадой цветов, которыми так богата Долина. На веранде
бегали дети. Завидя отца с Мартини, они с визгом бросились к ним навстречу и
облепили их со всех сторон.
Фишер посадил младшего мальчика на плечи, а девочку взял на руки и,
целуя и приговаривая ласковые слова, направился к дому. Двое других,
старших, взяли гостя за руки и шли с ним, расспрашивая, почему он так долго
у них не был.
С веранды дверь открылась в большую столовую. Там было в сборе
небольшое общество. Хозяйка угощала гостей чаем и кофе. На белоснежной
скатерти сверкали в лучах предзакатного солнца хрустальная посуда,
серебряные кофейники и чайники. Направо от хозяйки сидела мадам Гаро.
Красиво одетая, изящно причесанная, с блестящими глазами, она казалась
помолодевшей. Налево занимал место элегантный, как всегда, Чарльз Чартней.
Лицо его было чисто выбрито, черные волосы, разделенные пробором, прикрывали
верхнюю часть лба.
Друзья, окруженные детьми, с шумом вторглись в столовую.
- Кого я вижу, как я рад! - вскрикнул Фишер. - Отстаньте, дети! - Он
поставил девочку на пол и осторожно ссадил с плеч всадника. - Хорошенького
понемножку... Да, какое счастливое совпадение, - говорил он, закрывая дверь
на веранду, чтобы не было слышно детского крика.
Чартней встал.
- Я давно уже хотел побывать у вас, но у меня не было ни одной
свободной минуты.
- Вы прекрасно устроились на новом месте, как я вижу, - говорил
Мартини, целуя руку хозяйке. - Впрочем, вы всюду несете за собой домашний
уют, я всегда завидую Отто. А вы, мадам, как вы поживаете? - обратился он к
мадам Гаро.
- Садитесь, садитесь, господа. Как вышло хорошо, вы собираетесь у нас
опять, как в былые времена. - Хозяйка хотела выразить сожаление, что
некоторых прежних постоянных посетителей не хватает.
Лица Петровского, Карно и Герье ясно представились ей; она вовремя
спохватилась и не сказала больше ни слова. Но то, что было не сказано,
одновременно возникло в мыслях у каждого из присутствующих. Воцарилось
молчание.
- Не знаю, как вы, господа, - торопливо заговорил Фишер, - а я, как
истинный немец, предпочитаю всем этим напиткам пиво. Филиппе, я думаю, вы не
откажетесь? - Он поставил на стол большой глиняный жбан с широким горлом,
обтянутым по краям резиной. - Свежее пиво. Клянусь, оно нисколько не хуже
мюнхенского, здешние мастера знают свое дело. А вам, мистер Чартней?
Тот вежливо отказался:
- Благодарю вас, я предпочитаю кофе.
- Дамам не предлагаю, их вкус мне известен. Что нового у вас, Анжелика?
Надеюсь, все обстоит благополучно?
- Благодарю вас, я чувствую себя гораздо спокойнее. Работа, хотя и не
интересная, все же занимает меня.
- А в чем состоит ваша работа? - полюбопытствовал Мартини.
- Я делаю какие-то рисунки, смысл которых мне мало понятен. Это что-то
из анатомии; отчасти я делаю их с препаратов, отчасти со снимков. Ужасная
гадость! - сказала мадам Гаро с брезгливой гримасой.
- Кто же руководит вами? - спросил Чартней.
- Чаще всего Куинслей, иногда Крэг.
- Оба не особенно приятные руководители, - пробурчал Мартини.
- В настоящее время Куинслей держит себя вполне корректно, - произнесла
мадам Гаро принужденным тоном, как будто она считала нужным сказать то, чего
ей не хотелось касаться. Все поняли это и не стали больше расспрашивать.
- Как настроение массы? - спросил Фишер, вытирая салфеткой пиво с усов.
Чартней, к которому был обращен вопрос, отвечал обычным своим спокойным
голосом:
- Все разыгрывается, как по нотам: внушители работают, лекции
произносятся, новые изобретения, с помощью которых будет завоеван весь мир,
демонстрируются самым широким образом, депрессия постепенно стушевывается.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг