Много позже Кондратенков узнал, что это был инструктор Центрального
Комитета партии Жолудев.
- Дай-ка мне слово, - сказал он. - Я думаю, сегодняшний спор можно решить
только на опыте. Нужно, чтобы вы работали оба, каждый самостоятельно. Пусть
это будет нечто вроде дружеского соревнования.
Так началось долголетнее соревнование между профессором Ротовым и
Кондратенковым. Но, к сожалению, дружеским оно не было, потому что Рогов
никогда не мог простить своему ученику неожиданного, как он выражался,
"удара".
ГЛАВА 6
КОНДРАТЕНКОВ СОБИРАЕТ ЛЮДЕЙ
Итак, оба ученых приступили к работе. Профессор Рогов выехал в чужие
страны изучать бамбук, а Кондратенков у себя на родине начал собирать
тридцатимиллионную армию будущих сотрудников.
"Сперва я ездил полгода без перерыва" - так говорил Иван Тарасович об этом
периоде своей жизни. И действительно, сколько нужно было ездить, сколько нужно
было выступать, объяснять, спорить, увлекать, убеждать, высмеивать,
доказывать, громить и зажигать, чтобы люди услышали слова Кондратенкова,
заинтересовались его делом, помогли ему!
Написав инструкцию для лесотехников и две брошюры - одну для колхозников,
другую для юных натуралистов, Кондратенков в начале декабря выехал в степь. В
министерстве он получил новенький автомобиль "ГАЗ-67", на счетчике которого
стояли цифры "000015". К концу апреля, наездив одиннадцать тысяч километров по
проселкам двадцати семи областей, Кондратенков поставил машину на ремонт. За
это время он сделал сто девяносто семь докладов о лесопосадках в обкомах,
райкомах, сельсоветах, избахчитальнях, редакциях газет, школах, санаториях, на
колхозных собраниях. Сто девяносто семь больших, официальных выступлений! А
сколько было маленьких, неофициальных- в железнодорожных вагонах, за столиком
в чайной, в коридоре сельсовета, в хате, где Кондратенков остановился на
ночевку, в собственной автомашине перед случайным попутчиком, попросившим
подвезти, а больше всего на лесопосадках, там, где шумливые тракторы волочили
за собой пять, а то и семь посадочных машин "ПЧ" и ритмично наклонялись
рабочие, вкладывая в свежие борозды черенки.
Кондратенков объехал двадцать семь степных областей, и всюду он видел, как
пробивается к свету нежная зелень будущих лесов. Леса сажали колхозники и
горожане, ученые-агрономы и мичуринцы-любители, седые старики и школьники.
Покрывались зеленью распаханные прямоугольники полезащитных полос, размытые
края оврагов, сыпучие пески, пыльные пустыри у заводских поселков. О лесах
говорили в научных институтах и в начальных школах, в лекционных залах и на
пашнях. Поэты писали стихи о лесах, вопрос о лесах обсуждался в партийных
комитетах.
Однажды Кондратенкова пригласили выступить в обкоме партии с докладом на
специальном совещании, посвященном лесопосадкам. Ожидая своей очереди,
Кондратенков слушал, как выступали секретари райкомов, представители земельных
отделов, редакторы районных газет. Разные люди разными словами говорили о
своих конкретных задачах, но Кондратенков видел одно: великую зеленую стройку
с миллионами рабочих. Для этих миллионов работал он сам, эти миллионы хотел
вовлечь в свой труд.
И сам он, выступая, говорил не столько о своих агротехнических планах,
сколько о методе, о том, что участие колхозников в научной работе помогает
стереть грань между физическим и умственным трудом, что это важный шаг для
подъема культуры на селе, для ликвидации противоположности между городом и
деревней, что при коммунизме все академии будут окружены сотнями тысяч
нештатных помощников. И партийцы, люди, посвятившие жизнь борьбе за коммунизм,
горячо поддержали начинание Кондратенкова. Обком вынес особое решение:
"Считать работу доцента Кондратенкова своевременной. Поручить низовым ячейкам
обеспечить связь между московским ученым и полезащитными звеньями".
Иван Тарасович вышел из зала заседаний окрыленный. Ему хотелось как можно
скорее ехать на село, чтобы с каждым человеком поговорить о лесах, каждому
передать свой энтузиазм. И он не утерпел, чтобы тут же, у ворот обкома, не
сказать сторожу:
- Удивляюсь на тебя, батька! Сидишь целый день у ворот, целый день пыль
глотаешь. Что бы тебе садик посадить? И тень, и зелень, и воздух хороший.
- Да я уж стар, милок! - отмахнулся сторож. - Не доживу, чтобы выросли.
И тогда Кондратенков сказал, присаживаясь на скамейку:
- Это верно: медленно растут деревья. Вот я как раз и хочу ускорить это
дело. И если бы ты, старик, и старики всей нашей страны помогали мне...
А полчаса спустя он уже стоял на трибуне в Доме пионеров и, глядя в темный
зал, где видны были только блестящие глаза, говорил с увлечением:
- Вы, ребята - большинство из вас, - родились в степи и по-настоящему не
знаете, что такое лес. А лес, должен вам сказать, интереснейшая вещь, и не
только для урожая, не только для климата, но и для вас - молодежи. Вы ходили
когда-нибудь за грибами? Нет, конечно. А встречали вы настоящий малинник, где
ягоды можно обирать горстями? А случалось вам быть в лесу на охоте или
проводить военную игру, или путешествовать по компасу в чаще, или просто
играть в прятки за стволами?.. Я слышу, вы смеетесь. Вы думаете: "Когда лес
вырастет, нам будет не до пряток". Согласен с вами: лес растет недопустимо
медленно, не по нашим темпам. Надо искать и создавать новые деревья, чтобы они
росли быстрее вас, чтобы вам не приходилось их дожидаться. А вы хотите мне
помочь? Хотите? Только нужно работать по-взрослому, всерьез, не бросать, если
наскучит. Помнится, лет тридцать пять тому назад, когда я учился в приходской
школе, мне очень хотелось поскорее стать большим и принять участие в настоящем
деле. Правда, тогда, до революции, нелегко было найти настоящее дело. А у вас
таких возможностей непочатый край.
"Главное, чтобы люди с душой взялись" - в этом Кондратенков был убежден. И
у каждого встречного он искал путей к этой самой "душе", которую так нужно
было зажечь.
Конечно, это не всегда удавалось. Вот, например, в одном лесничестве в
Воронежской области, после двухчасовового разговора о гнездовых посадках,
директор питомника, усталый и обрюзгший человек с аккуратно подстриженной,
холеной бородкой, уверенно возразил:
- Для того чтобы ниспровергнуть законы науки, нужны убедительные
эксперименты. Где они? Покажите мне взрослые деревья, выросшие в гнезде.
Директор был убежден, что он сразил приезжего. "Покажите мне взрослые
деревья" - разговор откладывался на ближайшие десять лет. Но Кондратенков
через голову скеп;иха обратился к лесникам:
- А что, деды, разве в вашем лесу нет такого места, где желуди осыпались,
проросли сами собой и молодняк не пропалывался?
И, конечно, лесники вспомнили. Хотя лес содержался в образцовом порядке и
от дерева до дерева было не меньше полутора метров, но в сорок втором году,
когда близко был враг, на седьмой просеке не закончили расчистку, и там
выросли безнадзорные дубы.
Час спустя Кондратенков уже стоял на седьмой просеке, где в рост человека
поднималась дружная поросль молодых дубков, а директор, пряча в землю глаза,
неуверенно говорил:
- Безусловно, это наглядно, но все-таки мы не можем в этом году. У нас
этот вопрос не включен в план научных работ.
Очевидно, бумажную душу этого человека можно было пронять только казенной
бумагой.
И снова шли выступления, и споры, и доклады, и горы писем, требовавших
ответа, и снова беседы, и снова объяснения... А маленький Андрюша,
наслушавшись разговоров о росте деревьев, вызвал скандал в детском доме,
обругав приятеля "клеточным тургором" . Слово было непонятное и потому
казалось очень обидным. Андрюша и сам не знал, что это такое. Просто он
недавно выучился чисто выговаривать букву "р", и ему очень понравилось звучное
слово: "тургор"( Тургор - внутреннее давление клеточного сока. От него зависит
упругость тканей, рост клеток и движения растений, например закрывание листьев
у мимозы.).
Вернувшись в Москву, Кондратенков разослал самым надежным корреспондентам
семена быстрорастущих пород, известных ранее и недавно выведенных: тополя
канадского, лиственницы, белой акации, тополя быстрорастущего. А сам приступил
к организации двух питомников: одного - под Москвой, а другого-на левом берегу
реки Урала. Это было очень трудное время в жизни Ивана Тарасовича. Трудное
потому, что нужно было продолжать работу с прежним напором, а показывать было
нечего. И все чаще в коридорах министерства, посмеиваясь, останавливали
Кондратенкова недоброжелатели - нашлись и такие среди учрежденческих
агрономов. Это были ученые от канцелярии, люди, гордые своим дипломом, но,
кроме диплома, не имевшие за душой ничего и крайне оскорбленные тем, что
Кондратенков вводит в "священную науку" "неграмотных, - как они выражались, -
огородников и дровосеков".
- Ну, как у вас дела, дорогой Иван Тарасович? - говорили они с мнимой
предупредительностью. - Всё упорствуете? Ну, ну... А вы слыхали последний
доклад профессора Рогова? Любопытно у него получается.
Действительно, работа Рогова продвигалась вперед, и, честно говоря, даже
гораздо быстрее, чем предполагал Кондратенков. Иннокентий Николаевич успешно
провел свою индийскую экспедицию, привез семена шестнадцати пород гигантских
быстрорастущих бамбуков, в том числе трех видов, еще никем не описанных, и
очень удачно акклиматизировал их на отведенной ему опытной даче в Колхиде.
В эту пору в печати частенько появлялись статьи Рогова, главным образом о
росте экзотов (то-есть чужеземных растений), написанные характерным для
профессора спокойным, несколько старомодным стилем с периодами ка полторы
страницы. Затем в "Известиях Академии наук" было напечатано пространное
сообщение о гибридах бамбука: профессор Рогов скрестил цейлонских гигантов с
малорослым курильским бамбуком и получил удачное сочетание - быстрорастущую,
крупную и выносливую породу.
А что мог противопоставить этому Кондратенков? Он терпеливо объяснял, что
ждет успеха в конце будущего года, что лесопосадки только разворачиваются;
нужно, чтобы деревья тронулись в рост, и тогда уже выбирать из них лучшие, те,
которые могут служить материалом для выведения быстрорастущих пород. Это были
разумные рассуждения, но все-таки только рассуждения, только обещания. И
многие пожимали плечами, а другие посмеивались.
- Неудачный партизанский набег на науку! - язвили они.
Можно представить себе, как обрадовался Иван Тарасович телефонному звонку
Жолудева, того самого инструктора ЦК партии, который присутствовал на памятном
совещании в министерстве. Оказывается, в ЦК следили за работой Кондратенкова,
интересовались подробностями.
- А на шушуканье, - сказал Жолудев, - вы не обращайте внимания. Делайте
свор дело. Мы вам доверяем и поддерживаем вас. Сострить можно по любому поводу
- и за и против. Но это всё слова. А вы на их слова - фактами, фактами...
Неожиданно быстрый успех принесла Кондратенкову Дуся Голубцова.
В сущности, Дусю Голубцову надо было бы называть Авдотьей Ильиничной - в
ту пору ей исполнилось тридцать пять лет. Она была уже директором МТС и
матерью двух детей, но все-таки вся страна называла ее уменьшительным именем,
как бы в память о тех годах, когда впервые прославилась упрямая и настойчивая
девушка Дуся, во что бы то ни стало решившая стать трактористкой.
Мы уже забыли то время, когда трактор в селе был еще новинкой, а женщина
на тракторе - чем-то сверхъестественным. Сейчас смешно говорить об этом, но
когда Дуся впервые выехала в поле, старики прогнали ее камнями. "Не дадим бабе
портить пашню!" кричали они.
Затем Дуся получила признание, которое ждет в нашей стране людей, любящих
труд. Когда ее бригада вышла на одно из первых мест в Советском Союзе, девушку
пригласили в Москву. Ей выпало счастье побывать в Кремле и говорить с великим
вождем народов.
- Вы хорошо поработали, - сказал ей Иосиф Виссарионович.
И гордая, счастливая Дуся дала ему слово работать еще лучше. С той поры из
года в год она регулярно повышала выработку, всякий раз перевыполняя свои
обязательства.
За Дусей прочие установилась репутация человека, который может все. Она
понимала свое дело, верила в труд, в людей и в себя, и в этом был секрет ее
успеха. Сто раз она повышала свою выработку и всегда знала, что можно найти
способ превзойти себя в сто первый раз. Дусю звали в отстающие МТС налаживать
работу. Она приезжала и действительно налаживала. А местные горе-работники,
видя, что дело пошло, только разводили руками.
Кондратенков заехал на МТС Голубцовой мимоходом, уже в самом конце своего
путешествия. Он застал директора в диспетчерской. Радист принимал сводки из
тракторных бригад, а Голубцова отмечала на карте вспаханные участки и время от
времени, подходя к микрофону, отрывисто спрашивала:
- А почему у вас горючее на исходе? Когда брали? А где вторая бочка?
Наконец перекличка закончилась. Голубцова обернулась к приезжему.
- Слушаю вас, - сказала она.
Иван Тарасович начал с самого начала - с государственного плана
полезащитных полос. Но в ту же минуту в диспетчерскую ворвался гидротехник,
мгновенно завалил стол чертежами, и Голубцова с просветлевшим лицом увлеклась
разговором о сваях, копрах, шлюзах и водосливе.
- Но чтобы в каждом доме был свет, чтобы школьники глаза не портили, -
говорила она.
А техник, шумный, многословный, сам похожий на бурную речку, сыпал в ответ
скороговоркой:
- Главное дело - проводка, Авдотья Ильинишна... С монтерами туго, Авдотья
Ильинишна... Бели бы вы, Авдотья Ильинишна, сами съездили в район, Авдотья
Ильинишна...
Потом приходил кладовщик, доказывал, что необходим новый навес;
председатель соседнего колхоза жаловался, что ему мелко пашут ("Проверим",
сказала Голубцова), а другой просил, чтобы Дуся похлопотала о грузовой машине.
- Ты, Дуся, у нас депутат, ты государственный человек, - говорил он, - ты
все можешь.
Затем прибежала какая-то шустрая девчонка в голубом комбинезоне и
пригласила директора на свадьбу.
- А ты до зимы не подождешь?-хмуро спросила Голубцова.
Девушку сменил агроном. Он только что объехал поля и был недоволен:
- Сколько лет говорим, что надо вести борозду поперек склона, и до сих пор
встречаются некоторые...
- Хорошо, - сказала Голубцова, и в голосе ее прозвучала угроза, - хорошо,
это в последний раз. Я сама прослежу... Так я слушаю, - обратилась она к
Кондратенкову, когда агроном ушел.
Иван Тарасович понял, что нужно быть кратким.
- Сижу я у тебя больше часу, - сказал он. - Приходят разные люди, с
разными делами, но все это направлено к одному: высокий урожай. И каждый
колхозник, и каждый тракторист твоей МТС, и ты сама все минуты своей жизни
посвятили урожаю. Но вот если подует из-за Волги суховей, четверть посевов за
здорово живешь вылетает на ветер. Из четырех гектаров пропадает один, из
четырех месяцев страдной поры целый месяц напрасного труда...
- А... понимаю, - заметила Голубцова небрежно. - Ты будешь говорить мне о
лесопосадках. Не беспокойся, наш район выполняет государственные задания среди
первых. Мы посадили защитные полосы еще в прошлом году, и столько, что тебе за
месяц не обойти.
- Об этом я и говорю! - подхватил Кондратенков. - У меня две ноги, и я не
могу обойти все посадки. У меня два глаза, я не могу осмотреть все саженцы. А
осмотреть мне нужно, чтобы из сотен миллионов ростков отобрать самые
быстрорастущие. И вот я хочу, чтобы вы, сажавшие леса, следили за ними, чтобы
вы, колхозники и трактористы, помогли мне, ученому, вывести для вас лучшие
сорта. Я считаю, что каждый колхозник должен быть селекционером, научным
работником на своем участке.
- Каждый колхозник-селекционером...-задумчиво повторила Голубцова: ей,
видимо, понравилась эта мысль.
- Именно так, - продолжал Кондратенков. - Во всякой работе есть три
стадии: все мы начинаем ремесленниками; потом, когда приходят знания, мы
становимся специалистами в своем деле, мастерами; а когда к знаниям
прибавляются опыт и творческий огонек, мастерство перерастает в искусство. И,
по-моему, это зависит от человека, а не от профессии. Можно быть ремесленником
на сцене и художником на тракторе.
Дуся схватила Кондратенкова за руку. Ее суровое лицо разрумянилось.
- Ты знаешь, я сама так думала! - воскликнула она. - Только слов таких не
нашла. Мне мать давным-давно говорила: "Дуся, ты девушка, зачем тебе возиться
в масле! Поищи чистую работу". А вот меня тянуло на трактор, хотелось работать
на этой самой, с детства родной земле. Ты знаешь, как наша земля пахнет
весной, когда в первый раз подымаешь пары? Медом пахнет, липовым цветом. - И
вдруг, устыдившись своего порыва, Голубцова оборвала себя: - Так чего ты
хочешь от меня?
Кондратенков положил на стол тоненькую брошюрку:
- Вот инструкция "Как производить отбор быстрорастущих растений". Чего я
требую? Прежде всего - наблюдать, наблюдать и производить отбор. Из миллионов
растений отбирать самые быстрорастущие, из миллионов наблюдателей - самых
трудолюбивых. Это первая задача - отбор. А позже с лучшими растениями и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг