- стало лучше. Сократил - еще лучше. Изменил описания, нашел новые сравнения,
уточнил мысли-еще лучше. Но вот настал момент, когда ни переделки, ни
добавления, ни сокращения, никакие заплаты не улучшат этой статьи. Чтобы
сделать еще лучше, нужно писать заново. И вот я хочу спросить вас... не
посоветовать, а спросить: может быть, ошибка не в отдельных выражениях, а в
самом замысле? Может быть, и ваша работа требует не исправления, а
перестройки? Я думаю, очень трудно поставить перед собой такой вопрос. Но вот
и Борис Ильич говорит о том же.
Кондратенков прищурился.
- Я понимаю вас, - задумчиво произнес он. - Иногда нужно большое мужество,
чтобы отказаться от проделанного и свернуть на новую дорогу. Между прочим, в
жизни Мичурина был такой поворот, когда Иван Владимирович зачеркнул весь труд
своей молодости и начал сначала. Долгие годы он работал над акклиматизацией
южных пород, заботливо выращивал привозные растения на самой лучшей почве,
терпеливо приучал их к Козловскому климату. Но годы, труды, неудачи и даже
успехи убедили его, что акклиматизация не оправдала себя. И Мичурин бросил
налаженный сад, купил другой участок, с худшей почвой, и перешел на него,
чтобы заниматься не акклиматизацией, а созданием новых, местных пород... В
свое время,-добавил Кондратенков, - у меня тоже был крутой поворот. И вот
сейчас я проверял всю свою работу-каждый шаг, который я сделал с того
памятного дня...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ,
ГДЕ ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ В НАШИ ДНИ
ГЛАВА 5
КРУТОЙ ПОВОРОТ
В этот день, 24 октября 1948 года, Кондратенков чувствовал себя
именинником с самого утра, с той минуты, когда сынишка принес ему в постель
газету, и, развернув шуршащие листы, Иван Тарасович прочел на первой странице:
"В Совете Министров СССР и ЦК ВКП(б)
О плане полезащитных лесонасаждений..."
-Ага, вот и на нашей улице праздник! - сказал Кондратенков сыну.
- А почему? - спросил Андрюша и, проворно взобравшись на кровать, уселся
верхом на бедре у Ивана Тарасовича, воображая, что это седло.
Отец с сыном жили в большой дружбе. Мать Андрюши
погибла во время Отечественной войны (она была врачом), и Иван Тарасович
воспитывал ребенка один, несколько своеобразно, обращаясь с ним, как со
взрослым. Он подробно рассказывал сыну про все свои заботы, и вместо сказок
мальчик привык с детства слушать истории о лесах, цветах и зеленых листьях.
Андрюша по-своему расцвечивал фантазией рассказы отца и в детском саду играл с
товарищами в лесной питомник или в закрепление сыпучих песков...
В соседней комнате зазвонил телефон, и Андрюша спрыгнул на пол. В семье у
него были строго определенные хозяйственные обязанности: открывать дверь,
подходить к телефону и убирать свою постель. И мальчик всегда был пунктуален и
никого не допускал в свою сферу.
Звонили от профессора Рогова. Профессор спрашивал, вернулся ли Иван
Тарасович с Украины, и напоминал, что сегодня они оба должны быть в
министерстве в двенадцать утра.
"Теперь я понимаю, почему он меня вызвал в Москву, - сказал себе
Кондрагенков: - это в связи с постановлением Совета Министров".
Затем Кондратенковы делали зарядку, затем завтракали, причем младший
задавал вопросы, а старший, раскладывая корочки хлеба на карте, объяснял, что
такое защитная полоса.
- Смотри, - говорил он, - вот это синее - океан, а здесь - степи и
пустыни. Отсюда, с океана, дуют влажные ветры. Они приносят дождь. А отсюда,
из пустыни, приходит сухой и жаркий ветер - суховей. Это вредный ветер: он
сушит хлеба в поле, портит колхозный урожай, мешает нам работать. Но вот
товарищ Сталин дает приказ: не пускайте к нам засуху, преградите ей
дорогу-пусть на колхозных полях всегда будет богатый урожай! Об этом и
написано сегодня в газете. Видишь, это коричневое - высокие горы, Урал. А это
другие горы - Кавказские. Мы с тобой были там в прошлом году. Между Уралом и
Кавказом, как в ворота, проходил в нашу степь суховей. Но теперь мы поставим
здесь преграду-лесные полосы. Одна пройдет от Уральских гор до моря, другая -
от Кавказа до Волги. По берегам рек - на Волге, на Дону - повсюду вырастут
зеленые заборы. Тебе все понятно?.. Кушай как следует, не размазывай по
тарелке.
А после завтрака отец с сыном вместе дошли до детского сада и здесь
расстались. Андрюша побежал к сверстникам, чтобы высаживать веточки на
песочной куче, а Иван Тарасович пошел в министерство.
Да, конечно, сегодня был праздничный день у лесоводов. На всех витринах
висели газеты с картами, издалека можно было заметить косые линии будущих
зеленых фронтов борьбы с неурожаем. Люди толпились у газет, заглядывая друг
другу через плечо, и Кондратенков довольно улыбался. Приятно было сознавать,
что он лесовод, что его специальность оказалась такой нужной.
- Интересно, как же это деревья сами по себе переделают климат?
"Кто это сомневается? Ах, этот старичок в очках". Кондратенков зорко
оглядывает его. Вероятно, это страстный любитель последних известий - он
прочитывает газету от заголовка до подписи редактора и в летние вечера, сидя
на крылечке, пересказывает соседям международные обзоры. Конечно, у него есть
постоянные слушатели, с его мнением считаются во дворе. Нельзя оставлять у
старика сомнения. И Кондратенков с ходу бросается в атаку.
- Именно так: дерево меняет климат, - убежденно и громко говорит он. -
Дерево делает его влажным. Почему?. Потому, во-первых, что оно загораживает
посевы от ветра. Вы же знаете, что белье на ветру быстрее сохнет. И с почвой и
с посевами - то же самое: ветер их сушит. А это очень вредно, особенно если
нет дождей. Во-вторых, леса сохраняют дождевую воду. Листья прикрывают ее от
солнца, как крышей. И снег дольше не тает в лесу, а весной талая вода стекает
медленнее. А в-третьих, дерево само увлажняет воздух. Как? Очень просто: корни
тянут из земли соки. Эти соки нужно подать на макушку, метров на сорок-на
высоту двенадцатого этажа. Не всякий насос способен на это. И вот, чтобы
создать движение соков, листья испаряют влагу, насыщая воздух. Корни тянут
воду из земли, а листья ее испаряют...
Подходят новые люди, прислушиваются. И кто-то уже спрашивает, где достать
семена, и кто-то записывает телефон. А сомневающийся старик, широко улыбаясь,
одобрительно кивает головой. Сегодня вечером у себя на дворе он повторит
лекцию о лесе. И когда дело дойдет до участия в лесопосадках, его дом выйдет
первым.
По случаю воскресенья в министерстве было пустовато.
В приемной управления одинокий посетитель читал газету, загородившись
развернутым листом. У машинистки на каретке тоже лежала газета с картой
зеленых полос.
И Кондратенков сказал им обоим:
-- Я бы на вашем месте сегодня украсил министерство флагами и зеленью.
- А стоит ли из-за этого ломать ветки, Иван Тарасович? - произнес
посетитель, опуская газету, и Кондратенков увидел пышные седые кудри, широкий
лоб и близорукие насмешливые глаза профессора Рогова.
- Иннокентий Николаевич, здравствуйте! Я вас не узнал.
- А я полагал, что вы уже не приедете, Иван Тарасович. Я вам четыре
"молнии" послал.
- Меня нелегко было застать, Иннокентий Николаевич, я колесил по всей
Украине. Если бы вы знали, сколько впечатлений, сколько материалов!
- Потом расскажете. Я вам сюрприз готовлю, пожалуй. поинтереснее Украины.
У нас тут большие дела вершатся...
Но более подробно Рогов не успел рассказать, потому что дверь кабинета
раскрылась и через приемную пробежал взволнованный, чем-то, видимо,
обрадованный человек в пенсне. Кондратенков узнал академика Щуренкова из Киева
- известного селекционера, создателя новых мичуринских сортов: грушерябины
киевской и вишнечеремухи днепровской.
- Профессора Рогова просят пройти, - церемонно объявила секретарша.
- Идемте, Иван Тарасович, вам тоже нужно быть там.
В кабинете собралось человек двенадцать, большей частью работники
министерства и Сельскохозяйственной академии. Кондратенков знал в лицо всех
присутствующих, кроме одного - высокого седого человека с большим шрамом на
виске.
Начальник управления встал из-за стола, чтобы пожать руку профессору, и
при этом вопросительно взглянул на его спутника.
- Кандидат сельскохозяйственных наук Иван Тарасович Кондратенков, -
представил Рогов, - мой заместитель, ученик и, смело могу сказать, крупнейший
специалист по быстрорастущим.
- Ага, очень приятно! - сказал начальник.
Он сел за стол и, положив на стекло свои большие узловатые руки,
продолжал, обращаясь только к профессору Рогову:
- Вы, конечно, знаете, зачем я вас вызвал. Мы разворачиваем небывалую
работу по лесопосадкам. В опубликованном сегодня постановлении правительства
есть параграф, где сказано буквально так: "...включать в насаждения как
долговечные, так и быстрорастущие породы..." Вас, Иннокентий Николаевич,
считают лучшим знатоком в вопросах роста. Министр хочет, чтобы вы возглавили
всю селекционную работу по быстрорастущим. Нам нужно, чтобы деревья росли еще
скорее, как можно скорее. Чем скорее - тем лучше. Я хотел бы выслушать ваши
соображения.
Несколько секунд профессор молча глядел на свои ногти. Кондратенков
заметил, что его учитель волнуется.
- Селекция лесных пород, - начал Рогов, - требует большого времени. Путем
отбора можно вывести новую породу через четыре, а то и пять поколений, то-есть
по меньшей мере через двадцать-двадцать пять лет. Такие сроки, конечно, нас не
устраивают. Но сама природа подсказывает нам более экономный путь. Отдельные
виды тропического бамбука могут расти со скоростью до семидесяти сантиметров в
сутки. У нас тоже есть бамбук - в Грузии и на Курильских островах. Курильский
бамбук хорошо переносит суровый климат...
- Если вы предлагаете морозостойкий бамбук, - прервал начальник,-это не
совсем то, что нужно. Мы не хотели бы устраивать бамбуковые заросли на
колхозной пашне.
- Нет, нет, об этом не может быть и речи! Бамбук для меня только трамплин,
просто он удобен для наглядных опытов. Я хочу разгадать тайну его роста и,
владея этой тайной, заставить наши деревья расти в таком же темпе. Полагаю,
эту задачу можно решить в течение шести-семи лет, работая одновременно на трех
опытных участках: на Курильских островах, в Колхиде и где-нибудь в степях. Но
прежде всего нужно немедленно отправить экспедицию в тропики...
Начальник поморщился.
- Обязательно в тропики? - переспросил он.
- Обязательно! - с ударением повторил Рогов. - Можно в Индию, можно на
Цейлон, Яву, в тропическую Америку или на тихоокеанские острова - по вашему
выбору. Экспедиция должна быть немногочисленной, но продолжительной. Лично я
уже стар для таких путешествий, и во главе экспедиции мне хотелось бы видеть
моего помощника - Ивана Тарасовича Кондратенкова. Я безусловно доверяю ему -
это настоящий ученый, знающий, энергичный, с широким кругозором. И если я
выйду из строя, он доведет дело до конца.
- А вы, товарищ, не возражаете? - спросил начальник.
Кондратенкову показалось, что вопрос задан только из вежливости.
И тогда Иван Тарасович поднялся и тихо, но явственно произнес:
- Я несогласен с профессором Роговым.
Впоследствии Кондратенков говорил, что это был самый смелый поступок в его
жизни. Ему пришлось немало испытать на своем веку, но ни разу - ни в тайге, ни
на ледниках, ни на горных реках, ни в пустынях, куда он забирался в своих
экспедициях, и даже на фронте, в штыковой атаке, ему не нужно было столько
смелости, сколько понадобилось для того, чтобы встать и сказать тихо, но
явственно: "Я несогласен с профессором Роговым".
Одной этой фразой зачеркивались пятнадцать лет работы под руководством
старого учителя, и прежняя диссертация, и заманчивая экспедиция в тропики, и
все начатые исследования, и даже самая возможность работать с Роговым. Отныне
Кондратенков брал на себя ответственность за самостоятельные решения.
Пятнадцать лет исканий, ошибок, находок и сомнений, и опыт прежних экспедиций,
и трехмесячная поездка по Украине, и кто знает, сколько бессонных ночей были
вложены в эти пять слов: "Я несогласен с профессором Роговым".
Черные глаза начальника глядели вопросительно и строго.
- Я считаю, - пояснил Кондрагенков, - что грех опытных участков и полсотни
сотрудников мало для решения проблемы.
- Ах, только-то? - удивился начальник управления. - И из-за этого вы
бунтуете? Сколько же нужно участков, по-вашему? Четыре? Пять?
- Нужен опытный участок в шесть миллионов гектаров и тридцать миллионов
сотрудников приблизительно, - решительно произнес Кондратенков.
Профессор Рогов ахнул. Начальник удивленно поднял левую бровь, но,
убедившись, что Кондратенков не оговорился, указал ему глазами на кресло.
- Садитесь, - сказал он, - и рассказывайте подробнее. Видя, что его
слушают внимательно, Кондратенков начал говорить со своей обычной
убедительностью:
- Только вчера я приехал с Украины. Я осматривал там лесные районы и
опытные лесонасаждения. Дорогой мне пришлось побывать в Дымере у академика
Григория Ивановича Криниченко. И вот что я там услышал.
Перед Григорием Ивановичем была поставлена задача: улучшить кукурузу.
Каждый из нас, селекционеров, получив такую задачу, взял бы участок для
опытного поля и начал бы на своем опытном поле экспериментировать год, два,
три. Как же ведет работу Криниченко? Он делает опытным полем всю Киевскую
область. Он проводит беседы в обкоме и во всех райкомах, выступает в
сельсоветах и колхозах. Он добивается, чтобы ни один звеньевой не снимал
урожая, не осмотрев своего кукурузного поля. Он радуется, когда видит у контор
в колхозах объявления: "За кукурузу с пятью початками - три трудодня". Опыт
ставится на тысячах участков. Все кукурузоводы Киевщины становятся
сотрудниками Криниченко. И в результате в течение одного лета найдена кукуруза
с шестью и даже с семью початками. Выводится новый сорт, который
ученый-одиночка на своем огороженном участке создавал бы три-четыре года.
И вот я предлагаю точно так же организовать работу с лесными породами.
Нужно сделать так, чтобы каждый гектар защитных насаждений был
экспериментальным полем, чтобы каждый участник лесопосадок стал нашим научным
сотрудником, чтобы у нас на учете было двадцать или сорок миллионов
лаборантов. Лес будут сажать на Урале и на Дунае, на тощих почвах и на жирных,
в пустынях и в поймах рек, на буграх и в лощинах. Все разнообразие природных
условий, все варианты тепла, света, влаги, почвы будут испробованы на этом
гигантском участке. Нигде в мире, никогда в истории никто еще не сажал столько
леса. И мы, лесоводы, не имеем права в эти дни замыкаться в лаборатории. Нужно
смотреть не на чужеродный бамбук, а на наши массовые породы: на дуб, сосну,
березу, клен, лиственницу, тополь. У нас будут миллиарды сеянрев, мы должны
изучать их миллионами глаз и всей работой руководить из единого центра, с
Иннокентием Николаевичем во главе. Я считаю, что селекцию быстрорастущих нужно
организовать именно так. Результаты будут необыкновенными, их даже невозможно
предвидеть.
Кондратенков высказал все это одним залпом, глядя прямо в глаза начальнику
управления, и, только закончив, оглянулся на Рогова.
Старый профессор был не удивлен и даже не возмущен, а просто взбешен. Он с
трудом мог говорить от негодования.
- Выступление доцента Кондратенкова (не "моего заместителя", не "Ивана
Тарасовича", а "доцента Кондратенкова" - чужого человека) явилось для меня
неожиданностью. То, что он предлагает, увлекательно, но несерьезно. Для науки
это шаг назад. Мы, биохимики и физиологи, ушли далеко вперед от детской стадии
пассивного отбора. Дерево в лесу растет именно так, как ему нужно.
Естественная скорость роста продиктована ему природой. Отбор может улучшить
породу на десять процентов в пределе.
- Пределов у природы нет и быть не может, - отчаянно спорил Кондратенков.
- Стахановцы наших полей доказали это. Если.на просе при норме пятнадцать
центнеров можно снять двести шесть центнеров с гектара, кто знает, какие
возможности таятся в деревьях! Много ли у нас занимались селекцией лесных
пород? Даже у садовых деревьев почти никто не обращал внимания на скорость
роста...
- А работа профессора Рогова не нужна, по-вашему? - прервал начальник.
- То-есть изучение физиологии роста? Даже необходимо! Но только как часть
в общем плане. Иннокентий Николаевич предлагает сначала учиться, потом
выводить новые породы, потом сажать их, а я думаю, что нам некогда, нужно все
делать одновременно; работать, учиться на работе и совершенствовать работу в
ее процессе.
- Это значит разбрасываться и не делать ничего!- возразил с раздражением
Рогов.
Начальник управления, видимо, колебался.
- Пожалуй, преждевременно было бы... - начал он.
Но здесь вмешался седой человек со шрамом на виске.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг