- Не сработало, "ум". Может, повторить сигнал?
И другое лицо появилось тут же - спокойное лицо голландца Стрюйса,
первого скептика, коменданта Скульптуры.
- Какой будет приказ, "ум"? Ждать на ракетодроме или возвращаться по
домам?
"Ум" ничего не ответил, протянул руку и щелкнул выключателем. Экранчики
селектора погасли все одновременно.
Тьма. Тишина. Громадный мутно-зеленый шар висит на небе, как вчера, как
миллиарды лет назад.
Подавленный, потерпевший поражение, рискнувший и разбитый, сидит,
сгорбившись, плечистый и бессильный старик. В глазах у него пустота, на
курчавой голове седая прядь.
Так бывает у сверхсрочников: перенапряжение, сильное потрясение, и все
лечение парализуется. Организм сворачивает на старый, естественный путь
увядания.
12
Тьма, тишина. Зеленый диск на звездном небе. Всхлипывает Герта, двумя
руками держась за мужа. Подавленный старик у окна.
И вдруг Юна с криком бросается к нему, плывет над полом с вытянутыми
руками.
- Не надо, "ум"! - кричит она. - Не отчаивайся! Еще будет хорошо, все
будет хорошо... Я люблю тебя, "ум"... я люблю, если это может тебя
утешить... Люблю, люблю!
Герта перестает всхлипывать, смотрит любопытными и осуждающими глазами.
Какая бесстыдная откровенность! Герта не позволила бы себе такое. Керим
кривится, как будто в рот ему попало горькое. Он презирает чувствительность.
Мир трясущимися руками надевает наушники, только бы не слышать.
А Юне все равно. Пусть слышит весь мир. Она гордится своей любовью,
любовью спасает любимого, самым сильным средством, самым сильным словом,
которое есть в ее распоряжении:
- Люблю... люблю... люблю...
Узловатые пальцы ложатся на ее пушистые волосы. На лице Далина грустная
улыбка. Но глаза уже не тусклые, не безнадежные.
- И за прялкой ты будешь любить меня, Омфала? Юна не понимает. Она же
не присутствовала при разговоре в кладовой. Впрочем, Далин спрашивает больше
себя. Через сколько недель эта девушка, полюбившая руководителя большого
дела, отвернется от пенсионера?
- Всегда-всегда-всегда, - уверяет Юна. - Мы будем вместе
всюду-всюду-всюду. Земля прекрасна: там есть море и чайки над морем. Мы
осмотрим ее всю; пирамиды, полузасыпанные песком, перламутровый туман над
Темзой, рубиновые звезды Кремля... И мы будем ловить рыбу на речках,
следить, как пляшет поплавок на блестящей воде. Я буду рядом всюду-всюду...
Всегда любить, любить, любить...
Опять твердит она это могущественное слово, твердит, словно забор
строит, чтобы отгородить любимого от всех неприятностей на свете.
Большая узловатая рука гладит пышные волосы.
Мир прижимает наушники. Почему так плохо слышны кибы? Бормочут что-то,
не могут заглушить это воркованье. Мир включает репродуктор. Пусть орет! С
ним же не считаются, и он не будет считаться. Все равно еле слышно. Да что
там творится, на Уране?
И вдруг спокойный и ясный голос Юны заполняет комнату. Не девушки Юны,
а Юны-кибы, той, что на Уране
- Ослепительно-белые струи, синеватые искры, - рассказывает киба. -
Что-то лопается и рвется, толкает и давит. Прошла маршрут до конца, достигла
проектной глубины. Давление на пределе прочности. Поверхность электризуется.
Металл, керамика течет. Что делать дальше? Для чего меня послали сюда?
И тут большая рука отодвигает смуглую голову с влажными губами.
- Почему эта киба слышна лучше всех, Мир?
Мир отвечает с неохотой:
- Я хотел сохранить обертоны, записал голос на более высокой частоте,
на порядок выше, чем другие.
- Значит, низкая частота глушится, Мир?
- Как слышите.
- Значит, низкая частота глушится, Мир? - повторяет Далин. - Но это
понятно, пожалуй. Ионизированные газы, ионизированная оболочка, возбужденные
атомы, свои токи, свое собственное поле. Что же у нас там работает на низких
частотах? Приказы до киб доходят, луч включается постоянным током. Ах, вот
что: поворотный механизм, на нем обычный мотор - пятьдесят герц... А ну-ка,
Мир, составляй новый приказ: еще раз включить режущий луч, а вслед за тем
крутить поворотный механизм вручную, манипуляторами.
13
Все было как в первый раз: в передатчик заложена кодированная лента,
тикает метроном, пять взволнованных свидетелей лбами прижались к окну.
Приказ кибам отправился в 17 часов 46 минут.
Метроном тикал медленно и зловеще. Миру не хотелось дышать. Горло
сдавило от волнения.
Прошла одна минута.
Потом вторая.
И вот к концу третьей минуты Миру почудилось, что на огромном зеленом
диске появилась голубоватая ниточка.
Он не поверил глазам. Закрыл глаза, опять открыл. Есть или нет? Есть! И
вот вторая, вот и третья - на экваторе...
- Лава, - сказал Далин хрипло.
Где-то в глубине, под тысячекилометровой толщей атмосферы, уже текли
огненные реки. Но сквозь зеленую муть метана пробивались только слабенькие
лучи.
Керим крякнул, словно с размаху разрубил пень, потом сгреб в объятия
жену и товарища. Так они и простояли втроем, обнявшись, полчаса или больше,
не отрывая глаз от Урана. А Юна оказалась на отлете. Даже нарочно
отодвинулась на шаг.
- Чем хороша наука? - сказал Далин счастливым голосом. - Тут можно
ошибаться сто раз, но первая удача зачеркивает все заблуждения. Никогда не
падайте духом, ребята. Делайте вторую, третью, четвертую, пятую попытки...
Как будто это не он в глухом отчаянии сидел тут два часа назад.
Они стояли и смотрели.
Это не было похоже на взрыв, не похоже даже на замедленную съемку. Глаз
не замечал движения. Но, пока осмотришь огромный шар - пятнадцать градусов в
поперечнике, - какие-то изменения произошли: голубые нитки стали толще,
сделались как шнурки. Синие и оранжевые искры заиграли на шнурках - это
загорелись метан и водород в атмосфере. Шнурки еще толще - превратились в
пояски. На поясках - тучи черными крапинками. Пояски все шире - они желтеют,
потом краснеют. И вот Уран разрезан на ломти, а каждый ломоть пополам.
Сквозь зеленую корку просвечивает нутро - красное, как и полагается арбузу.
Ломти раздвигаются, просветы между ними все шире. Кипят и горят газы.
Весь Уран окутан багровым дымом. И тени на Ариэле становятся не
черно-зелеными, как обычно, а бурыми. Зловеще выглядят скалы - серые на
свету, в тени - цвета запекшейся крови. Но это минутное впечатление. Через
минуту освещение другое, тени уже бордовые, а на свету алые блики.
Ломти раздвинулись. Они висят на черном небе независимо друг от друга.
На углах блестящие капли. Начинается процесс сглаживания, округления планет.
Ведь поле тяготения у каждого осколка теперь самостоятельное. Углы и грани
стали высоченными хребтами и пиками. А пики эти состоят из пластичной
горячей магмы; конечно, они сползают, рушатся. Но только засмотришься на эти
капли, уже на Ариэле другая расцветка - как на сцене, когда зажгут другие
прожекторы. Залюбовался Ариэлем, а на Уране - на бывшем Уране - ломти
расставлены еще шире, острые углы округлились, огня стало больше, зеленого
тумана меньше...
Позже Мир много раз пытался в стихах и в беседах описать эту цветовую
симфонию, пляску красок. Пытался выразить свое настроение - чувство
сдержанного торжества, удовлетворенной гордости, сознания своего могущества.
И не мог. Не нашел достойных слов.
Лю оторвал их от молчаливого созерцания. Минут через сорок после
разреза на одном из экранов появилось его улыбающееся лицо.
- Говорит Лю, комендант Поэзии. Планета сформировалась, "ум" Далин,
разрешите стартовать?
А Земля еще ничего не знала о победе. Свет до Земли шел два с половиной
часа. Только через два с половиной часа земные астрономы заметили изменения
на Уране. И тогда было объявлено по радио, что опыт с Ураном прошел успешно.
И миллиарды земных жителей распахнули окна, чтобы посмотреть на неяркую
звезду в созвездии Весов - не седьмой и не шестой величины, как обычно, а
четвертой...
14
-Потеряла ориентировку, потеряла глубину. Вижу звездное небо, временами
его застилает пламя. Вижу красно-огненные горы. Они лопаются, выворачиваются
и ползут. Гора за горой превращаются в огненное тесто. Открываются сияющие
недра цвета белого каления. Взрывы, всюду взрывы. Фонтаны и гейзеры огня.
Грохот, рев, гул и вой. Потеряла ориентировку. Куда вы меня послали? Что мне
делать, что делать дальше?
Все остальные кибы замолчали сразу - очевидно, были раздавлены в первый
же момент, - а эта, с голосом Юны, сохранилась каким-то чудом, крутилась в
потоках лавы, всплывала и тонула, прерывистым голосом слала в эфир свои
жалобы.
Мир записывал сообщения кибы на два магнитофона. Каждое слово ее
неоценимо было для науки. Ни один человек не уцелел бы там, в пекле, ни один
не мог бы увидеть столько подробностей.
Взрывы и электрические разряды забивали передачу. Голос кибы
захлебывался, переходил на свистящий шепот, потом взвивался до истерического
крика. Звучали непривычно неуравновешенные интонации, как в голосе Юны,
когда она клялась в любви сегодня. И Мир снова и снова вспоминал сегодняшнюю
сцену, о которой так хотел не думать.
- Действительно, глупая шутка была с этим голосом, - шептал он. - Сам
себе дергаю нервы.
- Зачем вы послали меня сюда? - взвывала киба.
Прошло часа два после разделения Урана, и картина за окном заметно
изменилась. Все еще красные ломти Урана виднелись на небе, целых
четырнадцать солнц цвета раскаленного угля. Но симметрия уже нарушилась.
Некоторые ломти удалились и как бы съежились, другие, наоборот,
приблизились, загородили дальние осколки. А боковые вытянулись, стали
плоскими, словно апельсиновые корки. Но это был просто оптический обман.
Разрыв в поле тяготения растянулся словно пузырь, световые лучи обходили
его, как воздушный пузырек в стекле. Наблюдатели с Ариэля смотрели на звезды
как бы через плохое стекло. Созвездия искажались, звезды виднелись совсем не
там, где следовало, а куски Урана расходились быстрее, чем на самом деле.
- Я не понимаю, где нахожусь. Двигаться вверх или двигаться вниз? Меня
несет в огненном круговороте. Не забыли вы послать новый приказ? Взлетаю в
воздух в столбе пламени. Озеро лавы. Падаю. Тащит по поверхности. Впереди
черные утесы...
Мир был занят сообщениями кибы, а Юна в соседней кабине - еще более
тревожным делом. Не только киба, но и Ариэль, железо-каменный корабль, на
котором они плыли по небу, несся неведомо куда. Распался на куски хозяин, и
спутники сбились с пути, словно дети, потерявшие родителей, заметались,
выбирая новую орбиту - самостоятельную, пока неопределенную. Обсерватория
Ариэля беспрерывно вела наблюдения, стараясь уточнить новую орбиту. Но лучи
света искажались в разорванном небе, ошибки громоздились на ошибки...
- Куда вы меня послали? Впереди черные утесы. Несусь по расплавленному
морю. Что я должна делать? Срочно нужен новый приказ. Синие взрывы. Боком
несет. Сейчас ударит...
Треск! Словно лопнула натянутая кожа...
И тишина.
Мир вытер пот. Ему хотелось встать и обнажить голову.
Но еще больше ему хотелось отдохнуть. Чувство у него было такое: на
сегодня хватит! Хватит рыдающих киб и влюбленных девиц, неудачных и удачных
опытов, разбитых сердец и разбитых планет. Хватит. Переживать он будет
завтра, стихи писать послезавтра. Сейчас он хочет лечь в гамак и руки
положить под голову.
Далин, напротив, был бодр, деятелен, полон планов. Он выслушивал
доклады радистов, вел переговоры с обсерваторией и с дальними спутниками
Урана - Титанией и Обероном. Он напутствовал улетающие группы, напоминая
каждому:
- Держитесь на расстоянии, не торопитесь высаживаться. Наблюдайте.
Следите, как формируется планета. Составляйте карту, наносите установившиеся
хребты. Потом пошлете кибу, чтобы изучала, как идет остывание. Думайте, как
ускорить остывание. Может быть, полезно перепахивать планету, ломать
застывшую корку, что ли? И составляйте проект, когда и как выводить на
окончательную орбиту вашу планету. Подыскивайте места для двигателей. Зонды
посылайте. Счастливого пути. Руку жму.
Потом он говорил, обращаясь к радистам, возможно - к одной Юне:
- Ариэль тоже не плохо бы развернуть, пустить за планетами вдогонку. А
то штаб оторвался от флота, превращается в регистратуру радиограмм. Пожалуй,
мы не останемся здесь. Как только с Земли пришлют нам мощную ракету, сядем в
нее и отправимся объезжать все планеты по порядку. Двадцать километров в
секунду; как же они разбредутся за месяц! Попутешествуем, посмотрим
четырнадцать новорожденных миров.
А Мир удивлялся: "Откуда такая энергия у сверхсрочника? Любовь окрыляет
человека или успех? Ведь сегодня же - три часа назад - он мечтал только о
рыбной ловле. А теперь - на тебе: инспектировать четырнадцать планет, годы и
годы в невесомой ракете".
Сам Мир мечтал только о гамаке.
Но день еще не был кончен.
Юна с бланком радиограммы подошла к Далину:
- "Ум" Далин, послушайте. Оторвитесь, важное дело
"Даже тон у нее новый, - подумал Мир. - Тон подруги, хозяйки, не
радиосекретаря".
Далин прочел радиограмму, нахмурился, сказал негромко-
- Керим, объявите тревогу номер один. Через час двадцать минут Ариэль
столкнется с планетой Драма.
15
Усталость как рукой сняло. Позже Мир вспоминал о ней и удивлялся: "А
ведь я, кажется, спать хотел?"
Тревога номер один как раз и предусматривала столкновение Ариэля с
осколками Урана. Вероятность столкновения была не так уж мала - около
четырех процентов (один шанс из двадцати пяти). Поэтому на случай катастрофы
заранее был составлен план действий, распределены обязанности, несколько раз
проводились учебные тревоги.
Но, как водится, в последнюю минуту все оказалось не совсем так, как
предполагалось по плану.
По плану на случай эвакуации на Ариэле были подготовлены три ракеты.
Каждый знал свою ракету, свое место. Но какая-то киба на Уране сработала
лишний раз, получилось не двенадцать осколков, а четырнадцать. Пришлось
срочно сформировать еще две группы наблюдателей, две ракеты отдать им.
Теперь всех людей с Ариэля надо было вывозить на одной-единственной ракете.
Далин первым долгом связался с ракетодромом. Оказалось, что все ракеты
уже разлетелись, кроме двух. К старту готовился толстяк Газлеви... за ним на
очереди стоял Анандашвили, хозяин злополучной Драмы.
- Старт задержать! - распорядился Далин. - У меня двадцать шесть
человек на Ариэле. Штабная ракета не заберет всех. Газлеви, возьмешь
пятерых, и Анандашвили - пятерых.
- Но я уже на старте, - сказал перс, округляя глаза. - Я должен
уступить площадку этому беспокойному грузину.
- Возьмешь трех человек из ракетодромной команды, - распорядился
Далин. - И со склада двоих. Сейчас склады ни к чему. А беспокойный грузин
пусть становится на запасную площадку.
И тут же сказал Юне:
- Юна, вы человек с характером и волей. У нас двадцать шесть человек на
Ариэле. Предупредите каждого, всех держите в памяти.
Мир с Керимом должны были отвезти на ракетодром архив штаба - все
научные материалы. Архив был упакован заранее, его нетрудно было погрузить.
Но ведь самые интересные материалы были получены сегодня. Их-то и надо было
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг